Как ты там?

Отъезд

Сидя на берегу неподалёку от пирса, Алла вместе с заменившим Томми Рейдженом ждали Илюшу, который поехал сдавать байк владельцу и покупать билеты на паром до Сураттани. Жаркое марево, стоящее над Сиамским заливом, полностью скрыло очертания острова Самуи, даже одинокая собачка, бредущая по отливному мелководью метрах в двухстах от берега, казалась каким-то далёким призрачным существом неясных размеров – кем-то вроде «всадника без головы», и это ещё больше их угнетало.

Они не разговаривали между собой до тех пор, пока Илюша не вернулся пешком, а до отправления осталось совсем немного. Подхватив увесистые, но удобные рюкзаки Алла и Илюша бодро двинулись в путь, а Рейджену приходилось катить за собой такой нелепый и неуместный здесь большой чемодан на колёсах, с которым Билли приехал в Азию ещё десять лет назад.

Зайдя в тень беседки неподалёку от пристани, Рейджен достал маленький бинокль, принялся рассматривать пирс и вскоре обнаружил там нескольких тайцев, связанных с людьми, через которых он покупал пистолет.

– Похоже, нам тут решили устроить проводы… Или, наоборот, встречу, – задумчиво произнёс он.

– Нас там пасут? – попытался уточнить Илюша.

– Так, мелкие сошки, помощники помощников господина Тэ. В принципе, я бы мог один с ними разделаться, но это Таиланд – другие местные сразу бросятся им на помощь, и на корабль мы точно не попадём.

– А сколько их? – поинтересовалась Алла.

– Кажется, четверо. Но могут быть и другие, кого я не знаю.

– Никогда ещё не отводила глаза такому большому количеству людей, – грустно вздохнула Алла и взяла бинокль у Рейджена, – Ладно, покажи мне, где они стоят и как выглядят.

Через несколько минут они, держась вместе, уже шли по пирсу и когда проверяющие билеты на паром тайцы не обратили на них внимания, Илюша понял, что сосредоточенно смотрящая куда-то перед собой Алла напряжённо работает.

Рейджен скрипел зубами, когда они миновали болтающих о чём-то и смеющихся мафиозных помощников, а попав на борт, до самого отправления стоял на корме, наблюдая за прибывающими пассажирами.

Большой двухэтажный паром, приняв в своё чрево множество автомобилей и несколько туристических автобусов, издал долгий протяжный гудок и, вибрируя, отошёл от причала.

Все трое расположились на верхней открытой палубе, и теперь каждый по-своему прощался с островом. Алла разложила прямо на полу плед, подставила под спину рюкзак и полулегла, вытянув ноги и закрыв глаза – незаметный проход на корабль отнял у неё много сил.

Илюша подошёл к перилам и принялся смотреть как, уменьшаясь в размерах, остров приобретает некую компактность, становясь легко обозримым и, казалось, состоящим из одних только зелёных гор с торчащими между ними вышками приёма спутниковых сигналов. Он поблагодарил его за излеченные нервы и важную для него встречу с женщиной, которая вскоре надолго его покинет.

А Рейджен вдруг побледнел, внезапно сорвался со своего места и бросился на корму, где его теперь обильно рвало в пенный след от мощных моторов. Ко Панган, где «семья» Билли Миллигана обрела гармонию и в течение многих лет была счастлива, теперь прогонял его с помощью медленной смерти, и хотя он совсем не собирался как-то вмешиваться в существующие на нём порядки, а просто попробовал рассказать о них, этого хватило, чтобы запустить механизмы его отторжения.

Затем он прилёг на плед рядом с Аллой, положив под голову что-то из одежды, его начало трясти, а со лба скатывались крупные капли пота. Их обступили взволнованные тайцы, и Алла ответила, что они везут его в больницу. Кто-то из пассажиров дал ему сильное обезболивающее и минут через десять Рейджен успокоился и, видимо, уснул или потерял сознание. В этот момент четверо основных личностей советовались между собой, кто из них «встанет на пятно» следующий. Переносить дальнейшие мучения никому из них особенно не хотелось, но выпускать «на свет» мальчика Дэвида, который всегда выступал в роли «хранителя боли», в отравленный ядом организм все сочли не гуманным.

