Патрик О'Тул благополучно добрался до острова, на котором обитал чудак Брэдшоу, и выслушал от него повторение того, что рассказал ему Том. Брэдшоу старался, однако, отговорить его от рискованного предприятия, но упрямый ирландец стоял на своем, говоря, что туманная ночь самое благоприятное условие для задуманного им дела.

Брэдшоу долго простоял на берегу, глядя вслед смельчаку, пока тот не скрылся в тумане. Но О'Тул был совершенно спокоен, ему казалось, что правое дело должно неизбежно восторжествовать.

Но если туман мог благоприятствовать высадке, то он же мог и помешать ему отыскать сам остров. До этого случая смелому ирландцу не приходилось еще плавать по Миссисипи при подобном тумане, иначе он не решился бы пуститься в путь без компаса, надеясь лишь на то, что плавающие обрубки деревьев укажут ему верное направление. Но через какой-нибудь час после разлуки с Брэдшоу самонадеянный ирландец понял, что сбился с дороги и что всего благоразумнее для него было пристать к арканзасскому берегу и обождать, пока не станет светлее.

По правде говоря, ему было так же трудно направить свою лодку к одному берегу реки, как и к другому. Он выбился из сил, перестал грести и прилег, надеясь на то, что снесет же его куда-нибудь или он заслышит приближение какого-нибудь судна. Желание его скоро исполнилось, лодка уперлась в дерево, наклонившееся к воде. Наконец-то он встретил сушу! Но он совершенно не представлял себе, куда его прибило, к твердой земле или к острову, к штату Миссисипи или Арканзас.

Во всяком случае, ему представлялась возможность отдохнуть от трудов, надо было только привязать лодку понадежнее. Дело оказалось нелегким, но, после долгих усилий, ему удалось ввести свое суденышко в небольшой залив между высокими водяными порослями.

Сделав это, О'Тул завернулся в теплое одеяло, которым великодушно снабдил его Брэдшоу, и задремал. Но вскоре сквозь сон он услышал чей-то говор, привстал и пополз тихонько к беседовавшим. Голоса смолкли, он двинулся дальше, и вдруг неожиданно перед ним выросли какие-то фигуры. Он едва успел спрятаться от них за кусты.

– Я говорю тебе, Джонс, – шептал один из этих людей другому, – что тебе нельзя выехать с острова, не дав клятвы.

– Я и готов ее дать, – отвечал другой с досадой, – но к чему меня держать здесь, когда у меня на мази знатное дельце в штате Миссисипи.

– Ты знаешь, что клятву приносят в общем собрании, во избежание всяких недомолвок и уверток. Собрание только завтра вечером. Что ж, потерпи.

– А если вас всех здесь захватят, то и меня заодно с вами повесят, совершенно невинного! Очень приятно!

– Ты невинный? – усмехнулся собеседник Джона.

– Разумеется, по крайней мере, я не участвую в ваших делах. Слушай, Бен, одолжи мне лодку, сделай милость, а я принесу клятву тебе. Не все ли равно?

– Нет, вовсе нет. И я не желаю рисковать из-за тебя головой. Дьявольщина! Я наткнулся на что-то.

Ирландец лежал так близко от говоривших, что Бен задел его ногой. О'Тул замер от страха, не зная, на что решиться: бежать было опасно, эти люди, отлично знакомые с местностью, нагнали бы его тотчас, сопротивляться им, хорошо вооруженным, по всей вероятности было тоже немыслимо. «Самое лучшее, – подумал он, – притвориться спящим, чтобы отнять у них всякое подозрение о том, что я слышал что-нибудь из их разговора». Но следующие слова Бена заставили его осознать опасность, которой он подвергался.

– Подумай, – сказал разбойник своему товарищу, тронув Патрика за руку, – эти ленивые собаки просто бросили здесь Клыка. Неужто нам тащить его туда, где следует хоронить? Зароем и здесь, ему все едино, где гнить.

Говоря это, Бен взял лопату и принялся копать землю.

– А пока ты работаешь, – сказал Джонс, – я пойду посмотрю, нет ли где чужой причаленной лодки. Ты знаешь, атаман велел наблюдать за этим.

