Я дарую Вам презренье. История безымянного человека

3

Район, некогда бывший обителью тракторостроителей, встретил Его, на удивление, утренней прохладой. Пышная зелень заброшенных насаждений и растрескавшийся, поднятый местами массивными корнями, асфальтом. Прохлада, ленивые коты, греющиеся в пятнах солнечного света, теплый асфальт, да редкие прохожие, – вот и все, что окружало Его по пути к метро.

Спускаясь в метро, пробегая быстро участок перехода, принадлежащий железной дороге и потому находившийся в двух минутах от состояния заброшенности, выскочив в освещённое пространство облицованного керамогранитом перехода непосредственно метрополитена, Он мимоходом вспомнил барышню, с которой Ему посчастливилось скоротать прошлую ночь. Образ сам собой всплыл в памяти и так же ушёл куда-то, откуда навряд ли уже вернется. Она осталась в прошлом, хотя, думал Он, вполне можно было бы внести её в перечень тех, у кого на непредвиденный случай можно было бы прислониться как телом, так и душей.

Порой так случалось, что «жизнь давала серьезную трещину» и требовался кто-то, кто мог бы создать ощущение не полной безнадежности существования, давал возможность окунуться в объятия уюта и чужого тепла. Несколько раз Его пытались «привязать» и остепенить, но внутреннее ощущение поводка было невыносимо, потому при первых же признаках, что дело идет к более-менее серьезным отношениям, Он тут же увеличивал дистанцию, порой вообще скрываясь из виду. В этом был весь Он. Женщины его привлекали. Более того, без них Он просто не смыслил своего существования! Они были не просто необходимым атрибутом – они были смыслом Его жизни, но лишь до тех пор, пока не претендовали на Его личные свободы и не ставили ограничений на общение с иными особями своего пола.

Прохлада метро расслабила. Расслабила до состояния сонливости. Поезд тарахтел, попутно наполняясь пассажирами, спешащими на работу. Говорят, были времена, когда направление в сторону центра в это утреннее время было практически пустынным. Было то во времена бытности Союза, когда основная занятость населения приходилась на заводы и основной пассажиропоток направлялся как раз в сторону ныне заброшенных монстров советской индустрии. Теперь люди спешили в офисы, расположенные в иных частых города, в обратном направлении.

На Жукова в вагон уже не поместились все желающие. Девушки в джинсе с низкой посадкой врывались в сознание, стоило лишь открыть на миг глаза. Полупрозрачные топы, сандалии, оголенные животы… Руки сами тянулись прикоснутся ко всему этому, нарушая тем самым сразу как морально-этические нормы, так и отдельные статьи административного, а возможно и уголовно-процессуального кодексов.

Увы, солнце, метро, ощущение безысходности при первом шаге через порог офиса, все это уничтожило ощущение «удавшейся жизни». Напротив, усталость последних дней напомнила тут же о себе. В кабинет Он едва ли не ввалился. Ноги сами собой донесли Его до кресла, в которое Он тут же рухнул, желая лишь одного – забыться, послав всех подальше.

Ни о какой работе, естественно, речи идти не могло, и спасти Его была в состоянии, разве что, изрядная порция кофе. Кофе-автомат стоял этажом ниже, в комнате приема пищи, прозванного просто «Кухней». Стоял себе, горел лампочкой индикации и ждал, когда в него засыпят порцию кофе, зальют водой и… Кофе, естественно, не было. Но Он прекрасно знал где таковым можно было «разжиться». В шкафчике над автоматом исправно кто-то оставлял свою пачку, постепенно таявшую на глазах.

Кухня, вопреки Его ожиданиям, оказалась не пустынной комнатой, а даже очень обитаемой. Барышня была молода, даже чересчур. Стояла она к Нему спиной и потому Он не мог определить что-либо по её лицу, хотя и взора с кормы было достаточно, чтобы уставший и опустошенный мужской организм тут же потребовал размножения во имя продолжения рода.

«Да уж, я бы с ней переспал!» – подумал Он и она тут же обернулась, устремив на Него свой ещё наивный взор неопытной девочки, вступившей во взрослую жизнь, но ещё не успевшей достаточно познать таковую.