– А давайте позовём Адалану, ведь она ни разу не выходила, после признания её нежелательной, – предложил Аллен, – Тем более, если наш план не состоится, через неделю мы всё равно умрём, так пусть она хоть полюбуется красотой напоследок.

– Это логично, – поддержал его Томми, – Ведь у нас есть только дети, которых не стоит обрекать на страдания, а Адалана – самая безопасная из нежелательных.

– Самая безопасная? – нахмурился Рейджен, – Ведь из-за неё мы и оказались в тюрьме. Так же, как из-за Филиппа и Кевина… Кстати, а как на счёт Кевина? Мы же ведь восстановили его в правах после того бунта против санитаров?

Рейджен имел ввиду их давнее пребывание в мрачной медицинской клинике строго режима в Лиме, тогда Кевин действительно сильно всем помог во время бунта заключённых против избивающих их надзирателей.

– Где Кевин – там криминал, – отозвался Аллен, который, впрочем, сам был падок на всякого рода авантюры и рискованные дела, – И неизвестно, как он отреагирует на новость о нашей возможной смерти, а Адалана, я уверен, примет её достойно. Тем более ей понравятся все эти удивительные пейзажи…

– А так же все эти маленькие тайские девушки! – перебил его Рейджен, – Вдруг она прямо здесь начнёт к ним приставать?! Она нас подставит!

– Мне кажется, она заслуживает снисхождения, – Томми перехватил взгляд Аллена и они вместе посмотрели на молчащего всё это время Артура.

– Вообще, это интересная идея, – произнёс тот, – Выход в отравленное тело одновременно послужит ей и наказанием, и возможностью себя реабилитировать… я не возражаю.

В результате голосования против был только Рейджен, а трое остальных – за.

– Ну что ж, – подытожил Артур, – Тогда дальше к месту нашего лечения едет именно Адалана, и мы освобождаем её от статуса нежелательной личности.

– Ладно, – хмуро произнёс Рейджен, – Я только сейчас опять ненадолго выйду и предупрежу Аллу, чтобы в случае чего она с ней не церемонилась.

– А я пока найду саму Адалану, – проговорил Артур, – Хотя не уверен, что она будет рада меня увидеть.

– Всё равно от наших женщин одни неприятности, – пробормотал Рейджен.

И это бы прозвучало как банальная фраза сурового мужчины, если б Адалана – застенчивая хозяйственная девушка с лесбийскими наклонностями – не была повинна во всех изнасилованиях, из-за которых Билли и попадал в тюрьму во времена своей юности, в 70-е годы. А другая нежелательная, по имени Эйприл, в своё время чуть не уговорила Рейджена убить отчима Билли. Таким образом она хотела отомстить ему за то, что в детстве тот насиловал Билли и закапывал его с головой в землю, успевая освободить, лишь когда у него уже наступали признаки удушения. Разумеется, все взрослые личности Миллигана хотели, чтобы он понёс заслуженное наказание и, хотя этого так никогда и не случилось, приняли общее решение не устраивать самосуд. Впрочем, это не единственное, из-за чего Эйприл навсегда запретили «вставать на пятно» – она была стервой, интриганкой и всё время пыталась между собой всех поссорить.

Артур пошёл искать Адалану.

В юности он мало размышлял о космогонии внутреннего пространства сознания Миллигана – тогда ему надо было учиться, а позже, в тюрьме, стало уже не до этого. Затем, в первые годы их десятилетнего нахождения в лечебнице, все были слишком разобщены, чтобы даже видеть друг друга – иногда, сквозь пелену тьмы до него доносились лишь неразборчивые голоса остальных и только гораздо позже, во второй половине восьмидесятых годов, они снова смогли встретиться.

Тогда и начало формироваться то внутреннее пространство в его теперешнем виде, но Артур до сих пор мог лишь догадываться, сделали они это сами или, попав после жестоких тюрем и психлечебниц в более благоприятную среду, оно само видоизменилось, дав им возможность отыскать друг друга. И, скорее всего, здесь не обошлось без Учителя – главной, связующей личности, которая, на самом деле и является самим Билли Миллиганом. Впрочем, Учитель покинул их сразу по прибытию на Панган, когда убедился, что «семья» восстановилась и больше не нуждается в его помощи.