– Ловкач! – возразил Бен. – Я буду вкалывать, а ты тем временем найдешь лодку и улизнешь отсюда. Нет, дружище, оставайся и рой яму вместе со мной.

О'Тул дрожал всем телом. Рядом рыли могилу для него. Но он старался не шелохнуться, зная, что малейшее движение его выдаст. Бен продолжал:

– Нас послали сперва зарыть тело, а потом отыскать лодку ирландца и поймать его, если удастся. Так и сделаем, поработаем здесь, а после поищем вместе.

«Каким образом могла уже дойти сюда весть о моем намерении? – думал Патрик. – Я говорил о нем только близким друзьям и то перед самым отъездом».

Вдали раздался чей-то крик:

– Бен! Ты здесь?

– Здесь! – отвечал тот. – Что случилось?

– Я нашел лодку. Иди сюда. Придется, может быть, зарывать и еще кое-кого вместе с Клыком.

Кровь застыла в жилах у бедного ирландца. Его лодка действительно была найдена, а с нею отнято всякое средство к бегству.

– Где же лодка? – спрашивал Бен.

– Неподалеку, у старой смоковницы.

– Хорошо, поджидай ирландца там и уложи его на месте, если он явится, только стрелять не велено.

– А что делать, когда Билл Сэвэдж подведет то судно и подаст сигнал?

– Это тебя не касается. Мы с тобой только обыщем остров и поймаем ирландца, не сквозь землю же он провалился!

Сердце Патрика билось так, что готово было разорваться в груди. Разбойники работают усердно, и яма должна быть вот-вот готова. Нельзя ли незаметно доползти до берега, броситься в воду и уплыть? По реке неслось столько пней и целых деревьев, что опасность утонуть ему не угрожала.

Он пополз в сторону, но задел за сухой сук, и тот переломился с легким треском. Бен вздрогнул и спросил у товарища:

– Ты слышал, Джонс? Что то хрустнуло… точно кто идет.

– Почудилось тебе. Ну, довольно копать! – проговорил Джонс, вылезая из ямы. – Достаточно глубоко. Да и что я, могильщик, что ли? Право, не для такой работы явился. Что ж, спустить туда эту падаль, и конец! Очень весело, рыть могилы ночью в темень.

– Да ладно, помолчи! Где же труп? Вот он. Мне казалось, он ближе лежал. Бери же, тащи. Черт возьми, какой тяжелый.

– И теплый еще! – проговорил Джонс, вздрогнув. – Что, если мы живого зароем?

– Какой же живой? После ножа Келли живым не останешься. А что он теплый, так немудрено. Порешил его атаман всего час назад. Ну, спускай.

Наступила роковая минута.

Бен уже засыпал яму. Патрику осталось на выбор: быть убитым при попытке к бегству или погребенным заживо. Но слова Джонса подали ему мысль о средстве к спасению, он слабо застонал.

– Что я говорил? – воскликнул Джонс. – Мы хороним живого!

В эту минуту раздался выстрел, а вслед за ним свист, очень знакомый разбойникам.

– Это Сэвэдж! – крикнул Бен с радостью. – Ура! Новый приз. Я бегу. А ты, Джонс, вытащи Клыка из ямы, помоги ему чем можно. Я скоро вернусь.

– Послушай, однако… – начал Джонс.

– Делай, что велено! – перебил его Бен сердито. – Говорят тебе, я вернусь через несколько минут.

Он убежал, а Патрик, хватаясь за последнее средство к спасению, проговорил слабым голосом:

– Помогите, задыхаюсь.

Джонс взял его под руки и потащил вверх.

– Ну и тяжел же ты, – проговорил он. – А не можешь ли, любезный, упереться ногами хоть немножко? Вот так. Однако откуда вдруг прыть такая явилась?

Он мог удивиться, потому что человек, которого он считал смертельно раненным, вдруг выпрямился и прежде, нежели Джонс успел крикнуть, нанес ему в переносицу мощный удар кулаком; у несчастного посыпались искры из глаз, и он рухнул на землю, лишившись чувств.

