Алекс Багенге: Террор оружейников

С большим желанием нос втягивал запах Рэм, к которой уже спешил хозяин закусочной, тоже Мэйтата, неся в руках две глубоких чашки. Сам он, казалось, собственного запаха уже не имел, пропитавшись ароматами кухни.

Где-то на задворках сознания у одного из столиков нос отметил и след давно ушедших посетителей – детёныша Камо и взрослой особи Багенге. Странно, что они сидели вместе, подумалось ему.

Почти дойдя до столика, из-за которого за ним наблюдала Рэм, он вдруг повернулся обратно и вновь подошёл к месту, где учуял запах Багенге. Опустившись на корточки, и не обращая ни на кого внимания, он тщательно обнюхал один стул, а затем другой. Потом окликнул хозяина.

– Да, господин Барцу? – Мэйтата был уже в возрасте, порядком округлившийся и с выпирающим животиком. Однако его синий передник был чист и еле заметно пах дезинфектантом.

– Скажи-ка, во сколько сюда приходил Алекс Багенге?

Мэйтата не стал отпираться, лишь равнодушно пожал плечами.

– Сразу после открытия, в начале восьмого утра.

– Он был один?

– Нет. Он со своим детёнышем приходил.

У Мирса едва извилины узлом не завязались. Едва их распутав, он решил не представлять Алекса в роли любящего папы, а сосредоточиться на другом.

– Алекс сам сказал, что детёныш его?

– Нет, но… Видно же.

– У леопарда не может быть детёныша–барса. Генетика, друг мой.

Енот ответил ему выжидательным, но вместе с тем уверенным взглядом. Типа вы думайте, как хотите, а я останусь при своём мнении.

Кажется, к Алексу сегодня будет много вопросов, подумал Мирс. Как по части побега из тюрьмы, так и в отношении похищения детёныша.

На хрена ему сдался маленький Камо? Учитывая совсем слабые зачатки морали у этого психопата, вариантов в голове возникало много. И ни одного законного.

– Можешь идти, – кивнул он еноту, а сам, наконец, направился к поджидающей его Рэм.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Нет, всё в порядке. Так, задал пару вопросов хозяину.

Она не стала настаивать, лишь показала на большую чашку с жирным бульоном, в котором плавали куски мяса. Перед ней стояла чашка поменьше. От блюд исходил густой терпкий аромат.

В животе Мирса заурчало, и он непроизвольно сглотнул.

– Ешьте, Мирс,– вновь её мордочку посетила едва заметная улыбка.

Он не стал себя долго упрашивать и стесняться. Наверное, потому что работа в полиции убивает любое стеснение. А гордость рядом с Рэм у него тоже отступала на задворки и виновато разводила руками.

Лакая бульон и вылавливая из него языком мясо, он косился на автомат Рэм, лежащий на подоконнике, прикладом к хозяйке.

Такие появились совсем недавно и предназначались только для бойцов Жерла. Ими вооружались все патрули, а также охрана базы клана. Мирсу они казались игрушечными.

Маленькие, с коротким стволом, они идеально ложились в енотовые руки. Дуло смотрело совсем маленьким глазком, непривычным для Мирса, да и для других жителей Эйоланда, где культивировался только крупный калибр.

Он кивнул на автомат.

– От него есть реальная польза?

– В условиях военного столкновения в зданиях – да, есть. Чем-то подобным мы пользовались во время войны в лесах.

– Но там ведь не здания?

– Принцип тот же. Стрельба ведётся на минимальных расстояниях, до тридцати-сорока метров. Выигрывает тот, кто способен вести максимально плотный огонь.

Мирс пожал плечами и вытер лицо салфеткой.

– А останавливающее действие?

– В лесу проще. Там любая огнестрельная рана начинает загнивать. Да и раненых образуется слишком много, а это куда полезнее сразу убитых. И отдачи почти нет, что критично для енотов. Хотя не критично для крупных видов тери.

– А в городе?