Теперь Артур продвигался в серых сумерках всё дальше от пятна света, попав на территорию нежелательных, а насколько далеко простиралось это место, никто не знал, потому что страх и тревога за распад собственного «я» удерживала остальных от дальних путешествий.

В полутьме он иногда различал некие очертания, но на всякий случай старался не приближаться к ним – интуиция или чувство связанности «семьи» вело его к месту обитания Адаланы, он только миновал железную кровать, где на матрасе лицом вверх лежал Джейсон, который навсегда остался подростком.

В детстве и юности он выпускал всю ярость и раздражение, что копилось в сознании Билли и это всегда приводило к наказанию, поэтому ему запретили выходить на свет ещё во времена первого тюремного заключения. Так же он обладал способностью отключать плохие воспоминания у других личностей, но тем самым вызывал у них амнезию, поэтому Артур с опаской проследовал мимо. Из-за отсутствия света он не мог разобрать, открыты ли глаза Джейсона, но его не покидало ощущение, что тот провожает его тяжёлым и уничижительным взглядом.

Самого отсчёта времени или пространства как такового здесь либо не существовало, либо оно подчинялось своим законам, поэтому в какой-то момент Артур с удивлением обнаружил нечто, напоминающее большую двухстворчатую раковину, как на картине Боттичелли о рождении Афродиты. Именно там, обхватив руками колени, сидела Адалана. Её длинные и прямые чёрные волосы скрывали часть лица, поэтому Артур не знал, заметила ли она его приближение.

– Адалана… – позвал он, подойдя совсем близко, – Ты меня слышишь?

Она не ответила.

– У нас большие проблемы, – продолжил Артур, – Поэтому ты больше не являешься нежелательной, мы хотим, чтобы ты вышла.

Она повернула к нему лицо, и её карие глаза показались ему совсём чёрными.

– А-а, это ты… – ответила она так, будто устала от него и пока не успела отдохнуть, – Спасибо за приглашение, но, знаешь, мне это совсем не надо. Я не хочу улаживать ваши дела…

– Никаких дел. Тебе надо только перетерпеть боль и добраться до нужного места, где нас вылечат. Иначе мы все умрём. Очень скоро.

– Да? – на лице Адаланы возникла заинтересованность, – И где это?

– Очень далеко, в другой части света. И сейчас две тысячи десятый год, а это означает, что Билли уже исполнилось пятьдесят пять.

Адалана печально вздохнула, ведь здесь, во внутреннем пространстве, оба они выглядели лет на тридцать.

– Я не хочу в такое старое тело.

– Если ты пройдёшь свою часть маршрута, то станешь пятой и сможешь принимать участие в голосовании.

– А если я откажусь, тогда вы освободите Эйприл? – немного помедлив, поинтересовалась она.

– Ну уж её точно нет.

– Хорошо, тогда я готова.

Адалана встала, и Артур подал ей руку, чтобы выйти из раковины, а когда они возвращались, попытался коротко рассказать ей, как изменился мир в её отсутствие и дать некоторые советы.

Так Адалана, впервые за много лет, «встала на пятно» и вышла на свет.

И ей очень понравилось, потому что она сразу рухнула в лето, там было море и безбрежное закатное небо, где красочные караваны облаков брели по своим маршрутам, а на горизонте возвышались острова причудливых очертаний.

Она плыла на большом корабле с высокой палубой, и рядом с ней полулежала очень необычная девушка, каких она видела только в кино или на страницах журналов. У неё была очень белая кожа и собранные в пучок мягкие шёлковые волосы.

– Привет, я – Адалана, – сказала она девушке и постаралась как можно мягче улыбнуться.

– А меня зовут Алла, и везу тебя и вас всех в безопасное место. Поэтому если я что-то говорю – меня надо слушаться и всё это делать… Понимаешь?