Обретя свободу, О'Тул бросился через чащу к реке, в то самое время, когда Бен возвращался к могиле, крича убегавшему:

– Куда ты, Джонс? Вернись, мерзавец!

Но мнимый Джонс не слушался, и Бен сказал себе: «Не гнаться же мне за ним! Да и воротится, некуда ему деваться, все лодки заняты, а он плавать не мастер, поневоле придет».

Он наткнулся при этом на тело своего товарища, тот лежал неподвижно, не приходя в себя от глубокого обморока.

– Умер Клык, значит! Теперь уже несомненно, чего еще ждать. И то сказать, Клык, ты должен быть даже благодарен атаману за то, что он избавил тебя от виселицы.

Говоря это, Бен спихнул Джонса в яму и засыпал землей своего товарища, живого еще и только оглушенного ударом Патрика.

Глава XXIX
Пароход «Чёрный сокол»

Барка Эджворта продолжала свой путь. Боб Рой стоял у руля. Связанный Билл не мог подать ни малейшего сигнала своим сообщникам, но положение плывших было еще далеко не безопасным. Туман не позволял определить место, в котором находилось судно, и экипаж мог ожидать нового нападения.

С некоторых пор Боб Рой заметил что-то как будто прицепившееся к рулю и ждал с нетерпением рассвета, чтобы рассмотреть, что это было. Но ему послышался стон, стало ясным, что судно тащило за собой таким странным образом какого-то человека. Друга или недруга, вот вопрос! И его необходимо разрешить. Но незнакомец не ответил ничего на первый окрик Боба.

– Эй, ты! Как тебя звать? – закричал вторично Боб. – Отвечай, не то стряхну.

– Что такое? – спросил, подходя, Эджворт.

– Примите меня, – раздалось снизу.

– Примите! – передразнил Боб. – Как принять? Лодки у нас нет, карабкайся наверх сам. Хочешь, весло тебе опустим?

– Не могу… из сил выбился… где уж мне по веслу. Помогите.

– Можно бросить ему веревку, – сказал Эджворт.

– Это не поможет, – возразил Боб. – Он уже полумертвый. Придется мне лезть к нему.

– А если это один из пиратов?

– Если даже и так, то он в таком состоянии, что не в силах повредить нам. Нельзя же дать человеку погибнуть!

Говоря это, Боб разделся.

– Держите крепче веревку, – велел Боб матросам, – а я спущусь вниз и обвяжу этого беднягу.

Он спустился по веслу, вложенному в уключину, подплыл к едва державшемуся на воде человеку и крикнул: «Готово! Тяните!»

Через две минуты потерпевший лежал на палубе. Его закутали теплыми одеялами, и первое слово, которое он произнес, обогревшись немного, было:

– Виски!

Матросы, питавшие большое уважение к этой драгоценной влаге, поспешили выполнить его желание.

Читатели узнали, конечно, в спасенном Патрика О'Тула. Оправившись, он рассказал все, что успел узнать на острове, и Эджворт пришел в ужас, размышляя об опасности, которой они только что избежали, а главное, о многочисленных и великолепно налаженных связях бандитов, позволявших им передавать друг другу сведения со столь завидной оперативностью. Каким образом на него, прибывшего недавно из Индианы, было уже указано, как на жертву, и все бы заранее тщательно подготовлено для ограбления его судна? И что следовало предпринять теперь? Огласить дело, заявить властям? Но как скоро удастся организовать облаву на разбойников, и есть ли гарантия, что их не предупредят вовремя их вездесущие агенты?

Судно продолжало идти между тем, и скоро вахтенный объявил, что справа виднеется огонь. Оказалось, что свет исходит из топки какого-то парохода, стоящего на якоре. Догадываясь, что берег близко, Эджворт велел матросам налечь дружнее на весла, и скоро тяжелое судно притянулось к выдававшемуся в реку уступу, пониже того места, у которого стоял пароход.

О'Тул, совершенно оправившийся, выскочил на берег и пошел вместе с Эджвортом к капитану судна, которое, как оказалось, шло из Порт-Джонсборо в Сент-Луис и называлось «Черный Сокол». На нем находился батальон солдат, переводимый с границы индийской территории в штат Миссури.