– Его очень дешево производить. Как и патроны к нему. Магазин рассчитан на 50 патронов. У каждого бойца при себе ещё по шесть магазинов. Унести подобный боезапас в крупном калибре мы не сможем – по понятным причинам. Пробивная способность у пуль хорошая – они с металлической оболочкой. Останавливающее действие слабое – но при попадании в голову или жизненно важные органы тела противник всё равно умрёт. Бронежилеты Абрафо, разумеется, они не пробьют, но мы и не собираемся воевать с полицией и армией. На самом деле этот автомат легко адаптировать под нужды Абрафо, у нас даже готов проект и техническая документация. Но, сейчас всем не до этого.

Она достала из набедренного кармана маленькую коробочку.

– Оружие сейчас не важно. С ним как раз всё хорошо. Было бы хорошо и с едой, если бы… – по её лицу мелькнула тень. – Впрочем, не будем об этом.

Она нажала кнопку на корпусе коробочки и подержала её несколько секунд. Вспыхнул монохромный экран.

– Мы, наконец, сделали для Барцу приёмники. И теперь сможем подключить вас к нашей сети связи. Сюда будут приходить все информационные сообщения. Голосовой функции здесь нет, только текстовый режим. Смотрите – экран разделён на две части. На левой отображаются все сообщения, которые предназначены для бойцов клана. На правой – адресованные Барцу. Точно такие же приёмники есть и у нас. По ним происходит передача приказов, сводок и важной информации – за исключением чисто оперативной. Зато, в отличие от радиосвязи, перехватить сообщения или взломать систему здесь невозможно. Разница наших устройств в том, что мы не можем читать сообщения, которые адресованы вам, Барцу, а вы сможете читать наши.

Она положила коробочку на стол.

– Подержите приёмник между ладонями с минуту.

Мирс послушно сжал коробочку, ощущая сохранившееся на пластике тепло её рук.

Через минуту коробочка пискнула.

– Теперь он настроен на ваш биофон. Никто, кроме вас, не сможет его включить.

Мирс покрутил в руках приёмник, по-кошачьи довольный новой игрушкой. Потом неохотно сунул его в карман куртки.

– У меня образовалась проблема, лейтенант.

Она не удивилась.

– Лика Камо?

– Да.

– Серьёзная проблема?

– Меня отстранили от обязанностей Барцу – до завершения работы комиссии по несоответствию. К каким выводам она придет, впрочем, и так известно, можно и не гадать. Новый Барцу на моё место приедет завтра, и я сдам ему все дела. Лика Камо уже отправила в Управление соответствующий приказ.

Во внимательном взгляде Рэм он разглядел участие. Возможно, потому что хотел его там разглядеть. А возможно – лейтенант и в самом деле понимала, сколь много значит для него работа в полиции.

– Я сожалею, Мирс.

– Спасибо.

Они некоторое время помолчали, глядя в окно. Пумы уже ушли. У стойки стоял новый посетитель – пожилой мангуст, похожий на нестиранный половик, с обвисшими усами и потертым кейсом в руке. Он что-то втолковывал хозяину, водя пальцем по меню.

– Новый Барцу, который приедет вместо вас – он войдёт в договор?

– Думаю, да. Если мы все вместе – в смысле полиция из наших шести кварталов, обрисуем новичку ситуацию.

– А если нет?

– Тогда составим на него жалобу, в которой подробно опишем, какой он гондон. А я не сдам ему дела. Никуда не денутся, пришлют нового.

Рэм серьёзно кивнула.

– Я могу разослать оповещение для других Барцу, о встрече завтра в Лахотэ. Приёмники теперь есть у всех.

– Вы будете очень любезны, Рэм. Кстати, за вами майор Лика Камо тоже пообещала явиться. В смысле, не лично за вами, а по душу клана Жерло. Идеей договора она не прониклась.

Рэм снова кивнула, продолжая вглядываться в его, Мирса, глаза. Её пальцы машинально, ища успокоения, скользнули к рукояти автомата, поглаживая её рифленую поверхность. Будто автомат был единственным привычным для неё предметом, а потому способным погасить тревоги своей хозяйки.

Впрочем, так оно и было.

– Мирс, может, посидим где-нибудь вечером? Мы можем погулять по набережной Арсина, или сходить на мост…

Мирс на миг прикрыл глаза, но тут же открыл, вновь почувствовав движение члена в бриджах.