– Какая ты красивая, – прошептала в ответ Адалана, – Можно я возьму тебя за руку? Я тебе нравлюсь?

… Уже в сумерках они сошли с причала и Алла, оставив Илюше свой большой рюкзак, быстро договорилась с тайцем на скутере и ринулась на автобусную станцию, чтобы не терять времени и провести ночь по пути в Мьянму.

– Ты нас покидаешь? – расстроилась Адалана, которая всю поездку на пароме не отходила от неё ни на шаг.

– Вообще-то я пытаюсь спасти вам жизнь, – мрачно ответила Алла, а когда Адалана попыталась поцеловать её на прощание, тайский парень крутанул ручку газа и они тут же умчались.

Лицо Миллигана сразу приобрело какое-то печальное и потерянное выражение. Илюша вглядывался в него, первый раз за три года их знакомства наблюдая занявшую сознание Билли женскую личность и пытаясь обнаружить какие-то новые черты в его поведении.

Но отметил только одну особенность, свойственную именно Адалане, и это была не черта характера или речи, а, скорее, расстройство психики – оно проявлялось в коротких и непрерывных колебаниях глазного яблока в следствии «нистагма» – заболевания, вызванного какими-то нарушениями в нервной системе именно её личности. Это казалось необычным, но ведь даже результаты энцефалографии мозга у всех членов «семьи» были разными.

С наступлением темноты первоначальный восторг Адаланы сменился растерянностью, но Илюше всё же пришлось ненадолго оставить её одну с чемоданом, сумкой с картинами и двумя рюкзаками, убедив, что находиться здесь безопасно. Пообщавшись с торговцами едой, он почти сразу нашёл мужика с машиной, который вызвался отвезти их в местную гостиницу, потому что пилить в темноте до источников и там искать ночлег не имело смысла.

Они сняли двухместный номер с раздельными кроватями и кондиционером, а ночью действие обезболивающего закончилось. Билли лежал в «шавасане», его мелко трясло с обильным выделением пота. Раз в пол часа он со стонами поднимался и пил воду, почти сразу убегая в туалет, где его рвало, а возвращался оттуда с обмотанным вокруг головы мокрым полотенцем, жалуясь на дикую боль в висках.

Конечно, Илюша тоже не смог выспаться и, хотя перед рассветом приступ прошёл, уже в семь им надо было вставать, чтобы поскорей добраться до горячего источника, пребывание в котором должно замедлить и смягчить действие яда.

Ближайший из них назывался Tha Sathan, и им удалось снять неподалёку домик на отшибе и без соседей – меры предосторожности, если с Билли произойдут новые приступы, а в том, что они случаться, Илюша не сомневался. Так же, как и в том, что перед ним уже не Адалана, а кто-то другой, выдающий себя за неё.

Поэтому, бросив вещи, он сразу повёл Билли к бассейну для процедур, сказав, что зайдёт за ним через пару часов, а сам принялся обследовать окрестности.

Он позвонил Алле и узнал, что она уже пересекла по транзитной визе границу с Мьянмой и теперь едет на автобусе в Мандалай, где у неё есть знакомства.

– Тут никакой связи скоро не будет, поэтому скажи, как там Адалана? – поинтересовалась она.

– Ночью её скрутило, но сейчас лучше. Хотя знаешь, мне кажется – это уже не она. У Адаланы, у неё ведь нервное расстройство, когда глазное яблоко дёргается, а сейчас его нет… Хотя ведёт она себя как женщина и стеснялась погружаться в источник топ-лесс.

– Ты будь осторожнее, – ответила Алла, – Я чувствую, что там скоро появятся другие, более опасные – похоже, им уже трудно ситуацией управлять… У Рейджена ведь есть пистолет? Посмотри в чемодане и если найдёшь, куда-нибудь его перепрячь.

Илюша не стал пренебрегать советом, обследовал большой чемодан Миллигана и обнаружил завёрнутый в рубашку Smith & Wesson и обойму с патронами. В оружии Илюша не разбирался, но этот экземпляр показался ему стильным, хоть и несколько старомодным. Рейджен мог бы рассказать ему, что именно такими стволами 9 калибра были вооружены американские полицейские в 70-е годы, а в страну он попал лет двадцать назад, во время беспорядков на границе с Малазией, и сменил множество владельцев, начиная от зажиточных крестьян, заканчивая мелкими мафиози, пока не был куплен им для защиты и утоления общей скуки по красивым экземплярам.