– Что? – переспросила она.

– Наверное это были мысли в слух, – пробормотал Он, пройдя мимо неё в сторону шкафчика с кофе.

– Ты захотел со мной переспать? – поинтересовалась она детским голосочком от которого Ему и впрямь захотелось исполнить это желание. Было в ней нечто, что пока ещё не раскрылось, но давало основания полагать о достаточно большом потенциале.

– Я совсем другое хотел сказать, – кровь забурлила, и Он покрылся краской. Она, к счастью, этого не заметила, глядя, должно быть, в упор, в спину.

Кофе, увы, в шкафчике не нашлось. Краснел Он в последний раз уже настолько давно, что даже забыл что это такое. Потому Он попросту застыл, не находясь что ответить и как действовать дальше.

– У меня есть кофе, – произнесла тоненьким голосочком она. – В стике, правда.

– Поделишься? – резко повернулся Он, отчего та отскочила на пару шагов назад, хоть и стояла метрах в семи позади.

– Да, – протянула она Ему стик. – Ты будешь здесь пить?

Он и сам не знал где собирается пить кофе. Здесь? Почему бы и нет!

– Только если ты составишь компанию, – улыбнулся Он. И, видимо, улыбка оказалась столь измученной, что она тут же выразила все признаки жалости к Нему:

– Наверное устал?

Он и действительно устал. Днем работа, ненавистная и бесперспективная – благо что в офисе. Ночью та жизнь, которая влекла Его, хотя, моментами, что последнее время случались все чаще и становились все продолжительней, и эта часть Его естества вызывала отторжение. И тогда не хотелось жить, мир становился пустым, Он казался здесь лишним и тяжесть в душе тянула на край моста или вперед с перрона под очередную электричку. Но, естественно, все это было у Него внутри. Глубоко и недоступно ни кому. Его внутренний мир был только Его вотчиной, куда Он не пускал, пожалуй, вообще ни кого, создавая для охочих до близкого общения людей, искусственные, созданные под них, миры. Это было интересно и даже захватывающе, но часто миры не стыковались меж собой и общие знакомые удивлялись, когда оказывалось, что у них вроде бы как имеется общий знакомый, но такой неоднозначный в их трактовках.

– Это давление… – ответил Он. – Чайник ставила уже?

Чайник она, конечно же поставила, тот уже даже гудел, готовясь выдать порцию кипятка. Чашка, хозяйская, нашлась здесь же и трясущиеся руки в свете темных кругов в глазах отправились к ней.

– Звать то как тебя, девочка? – поинтересовался мимоходом Он.

– Я не девочка! – возмутилась та. – Мне уже двадцать пять лет, и я…

«Может и так. Может и двадцать пять, только последняя моя знакомая в этом возрасте уже имела двух состоятельных любовников, у которых бал на содержании и которым взамен этого доставляла определённые услуги-удовольствия, а в перерывах зарабатывала на перекрестке в вечернее время».

– Извини, я несколько резковат… – остановил поток её возмущения Он. – И все же, обращаться то к тебе как?

– Аля, – ответила она. – Алина я.

– Ну вот и прекрасно, Аля. Давай нальем себе кофе.

***

Аля оказалась достаточно интересной барыней, увлекающейся каким-то видом спорта, суть которого он понять не особо стремился. Связано это было с разбиением на команды, альпинизмом, выполнением чего-то вроде квестов и тому подобное.

В ней было что-то такое, что заставило пересмотреть к ней отношение, как к объекту приложения похотливой составляющей, забыть о ней вовсе, и просто посидеть и в течении минут пятнадцати просто попить кофе, поговорить ни о чем и не ощущать, что реагировать нужно сексуально, выбирать слова, оттачивать арсенал «самца» и периодами вбрасывать нечто веселое или забавное. Она оказалась чем-то таким, что не тяготило и не требовало дополнительных затрат энергии.

– Ну что, пора по рабочим местам? – кофе был допит.

– Да, идем, – несколько поспешно вскочила она. – Меня, наверное, уже кинулись.

«Навряд ли», – подумал Он, зная особенности утреннего офиса, но ничего ей говорить не стал.

