«Это наш Спаситель, Искупитель, Кришту Реденторе!», – говорят жители Рио. Считается, что это самая большая в мире статуя Иисуса Христа. Гора Корковадо является ещё и частью национального парка Тижука. Насколько я помню, статуя Спасителя высотой 38 м стоит на 8-метровом гранитном пьедестале. Вблизи гранит серого цвета кажется несколько загрязненным. По обеим сторонам постамента установлены прожекторы, направленные чуть вверх, и металлическая доска – ведь гранитная-то может выветриться, не дай Бог! – с памятной надписью: «Освещение предоставила американская компания «Дженерал Моторс», чтобы жители Рио-де-Жанейро на минуточку не забыли, знали, кого за это благодарить и кто их благодетель. Чтобы знали…, кому кланяться! А вот фамилию скульптора, автора статуи, мне пришлось выяснять долго и, судя по фамилии, она казалась, скорее всего, польского происхождения. Однако выяснилось, что Ландовски французский скульптор.
Несколько непропорционально вытянутая, что придает ей неповторимую величавость, фигура Христа в ниспадающих одеждах расположена лицом к океану. Спаситель, раскинув руки, как будто поддерживает небо, и чуть наклонив голову, благословляет божественный город. Особенно незабываемый вид высвечивается ночью: луна, плывущие рваные облака и, т.к. самой горы в ночи не видно, подсвеченная снизу статуя, создают впечатление, что Христос парит над городом, медленно летит над ним, распластав руки, будто птица. Зрелище фантастическое, захватывающее воображение и даже настраивающее на мистический лад.
На Корковадо ведет, как я уже сказала, довольно удобная дорога с несколькими туннелями. В Рио вообще их много, из района в район можно попасть, минуя несколько туннелей, они хорошо освещены, широки, машины здесь мчатся со скоростью до 100 км в час. Гора «Горбун» пользуется особой популярностью среди туристов. На вершине, чуть ниже, устроена смотровая площадка: для фотографирования, киоски с сувенирами, лавочки со сладостями (кариокас ужасные сластёны!, это тоже издержки тропического климата), с прохладительными напитками, вездесущей ледяной кока-колой. На этом пятачке всегда толпится и гомонит разноплеменная толпа: не обращая внимания друг на друга, туристы суетятся, спорят, жестикулируют, выбирая наиболее удачный ракурс на фоне Христа. Причем больше заботятся о том, чтобы удачнее смотрелась их личность, а не символический монумент, т.е. педалируют на тему «Я и Христос!» Туристы чаще всего в белых брюках, хотя большинство и не слышали бессмертного высказывания Остапа Бендера о белых штанах и о Рио.
Желание путешественников выглядеть перед статуей заметно, эффектно и выпукло часто приводит к смешным казусам. Дело в том, что одна из сторон площадки резко отвесная и ограничена высокой каменной балюстрадой, а другая небольшими перильцами и полого опускается метров на 25, а потом уже идет вертикальная скала в пропасть. Вот там, как раз на стыке, и провешена оградительная сетка для сохранения жизни особо рьяных туристов, старающихся попасть в нужный ракурс у памятника, а то и норовящих перегнуться через эти перильца и рассмотреть, глубока ли пропасть.
Особо невнимательные или настырные посетители оступаются при наведении фотоаппарата на объект съёмки, переворачиваются, шандарахаются на отлогий склон и кувырком-кувырком попадают в сеточку. Оттуда их со смехом и шуточками, но аккуратно и предупредительно, вылавливают специальные спасатели, молодые ребята-мулаты. Зрители в это время гужуются возле перилец, имея возможность последовать за упавшим. Вытянув шеи, толпа любопытствующих фотографирует, с удовольствием наблюдает за действом спасения, бросая либо язвительные, либо сочувствующие реплики типа: «И какого… она там, корова, высматривала?» (по деликатности выражений сразу определяешь соотечественника). «Ах, ах, надеюсь она (он) ничего не сломала!», – обычно подобным образом причитают розовенькие или голубенькие старушенции. Туристы даже рады нестандартному приключению, особенно, если это случилось не с ними: шумят, толпятся, опять же фотографируют и дают советы спасателям, в какую сторону кантовать потерпевшего и предлагают помощь: стерильные салфетки, антисептическая жидкость, вода – у кого, что имеется. Вот, тоже очень хорошая черта у бразильцев, оказать действенную помощь, несмотря на разные «корова», «растяпа», «разиня». Наши тоже очень активны в таких случаях, тут же бегут помогать спасателям, которые вежливо-твёрдо говорят: «Все в сад! Все в сад!!!»