Осмотревшись в минималистичном убранстве комнаты, Илюша не обнаружил ничего, похожего на потайное место. Тогда он вышел на крыльцо стоящего на сваях дома, спустился вниз, пригнулся, подлез под него и засунул пистолет с обоймой в щель между деревянными брусьями.

Блуждания

Сам источник представлял из себя огороженную лужу с оранжево-красным днищем и едва уловимым «больничным» запахом. Он бил прямо из-под земли, и горячая вода оттуда текла небольшим ручейком в два бетонных бассейна, поодаль от которого стояли душевые. Располагался он в месте, напоминающем парк, но, не смотря на отсутствие жгучего солнца, людей здесь было немного.

Билли отмокал в одном из двух бетонных бассейнов, накрытом от солнца тёмно-зелёным пластиком и его соседями была лишь пожилая тайская пара и ещё какая-то женщина с ребёнком. Лишь однажды неподалёку прошёл странный моложавый старик, одетый во всё белое, как британский чиновник конца девятнадцатого века, доживающий на пенсии в индийской колонии.

Илюша и Алла не зря тревожились – сознание Миллигана занимала сейчас вовсе не Адалана, а Эйприл, ночью уговорившая её сойти с пятна и принять боль самой. Тогда она неожиданно почувствовала некую перемену в своём сумеречном существовании – что-то сильно изменилось, какое-то давленье ослабло, но она ещё не знала, что так проявляется действие на мозг яда.

Эйприл поняла, что способна дойти до пятна и ей никто не помешал по дороге – сумерки оставались пустынными и она не нашла ни следов детских, ни основных личностей, с которыми у неё были старые счёты.

Зато обнаружила вышедшую на свет Адалану и почувствовала переживаемый ей ужас и боль – стоя на пятне, она держалась руками за живот, где словно вращалось тонкое и длинное сверло, прорезая и наматывая на себя все её внутренности.

…Адалана тихо стонала и одновременно слышала чей-то голос, но из-за боли далеко не сразу поняла, что её кто-то зовёт – только когда решила, что больше не выдержит, и ушла, а лишённое сознания тело Билли ещё корчилось на кровати, пока припадок не миновал.

И, застыв у самого края света, с удивлением обнаружила рядом Эйприл, и кроме неё здесь никого больше не было.

– Здравствуй, Адалана, – сказала она, попытавшись выжать из себя улыбку, – Ты что, стала теперь «хранителем боли» вместо Дэвида?

– Эйприл, ты что, ничего не знаешь? – удивилась Адалана, – Мы умираем. Нас пытаются отравить, если Артур, Аллен и Томми не вернут фильм, который они сняли на острове.

– На острове? – Эйприл была гораздо выше Адаланы и теперь нависла над ней, сутуля шею и хмурясь.

– Да, они жили на острове, много лет, без меня… Впрочем, к тебе ведь они ещё хуже относятся.

– Хороший повод им отомстить.

– Эйприл, не надо. Сейчас мы должны сплотиться. Разве пропустив тебя, Артур и Рейнджен совсем ничего не объяснили?

– Меня никто не пропускал, я пришла сама. Больше тут никого нет.

– Как?

Адалана в ужасе осмотрелась и сразу поняла, что Эйприл не врёт – всё вокруг оказалось непривычно пустынным и пространство оставалось заполнено лишь однотонной матовой пеленой.

Последний раз подобное случалось после изнурительного судебного процесса, в первые годы лечебницы, когда все они надолго потеряли друг друга. Но тогда это было вызвано внешними обстоятельствами, а сейчас она впервые почувствовала, что опасная ситуация может сложиться не только из-за давления «снаружи», но и «внутри», из-за непостижимых процессов, что сейчас происходят в отравленном мозге Билли.

– А где основные? Где Аллен, Том, Рейджен и Артур?