– Что делаешь сегодня вечером?! – как-то само собой вырвалось уже на лестничной клетке. Он и сам удивился как это случилось. Естественным продолжением сегодняшнего дня должен был стать отдых. И ничего кроме него. Но извечная привычка охотника и ходока взяли сиюминутно верх над благоразумием и…

– Не знаю, – уставилась на Него она своим наивным взором. – Нужно спросить у мамы…

– Хорошо, извини, – отмахнулся улыбаясь Он. – Лучше забудь. Это плохая идея. Извини. – они разошлись.

4

– Напомни, откуда ты взялась у Меня в постели? – поинтересовался Он.

– Ты разве против? – удивилась Аля.

Откровенно говоря, Он был не против, но все же и спать с ней не спешил. Усталость требовала сейчас же забыться, женское же обнаженное тело под боком, прижавшееся каждой клеткой кожного покрова к Нему, требовало внимания и…

– Извини, Я устал, и потому…

– Ты ведешь слишком активную жизнь, – произнесла она. И в её девичьих устах это звучало одновременно забавно и с вызовом.

– Откуда тебе знать о Моей активности по жизни?! – улыбнулся Он.

– Говорят! – пролепетала она.

– С этим сложно спорить… – глаза сами собой закрывались, рука застыла на её талии.

– О Тебе последние несколько дней только и говорят, – продолжала она, не обращая внимание на то, что Он слушает её в пол уха.

– И это тоже неудивительно… Я даже не спрашиваю, что говорят.

– Карина на тебя злится. Говорит много нехорошего.

– Только Карина? Удивительно. Я ещё знаю по крайней мере четверых, кто имеет причины поддержать её в неистовом праведном гневе ко Мне.

– Ты с ними тоже переспал?

– Хуже…

– Что же может быть ещё хуже?! – удивилась она.

– Переспать – всего лишь физический акт удовлетворения базовых инстинктов. Не более. Когда вопросы целомудрия, девичей чести до свадьбы и подобные моменты улетучатся, ты это и сама поймешь. Куда опасней разрушить чужие мечты и обмануть ожидания.

– Это как?

– Это когда проводится связь между интимной близостью и переходом её в отношения. Они проводили такую параллель, а вот Я был, откровенно говоря, уверен, что на вопросе интима стоит остановиться. Отношения без обязательств, если понимаешь, о чем Я.

Она кивнула, сделав вид, что поняла и вновь всем телом прижалась к нему. Самое удивительное, Он не хотел её как женщину. Тело было бы не против, но переключатель в голове отделил такую линию поведения. Было в ней что-то такое, что располагало и могло привести, боже упаси, к дружеским отношениям или вообще – к отношениям. И здесь либо одно, либо второе. Говорили, что случается, когда дружеские отношения перерастают в нечто большее, но с Ним такого не бывало, или Он просто старался этого не замечать.

– Получается Ты их всех обидел…

– С их точки зрения – именно так дело и обстоит.

– А с твоей?

– С моей, – Он хотел провалиться в сон, сам не понимая, зачем сразу же после прогулки на набережной привел Алю к себе и практически с порога принялся её раздевать. Спать с ней Он не только не хотел, но, увы, сейчас и не имел сил, но выработанный, – или врожденный, – инстинкт доступности женского тела брал своё. – С моей точки зрения, Я бы сказал, что наши базовые установки отличны. Они хотят, по всей видимости, обязательств, меня же устроит и прелюдия к отношениям.

– Да? – Ему показалось, что она сама до конца того не понимая, желает того же, что и большинство его бывших. – И все равно, они говорят о Тебе много плохого. Наговаривают…

– Вот тут уж Я с тобой не соглашусь, – возразил он. —Запомни, если ты услышишь обо Мне что-то плохое – верь практически каждому слову, потому что это, скорее всего, будет правдой.

– Неужели ты настолько плох?

– Все зависит от позиции и критериев оценки. Мне нравится быть таким, каков Я есть. Согласно же их оценочных мерок – Я нечто жуткое…

– Не правда, – возразила она, неуверенно передвигая Его руку вверх по своему телу. – Ты не такой.