Особенный ажиотаж происходит, когда по откосу катится женщина в платье. Развлечение! Однажды подобный случай произошел на наших глазах, когда мы возили к главной достопримечательности столицы очередных командировочных из Внешторга. Одна полновесная американка до такой степени хотела, чтобы в кадр попали она, Христос и, по-моему, весь Рио, что при поиске места для съёмки в ажиотаже просто перешагнула оградительный барьерчик и покатилась вниз по склону горы, попав прямо в сетку. Все обошлось благополучно, не считая испачканного костюма и испуга. В подобных случаях всегда наготове предусмотрительные распорядители. Привыкнув к таким происшествиям, они вежливо, но решительно отказываются от помощи доморощенных спасателей, быстро и сноровисто занимаются своим делом, ловко транспортируют-кантуют упавшего к исходной точке, оказывают посильную помощь: оглаживание, отряхивание, чашечка кофе или стаканчик кока-колы за счет фирмы, смазывание антисептическими средствами, бактерицидные пластыри, не травмирующие кожу, тогда тоже новинка для нас!
Естественно, после подобных процедур, особенно если тебя смазали антисептиком в виде «краснушки» (наша зеленка!), увековечивание на память у памятника откладывается. А толстушка-американка не получила даже и царапин – она очень удачно саммортизировала на своих выпуклостях, потом, правда, нервно похихикивала, не убирая со своего добродушного лица классической штатовской улыбки и все повторяла: «О-кей, о-кей!» Женщина чувствовала себя несколько смущенно. Впрочем, это естественно – под взглядами собравшейся толпы: сочувствующими, насмешливыми, растерянными и даже, извините, злорадными: «Вот, дескать, гринго покатилась, тетёха толстая!» Ну, как во всякой толпе – смех над упавшим улучшает настроение и повышает собственного эго».
Однажды, подъезжая в очередной раз на Корковадо, мы попали в небольшое «ингаррафаменте» – пробку на дороге. Выйдя из машины, уже как истинные бразильцы, которые любопытны как дети, узнать, что же такое произошло, мы увидели, что дорогу перекрыла переползавшая через нее «бригиза» – обезьяна-ленивец. Эта полуобезьяна настолько медленно двигается, что движения её почти незаметны. Общаются такие животные между собой звуками высокой частоты, недоступной человеческому уху. Бригиза настолько тягуче и редко движется, что из-за влажного климата и «сидячего» образа жизни в её густой шерсти начинают расти сине-зеленые водоросли, которые обеспечивают животному камуфляж среди листвы. Со временем мех ёе приобретает грязновато- зеленоватый оттенок. В этом плотном мехе и живут различные мелкие насекомые, жучки, личинки – «я к вам пришел навеки поселиться» – вот они и вселяются и питаются этими водорослями.
Ленивец вальяжно-неторопливо перебирался через шоссе… Вся небольшая автомобильная толпа с интересом наблюдала, как бригиза, неуклюже цепляясь лапами, длинными, как бы изломанными в суставах, за асфальтовое покрытие, ползет по каким-то только ей известным бригизиным делам на другую сторону шоссе. На плоской поверхности эта обезьяна напоминает парализованного – такая же зафиксированная беспомощная и жалкая. Однако на деревьях это животное, очень ловко и быстро перебирая лапами с тремя устрашающими когтями загнутыми вовнутрь, перепрыгивает с дерево на дерево и не дай Бог!, если она полоснет кого-нибудь этими вот самыми коготочками, напоминающими кривые острые ножи. Но в тот момент она была абсолютно беспомощна: все к ней близко подходили, разглядывали, смельчаки даже тихонько и осторожно дотрагивались прутиками (вот именно, прутиками!) до её густого меха цвета фисташкового с бежевым оттенком, фотографировались. Раздавались неуверенные предложения подтолкнуть ленивца к противоположной стороне шоссе, но, глядя даже навскидку на внушительные когти, никто не взял на себя смелость её транспортировки даже прутиком. Мы тоже сфотографировались, подождали, пока бригиза достигнет цели своего путешествия – противоположного края дороги и поехали дальше. Особенно были довольны дети и очередные гости – командировочные.