– Не знаю. Может они испугались смерти и ушли.

– Куда?

– Туда, куда нельзя нам с тобой. Поэтому мы умрём, но дай мне перед этим выйти на свет. Я приму боль вместо тебя и немного побуду живой, – она обняла Адалану за плечи и, сверху вниз, заглянула в её тёмно-серые глаза, где радужка от нервного напряжения подрагивала и двигалась ещё сильней, чем обычно, – Пожалуйста…

Эйприл знала, что Адалана слишком мягкая, чтобы ей отказать, тем более в таких непредсказуемых обстоятельствах. Впрочем, куда делись остальные, ей было наплевать, она бы предпочла, чтобы они вообще больше не появлялись. Жаль только, что ей приходиться существовать в мужском теле, которое, ещё неизвестно, выживет или нет. Поэтому теперь, сидя по шею в замедляющей действие яда горячей воде, богатой неизвестными ей химическими элементами, Эйприл пыталась понять, какую пользу можно извлечь из своего нынешнего положения.

Тем временем Илюша обедал в близлежащей едальне, размышляя о том, как он может облегчить страдания Миллигана в отсутствии Аллы, и жалея, что попал в такое спокойное и относительно прохладное в это время года место при таких мрачных обстоятельствах.

Взяв свежевыжатого сока с крошками льда, Илюша присел под деревом у пруда, где плескались крупного вида рыбы, и проходящие сквозь листву солнечные лучи играли отражением на их золотых спинах.

«И всё-таки здесь тихо и хорошо – думал Илюша, – Везде зелень, денег за пользование душевыми и раздевалками, да и за пребывание в самом источнике платить не надо, только оставить потом подношение, сколько сможешь».

И тем сильнее он удивился – даже где-то на грани паники или испуга, когда вдруг увидел медленно идущего к нему пожилого мужчину европейского вида и сразу его узнал. Хоть он и постарел спустя годы с той памятной ночи в Саду Эрмитаж, когда взял Илюшино воспоминание, как в первом классе он едва не устроил дома пожар, а в обмен показал ему будущее – далёкий тропический остров.

Теперь этот похожий на ряженого фокусника человек был не сказать, что очень стар, но его лицо едва не рассыпалось в трещинах морщин, при этом оставаясь бледным и неподвижным, как у людей, десятками лет использующих театральный грим.

– О, господи… – прошептал Илюша, – Только его мне здесь не хватало!

У него возникло ощущение тревоги – уж никак не мог такой тип, по которому совершенно не считывалось, кто он такой на самом деле, просто так, случайно здесь оказаться.

Одетый в белую льняную рубашку, пиджак и брюки, он медленно приближался, а Илюша отвернулся и даже подумал, а не заговорить ли с ним по-чешски или по-сербски – на острове он не терял время и понемногу осваивал языки всех людей, с которыми общался, но тут же понял – подобный номер с ним не пройдёт.

Тогда он встал, в любой момент готовый уйти и сам к нему обратился.

– Здравствуйте. Я вас помню, хоть и не знаю по имени. А что вы тут делаете?

– Добрый день, – старый Фокусник приподнял белую шляпу из лёгкой материи, и в этом жесте явно проскользнуло нечто ироническое, – Я здесь занимаюсь тем же, что и ваш друг – поправляю здоровье. Только, в отличие от него, мои проблемы не столь запущены и я сам могу сильно ему помочь. Признаюсь, я давно мечтал встретить самого Уильяма Миллигана.

Илюша пока молчал, но всё больше хмурился.

– И не смотрите на меня как на врага или шпиона, – невозмутимо отреагировал на это его собеседник, в своём необычном для этих мест одеянии похожий на праздного русского дачника начала двадцатого века, как их изображали в советских фильмах семидесятых годов, – Я абсолютно не в курсе ваших дел, просто была вероятность, что вы здесь появитесь, а проходя мимо купальни, узнал его по фото из немецкого журнала по психиатрии.