Он уже говорил ей, что женат? Нет, разумеется, но тщательно им обновляемый, маленький и аккуратный, квадратик срезанной на левом ухе шерсти говорил сам за себя. Конкретно – что его уже ждет дома одна собственница.

Мирс любил свою жену. Да, после рождения детеныша Эмека стала гораздо меньше уделять мужу внимания, но Мирс не возражал. Его расстраивало, что Эмеку теперь меньше влекло к нему, расстраивал их редкий и пресный секс, без той первоначальной страсти, свойственной без ума влюбленным друг в друга. Но Мирс не возражал и здесь. Он старался гулять с семьёй вечерами после службы, играть с детенышем и как можно больше находиться с ними рядом.

А ещё Мирс был полицейским. Он мог сколь угодно хотеть Рэм, но не доверял ей по умолчанию. Она принадлежала к другой, враждебной ему стороне, лишь временно заключившей с ним перемирие.

Он хотел уже сказать что-нибудь резкое, в своей манере грубоватого полицейского, но заставил себя внимательнее разглядеть вторую сторону своей семейной жизни.

Она оказалась куда горше стороны первой, в которой он так старался себя убедить. Правда состояла в том, что после того самого похищения, год и два месяца назад, в Эмеке что-то сломалось. Мирс знал: бандиты не успели ничего с ней сделать. Не потому, что не собирались, а потому что им помешал Алекс. Но успели над ней поглумиться и рассказать, что её ждет. Ещё они хотели сразу убить детёныша – его невозможно было продать на органы.

Подробностей Мирс не знал. Их знал Алекс, но отказался их пересказывать. Леопард, напав на бандитов, в буквальном смысле разорвал их на части. Мирс сам видел их оторванные конечности и головы. И залитую кровью комнату, и кровать, с привязанной к ней Эмекой, и избитого маленького Ява Джеро, его детёныша, изломанной куклой лежащего в углу.

Такое свело бы ума кого угодно. Мирс не знал, съехала ли крыша у Алекса раньше, или это произошло в тот самый день, но террор против оружейников он точно затеял после той бойни. А Эмека…

Мирс старался ей помочь, поддержать, всё чаще брал выходные на службе – чтобы корпеть потом над делами ночью, когда Эмека и Яв спали. На самом деле, затея Фрей Мэйтата с договором стала для него глотком свежего воздуха – у него существенно убавилось работы, и он стал ещё больше времени проводить с семьёй.

Но, ничего не помогало. Эмека отдалялась от него всё дальше, не в силах оставить прошлое за спиной.

Сейчас, когда Мирса фактически уволили из полиции, его брак развалится. Не будет семейного социального обеспечения, не будет поликлиники Абрафо – так нужной малышу Яву, не будет ведомственной школы и хорошего образования. А когда Яв вырастет – его не возьмут в Академию, чего так желал Мирс.

Мирс уже понимал, что его собственное падение будет медленным. Чтобы обеспечить семью, ему придётся работать на Фрей. Никуда он не денется. Ведь бывший полицейский живёт на улице очень недолго.

Он станет учить бойцов клана Жерло, ненавидя сам себя. Эмека, с её гордостью, начнёт ненавидеть его, и он всё чаще начнет придумывать поводы являться домой позже. И реже. А потом она уйдёт от него.

Интересно, подумал Мирс, как он сейчас, после предложения Рэм, так логично подошёл к одному единственному возможному решению в своей жизни.

Ведь уволят его только завтра. А за вдовой полицейского сохранятся все социальные льготы.

Он протянул ладони и аккуратно взял маленькую узкую ладошку Рэм, сжал её, поглаживая пальцами.

– Извини, Рэм. Сегодня у меня очень много работы по службе. Давай созвонимся завтра, хорошо?

Рэм улыбнулась, почему-то робко и неуверенно. Будто зная, что он её обманывает.

Остаток дня предстоит тяжелый, подумал он. Всегда хочется идти по пути легкому, плыть по течению, правда? Предоставить обстоятельствам самим за тебя все решать. Но всегда существует выбор, хотя далеко не каждый понимает, что наступило его время. Обычно настолько привыкаешь плыть по течению, что необходимости выбора совсем не замечаешь.