Замечу, что в толпе остановившихся в «ингаррафаменто»-пробке никто не возмущался, не орал и не требовал убрать «эту тварь» с дороги. Подъезжающие в хвост автомобильной ленты машины ещё по инерции гудели, но им тут же объясняли, что дорогу перегородила ленивая бригиза. Они тотчас так же лениво прислонившись к капоту, закуривали, знакомились, обсуждали последний счет футбольных игр и спокойно ждали окончания инцидента.
Особую фишку городу придает еще одна «гора», тоже символ Рио – Пан ди Асукар (еще произносят Пао, Пау), Сахарная голова, её высота всего 395 м. Названием своим она обязана своей необычайной форме, но говорят, что на самом деле название это происходит от индейского «пан-ди-акукуа» – отдельная скала. Вполне возможно, что прибывшие поселенцы могли спросить у аборигенов, как это место называется и услышали в ответ: «Пан-ди-акукуа». Посмотрели… А что? Действительно, сахарная голова… Только вот почему любопытные пришельцы решили, что местные жители к их приезду уже выучили португальский язык? Ведь «pao do asucar» португальское слово. Я все-таки склоняюсь к мысли, что корни этого названия местные, случайно подошедшие по созвучию к языку жестоких колонизаторов.
Округлая как колено «Пан-ди-акукуа» – именно так назвали её индейцы – стала центром, вокруг которого начиналась застройка города и на протяжении веков была его визитной карточкой Рио. Однако монополия не продлилась вечно. Когда на самой высокой точке города соорудили очень вписавшуюся туда статую Христа то, благодаря столь выигрышному месторасположению, бетонный Спаситель и стал символом Рио-де-Жанейро, потеснил Сахарную голову на открытках и постерах. На гору можно подняться даже пешком, но никто таким способом подъема не пользуется, разве что спортсмены для разминки и тренировки или какие-нибудь оригиналы на пари, кто быстрее, и кто не сдохнет от жары.
Пау де Асукар напоминает не просто огромную головку сахару, но голову сахару обернутую в зеленую бумагу густой растительности. Верхушка этой головы лысая, издали белая и искристая, как и положено сахарному конусу. Она расположена на берегу бухты Гуанабара, и подниматься туда лучше фуникулером на Praia Vermelha. Когда проплываешь над бухтой в стеклянной кабинке подвесной дороги, открывается не только ослепительный вид на саму бухту и Атлантический океан, но и на город – сравнительно узкую полосу побережья, окаймленную жёлтым песком, белой пеной постоянного прибоя, ограниченную от океана всемирно известным пляжем Копакабана и роскошной авенидой Атлантика, главную магистраль Рио, ограниченную правильными рядами одинаковых по высоте кокосовых пальм, на которых зреют… что?… правильно!… кокосовые же орехи. На этой улице расположились роскошные отели, супердорогие магазины, в том числе и ювелирные бутики со сверкающими изумрудами и брильянтами в витринах, престижные частные дома бразильцев и миллионеров-иностранцев. Где-то я слышала, что и русские богачи сейчас прикупили престижные «апартаментос» на знаменитой авениде. Особо выделяются ювелирные магазины компании «Штерн». Покупать драгоценности у Штерна – прерогатива супербогатых клиентов, цены там запредельные, но качество камней и обработка высшего мирового стандарта.
Видны с высоты и прямые линии улиц через пляж Копакабана на авениду Атлантика и Рио Бранко, въезды в некоторые туннели.
Бетонная, беленая толстым слоем извести, отсверкивающая искрами рафинадного сахара, стена фуникулера испещрена соответствующими и обычными рисунками, надписями на разных языках, куда дотянулись шаловливые ручонки туристов. Безусловно, и наши не забыли оставить память о своем пребывании: «Советский цирк, Ленинград, Одесса» и, извините, обойтись без непременного самого короткого и почему-то самого ругательного слова в русском языке было невозможно. Да-с, запечатлено-с, от чувствс-с-с!
На вершине Пао (Пан) ди Асукар в районе Ботафого имеются ресторан, бар, сувенирные киоски, и, как во всех достопримечательных местах, обретаются вездесущие туристы. В настоящее время я вычитала, что подъезд к Сахарной голове модернизирован по проекту Оскара Нимейера, и вид на бухту выглядит еще более привлекательно, удобно и современно.