– Завтра сюда приедет моя подруга, – холодно ответил Илюша, – И она может сделать так, что вы всё забудете. И фото из журнала и, вообще, зачем вы сами тут оказались…

– Но тогда я не смогу помочь ему избавиться от нежелательных. По крайней мере – самых опасных, для начала… Ведь вы здесь поэтому? Привезли его лечиться на воды, потому что у него снова «рассинхрон»?

«Он определённо знал, что мы тут будем, но не в курсе, почему именно, – догадался Илюша и решил пока только выяснить, насколько этот тип может быть им полезен, уже понимая, что именно он потребует за свои услуги. Какое-то воспоминание. Интересно, сколько их уже у него, смешных и страшных, стыдных и красивых… и где он их держит?

– Мне бы очень хотелось заполучить себе в коллекцию, настоящую личность, -продолжал тем временем Фокусник, – Просто это всегда было связано с риском при перемещении, а у вашего друга – у него их много и жалеть о ком-то из них он не станет. Кстати, напомните, в каком году мы с вами виделись?

– В девяносто втором.

– Да, в том парке, в Эрмитаже, восемнадцать лет назад. Хорошее было время, потому что никто серьёзно не воспринимал то, чем я занимаюсь, все думали, что это какой-то розыгрыш или представление… Но, поверьте, за это время я усовершенствовал свою технику и многому научился.

– И как мне вас теперь называть?

– Евгений Петрович – так ко мне обычно обращаются люди вашего возраста.

– Но как вы могли тогда показать мне Панган? Это ведь был он – сейчас я уже точно знаю.

– Я сам не до конца понимаю, но потоки возможного будущего – это, скорее, побочный эффект работы моей машины. Однако именно этому я и обязан своему благополучию, некой осведомлённости о происходящем, да и, вообще, тому что я до сих пор жив. Просто его природа мне пока не ясна, хотя всякие прорицатели и персонажи типа Нострадамуса – они ведь не всегда врали – значит, могли как-то подключаться к таким потокам.

– А где вы держите ваши образцы? И что с ними делаете?

– Я их исследую. Но, поверьте, не собираюсь создавать на их основе каких-нибудь Франкенштейнов, а вся библиотека образов находится у меня дома, в новосибирском Академгородке.

– Так вы учёный?

– А вы думали клоун? Нет, просто у меня были тяжёлые времена, когда под видом развлекательного аттракциона я вытягивал у людей их воспоминания. А ваш друг – уникальный случай для переноса человеческого сознания на иной носитель – ему ведь от этого не убудет. Я ещё никогда не делал ничего подобного, но готов. А если проблемы Уильяма ещё более усугубятся, то я помогу ему эвакуировать остальных. Или вообще всех, кроме главного, который и есть он сам.

– Вы как-то слишком хорошо осведомлены.

– Конечно, ведь у меня было много лет подготовиться к нашей встрече.

Тогда Илюша подумал – если у Аллы не получится достать противоядие или то, что она привезёт, не скоро ещё подействует – тогда Фокусника действительно можно использовать, как запасной вариант. Теперь оставалось связаться с кем-то из основных личностей Билли, чтобы они решили, хотят ли иметь дело с этим переодетым стариком – лукавым новосибирским профессором, предложившим сделку, подозрительно выгодную для обеих сторон.

– Хорошо, я поговорю с ним, и если он даст своё согласие или у него опять не начнётся приступ, мы увидимся вечером, – ответил Илюша.

Он и догадываться не мог, что сейчас творится внутри сознания Миллигана, в пустынном и бесконечном пространстве обитания его личностей.

Уже позже, пережидая самое жаркое время дня на веранде дома и вынеся туда вентилятор, Илюша попросил ту, другую девушку, что «заняла пятно» вместо Адаланы, но не признавалась в этом, вызвать для разговора Рейджена или Артура.

Эйприл задумалась.

Ей нужны были свои союзники, поэтому она решила позволить выйти кому-то из самых деятельных нежелательных, ведь они наверняка уже заметили пропажу четверых основных.

Билли Миллиган потерял сознание, а Эйприл «сошла с пятна», заметив едва уловимую перемену в окружающем её мире.

Теперь здесь стало явно светлее, но это скорее настораживало. Однако, отбросив опасения, она отправилась на поиски тех, кого считала полезными соратниками и неожиданно обнаружила большинство взрослых нежелательных в непосредственной близости от пятна.