Командир парохода капитан Колборн, старый служака, выслушав рассказ О'Тула об острове, решил отправиться туда тотчас же на рекогносцировку. Если ирландец не ошибался в своих предположениях, что именно этот остров служил гнездом разбойничьей шайки, то следовало не терять ни минуты и действовать энергично. О'Тул заметил, что не может определить в точности местонахождения острова, но Эджворт был вполне уверен, что его судно останавливалось у номера 61.

Капитан Колборн распорядился перевести Билла на пароход, но разбойник только угрюмо молчал в ответ на все расспросы и угрозы. Не добившись от него ничего, капитан решил, что отыщет остров и без помощи негодяя. Эджворт очень хотел продолжить свой вояж, чтобы сбыть товар и доставить пассажирку на место, но Колборн требовал его присутствия, как необходимого формального предлога для нападения на остров. Все матросы тоже пожелали участвовать в экспедиции против пиратов, миссис Эверест объявила, что предпочитает вернуться в Хелену на «Черном Соколе» и ждать там нового случая отправиться на каком-либо пароходе, нежели подвергаться опасности попасть в руки пиратов на беззащитном торговом суденышке. Капитан решил окончательно вопрос тем, что закупил у Эджворта весь запас виски для миссурийского гарнизона, после чего бочки с виски и весь остальной груз были перенесены на пароход.

Прежде чем сняться с якоря, Колборн произвел смотр своим солдатам, раздал им оружие и вызвал охотников для схватки с пиратами. Пришлось кидать жребий, потому что все изъявили желание первыми пойти в дело. По принятому решению, следовало напасть прежде всего на то место, где, по предположению О'Тула, стояла флотилия разбойников, и отрезать им, таким образом, все пути к бегству.

Глава XXX
Два волка против волчицы

Том Барнвель в тюрьме предавался не особенно веселым размышлениям. Он ходил взад и вперед по тесной камере, тщетно стараясь уяснить себе все происшедшее. Гэвс был отъявленный мошенник, в этом не было никакого сомнения, но поведение судьи казалось непонятным. Неужели арест Тома был устроен с целью помешать разоблачению какого-нибудь преступления? Эта мысль поразила молодого человека. Однако его арестовал настоящий констебль, притом в присутствии самого судьи. Но кто был обвинителем Тома? Все это выглядело загадочно, хотя, конечно, могло произойти из-за простого недоразумения. Тюрьма, в которую посадили Тома, находилась на одной улице с домиком миссис Бредфорд, и молодой человек, глядя в окошечко, видел ее крыльцо, у которого сейчас стоял тот самый тип, что незадолго перед тем стучался в ее дверь. На улице было темно и Том не мог разглядеть его лица, но рост был тот же, та же осанка, словом, опять мистер Гэвс. Неужели он покинул свою больную жену и снова пришел сюда? По какому неотложному делу?

Между тем дверь домика отворилась, пришедший вошел, и улица стала совершенно безлюдной. Мало-помалу погасли огни в соседних домах, и только у миссис Бредфорд продолжало светиться верхнее оконце.

Через некоторое время Тому послышался крик, но тотчас же все смолкло опять. Молодой человек постоял несколько минут в раздумье и потом лег на жесткую постель и забылся тяжелым сном.

А в доме миссис Бредфорд происходила весьма оживленная сцена. Том не ошибся, заподозрив в ночном посетителе мнимого Гэвса. Старуха долго не отворяла ему, но он знал ее привычки и потому, постучав напрасно в дверь несколько раз, нагнулся к замочной скважине и сказал:

– Миссис Бредфорд, я знаю, что вы лишь прикидываетесь спящей и не слышите моего стука, сами же стоите за дверью. Поэтому я буду стучать до тех пор, пока соседи не прикажут мне перестать, а они начинают уже обращать внимание на меня.

Дверь тотчас отворилась, и Сандерс вошел.

– Что за дерзость… – начала хозяйка.

– Тише, моя красавица, тише! – перебил ее Сандерс. – Очаровательная Луиза, не бойтесь, ваше целомудрие в полной безопасности.