– Не стану тебя разуверять в твоих заблуждениях, – отмахнулся Он. – Извини. Устал. Я посплю, а ты, если хочешь, можешь посидеть за машиной… Только в папку фото не лезь… – через сон добавил Он. – Там… Там пока тебе не нужно смотреть…

***

Утро как-то сразу же не задалось. Он не выспался, она тут же полезла, желая ласки и тепла. У Него разрывалась голова, у неё, видимо, что-то иное.

– Не сейчас, – нервно отбросил её руку Он и встал с кровати.

Контрастный душ привел Его в относительно приемлемое состояние, и Он даже на какое-то время забыл, что утром в своей квартире Он не один. Но выйдя из ванной, присутствие Али вновь вернуло Его в угрюмое состояние.

Он не любил утро. Не любил за солнечный свет, что врывался в прорехи между шторами в комнату. Не любил утро за необходимость собираться и идти на работу. Не любил за то, что по утрам Его жизненный тонус был ниже нормы, порой даже ниже нормы, необходимой для выживания… Ненавидел Он утро за дам, что оказывались в Его постели прошлой ночью и от которых сейчас хотелось избавиться поскорее. Все это, естественно, не могло не сказаться и на Але.

– Что с Тобой? – прошептала она, вжавшись в матрас, натягивая одеяло едва ли не до самых глаз.

– Все отлично, – бросил Он, собирая разбросанную свою одежду. – До выхода сорок минут. Ванная свободна. Там разберешься. Я пока сделаю кофе. – Он даже не смотрел в её сторону по ходу скрипя зубами.

– Хорошо, – выскользнула она из-под одеяла, естественно, не имея на себе ни единой детали туалета. Он проводил её взглядом, оценил стройную, в чем-то мальчишечью фигурку с узкими бедрами, такими же узкими плечиками, хорошо развитыми ягодицами, крепкими бедрами и маленькой грудью.

Она плескалась не долго, выскочив из ванной спустя менее чем через десять минут. Все так же, без одежды и немного смущаясь тому обстоятельству.

«Почему Я её вчера не?..» – мелькнула у Него шальная мысль. Она облачалась в комнате, на кухне уже стоял сваренный кофе, и Он пил вторую чашку, так и не дождавшись её.

– Прекрасно выглядишь, – впервые улыбнулся Он ей. Кофе и душ начали действовать. Он уже не видел в ней раздражитель.

– Спасибо, – с опаской бросила косой взгляд на Него она. – Это мне?

– Да, конечно! – предложил Он ей чашку. – Могу сделать бутерброды. Я утром не ем…

– Спасибо, – отказалась она. – Я буду тоже только кофе.

– Извини, – протянул Он не подымая взора. – По утрам я невыносим.

– Ничего… – отпила она из своей чашки.

Дорогу до работы они преодолели вместе. Она хотела было взять Его под руку, но Он привычным жестом освободился от этого атрибута, неуместного по утру.

5

Женька едва втиснулся в поезд метро. Жил он где-то в районе Жукова и потому в самый час-пик имел все шансы просто не поместиться в вагон, невзирая на свою худощавую фигуру.

Толпа втащила его вовнутрь, прижала к противоположной двери и там же бросила, оставив самому барахтаться средь массы разгоряченных тел, спешащих по своим делам.

Больше всего, как водится, раздражали старушки. Нет, не то чтобы Жека к ним питал какое-то неуважение или относился предвзято, но их массовое присутствие в час-пик, во время, когда основная масса людей спешит на работу, удручало. Старушки ехали ради того, чтобы ехать, ибо проезд у них был льготный. Ехали на базары, с огурчиками на двадцать копеек дешевле, чем возле дома; в пункты приема стеклотары, где за пивную бутыль дают на пару копеек больше… При их льготном проезде и массе свободного времени эти поездки давали наряду с чувством причастности к жизни, которое они порой уже и не ощущали, ещё и кое-какой доход или экономию сверх того, что они имели возможность получить на рынке или в пункте приема стеклотары у себя на районе.

Одна из таких, невысокая, напоминающая изрядно переполненный бочонок пива, попахивающая соответственно, тёрлась своими сумками и поношенным гардеробом о Жеку. Жека нервничал, вскипал, но врожденное чувство воспитанного кролика из советского мультфильма о Винни-Пухе, не позволяли ему ответить адекватно возникшему раздражителю.