Там же, на смотровой площадке горы, меня остановили две американки и с бесцеремонностью, граничащей с наивностью, очень заинтересовались моей камеей. Попросили посмотреть, долго рассматривали и восхищались антикварной вещью. Я с важностью объяснила им, что это-де камея моей бабушки. А что?! «Да, да, – разахались-завосторгались туристки, – сейчас такую старину, такое сокровище не купишь!»
Должно ли было рассказывать им, как я лопухнулась с покупкой этого украшения? Нет. Не стоит так откровенно озвучивать свои недостатки воспитания и знаний. А если и рассказывать, то отнюдь не разовым знакомым.
Уже в который раз я со смущением вспоминала, как, торгуя камею у старичка-антиквара, желая сбить цену, произнесла слово «старая», на что продавец укоризненно посмотрел на меня и ответил: «Не старая, мадам, а старинная!»
Это так. Три греческие головки, одна в центре побольше, две другие по бокам поменьше, вырезаны в перламутре с такой тщательностью и умением, что в лупу можно рассмотреть каждый волосок в прическе. Меня с этим антикваром познакомила пани из торгпредства Польши, большая прохиндейка и хитрованка. «Хитрованка» слово старое – обитательница толкучего московского рынка Хитровка, пройдошистая и предприимчивая.
У этого же ювелира она меняла крузейро на доллары, т.е. по сути, занималась валютными махинациями, как тогда называлась подобная деятельность. Мы, лохи и законопослушные граждане, как черт ладана боялись даже этого слова и получали от государства, так называемые чеки, бумажки, которые то же государство потом взяло да и отменило: получите, граждане-товарищи, бумажку на бумажку, рубль за чек, который по своему номиналу стоил намного выше доллара (!). Когда Стефа предложила мне тоже поменять у этого же старичка полученную зарплату на доллары, я посмотрела на нее как на помешанную. Она же поняла, что сумасшедшая из нас двоих, конечно, простяга-«совьетика». Вот дурочка русская! Больше предложение не возобновлялось. Вполне возможно, что это была провокация и, если бы я повелась на подобное деяние, мало бы мне не показалось. Уж очень Стефа набивалась в подруги.
У этого же ювелира я приобрела мое любимое кольцо с морским аквамарином, оригинальный браслет и необыкновенно изящный, как будто вязаный, комплект кольца и клипс с бирюзой такого пронзительного голубого цвета, какого я больше ни разу не встречала. Надеялась, что украшения будут носить дочки. Да ничего подобного! Они говорят, что сейчас это не принято и вообще морально устарело!! Кто же будет ходить на работу в кольцах!? Не соответствует офисному дресс-коду… Не корпоративно… Не знаю, я носила и мне нравилось…
Для жителей Рио, «cariocаcas», людей сентиментальных, поэтичных и патриотичных, в их городе все самое-самое: самый знаменитый пляж Копакабана, самая высокая в мире статуя Христа, самый большой на земле стадион Маракана, самые фавелистые фавелы, самый бесконтрольный вывоз прибылей, самый веселый карнавал, … Нация совершенно самодостаточная, их устраивает все свое, национальное: книги, композиторы, певцы, телесериалы.
О карнавале даже говорить не приходится, он самый-самый что ни на есть распрекраснейший на всём земном шаре. Вот это уже точно никак нельзя подвергать сомнению. Так и есть.
А в настоящее время Бразилия – реальный претендент на превращение в один из полюсов развития ХХI столетия с её-то богатейшими ресурсами.
Бразильцы правы, отчасти, даже насчет фавел. Как ни странно, впечатления от живописного ландшафта Рио не портят почти нескончаемый ряд фавел, из которых, кажется, состоит весь пригород. Словно скворечники примостились они на зеленых холмах, легкие и по-своему изящные, из старых досок, бамбука, мешков, жестянок, из любого подручного материала, фавелы тоже являются одной из достопримечательностей города. Особенно, когда в них не живешь. Если же вдуматься и отбросить разные там «живописный вид», «изящность», впечатление, конечно, удручающее… Тем не менее, фавелы давным-давно такой же бренд Рио, как Корковадо с Христом на вершине, как Пау де Асукар, знаменитая Копакабана, как авенида, так и пляж с таким же названием и с мускулистыми мулатами- спасателями – их оченно уважают европейские туристки – ну и т.д.