Там был и австралийский охотник Уолтер, и ортодоксальный еврей Сэмюэль, сноб и лентяй Мартин, врун и пересмешник Стив, а так же когда-то выполнявший роль грузчика, абсолютно безынициативный Марк.

Удивлённые отсутствием «старших» они казались какими-то растерянными и разобщёнными, Эйприл старалась побыстрее миновать их, но вдруг заметила Филипа.

Державшись один, он решительно приближался к пятну света, чтобы занять освобождённое место.

– О, ты-то мне и нужен! – Эйприл постаралась, чтобы её улыбка выглядела как можно более миролюбиво, – А где твой напарник?

– Я не смог найти Кевина, наверно, он с основными. Как думаешь, почему они перестали сторожить пятно от нас?

– Фил, сейчас на свету была я. Мы тут медленно подыхаем в какой-то дыре типа Вьетнама, и если девушка русского парня, который сейчас ухаживает за Билли, в ближайшую пару дней не привезёт лекарство – это будет финиш. Но тут есть один специалист, и он может что-то сделать с самим сознанием… Короче, этот парень хочет поговорить с основными, чтоб они решили, как им поступить дальше. Ты меня понимаешь?

Филип ненадолго задумался.

– Если он давно с ними знаком, мне будет трудно выдать себя даже за Рейнджена из-за его акцента, а уж за Артура… Но ведь у нас есть этот комик-пародист, – он кивнул в сторону Стива.

– Хочешь взять в дело этого неудачника?

– Эйп, он способен изобразить практически любого из нас, а если сморозит глупость – так я буду рядом.

Судя по всему, других вариантов провести переговоры у них не оставалось, поэтому через мгновение Эйприл согласно кивнула.

– Ладно, Фил, я на тебя рассчитываю. И постарайся выяснить как можно больше.

Оба они отошли глубже в тень, только Эйприл – в незанятое пространство, а Филип направился к Стиву, от которого пришлось в своё время избавиться из-за того, что он не дорожил своей жизнью и в тюрьме постоянно передразнивал охранников и начальство, из-за чего Миллигана постоянно били и сажали в карцер.

Сидящий на пластиковом стуле Билли открыл глаза и с удивлением уставился на Илюшу.

Обычно так смотрел на него кто-то из вечных детских личностей, которых основные под его присмотром иногда выпускали погулять по саду и окрестностям. Затем Билли заговорил с сербским акцентом Рейджена, однако у Илюши уже возникли первые подозрения – похоже, то «спутанное время», о котором ему рассказывал Артур, наступило опять.

Стараясь объяснять всё подробно, но по делу, Илюша заговорил о возможности эвакуации в случае неудачи с излечением, добавив, что Евгению Петровичу не терпится вытащить из сознания Билли кого-то из нежелательных, чтобы проверить, как работает его устройство. В ответ тот, кто выдавал себя за Рейджена, сообщил, что ему надо посоветоваться с остальными, а этот человек пусть действительно приходит для знакомства и чем раньше, тем лучше.

– Хорошо, могу прямо сейчас, – Илюша надел футболку с длинными рукавами и быстро ушёл.

Он уже понял – какие-то меры надо принимать срочно, не дожидаясь возвращения Аллы, и надеялся, что Евгений Петрович тоже пережидает самое палящее солнце у себя дома.

А в сознании Билли Стива опять сменил Филип.

Для начала он обследовал дом, пытаясь понять, сколько времени «семья» уже провела здесь. Так же, вспомнив о любви Рейджена к оружию, попытался найти тайники, а когда их не оказалось, внимательно осмотрел задний двор, обнаружив там ухоженную территорию, где особенно нечего было спрятать. Тогда он лёг на землю, прополз под сваи дома, и принялся ощупывать их до тех пор, пока, через пол часа, не нашёл в большой щели между фрагментами сруба тяжёлый сверток, от которого пахло железом и оружейным маслом. Филип достал пистолет, вложил в него обойму и убедился, что первая из пуль вошла в ствол.