Мирс свой выбор увидел и осознал. Он понял его важность для Эмеки и маленького Ява. А значит, смалодушничать уже не мог.

Он ещё раз улыбнулся Рэм, выпустил её ладошку и посмотрел на свой массивный наручный хронометр.

Наградной хронометр, подумал он. Им его наградили за храбрость, после того самого похищения.

– Мне пора, Рэм, – сказал он мягко.

***

Они вышли из закусочной и попрощались. Рэм предложила Мирсу отвезти его на машине, но тот отказался, сославшись на желание прогуляться и подумать.

Она не настаивала.

Мирс напоследок взглянул на неё – огромный, мускулистый, с массивными лапами, каждая из ладоней которых была больше головы Рэм. Его взгляд вновь стал непроницаем. Он мог ненавидеть её, или желать, либо вовсе с насмешкой воспринимать её попытки с ним заигрывать. А скорее всего – попросту не доверять, так как она работает на Фрей.

Поэтому в его взгляде она не прочла ничего.

А ей самой больше всего на свете хотелось шлепнуть ладонью по его крепкой заднице.

Но она сдержалась.

Щёлкнув пальцами, она жестом приказала солдатам вернуться в машину. Те, по очереди, быстро и бесшумно, заняли места в кабине. Один сел за руль, второй на заднее сиденье. Только тогда она тоже скользнула внутрь, рядом с водителем.

– На базу, – приказала она.

Машина тронулась, спрыгнула с бордюра и неторопливо начала пробираться переулками в сторону базы Жерло.

Ни один из бойцов-енотов не проронил ни слова. Ни один из них ничего не сказал о Мирсе.

Однажды, сразу после того, так как она устроилась работать к Фрей, один из курсантов отпустил в её адрес удачную, по его мнению, шутку. Рэм выволокла его из строя и руками забила до смерти, на глазах у остальных.

Новобранцы, которых предоставила ей Фрей, состояли сплошь из мелкой шпаны, сильной лишь числом, да и то под воздействием наркотиков. Рэм сразу сказала Фрей, что из них нельзя сделать боеспособное подразделение – слишком они слабы, неумны и трусливо агрессивны. В любом вооруженном конфликте они гибнут толпами, причём гибнут бессмысленно. Они смертники сразу, по умолчанию, а хорошими солдатами становятся только после удачного стечения обстоятельств, приводящего к их выживанию после нескольких стычек.

Она говорила Фрей, что её еноты – толпа сброда, которую она и несколько ветеранов лесной войны перемелют играючи. Рэм произнесла это с отвращением – она не любила убивать, хотя прекрасно умела. Годы жестокой войны с превосходящим по размерам и качеству оружия противником научили её сражаться и сражаться хорошо.

К её удивлению, Фрей с ней согласилась. Она ответила, что так называемой мелкой шпане больше нет места в клане Жерло. Да и само Жерло изо всех сил пытается легализоваться. В амбициозные планы Фрей входило создать корпорацию, сродни той, подобные которой существовали до гражданской войны и Эпохи Каннибалов. А значит, наступала необходимость больших перемен в жизни членов её клана.

Фрей требовалась не только армия, но и внутренняя чистка от тех, кто мыслил еще старыми категориями и имел при этом слишком большое влияние. Она не купила бы Рэм просто так, за деньги и довольствие, но она пообещала исполнить её мечту – завязать с войной и поддержать её продовольственные проекты. Последние превратились для Рэм в наваждение – Эйоланд никак не хотел отходить от переросшей себя идеи синтетического производства мяса, упрямо отмахиваясь от кривой роста потребления. Её приводил в ярость консерватизм Совета, заигравшегося во власть, но он возвышался перед Рэм непреодолимой преградой.

Рэм нашла нескольких других ветеранов лесной войны, эмигрировавших в Эйоланд. Двое из них так же, как и она, влачили жалкое существование. Впрочем, они не смогли устроиться в Юда только по причине ранений, ограничивающих возможности их военной службы. Но, даже с двумя, фактически, инвалидами, она устроила в рядах Жерла тотальную чистку от тех, кто мешал или мог в дальнейшем помешать Фрей осуществлять свои планы, либо начать борьбу за власть.