– Чтобы вам палач шею свернул! – крикнула она в гневе. – Что вы ломитесь к беззащитной вдове? Или по глупости хотите погубить и меня и себя?

– У меня вовсе нет такого намерения, моя прелесть! – отвечал Сандерс, стараясь обнять ее за талию, но она с негодованием отвергла его фамильярное поползновение. – Я не желаю губить никого, но должен сказать вам, прекраснейшая из всех здешних лавочниц, что продрог, промок, изнемогаю от голода и жажды. Следовательно, прежде всего, подкрепите меня, а потом и поговорим.

– И я обязана впускать к себе на ночь всяких бродяг потому только, что им нужно скрываться? Мистер Сандерс, это ни на что не похоже! Мой покойник… Но что вы делаете? Зачем вы стараетесь отворить дверь в эту комнату?

– Затем, – отвечал он со смехом, – что там мне будет удобнее сидеть, чем в прихожей. И вы дадите мне чего-нибудь поужинать.

– Уходите! У меня не постоялый двор! – крикнула она.

– А мне нужен именно приют на ночь, – возразил он с невозмутимым спокойствием. – Видите, я говорю с вами по-приятельски, дорогая миссис Бредфорд, но если мои нежные мольбы не трогают вас…

– Убирайтесь со своими глупостями! – перебила она.

– В таком случае, – продолжал он, внезапно меняя тон, – я прибегну к другому средству.

– Вы мне угрожаете?

– Да… но я не желал бы называть имени человека, могущего отдать вашу шейку в руки палача. Неужели я должен буду упомянуть о гвозде, который может стать гвоздем в вашем собственном гробу?

Миссис Бредфорд побледнела и произнесла изменившимся голосом:

– Что за странные речи! Я вас не понимаю, но не хочу спорить более. Ночь такая холодная, притом здесь находится один человек, с которым мне не особенно приятно оставаться наедине.

– А кто этот человек, смею спросить? Вы понимаете, что в моем положении…

Миссис Бредфорд украдкой оглянулась и шепнула:

– Это Генри Коттон. Вы видите теперь, что я не могла впустить нового постояльца без всякого спроса.

«Как он сюда попал и именно сегодня? – подумал Сандерс, следуя за хозяйкой наверх. – Впрочем, может быть, оно и кстати».

Комната, в которую миссис Бредфорд ввела своего посетителя, освещалась ярко пылавшим камином, но окна ее были завешены плотными занавесями, не позволявшими приметить свет с улицы. Коттон сидел у огня, растянувшись в большом мягком кресле, перед столиком, на котором стояло вино, и походил скорее на хозяина дома, нежели на преступника, голова которого оценивалась в немалую сумму. Он не испугался при входе Сандерса, будучи уверен, что миссис Бредфорд не сведет его с каким-нибудь опасным человеком. Она отпустила даже свою служанку в ожидании Коттона, позволив ей воротиться лишь на следующее утро.

– Как поживаете, любезный друг? – спросил Сандерс, подходя ближе. – Принесла ли вам пользу прогулка бегом?

Коттон вгляделся в лицо подошедшего и воскликнул:

– Сандерс! Приятель! Вот неожиданность! Давно не виделись!

– Не особенно давно, – возразил Сандерс, пожимая ему руку. – Часов десять или двенадцать, не более.

– Как так? – спросил озадаченный Коттон.

Сандерс принялся со смехом рассказывать о том, как и ему пришлось принимать участие в погоне за беглецами, прибавив, что Уильям Кук избежал смерти от пули Коттона именно благодаря его появлению на месте схватки, о чем приходится сожалеть.

– Да, – сказал Коттон, ударяя кулаком по столу, – если бы ты не подъехал, я покончил бы с ним. Но, может быть, так и лучше. Смерть этого молодца наделала бы шума, а за мною уже и так много чего числится.

Миссис Бредфорд внесла тем временем приготовленную закуску, и приятели принялись молча все уничтожать с такой жадностью, что хозяйка испугалась за участь припасов своей кладовой. Она поспешила внести большую миску с пылавшим в ней пуншем, и тогда друзья, отодвинув тарелки, взялись за стаканы, и продолжили начатую беседу.