Слово «фавела» произошло от названия дерева. Солдаты, бившиеся с королевскими португальскими войсками, разместились в Рио на холме Провидения да так и остались там жить в домишках, наскоро слепленных из подручного материала. Возможно, в строительный материал входило и дерево фавела. Во всяком случае, это поселение потом назвали «Холмом фавелы». Отсюда и прилепилось это название ко всякому убогому жилищу. Наверное, такой красочной рухляди не увидишь нигде. Хотя постепенно некоторые районы этой роскошной рухляди постепенно превращаются в довольно современные домишки. Там провели даже бесплатное электричество, но не везде. Посещать эти застройки опять же не рекомендовалось: в такого рода «пролетарских» криминальных поселениях полно жулья и бандитов, как и везде в мире, но здесь живут не только воры и торговцы наркотиками. Живут и малооплачивымые техники и служащие, рабочие, просто безработные. Все помогают друг другу в горе и в радости, вместе отмечают рождения, похороны, свадьбы, праздники, напоминая азиатские объединения по месту жительства.
Фавелы, по сути дела, мини-государство в государстве. Насчитывается более сотни такого рода поселений. Полиция старается сюда без крайней надобности не заглядывать. А если и приезжали на какую-нибудь из ряда вон выходящую очередную разборку, то вооруженные до зубов, на специальных машинах, далеко от них не отходили и находились под защитой энного количества снайперов, засевших в самых невообразимых разуму местах. Покрутятся-покрутятся со своими «пушками» да и уедут восвояси.
Эти лачуги имеют проблемы с водой (попробуй, потаскай в гору бидоны на голове), с канализацией. Вдоль узких петляющих улочек тянутся зловонные канавы, хотя жители стараются соблюдать гигиену, моются хоть и в тазике, но по нескольку раз за день. Здесь вопиют неприкрытая нищета и высокая детская смертность. Впрочем, присутствует и высокая рождаемость. Эта «достопримечательность» города целомудренно прикрыта роскошной тропической зеленью и огромными рекламными щитами. Если не знать, что в таком прославленном городе есть подобная архитектура, то их, т.е. фавел, и не заметишь. А внимание туристов и не забивают подобной чепухой: разъяснений, где находятся фавелы и как туда проще добраться, в туристических проспектах не имеется. Приезжим достаточно пляжей, гор со статуями и фуникулерами, прекрасного Музея современного искусства, Национального музея, где можно лицезреть, если хватит сил, более 4 млн. экспонатов, Индейского музея, прекрасных белых и цветных женщин и, конечно, карнавала.
Мы подъезжали к фавелам достаточно близко, чтобы рассмотреть хоть начало бедняцкого «Рая». Не выходили из машины, поражаясь и умиляясь собственной смелости, азарту и бесшабашности, немножко стыдясь нелепого интереса к человеческим неурядицам, и готовые в любой момент дать задний ход. Напоминали своим поведением маленьких шавок перед большой злой собакой.
Оскар Нимейер вот что писал: «Жители фавел воспринимают город как вражеский лагерь, где царят роскошь и коррупция». Сразу понятно, что лучше не раздражать жителей бедняцких кварталов своими автомобилями и белой кожей. Чужие там не ходят!
Можно бесконечно любоваться самими постройками города – города старины и небоскребов. Небоскребов в полном понимании этого слова не так уж и много. От старины, которую лелеют и берегут, Рио досталось много исторических памятников ХVI-XVIII вв., они и являются самыми известными и посещаемыми. Колониальные церкви – монастырь Сан- Бенто, церкви Ностра-Сеньора-да-Глория и Сан-Франсиску ди Пинитенсия, собор Ла Канделария, акведук Аркус-да-Коста, дворец Итамарати, церковь Св. Лусии с природным фонтаном, вода которого считается целебной… Ратуша – тоже очень красивое здание. Национальный музей изящных искусств насчитывает, примерно, два миллиона редких книг и манускриптов, имеется прекрасная многочисленная коллекция картин, как старых мастеров, так и современных. Ботанический сад, Национальный парк. О них я скажу позднее. Все перечислить трудно.
Особенно меня поразили Церковь Славы Господней (Ностра Сеньора) и акведук. Церковь – ажурная и устремленная ввысь восьмиугольная постройка в стиле барроко, начала XVII века. Расположена она на холме с видом на залив Гуанабара в окружении высоких и пушистых пальм. Кажется высокой, но на самом деле нет, она не высокая, ее стремят ввысь точно выверенные пропорции, изящная и умиротворяющая. Императоры крестили в этой церкви своих наследников.