Затем пришел черед создать небольшую частную армию. Получив право жёсткого отбора кандидатов, Рэм и её ветераны в течение полугода подготовили сто двадцать бойцов. Сейчас обучение проходила следующая волна курсантов. Всего планировалась постоянная численность в пятьсот солдат.

Рэм скептически относилась к идеям Фрей о корпорации. Тоя Багенге и Лика Камо, скорее всего, попросту ликвидируют клан Жерло. Другой вопрос, что воевать с ними смысла и так не имело – Абрафо могло раздавить клан Фрей, как насекомое, даже без помощи военных. Поэтому воевать с Управлением они и не собирались, намереваясь с ним договориться. Рэм и к этому относилась скептически, но её скептицизм не мешал ей работать.

Машина подъехала к воротам, ведущим в один из складов Жерла. Знаками приказав бойцам своей тройки оставаться снаружи и следить за обстановкой, она вошла внутрь, прогоняя от себя фантомный образ Мирса Джеро, с его задницей, мощными бедрами и пятнистым хвостом, кончик которого часто в разговорах с ней сворачивался колечком.

Фрей ждала её внутри, беседуя о чём-то с Корном. Корн Мэйтата, немолодой уже енот, работал на клан Жерло уже добрых пятнадцать лет. Постоянно пребывая в своём внутреннем мирке механизмов, инструментов и образцов оружия, он словно жил параллельно реальности. Настолько параллельно, что даже не заметил переход клана от прежнего статуса к другому. Ему выдали новый комбинезон и существенно пополнили его мастерскую, в довесок завалив техзаданиями. Ничего другого для счастья Корну не требовалось.

Рэм подозревала, что когда и если Абрафо ликвидирует клан Жерло, то Корн Мэйтата даже не заметит собственное зачисление в штат Управления. Смена Фрей Мэйтата на Тою Бегенге и Лику Камо тоже вряд ли вызовет в нём удивление.

Фрей, заметив её, отпустила Корна к его железкам, и направилась ей навстречу. В воздухе, кроме запаха Мэйтата и оружия, отчётливо различался запах Алекса Багенге. Кроме его характерности для вида Багенге – густой, чуть кисловатый, разбавленный оттенком стухшего мяса, запах Алекса имел и свою особенную структуру. Он был менее густым и меньше давил в нос, всегда нёс с собой едва заметный аромат пороха и крови, и, главное, отдавал некоей стерильностью. Именно последнее резко отличало его от других леопардов, позволяя легко идентифицировать. Будто помещение промыли дезинфектантом, а потом закрыли на несколько лет. Запаха средства уже не осталось, но осталось осязаемое ощущение стерильности, которое можно едва ли не потрогать.

Сегодня, однако, к запаху Алекса примешивался другой кошачий запах, более резкий и густой, с горчинкой. Запах Камо. И, судя по сладковато-молочному привкусу, он принадлежал детёнышу, пока ещё далекому от половой зрелости.

– Как прошла встреча с Мирсом? – спросила её Фрей.

– Хорошо. Я отдала ему приемник. На него вышла Лика Камо, и Мирса отстранили от обязанностей Барцу.

Фрей нахмурилась и покачала головой.

– Плохая новость. Абрафо начало копать под нас, верно?

– Насколько я поняла, да. Мирсу вменяют служебное несоответствие. Фактически он уволен. Лика Камо пригрозила заняться и нами тоже. Думаю, нет больше смысла откладывать попытку встретиться с Тоей Багенге и поговорить с ней.

– Только лишь с Тоей Багенге?

– Это триумвират, мэм. Вам придется убеждать их обеих. Сейчас не самое удачное время, конечно, но выбора уже нет.

– Хорошо, – Фрей медленно кивнула, соглашаясь. – Сколько у нас времени, как ты считаешь?

– Думаю, у нас в запасе примерно пять дней. Абрафо не полезет на рожон и наладит разведку района с помощью Ти-Лэев, плюс запросит максимум информации от местных Барцу. По-хорошему, нам необходимо как можно быстрее проработать предложение к Абрафо и договориться о встрече.

