1. [67]. Жизнь доброго инока должна богатеть всеми добродетелями, чтобы таков был он внутри, каким видят его человеки наружу. И внутри его должно быть еще гораздо более, чем видится снаружи, ибо взирает на нас Бог, Коего всячески должны мы бояться, где бы ни были, и чисты, как ангелы, должны ходить пред лицем Его. Всякий день должны возобновлять обет свой и возбуждать себя к горячности, как будто сегодня в первый раз пришли к обращению; и так должны молиться: помоги мне, Боже, в добром предприятии и во святом служении Твоем, и дай мне хотя сегодня положить совершенное начало, ибо ничего я доныне не сделал.

2. [68]. По намерению нашему происходит и наше преуспеяние, и много прилежания потребно тому, кто хочет преуспеть на доброе. Когда и твердый в намерении часто отступает, как быть тому, кто боится решения или нетверд в решении? А разными путями подходим мы к оставлению своего намерения: и легкое опущение упражнений никогда почти не обходится нам без какой-нибудь утраты. Праведные в намерении своем утверждаются более на благодати Божией, чем на собственной мудрости; и в Боге полагают упование свое, что бы ни предприняли, ибо человек предполагает, а Бог располагает, и не в человеке путь его (Иер. X, 23).

3. [69]. Если по чувству любви или для пользы брату иногда намеренно опускается обычное упражнение, то его легко можно заменить после. Но если оставляется оно от скуки душевной или от небрежения, в том немалая вина, и вред от того бывает. Постараемся, сколько можем: все еще во многом тотчас окажемся недостаточны. Однако всегда надобно предназначать себе что-либо определительное, и всего определительнее в том, что всего сильнее нам препятствует. И внешнее свое и внутреннее равно должны мы исследовать и приводить в порядок, потому что и то и другое важно для преуспеяния.

4. [70]. Если не можешь на всякое время собирать мысль свою, собирай хотя по временам, и по крайней мере однажды в день, то есть или утром или вечером. Поутру располагай свои поступки, вечером обсуждай, каков ты был того дня в слове, в деле и в помышлении: может быть, во всем том много раз оскорбил Бога и ближнего. Препояшься, как муж крепкий, противу козней дьявольских; обуздай гортань свою; и тогда легче будет обуздать всякое движение плоти. Не бывай никогда совсем в праздности, или читай, или пиши, или молись, или размышляй: чем-нибудь работай для пользы общей. Впрочем, в телесных упражнениях надобно с разбором действовать: не всякий может все брать на себя.

5. [71]. Что для всех не положено, того не следует обнаруживать перед всеми, ибо втайне безопаснее делать особенное дело. Однако ж остерегайся, не ленив ли ты к общему делу, а к своему делу больше ревностен. Но когда исполнишь в точности и верно, что должно и что положено, тогда уже если за тем остается время, отдайся сам себе, по желанию своей ревности. Нельзя, чтобы у всех было одно упражнение, но одному одно, другому другое более пригодно. И в разное время угодны душе разные упражнения: иное пригодно более в праздничные дни, иное в обыкновенные дни; иное потребно во время искушения, а иное во время мира и успокоения; иное хочется иметь на мысли, когда мы печальны; иное, когда радуемся о Господе.

6. [72]. К великим праздникам надобно возобновлять благочестивые упражнения и ревностнее молиться о содействии святых. От праздника до праздника должны мы располагать жизнь свою, как бы готовясь разлучиться со здешним веком и перейти в вечный праздник. И для того в благоговейные дни должны мы заботливо приготовлять себя и жить благоговейнее и всякое правило содержать как можно строже, как бы надлежало нам вскоре получить от Бога возмездие труда своего.

7. [73]. А если еще отсрочить нам, веруем, что еще не успели мы приготовиться и недостойны той славы, которая откроется в нас в предопределенное время, и постараемся лучше приготовиться к исходу. Блажен раб твой, говорит Лука Евангелист, его же пришед Господь его обрящет бдящая. Воистину глаголю вам, яко над всем имением Своим поставит его (XII, 42).