Старуха нервничала не меньше него. Её переполненные стеклотарой и пластиком сумки то и дело кто-то толкал, наступал, грозя попортить драгоценный скарб, а то и просто отшвыривал, стараясь отодвинуть эту погань подальше от себя. Бабулька в выражениях не стеснялась, взмахивала руками, вспоминала свою нелегкую жизнь, кляла всех в округе, вспоминала времена развитого социализма и при каждой такой вспышке Евгению доставалось, наверное, больше всех.

– Разрешите пройти, – наконец он увидел освободившийся просвет в толпе, что на каждой остановке претерпевала определённых ротаций. – Мне туда…

– Иди, иди, – прохрипела в ответ ему старушка, которой выбросить весь свой негатив было просто необходимо, а предмет приложения такового не имел, в принципе, ни какого значения. Был это студент, что в тихую пинал её бутылки и потом весело смеялся реакции старухи на звон стекла, был ли то уставший и потому не разбирающий дороги клерк, спешащий на работу, или просто Женька, мешавший ей опереть свой массивный зад о двери, которые по всему следованию поезда, до самой конечной, так ни разу и не откроются.

– И вам всего хорошего! – огрызнулся Жека, проходя мимо неё, а точнее, перепрыгивая через ворох оберегаемых старухой ценностей.

– Понарожают идиотов! – охарактеризовала в спину Женьку она. – А воспитывать потом не хотят. Вот в наши времена… – завела извечную историю, наверное, присущую каждому поколению.

– Привет! – кто-то дернул Женьку за штанину, когда тот продирался подальше от старухи, в центр вагона.

– Привет, – ответил машинально он и едва не проскочил говорящую. – Ты здесь откуда? – удивился он.

– На работу едем, – ответила ему Аля, широко улыбаясь, отчего её девичья застенчивость становилась фактором привлекательности.

– Я вот тоже. – попытался завязать разговор Женя. – А ты где живешь?

– Я была в гостях, – уточнила она. – Вот…

Он спал. Просто забросил голову назад и открыв рот сладко спал. Толпы проплывали мимо, порой толкали Его в ноги, иной раз кто-то вставал или садился. Аля ухватила Его под руку, но мир для Него сейчас не существовал. Он спал и легкий хрип вылетал из Его приоткрытого рта.

– Это… – Жека потерял дар речи. Улыбка сама собой сползла с его лица. – А Он что тут делает? Тоже в гостях был?

Аля смутилась, отпустила Его руку и даже покраснела. Жека спохватился, хотя улыбка так и не вернулась к нему на лицо. Он не знал, как реагировать. Не в первый раз он видел своего друга с дамой. Не в первый раз они висели на Нем или Он на них. Бывали они молодыми и глупыми или уже пожилыми и умудренными опытом, Он не особо в этом плане был переборчив, но как-то Его и Алю Жека рядом не рассматривал. Более того…

– Ясненько… – выдавил он из себя, глядя на сияющую, хоть и выглядящую усталой, Алю. – Ну что ж, когда все станет плохо, приходи… – помрачнев окончил он.

Всю оставшуюся дорогу они проделали втроем, так и не проронив ни слова. Выход из метро им удался непросто. Он просыпался тяжело, усталость давала о себе знать, сознание возвращалось ещё тяжелее. Утро, путь до метро и сон… Дальше Его просто не существовало.

Как-то умывшись за одиноко стоящим ларьком, Он пришёл в себя, даже попытался улыбнуться, протянув руку Жеке, но так ничего и не вымолвил.

Рабочее место Его ждало, как ждет спасательный круг на поверхности воды того, кто пытается спастись с тонущего корабля, предварительно выбросив тот самый круг за борт, а потом пустив корабль на дно.

– Ты совсем плохо выглядишь! – проплыла мимо Карина, потрясая своими бёдрами и маня упругой грудью. – Какие планы на вечер? – Он не понял, шутила она или нет.

– Переспать… – тяжело отшутился Он. – С тобой, естественно… – Его глаза сами собой закрывались. Хотелось кофе, женщину и спать.