Фрей снова кивнула. Рэм заметила, как она с трудом подавила в себе дрожь от всплеска адреналина, вызванного, в свою очередь, страхом. В течение следующих нескольких дней в клане Жерло вновь произойдут большие перемены. А Фрей, зайдя в стены Управления, возможно, больше никогда оттуда не выйдет.

– А что скажешь по поводу Алекса?

– Мы с ним справимся.

– Уверена?

– Так точно, мэм. Мы уже отработали несколько сценариев. Понадобятся снайперы, в том числе с пневматическими винтовками и отравленными дротиками. Плюс ещё две тройки наших бойцов. Засаду подготовим заранее. В идеале необходимо крытое замкнутое помещение, желательно в первой половине дня. Даже если Алекс вырвется, до вечера он не протянет – умрёт от яда.

– А какова вероятность прижать его на улице?

– Низкая, мэм. Нам важны именно снайперы. Которых следует заранее разместить на подготовленных позициях. Боюсь, в открытом бою у нас мало шансов – если Алекса застать одного, конечно.

– Одного?

– Я чую запах детёныша Камо. Алекс, как вижу, приезжал сегодня не один.

– У вас хороший нос, лейтенант. Забавно до дрожи – у Алекса теперь есть детёныш. Он не его собственный, но Алекс психопат, у которого эмпатические связи формируются совершенно иным образом, нежели у здоровых тери. Каким-то образом детёныш стал ему дорог, и мы теперь можем либо воспользоваться его слабостью сами, либо слить информацию Абрафо, переложив его ликвидацию на чужие плечи.

– При всём уважении, мэм, я предпочла бы последний вариант. Если у нас ничего не выйдет, и Алексу удастся уйти, а детёныш при этом пострадает, то он устроит войну против всех. Пусть начинает её с Абрафо – с ними он не справится.

– Рэм, он что, действительно настолько хорош? Понимаю, вопрос риторический, он ведь уничтожил несколько банд. Но воевать они не умели. И сам Алекс внешне не производит впечатления. Если не смотреть ему в глаза, конечно.

Рэм задумчиво наклонила голову, формулируя ответ.

– Мы просмотрели записи с уличных камер во время его разборок с бандами, – начала она медленно, тщательно подбирая слова. – Есть два важных момента. Первый – у него очень высокая скорость движений. Она не сверхъестественна, но находится всё же чуть выше уровня большинства подготовленных военных профессионалов. Мы неделю измеряли и анализировали скорость реакции, а также отклика и движений у разных тери с высоким уровнем подготовки. Алекс не просто хорош по своим показателям – но он хорош постоянно и это проблема. У него не происходит ощутимого замедления в течение боя. Хуже того, у него нет накопления травматизма и ранений. Каждый новый день он также здоров, как и прежде, невзирая на полученные накануне повреждения. Другими словами, он всегда находится в высоком тонусе и ему не требуется время на отдых и восстановление. Такое кажется невозможным, но видеозаписи это подтверждают.

Второй момент – его манера ведения боя. У него явно огромный опыт. Все его движения глубоко забиты в рефлексы и он выполняет их на упреждение любой угрозе. Просмотрев записи, может показаться, что Алекс знает всё наперёд, любой ход противника. Однако нет, он часто импровизирует, подстраиваясь под чужую тактику. В основном он старается нападать, широко использует гранаты, в том числе газовые, дымовые, световые и другие. Как только он чувствует, как ему не хватает огневой мощи, то покидает поле боя. И он чрезвычайно хорошо дерётся без оружия. Его техника включает неизвестные мне даже теоретически приёмы.

– И вы, Рэм, всё равно считаете возможным его убить?

– Да, мэм. Вопрос неожиданного нападения и грамотной слаженной команды. Если хорошо подготовить операцию, она пройдёт без потерь с нашей стороны.

Фрей улыбнулась, хотя Рэм показалось, что она подумала в этот миг о чём-то своём.

– Прекрасно, Рэм. Кстати, вы обмолвились, будто рефлексы Алекса лучше, чем у большинства военных профессионалов. То есть, существуют и более лучшие бойцы?