Глава XX
О любви к уединению и молчанию

1. [74]. Ищи удобного времени к размышлениям о себе. Чаще помышляй о благодеяниях Божиих. Оставь любопытное. Читай наиболее о таких предметах, которые больше служат к сокрушению, чем занимают. Если отдалишь себя от лишних разговоров, от обхождения любопытного, от слухов и рассказов о новостях, найдешь довольно удобного времени предаться благочестивому размышлению. Величайшие из святых убегали, где только могли, от людского сообщества и восхотели жить для Бога в уединении.

2. [75]. Сказал некто: всякий раз, когда пробыл между людьми, возвращаюсь к себе менее человеком. Мы часто испытываем это после продолжительной беседы, ибо легче молчать, чем в беседе не сказать лишнего; легче оставаться дома, чем уберечь себя как следует в обществе. Итак, кто положил себе достигать внутреннего и духовного, да уклоняется от толпы вместе с Иисусом. Никто не безопасен являясь в мир, если не любит пребывать в уединении. Никто не безопасен в начальстве, если не научился повиноваться. Никто не безопасен в радости, если свидетельства доброй совести в себе не имеет. (Сенека в письмах – 7-е письмо).

3. [76]. Но и безопасность святых всегда исполнена страха Божия. Не менее были они заботливы, не менее в себе смирялись оттого, что сияли великими добродетелями и благодатью. А безопасность у нечестивых рождается от гордости и от мнения о себе и, наконец, обращается в самообольщение. Никогда не обещай себе безопасности в здешней жизни, хотя и кажешься добрым монахом или благоговейным пустынножителем.

4. [77]. Часто лучшие люди, по мнению человеческому, всего удобнее впадали в опасность от излишнего к себе доверия. Оттого для многих полезнее не совсем быть без искушений, но чаще терпеть напасти, чтоб не слишком чувствовать себя в безопасности, чтоб не вознестись гордостью, чтоб не уклоняться в свою волю ко внешним утешениям. О, когда бы кто мог не искать вовсе преходящей радости, вовсе не занимать души своей миром, в какой чистоте сохранил бы он совесть свою! О, когда бы кто мог вовсе отсечь от себя суетные попечения, об одном спасительном и божественном помышлял бы и всю свою надежду утвердил бы в Боге, какой мир имел бы в себе, какое успокоение!

5. [78]. Тот недостоин небесного утешения, кто с прилежанием не упражнялся во святом сокрушении. Если хочешь сокрушения во глубине сердечной, войди во внутреннюю храмину свою и отгони от себя мирское смятение, по Писанию: на ложах ваших умилитися (Пс. 4, 5). В келье найдешь то, что за дверьми ее часто теряется. В келье найдешь сладость, когда постоянно в ней пребываешь: она производит скуку, когда не умеешь охранять ее. Когда в начале своего обращения полюбишь и сумеешь охранять ее, после станет она для тебя другом возлюбленным и желанным утешением.

6. [79]. В молчании и в покое преуспевает благоговейная душа и научается сокровенному в Писаниях. Тут находит потоки слез, себе на омовение и на очищение ночное, да будет она тем ближе к Создателю своему, чем дальше остается в затишие от всякого мирского шума. Итак, кто себя отвлекает от знаемых и друзей, к тому приближается Бог со святыми ангелами. Лучше укрыться и тешись о душе своей, нежели творить чудные дела и пренебречь свою душу. Кто Богу посвятил себя, тому похвала – редко являться в мире, не казаться людям и не желать людей видеть.

7. [80]. Зачем желаешь видеть, чего иметь не позволено? Мир преходит и похоть его (I Ин. II, 17). Желания чувственные зовут в разные места; но когда пройдет час, что принесет он тебе? Разве бремя совести твоей и рассеяние сердцу. Часто, чем веселей выходишь, тем печальнее возвращаешься, и где завечерял до позднего часа весело, там печаль тебя встречает наутро. Так всякая чувственная радость с ласкою входит, а на выходе уязвляет и губит.

8. [81]. Где и что можешь ты увидеть под солнцем, долго пребывающее? Думаешь, может быть, что насытишься, но никогда того не достигнешь. Когда бы все ныне сущее обнял ты взором – разве все это не призрак суетный? Возведи очи твои к Богу на высоту и молись о грехах своих и нерадениях. Оставь суетное суетным; ты же утвердись на том, что тебе Бог заповедал. Затвори за собою дверь свою и призови к себе Иисуса, возлюбленного твоего. С Ним пребывай в келии: кроме нее нигде не найдешь такого мира. Когда бы не выходил ты, когда бы никакого слуха не слышал, надежнее пребывал бы в совершенном мире. А где иногда в сладость послушаешь нового, там смутится в тебе сердце, и от смущения пострадаешь.