– Это навряд-ли.

– Жаль, – вздохнул Он не открывая глаз. – А я так рассчитывал… На тебя…

Она удалилась, кокетливо повиливая бедрами, будучи уверена, что одержала только что небольшую, но победу. Его же захватывал сон.

***

– Подъем! – прохрипел на ухо знакомый голос, а не самая твердая рука встряхнула Его так, что голова сама обрела ясность. – Подъем! – продолжала трясти его рука.

– Всё, всё… – отмахнулся Он. – Я в порядке.

Игоря он не переносил органически. Не переносил его жизненной позиции, его высказываний, его скрупулезности к мелочам и желания всем угодить.

– Вставай, – уже аккуратней будил его Игорь. – Нас вызывают.

С Игорем они работали не то в связке, не то даже в одном отделе, но по факту даже не здоровались за руку. Причем последнее стало объектом комментариев коллег и один раз даже было вынесено на рассмотрение руководства. Тогда, перед руководством компании, они искренне улыбались друг другу, глядя лучезарными взглядами в глаза друг другу, пожимали руки, обещали крепить дружбу рабочими отношениями или ещё там чем-то, божились даже кажется, но по итогу ничего так и не изменилось. Он презирал Игоря, Игорь отвечал ему взаимностью.

– Что там такое? – удивился Он. Солнце проделало значительный путь по небу и его лучи, прорываясь сквозь вертикальные жалюзи, падали на Его рабочий стол.

«Это сколько же времени?! – удивился Он. – Начало одиннадцатого!» Выходило, что Он проспал более двух часов. Проспал на рабочем месте и ни одна сволочь-сотрудник не соизволила его разбудить! Или все же пробовал, но… Или не захотел связываться… Или… Но не важно, необходимо было вставать и идти.

– А вопрос то какой? Что брать? – крикнул Он в спину удаляющемуся Игорю. Игорь обернулся, что-то промямлил невразумительное и ушёл вперед.

Кабинет собственника находился этажом выше, являл собой мини-поле для гольфа и обдувался кондиционером, рассчитанным явно для полноценного гольф-поля. Потому прохлада, свалившаяся на Него сразу же при входе, взбодрила лучше хорошего ведра холодной воды.

– Разрешите? – вместо приветствия произнес Он.

Ему позволили, Он сел, расслабился в кресле и впал в угрюмое ожидание, когда же в очередной раз начнётся нечто, что для него будет стоить головной боли, ощущения безысходности от пустоты проделанной работы, а так же…

– Хм… – глядел на развалившегося в стуле собственник. – Он явно был чем-то взволнован, но начать не спешил.

Он ощутил всем телом этот взгляд. Ему показалось, что тысячи мельчайших электрических разрядов вонзились в Него и пробивая насквозь мягкие части тела достигли позвоночника, простимулировав там уставшие нервные окончания. Он приободрился и сел ровно, стараясь держать себя в руках, хотя это было и непросто.

– Нас беспокоит состояние одного нашего сотрудника, – деликатно начал собственник, не сводя взора с Него. – Пришёл он к нам прилежным мальчиком, хоть и не после института. По крайней мере таковым он нам показался. За прошедшие годы зарекомендовал себя как отличный специалист, которым может гордиться любая уважающая себя компания. Благодаря ему мы пережили тяжелейший кризис. Благодаря его аналитическим способностям нам удалось наладить продуктивные отношения с партнёрами из Юго-Восточной Азии, выйти в Европу и начать проникновение на черный континент, а так же и в Арабский мир. Но наряду с этим, сначала не явно, но с каждым годом все более активно, на поверхность стала пробиваться его вторая сущность. Я бы с казал, его второе я, которое скрыто под толстым слоем логики и рациональности. Внутренние демоны стали брать над ним верх. Мы надеялись, что его брак с прекрасной девушкой решит эту проблему и он, наконец-то, остепенится, но прожив с ней совсем немного, он… они расстались. И уже после этого его, как оказалось, стало просто не удержать. – продолжал собственник, говоря о виновнике в третьем лице.