– По части рефлексов – безусловно. Яркий пример, который попал в наше исследование – Орр Махойу, командир спецотряда Абрафо. Он не молод и имеет высокую массу тела, но отлично тренирован и, кажется, ему достались хорошие гены. Его скорость реакции и движений самую чуть лучше, чем у Алекса, но по скорости анализа боевой обстановки он отстаёт. Также, однажды я встретила интересную четвёрку барсов с искусственно изменёнными генами. Объединяясь перед боем в эмпатическую ячейку, они приобретали очень высокую скорость обработки информации. У меня не сохранилось их записей, но, субъективно, они имеют все показатели ощутимо выше, чем у Алекса.

– А откуда взялись эти барсы?

– Не знаю, мэм. Они проходили во время лесной войны через наши поселения, направляясь на север и огибая широкой дугой Эйоланд. По их словам, они путешествовали в верховья великого черноводного Арсина, – она помолчала, вспоминая. – Они попросили у нас припасов и карты, а также запасные части к электронике. Мы не отказывали – у нас не было войны с ними, к тому же традиционно лесные поселения всегда отличались гостеприимством. Через несколько дней они ушли, но я видела несколько их тренировок и они… впечатляли. Чуть позже мы наткнулись на военный лагерь Фуду. Все ящеры, всего около сорока, оказались уничтожены. Судя по следам, Камо прошли сквозь лагерь ходом, перестреляв всех Фуду в течение нескольких минут.

Фрей внимательно её слушала, склонив голову. Потом спросила:

– Интересно, а в Эйоланде есть такие бойцы?

– Вряд ли, мэм. Эксперименты с генами запрещены и совершенно справедливо. Получить гражданство Эйоланда, будучи явным мутантом, тоже едва ли возможно. Те барсы, про которых я говорила, имели ощутимо переработанные тела. Кстати, возвращаясь к скорости рефлексов – эталоном являются Ти-Лэи. Они абсолютны во всех отношениях, так как обработкой данных занимается компьютер, а торможение за счёт нервной передачи к мышцам и их реакции на сигнал отсутствует как класс. Поэтому, Алекс далеко не уникален, хотя и обладает некоторыми особенностями.

***

– Здравствуй, дружище.

Алекс от души обнял большого и смущённого столь ярким выражением эмоций ягуара. Прижимаясь к его груди – Мирс был выше на две головы и тяжелее в два раза, он сжал его и похлопал по спине.

– Ну будет тебе, будет, – Мирс Джеро сделал слабую попытку отодрать от себя леопарда, но быстро сдался и обнял в ответ.

– Ты всем друзьям так рад, Алекс Багенге?

– Ты единственный, Мирс. У меня нет больше друзей.

– Во всех мирах ни одного, кроме меня?

– Во всех мирах, кроме тебя.

Мирс прижал его к себе сильнее. Он явно расчувствовался.

– Ты раньше никогда такого не говорил.

– А ты не спрашивал. Как поживает Эмека? И малыш Яв Джеро?

– Эмека просила забежать при случае в гости. Хотя бы на ужин. Она очень тебе благодарна. Вся наша семья благодарна, – подчеркнул он. – И ты мог бы остаться у нас на ночь. Яв уже ходит. Я ему рассказываю про тебя в сказках.

Ягуар улыбнулся, продемонстрировав ряд отличных зубов с длинными клыками.

– Мирс, когда закончится весь этот бардак, обещаю прийти к тебе с ящиком пива и хорошо провести время, невзирая на опасность проснуться на следующий день с головной болью неизвестно где. Возможно, пьяного меня и вовсе вынесет на другой конец галактики.

– Рискуешь не успеть, Алекс. Абрафо продолжает тебя разыскивать. Кстати, познакомь меня со своей спутницей.

Мирс присел рядом с застеснявшейся маленькой барсицей, ощупывая её цепким взглядом. Армейская форма клана Жерло, хотя и без символики, несколько озадачила его, но когда он разглядел нашивку с именем, у него едва не стукнулась об асфальт челюсть.

Алекс наслаждался.