Глава XXI
О сокрушении сердечном

1. [82]. Если желаешь иметь какой-либо успех, храни себя в страхе Божием и не желай излишней свободы, но удерживай в правиле все свои чувства и не предавайся бессмысленной радости. Отдайся сердечному сокрушению, и найдешь благоговение. Многие блага открывает сокрушение, которые скоро привыкает расточать рассеянность. Удивительно, как может человек когда-либо в здешней жизни иметь совершенную радость, когда рассмотрит и размыслит свое изгнание и такое множество опасностей для души своей.

2. [83]. По легкомыслию сердца, по нерадению о своих недостатках не чувствуем мы болезней души своей, но часто смеемся попусту, когда по правде надобно бы плакать. Нет истинной свободы, ни доброй радости, разве в страхе Божием, с доброй совестью. Счастлив, кто может отложить всякую помеху от рассеяния и привести себя к единству святого сокрушения. Счастлив, кто от себя отвергнет все, что может запятнать или обременить совесть. Борись мужественно: привычка привычкою побеждается. Если ты сумеешь оставить людей, они уже сами оставят тебя делать твое дело.

3. [84]. Не привлекай к себе чужого дела и не вмешивайся в дела начальных людей. Прежде всего на себя обращай взоры и себя самого увещевай особенно перед всеми, кого любишь. Если нет у тебя благоволения от людей, не печалься; но о том пусть будет печаль твоя, что сам ты себя не содержишь так исправно и осмотрительно, как бы прилично было жить рабу Божию и благочестивому монаху. Часто полезнее бывает и безопаснее, чтоб не имел человек в здешней жизни многих утешений, особенно во плоти; но прежде всего мы сами виноваты, что не имеем божественных утешений или редко чувствуем себя в благоговении, потому что не ищем сокрушения сердечного и не отвергаем утешений суетных и внешних.

4. [85]. Познай себя, что недостоин ты божественного утешения, а паче достоин многих огорчений. Когда человек сокрушен совершенно, тогда целый мир тяжек ему и горек. Добрый муж довольно находит предметов, о чем скорбеть и что оплакивать: себя ли рассматривает, о ближнем ли размышляет, – знает, что никто не может здесь жить без скорби, и чем строже о себе размышляет, тем глубже скорбит. Предмет истинной скорби и внутреннего сокрушения – грехи и пороки наши, которыми так мы лежим опутаны, что редко бываем в силах созерцать небесное.

5. [86]. Когда бы чаще помышлял ты о смерти своей, чем о продолжении своей жизни, без сомнения исправлял бы себя ревностнее. И когда бы глубоко размышлял в сердце о будущих казнях адских, думаю, что охотнее терпел бы и труд, и болезнь, и никакой суровости не страшился бы. Но все это не приходит нам на сердце, любим еще мы прелести жизни: оттого и остаемся холодны и крайне ленивы. Часто от оскудения духа бедное тело так склонно бывает к жалобам. Молись же в смирении ко Господу, да даст тебе дух сокрушения, и взывай с пророком: напитай меня, Господи, хлебом слезным, напои меня слезами в меру (Пс. 79, 6).

Глава XXII
О состоянии бедности человеческой

1. [87]. Жалкий ты человек, где бы ни был и куда бы ни обратился, если не обратишь себя к Богу. Что смущаешься оттого, что не удается тебе, чего хочешь и желаешь? Есть ли у кого-нибудь все, чего и как он хочет? Ни у меня нет, ни у тебя: нет ни у одного человека на земли. Нет человека в мире без какого-либо прискорбия или стеснения, хотя бы царь он был или первосвятитель. Есть ли такой, кому лучше, чем другому? Разве тот один, кто для Бога умеет потерпеть что-либо.