Акведук тоже производит впечатление воздушного легкого моста, однако это мощное функциональное сооружение, с XVIII в. не ремонтировался и работает до сих пор. Современный же Рио – это здания известных архитекторов Нимейера, Косты и Бастуса. С Оскаром Нимейером или, как произносят иногда Нимайером, мы познакомились на приеме по случаю открытия нашего посольства в Бразилиа. Дело в том, что в русском языке произносится название страны «Бразилия», на самом деле она Бразил, ее столицей в конце шестидесятых годов стал город Бразилиа.
Постепенно мы узнавали Рио, его предместья, выезжали за город на более дикие пляжи, чем городской или под боком – Леблон. Вообще, для уха русского человека какие чарующие названия: Фламенго, Ботафого, Ипанема, Лагоа, Леме!
Даже фавелы имеют какие-то звенящие завлекательные имена: Мадурейра, Какскадура, Катакута, Росинья и страшноватое Жакарепагуа (примерно, «крокодилья вода»)! А?!
В коротких и сухих энциклопедических данных пляжи Рио-де-Жанейро называют красивейшими и чистейшими в мире. Конечно, это так. Но насчет чистейших?… Чистота там условная и зависит от работы городского муниципалитета.
Главный и всемирно известный пляж Копакабана с прекрасным ярко-желтым и чистым песочком тянется почти на четыре-пять километров. Не нужно обольщаться – к вечеру все пляжи основательно замусорены. Но сколько бы мусора не набросали туристы да и, что греха таить, сами сariocas, всему на свете предпочитающие проводить время у моря, армия мусорщиков обязательно с раннего утра прочистит золотой песочек, и пляж опять чист, аристократичен и с иголочки одет кружевом Атлантики.
Уборщики регулярно подчищают пляжи и в течение дня, должность эта среди рабочих в некотором роде даже престижна. Недаром я употребила словосочетание «золотой песочек». Дело в том, что бразильянки в большинстве своем (конечно, не из фавел) практически каждый день посещают пляж. Устраивают себе уютненькое лежбище: отбрасывают песок горкой в виде кресла-шезлонга, застилают его полотенцем, густо-густо мажутся кремом для загара, аккуратно устраиваются в этой ложбинке, находятся там неподвижно часами, некоторые дремлют, изредка переворачиваясь с боку на бок. Никто особо не боится солнечного ожога или теплового удара, все они давным-давно адаптировались к своему климату не в пример беспечным туристам, и лежат под огромными зонтами, предусмотрительно натершись толстым слоем специального крема от солнечных ожогов. С упертостью фанатиков загара они буквально плавятся на солнце, но остаются на пляже. Женщины обвешаны золотом (для них оно никогда морально не устаревает): браслетами, даже на ногах, цепочками, кулонами, кольцами, серьгами и при намасленных телесах частенько теряют свои украшения – те просто соскальзывают с тела. Мусорщики же, поутру и даже днем, програбливая песок специальными вилами с густыми вертикальными зубьями, частенько находят этот весьма своеобразный и ценный мусор, особенно в период дождей, когда с гор и с тех самых фавел на холмах, несутся бурлящие потоки воды.
Пляжи в ближайшую неделю после потопа посещать невозможно: груды тряпья, веток, каких-то немыслимых предметов в виде помятого алюминиевого кофейника, кастрюли, разбитой чашки, кучки дерьма, различные резиновые изделия, отмытые, но ставшего от этого еще более омерзительными, потерявшие свой цвет побрякушки из пластмассы, отшлифованные стекляшки – все это добро с пляжей вывозится грузовиками. Напоследок две шеренги мусорщиков прочищают песок вилами и граблями, находят иногда что-нибудь интересненькое. Уборка закончена, и опять Копакабана – Леблон могут принимать своих завсегдатаев.
Дожди же в Бразилии – это не освежающие дождички и даже не грозы в нашем понимании. При тропическом ливне в течение одного часа может вылиться, нет, низвергнуться с небес до 1 куб. м осадков. Просто катастрофа и беда, если такой «дождичек» застанет тебя врасплох.