– Я вижу, – начал Коттон, – что мне приходится окончательно примкнуть к вам. У меня нет другого пристанища, меня травят, как собаку. Бери меня с собой, Сандерс, только дай мне отдохнуть денька два, я вконец измучен и не хотел бы явиться таким на остров. Но скажи мне, какие требуются условия для приема?

Сандерс молчал, раздумывая, сказать ли Коттону, что союз рушится и дело идет об общем спасении, а не о принятии новых членов? Но признаться в этом при миссис Бредфорд значило лишить себя возможности выудить у нее какую-нибудь сумму.

– Так ты решил примкнуть к нам? – спросил он громко. – Это прекрасно! Тебе известно, какую клятву мы приносим?

В эту минуту хозяйка вышла, унося тарелки, и он договорил шепотом, наклонившись к товарищу:

– Пусть старуха уснет. Мне надо многое тебе сообщить, но так, чтобы она не слыхала. Тише! Идет. Поговорим о посторонних вещах.

И он принялся рассказывать Коттону, как ловко засадил в тюрьму ни в чем не повинного человека, с целью помешать ему огласить кое-какие сведения.

– Что же вы решили? – спросила миссис Бредфорд возвращаясь. – Хотите перебраться на остров, Коттон? И хорошо делаете, на вашем месте я отправилась бы даже тотчас. Мой покойник говаривал: «Луиза, не откладывай дела на завтра».

– Скверно ему пришлось кончить, – перебил Сандерс, подмигивая Коттону.

– Скверно? – повторила миссис Бредфорд. – Что вы этим хотите сказать? Сплетни слушаете какие-нибудь.

– Сплетни, конечно, – сказал насмешливо Коттон, – и что толковать о них, дайте-ка мне добрую сигару, любезная хозяйка. Смерть курить хочется. Я был лишен этого удовольствия целых три недели.

– Вы хотите курить здесь, закоптить мою лучшую комнату? Ни за что!

– Только по одной сигаре, милейшая моя! За то я преподнесу вам целый ящик французских лент и цветов, – сказал Сандерс.

– Будто и в самом деле поднесете!

– Всенепременно.

– Господи, как эти мужчины умеют к нам подъехать! Но куда уж старухе рядиться.

– Какая вы старуха, добрейшая миссис Бредфорд? Да вы еще заткнете за пояс любую девицу!

– Льстец! – сказала она, потрепав его ласково по щеке. – Нечего делать, дам вам по сигаре.

Лишь только она затворила за собой дверь, Сандерс сказал поспешно:

– Тебе не найти убежища на острове, Генри! Мулат, который был с тобой, попался и выдал все. Нам надо думать только о своем спасении.

– Что же делать?

– Выманить у этой ведьмы денег. Она не подозревает еще ничего, и нам не следует говорить ей.

– Но есть ли у нее наличные?

– Она толкует всегда, что ничего не имеет, но это сказки. Слишком давно занимается она укрывательством, чтобы не скопить порядочного капитала.

– И она отдаст добровольно?

– Надеюсь. А если нет… Но тише, мне кажется, она подслушивает нас…

Старуха вошла с сигарами в руках. Сандерс предложил ей отведать пунша, она отлила себе немного в стакан, выпила и села в углу комнаты. Против своего обыкновения, она не вмешивалась в разговор и скоро задремала, по-видимому, под говор приятелей. Однако она не спала, но так искусно ввела в заблуждение обоих гостей своим всхрапыванием и положением тела, что они сочли ее уснувшей и возобновили деловой разговор.

– Не пойти ли нам тотчас в харчевню, чтобы узнать новости у Келли? – спрашивал Коттон.

– Да, но только прежде мне надо побеседовать с миссис Бредфорд, – отвечал Сандерс.

– Ты все надеешься, что она даст тебе денег?

– Надеюсь, потому что знаю одно словечко.

– Не то ли, что известно и мне? Но, стой… она смотрит. Вы не спите, хозяюшка?

Старуха, пойманная врасплох, не растерялась.