2. [88]. Говорят многие безумные и малодушные: «Вот какая счастливая жизнь тому и тому человеку! Как богат он, как знатен, как возвышен и могуч!» Но устремись к небесным благам, и увидишь, что все те временные ничтожны; увидишь, как они неверны и как тягостны, потому что нельзя никогда без заботы и без страха обладать ими. Не в том счастье человеку, чтоб иметь все временное в изобилии: достаточно ему и посредственности. Поистине жалость – жить на земли. Чем духовнее хочет быть человек, тем более горька становится ему здешняя жизнь. Чувствует он совершеннее, и оттого видит яснее болезни поврежденной человеческой природы. Есть, пить, бодрствовать, спать, отдыхать, работать и подлежать прочим нуждам природы – великое бедствие и огорчение благоговейному человеку, когда он хотел бы разрешен быть и свободен от всякого греха.

3. [89]. Сильно отягощен внутренний человек телесными нуждами в здешнем мире. Оттого-то и пророк благоговейно молит, чтобы дано было ему от них освободиться, и так взывает: от нужд моих изведи меня, Господи! (Пс. 24, 17). Но горе не познающим своей бедности! не познающим тленной жизни! Так иные к ней привязываются (хотя едва добывают себе нужное трудом или милостыней), что, когда бы могли всегда прожить здесь, нисколько не заботились бы о Царствии Божием.

4. [90]. О, безумные и неверные сердцем, – так глубоко погрязли они на земле, что ни о чем, кроме плотского, не думают! Но еще горько почувствуют под конец, несчастные, как низко и ничтожно то, что они любили. Святые же Божии и все благоговейные други Христовы не внимали тому, что нравилось плоти или что здесь во времени процветало; но вся их надежда и все намерение устремлялись к вечным благам. Возносилось у них все желание к пребывающему и невидимому, чтобы любовь к видимому не повлекла их к низу.

5. [91]. Брат! Не теряй веры в успех духовной жизни: есть еще у тебя время и час. Для чего хочешь откладывать со дня на день то, что положил себе! Встань, начни в ту же минуту и скажи: ныне время делания, ныне время борьбы, ныне время способное для исправления. Когда нужда тебе и беда пришла, тогда и время для заслуги. Надобно тебе сквозь огонь и воду пройти, прежде чем выйдешь в прохладу. Если не употребишь силы над собою, не победишь порока. Покуда носим это бренное тело, не можем быть без греха, и жить не можем без тоски и скорби. Желали бы мы охотно успокоиться от всяких бедствий, но оттого, что грехом потеряли невинность, потеряли мы и блаженство истинное. И потому нужно нам держаться в терпении и ожидать Божия милосердия, доколе прейдет здешнее беззаконие и пожертва будет смерть животом (II Кор. V, 4).

6. [92]. О, какова слабость человеческая, всегда склонная к порокам! Сегодня исповедал ты грехи свои, и завтра снова совершаешь то, в чем исповедался. Сегодня предполагаешь остерегаться, а через час поступаешь так, как будто ничего не предположил себе. Итак, вправду можем мы смиряться сами в себе и никогда ничего высоко о себе не думать, ибо так слабы мы и непостоянны. От одного небрежения может за раз погибнуть все, что с великим трудом и едва приобретено было благодатью.

7. [93]. Что же в конце с нами будет, когда мы еще в такую раннюю пору охладеваем? Горе нам, что так мы желаем склониться на покой, как будто уже мир с нами и безопасность – а не видно еще и следа истинной святости в нашем поведении. Добро бы нам было, когда б еще приучили нас, как добрых послушников, к доброму обычаю, лишь бы надежда была, что мы когда-нибудь исправимся и лучше успеем в духовной жизни.

Глава XXIII
О памяти смертной

1. [94]. Скоро, очень скоро здесь все с тобою совершится – смотри же внимательнее, как тебе жить на свете. Сегодня жив человек, а завтра его не видно. А когда пропал он из глаз, то скоро и мысль об нем проходит. О, каково бесчувствие и ожесточение сердца человеческого, что об одном настоящем помышляет и так мало предвидит будущее! Во всяком деле и во всяком помышлении следовало бы тебе так держать себя, как будто бы сегодня надлежало тебе умереть. Когда бы добрая совесть была в тебе, немного боялся бы смерти. Лучше остерегаться от греха, чем убегать от смерти. Когда сегодня ты не готов, завтра каково будет? Завтра день неизвестный, и почему знаешь ты, будет ли у тебя завтрашний день?

