И остались на месте привала одни котлы.
Что они по сравнению с ценностью каравана товаров?!
Так, пустячок.
Все, все, понял вас…
Обид и невзгод, говорите, и в нашей жизни предостаточно?
Хорошо, пусть будет по-вашему.
Возьмем более банальный и, скажем, безобидный, случай.
Обронил наши котлы утомленный погонщик или купец.
Викинг ли, эллин ли, араб ли, эфиоп ли, перс ли, китаец ли, хазарин ли местный…
Какая разница?
Потерял – и все.
И занес песком те котлы афганец**.
И лежали они до поры, пока не ударилась о них кирка или лопата.
Но легенда, утверждаете, относит наши котлы к монгольскому следу?
Слышу возражение, слышу…
Не ради спора высказал я свои версии.
Засомневался просто, что котлы монгольские.
Но сомнения мои развеяла привязка ко времени.
И не копеечная привязка: в ней заявляет о себе голос эпохи.
И ассоциируются мои Котлы с Мамаем, и все тут.
«Будто Мамай прошел» – гласит народная поговорка о разорении и хаосе.
Да, наделал, конечно, Мамай в свое время шороха, будь здоров.
Поболее Субудай-богатура и Бату Великолепного накуролесил.
Пред ликом Азии: Субудаем-богатуром и Бату Великолепным затрепетала Европа.
А Мамай, изрядно наследив в своей истории, тихой сапой вошел и в нашу.
Считай, родным стал разбойник, коль в школьные учебники истории вошел.
Как, видимо, станут со временем родными и те, кто наследил совсем недавно.
Они, кстати, не затерялись во времени и уже обитают в речевой ткани поговорок.
Не с лучшими, правда, характеристиками: имена-то нарицательными стали!
Каждый вспомнит свое, закрепившееся на уме, шершавое имя.
Однако, не будем о грустном.
Люди все равно выправят искривления времени.
Как?
Молча.
Определяя условия, в которых придется жить, многие сначала недоверчиво прищурятся и, пряча во взгляде немой вопрос: «Той ли дорогой идем?» примут лишь то, что смогут принять, а время утвердит только принятое людьми.
Ну вот, опять отвлекся.
Таков уж магнетизм силовых полей параллелей.
Вернемся к нашим Котлам.
Не зря безымянный творец легенды привязал их к монгольскому следу нашей истории.
В двенадцати километрах севернее Вольного находится село Селитренное.
И связывает оба поселения все та же, известная нам автотрасса.
Когда-то на месте Селитренного был город Сарай-бату – столица Золотой Орды.
Золотой Орды и Сарая-бату нет.
Селитренное есть.
Что осталось от выразительно-жирной точки эпохи во времени и пространстве?
Едва уловимая условная предельная точка.
Того, что оказалось не излишним?..
К чему это я?..
Пробудился во мне исчезнувший кипчак.
Разгорячился во мне неведомый хазарин.
Возмутился во мне незнакомый половец.
«Люди жили тут и до возникновения Вольного», – говорят.
И шепчут они горячо и убедительно.
«Но не дай возмущаться нам и дальше», – сдерживают они, думаю, себя.
«В прошлом, – утверждают, – не все было тронуто кровью.
И жили мы больше соседствуя, чем враждуя.
И чаще обменивались товарами, чем угоняли друг у друга отары, стада и табуны.
И учились друг у друга, перенимая навыки труда, ремеслам.
Случалось, скрывать не станем, умыкали невест в чужих городищах и становищах.
Но и пиры закатывали потом на все городище и матушку-степь.
Когда надо было, как на Калке, против общей беды объединялись.
Но, слушая нас, осторожным будь.
Иначе ляжет империя твоего тела, пораженная проклятой болезнью крови.
И будет в тебе великое недомогание.
Но знай, было нас здесь тьма и тьмы.
Каганаты были.
Царства были.
Империи были.
Но кто оказался тут первым, едва ли скажет сама Всемирная история.
Если бы знала, думаем, давно бы сказала.
Доподлинно о том разве что только Создатель знает.
Так что пусть все будет так, как оно и было.
Мы все стоим на плечах друг у друга.
И имеем то, что имеем…»
И умолкли.
И остался только факт.
Сошлись когда-то в Вольном – Котлах крыльями огромный и немалый народы.
И стало село наполовину русским, наполовину казахским.
Жили, живут и, надеюсь, будут жить здесь люди.
Как пахали землю, так и будут ее пахать.
Как пасли скот, так и будут его пасти.
Потребуется – новыми знаниями овладеют.