– Мирс, это Миса. Миса, этот большой удивленный ягуар – мой друг. Он полицейский. Можешь звать его дядей Мирсом. Мирс, ты чего такой удивленный?

Ягуар откашлялся и потыкал пальцем в нашивку с именем «Миса Багенге».

– Алекс, тебя надули. Она не Багенге.

– Как так, Мирс? Как мой детёныш может не быть Багенге? Это невозможно генетически, ты разве не знаешь? Природа беспощадна, Мирс.

Мирс на всякий случай взял в руки хвост Мисы и аккуратно вытянул его во всю длину. Потом отпустил и дал ему возможность трижды обмотаться вокруг хозяйкиных ног и спрятаться пушистым кончиком в её сложенные ладошками руки.

– Значит, тебя обманули в роддоме, Алекс.

– Ты уверен?

– Точно. Я же полицейский. Если хочешь, могу картинки показать.

– Вот проклятый аист, – расстроился леопард. – Опять всё перепутал. А я, помнится, пытался с ним спорить, а он всё заладил – твоё, мол, твоё, как хочешь, так и забирай.

– Гм… Что за аист?

– Да птица такая. В одном из миров детей родителям приносит. Живёт на крышах домов. Когда работы много, периодически забывает, кого и кому нести.

– Ты чего, прикалываешься, что ли? – Мирс нахмурился.

– Мирс, ну не везде дети появляются так скучно и буднично, как в Эйоланде. Это у вас всё просто, никаких тебе аистов и капустных грядок. Слушай, давай я тебе потом расскажу, откуда дети берутся. Или дома Эмеку спроси, она расскажет тебе так, чтобы психику не травмировать.

Мирс на миг зажмурился, представив, как Рэм его убеждает, будто бы родившийся у неё енот – от него. Однако, ещё раз вспомнив школьный курс биологии, тут же отогнал промелькнувший ужас подальше.

– Ну тебя в жопу, Алекс. Ты злодей, и шутки у тебя злодейские.

Алекс прижал к себе Мису, которая тут же начала ловить его хвост.

– Да ладно. Что Миса мой детёныш, меня уже с утра всем городом убедили. Если уж я с этим смирился, то тебе тоже придётся с этим жить.

– Ты вообще способен проводить время без приключений?

– Да я каждый день пытаюсь, не поверишь.

– Не поверю, конечно. Слушай, нам нужно поговорить. Есть вопросы, по поводу случившегося в тюрьме. Начудил ты там знатно.

– Ты уже всё знаешь?

– Версию начальства.

– И поверишь мне?

– Посмотрим. Расскажешь, как было на самом деле?

– Конечно, расскажу, Мирс. Без утайки. Зайдём куда-нибудь?

– Гм…

– Всё нормально, я плачу.

Ягуар только смущённо пожал плечами.

Они зашли в бар неподалёку. За стойкой протирал стаканы бармен – видимо, эта привычка возникает у них независимо от мира и измерения. Неважно, кто он, барсук или любое иное существо с произвольным количеством рук и ног.

Маленькая барсица от еды отказалась. Она выразила желание рисовать дядю Алекса и дядю Мирса. Ни тот, ни другой, не возражали. Мирс достал из своего рюкзака несколько листов бумаги и карандаш. Барсица тут же свернулась на стуле за соседним столиком, прикрыв пушистым хвостом и рисунок, и собственный нос. Карандаш тут же зашуршал.

Пока тщедушный хозяин цедил им по кружке слабого пива, Алекс с удовольствием рассматривал Мирса Джеро.

В Барцу работали только ягуары и пумы. Джеро и Хатано. Все отличались крупными размерами, высокими бойцовскими качествами для одиночных бойцов, агрессивностью и столь необходимым для полицейских любопытством. Вместе с тем, их мясной паёк был гораздо меньше, чем у тигров, позволяя неплохо сэкономить городу. Тигров набирали в штурмовое подразделение Абрафо и их количество составляло менее сотни, а вот Барцу требовалось что-то около двух тысяч на весь город.

И хотя Джеро и Хатано терпеть не могли друг друга, с работой они справлялись.

– Рассказывай, друг мой, как тебе взбрело промеж ушей пригласить Тою Багенге в ресторан?