2. [95]. Что пользы долго жить, когда мало исправляешься? Ах, долгая жизнь не всегда к исправлению, а часто еще к умножению вины. Когда бы хоть один день могли мы доброю жизнью прожить в этом мире! Многие считают годами время обращения, но плод исправления часто бывает скуден. Страшно умирать, но может быть еще опаснее жить долго. Блажен, у кого всегда пред очами час смертный, и кто каждый день располагает себя к смерти. Если видел ты, как человек умирает, помышляй о том, что видел: и ты пойдешь тою же дорогою.

3. [96]. Придет утро: думай, что не доживешь до вечера. Когда настанет вечер, не смей обещать себе, что утро увидишь. Всегда будь готов, и живи так, чтоб никогда смерть не застала тебя неготовым. Многие умирают вдруг, нечаянно, ибо оньже час не мните Сын Человеческий приидет (Лк. XII, 40). Когда придет этот последний час, совсем иначе станет тебе представляться вся твоя прошедшая жизнь, и много будешь скорбеть о том, что жил в таком небрежении и так себя расслабил.

4. [97]. Как счастлив, как благоразумен, кто ныне в жизни старается быть таков, каким желает явиться при смерти! Совершенное презрение мира, горячее желание преуспевать в добродетелях, любовь к порядку, труд покаяния, готовность к повиновению, самоотвержение и терпение во всяком несчастьи ради любви Христовой, – вот от чего происходит великая уверенность при смерти. Много доброго можешь сделать, пока ты здоров; но больной – не знаю, что можешь: немногих болезнь исправляет. Кто странствует много, и тому редко когда прибывает святость от странствия.

5. [98]. Не полагай веры на друзей и ближних и не отлагай на будущее своего спасения, – ибо люди забудут о тебе скорее, чем думаешь. Лучше ныне благовременно самому заготовить доброе что-либо и послать вперед себя, чем надеяться на помощь от других. Если ты сам о себе теперь же не позаботился, кто о тебе позаботится в будущем? Ныне время самое драгоценное; но горе тебе, что бесполезно расточаешь время, тогда как в нем можешь заслужить себе вечную жизнь! Придет время, когда одного дня или часа пожелаешь себе на исправление, и как знать, получишь ли.

6. [99]. Вот, возлюбленный, от какой опасности мог бы ты освободиться, от какого ужаса мог бы избавить себя, если бы ты только держал себя всегда в страхе и в помысле смертном! Старайся ныне так жить, чтобы в час смертный более тебе радоваться, нежели бояться. Учись теперь умирать для мира; чтобы тогда начать жить с Христом. Учись ныне все презирать, чтобы тогда мог ты свободно идти ко Христу. Ныне наказывай тело свое покаянием, чтобы тогда иметь твердую уверенность.

7. [100]. Ах, безумный, как тебе помышлять о долгой жизни, когда ни в одном дне не можешь быть уверен! Как многие обманулись и нечаянно разлучены с телом! Сколько раз, слышал ты, рассказывали: такой-то пал от меча, другой потонул, иной упал с высоты и сломил себе голову, иной умер за едою, иной играл и за игрою скончался! Один от огня погиб, другой от железа, этот от язвы, тот от разбойников; итак всем конец один – смерть, и жизнь человеческая, точно тень, быстро проходит.

8. [101]. Кто вспомнит о тебе по смерти и кто за тебя помолится? Делай, делай теперь, возлюбленный, что только можешь за себя делать: не знаешь ты, когда умрешь, не знаешь и того, что тебе за смертью последует. Пока есть у тебя время, собирай богатство нетленное. Кроме спасения своего, ни о чем не помышляй; об одном имей попечение – о Божьем деле. Ныне сотвори себе друзей – почитай святых Божиих и подражай делам их, да егда оскудеешь в здешней жизни, приимут тебя в вечные кровы (Лк. XVI, 9).

9. [102]. Соблюдай себя на земли странником и пришельцем: не касаются до странника дела мирские. Соблюдай в себе сердце свободное, возводи его на высоту к Богу: не имамы где пребывающего града (Евр. XIII, 14). Туда устремляй воздыхания и мольбы ежедневно со слезами, да сподобится дух по смерти блаженно прейти к Господу.

Аминь.