– Уф! – проговорила она, потягиваясь. – А я никак и впрямь задремала. А все вы, Коттон, с вашими рассказами. Слушала, да и клюнула носом. Рассказывали бы что веселенькое, так не наводили бы дрему на людей. Который теперь час, джентльмены?

– Уже десять, – сказал Сандерс. – Я слышал, как прокричал ночной сторож.

Миссис Бредфорд старалась казаться спокойной, но думала только о том, как бы улизнуть из комнаты, где ей грозила опасность, она была убеждена в этом. Сердце у нее билось усиленно. Она взялась уже за ручку двери, еще шаг, и она переступит порог, захлопнет дверь, задвинет засов…

Но Коттон угадал ее намерение, бросился к ней и схватил за руку.

– Помогите! – крикнула миссис Бредфорд. – Помогите!

Вдова не успела произнести ничего более. Сильный удар кулаком в голову свалил ее, и она осталась недвижимой на полу у входа в спальню.

– Коттон, – прошептал Сандерс, оглядываясь со страхом, – что ты сделал? Ведь ты убил ее!

– Ну, что же, может быть! – ответил тот. – Дело теперь в деньгах, где она прятала их?

– Я не знаю, вероятно у себя в спальне.

– Пошли! Боишься перешагнуть через труп? Или никогда не видал мертвецов?

Но дверь в спальню оказалась запертой. Коттон нагнулся к трупу убитой, говоря насмешливо:

– Одолжите ваши ключи, многоуважаемая миссис Бредфорд.

Он отвязал большую связку ключей от ее пояса, бандиты вошли в спальню, однако тщетно обшарили все комоды и столы, денег не было нище. Им попались под руку лишь дешевые золотые вещицы, которые они поспешили рассовать по карманам.

– Но где же, дьявол ее побери, запрятала она деньги? – с бешенством воскликнул Коттон.

– А все ты виноват! – вскинулся на него Сандерс. – Сразу кулаки в ход пустил. Я бы сумел выудить у нее приличную сумму.

– Да, дал бы ей время выбежать и крикнуть на всю улицу «грабят!» Постой… это что?

Внизу раздавался стук в дверь. Преступники вздрогнули, стук все усиливался.

– Мы пропали! – прошептал Сандерс.

– Надо бежать, – ответил Коттон. – Ты выходы знаешь?

– Нет… да еще собаки нападут, если выскочим во двор.

– Эй! – раздавался голос внизу. – Миссис Бредфорд, что там у вас?

Коттон замер от страха, но Сандерс схватил один из чепцов старухи, выпавший из комода, надел его и высунулся из окна.

– Что ты делаешь? – говорил ему Коттон в испуге, но Сандерс, не отвечая ему, крикнул вниз, выставив только голову из-за занавесок и подражая голосу старухи:

– Кто там? Что вы не даете покоя бедной одинокой женщине? Какой нахал позволяет себе стучать?

– Это я, миссис Бредфорд, ночной сторож. Мне послышался крик у вас в доме, и был виден свет.

– Крик у меня? Свет? Вы, верно, загуляли, и вам чудится. Убирайтесь!

С этими словами Сандерс захлопнул окно, сторож пошел прочь от дома, посмеиваясь и ворча:

– Я загулял! Сама, должно быть, хватила сегодня вечерком более обыкновенного и не помнит, как крикнула, невесть отчего.

Он прошел до перекрестка и стукнул здесь о тротуар своей палкой с железным наконечником. Такой же стук повторился по всем городским кварталам, сторожа давали таким образом знак, что бодрствуют и могут подать помощь друг другу в случае надобности.

Шаги сторожа замолкли в отдалении, Сандерс сбросил чепец и обратился к товарищу.

– Что же, поищем еще, – сказал он. – Мы теперь в безопасности, сторож уже не заглянет на эту улицу до утра.

Он взял лампу и принялся снова шарить по всем уголкам, но и на сей раз поиски оказались напрасными. Между тем начинало светать, и разбойники, проклиная старуху, поняли, что им пора уносить ноги, хотя и ни с чем. Они выбрались осторожно из дома и направились к харчевне «Старый Медведь».