Он, естественно, уже понимал, о чем идет речь, и кто является предметом разбирательства в достаточно широком кругу. Начальники отделов, директорат и даже несколько специалистов, среди которых, увы, была даже Катерина. Всего особей до двадцати, сидели за круглым столом, вертели ручки, комкали бумажки, но не отрывали глаз от Него, пронзенного взором собственника и, как Ему казалось, нанизанного на кол для всеобщего обозрения.

– Наша безопасность даже навела справки. Оказалось, что настоящее поведение – это не что иное, как рецидив. Я бы хотел так считать, по крайней мере. Рецидив прошлого. Рецидив того образа жизни, которого придерживался этот молодой человек и прекрасный сотрудник в лихие студенческие годы.

Увы, студенческие годы остались позади, вместе с ними и значительная часть здоровья, несбывшиеся мечты, не найденное место в жизни, а так же и несостоявшийся гений логики и математики. Рецидив?! «Нет!» – хотел ответить Он. Двойственность, а то и вообще многогранность натуры, от чего Он страдал, проявлялась всегда, сколько Он себя помнил. И то, что сейчас собственник называл рецидивом, было не что иное, как берущая верх иная сторона его натуры, в то время, когда логически-рациональная, уйдя на забастовку, оставила поле незанятым.

– Обильное употребление алкоголя, избыточность в отношениях с противоположным полом, приводы в милицию, после нескольких случаев пьяного дебоша и хулиганства, сон на рабочем месте – на все это мы до поры до времени закрывали глаза. Закрывали, пока это не стало сказываться на работе.

«А! Вон они куда…» – выдохнул Он, прогнозируя, будут ли Его воспитывать или сразу уволят. Но, похоже, пока что увольнять не собирались.

– Учитывая заслуги, отношение к делу и потенциал сотрудника, я думаю, мы должны дать второй шанс нашему коллеге, сбившемуся с пути, – продолжал собственник, буравя взором Его. – Думаю, каждый должен найти в себе силы и принять участие в его судьбе, чтобы спасти специалиста и хорошего человека, – уже перегибал собственник. От его слов присутствующие едва сдержали гримасы удивления и отвращения. Но кили их лица были устремлены на Него, то и видеть их мог только Он, потому их невербальное отторжение предложения собственника осталось откровением лишь для Него.

– В советские времена в таких случаях сотрудника брали на поруки, – усмехнулся собственник. – Я бы хотел, чтобы нечто подобное было внедрено и у нас. Как Вы считаете? – обратился он к ИчАру. Та тут же подскочила на месте, поправила худосочной ручонкой свои стекляшки на носу и произнесла слащавую до тошноты речь корпоративного деятеля, которая сводилась все к тем же посылам: команда, командный дух, плечо товарища, профессиональный рос, взаимовыручка и работа на результат ради всеобщего блага. От её речи даже собственник сморщил нос, но все же похвалил барышню и продолжил:

– Прекрасно! – молвил он. – Я рад, что мое предложение нашло ободрение среди коллектива. Потому, думаю, кураторами, давайте их назовём так, предлагаю назначить наиболее близких коллег и, я уверен, друзей заблудшей души, – собственник обвел всех присутствующих взором. Половина из них тут же втянула в плечи шеи и стала невидима. – Я думаю, лучше всего с этой задачей справятся Игорь и Карина.

Это был даже не гром среди ясного неба! Это был приговор!! Он было тут же хотел подскочить, произнести встречную речь, изобличить, вспомнить, высказать все, что за столько лет накипело, вспомнить месячные командировки, что стало одной из причин разлада в семье, а потом… а потом Он не нашёл в себе сил не только подняться и уйти, но даже обставить тот эффектной речью. В Нем просто не нашлось сил.

Игорь и Карина тоже не особо горели желанием взвалить на себя ответственность за Него. Но промолчали, закусив губы.

– Вот и прекрасно. Теперь я хотел бы, в завершение нашей встречи, услышать от виновника торжества что он думает по этому поводу и…

– Он думает… – вырвалось у Него, и тут же спохватившись, неоднозначно добавил, – Он думает, что все будет хорошо.

– Ну вот и прекрасно! – окончил совещание, которое таковым, собственно, и не было, вставая собственник. – Можете вернуться на свои рабочие места.