В стране влажный тропический климат: океан, бассейны больших и малых рек, озера. Муссоны, дующие с Атлантики к Андам, приносят тоже много влаги. И когда начинается ливень, то с небес обрушивается сплошная водяная пучина: «тучи ходят хмуро», от синих разрядов молний сотрясаются сами хмурые тучи, сотрясаются и дома, как от взрывов, дребезжат и вылетают стекла, слетает покрытие с крыш, по громоотводам и деревьям промелькивают фиолетовые электрические змеи. Оказывается, Бразилия занимает первое место в мире по количеству молний. Начинается кромешный ад!
Буквально через четверть часа улицы затоплены, люди попрятались в дома, а «кто не спрятался в домике – я не виноват». По улицам бурлят реки, по этим рекам стремительно несутся столики и стулья из кафе, сломанные деревья, плывут, теряя управление, как скорлупки, автомобили. Все это беспомощно кружится, наезжая и натыкаясь друг на друга, громоздится в пирамиды. Много машин уносит в океан.
Минут через 20-30 ливень может резко прекратиться, тучи уходят, а в невозмутимо сияющем синем небе вновь появляется ослепительное солнце. Все как обычно: Рио опять греется в лучах солнышка, небо сияет приветливой и невинной голубизной, только улицы покрыты плотной подстилкой из глины, песка, грязи, листьев, веток, мелких хозяйственных предметов, тряпья – всего того, что нерадивые хозяйки не успели спрятать до начала дождепада.
Машины, оставшиеся там, где их прибило потоком, под крышу набиты такой же пакостной мешаниной. Бывают и человеческие жертвы: водители не успевают выбраться из машины, автомобили ломаются, люди захлебываются, получают травмы; некоторых уносит прямо в море вместе с машиной. О пешеходах лучше и не говорить.
Мы сами видели и сфотографировали пирамиду из пяти машин: три внизу, как основа, причем одна из них стоит вертикально, две другие сверху тоже в каком-то невообразимом положении – вот такую авангардную скульптуру сделал получасовой тропический «дождичек».
Когда в первый раз я стала свидетелем этого ужасного погодного катаклизма, то, к счастью, была дома, но ужасно испугалась: сквозь сплошную завесу воды наблюдала из окна, как быстро канал на нашей авениде Альбукерке, обычно медленный и спокойный, превратился в бурлящий селевой поток, и как по нему автомобили, деревья, предметы мебели плывут прямехонько в океан. Муж мой в это время был где-то на встрече, мобильников тогда (всего сорок лет назад!) еще не существовало, созвониться не имелось возможности. Я очень беспокоилась, как бы он не выехал на своем легком «жучке»– фольксвагене в город и не попал бы в этот ужасный шквал воды. Все обошлось, но природа нас предупредила: тропическое солнце – опасно, тропический ливень – еще опаснее.
Вот в такие дожди на роскошные пляжи Рио и выносится невообразимый мусор города. Не являются исключением и высокомерная Копакабана, и фешенебельная авенида Атлантика.
И еще о знаменитой авениде Атлантика… Она идет параллельно пляжу, застроена и сравнительно небольшими многоэтажными зданиями. Но в их разнообразности не наблюдается разнобоя, существует общность стиля, возможно, это непостижимая общность богатства, роскоши и самодовольства. На этой пятикилометровой улице расположены, как я уже упоминала, самые роскошные пятизвездные отели, не менее фешенебельные аппартаменты, рестораны и виллы богатых людей Бразилии и богатых людей из других стран, а в настоящее время и наших соотечественников.
Оригинален сам тротуар «calsada» авениды: он выложен вручную белым песчанником и черным базальтом. Каждый булыжничек – это плоский, отшлифованный, меньше кубического дециметра минерал. Располагаются эти камешки попеременно кругами, полукругами, серпантином. Из-за близости и долетающих дисперсных брызг прибоя постоянно волнующегося Атлантического океана влажность воздуха велика, поэтому тротуар всегда влажен, чист и поблескивает, как лакированный.
Все большие респектабельные дома Рио имеют свои имена собственные. В знаменитом здании «Шопен» на тринадцатом этаже, счастливое число в Бразилии, имелась в наличии квартира, которая оценивалась в 2 миллиона 400 тыс. крузейро, в долларах тоже астрономическая сумма – это заработок одного из «фавеладос» (жителя фавел) за две тысячи лет, так утверждала в 1970 г. газета «Жорнал ду Бразил».
Само государство Бразил сравнительно молодое, поэтому граждане очень ценят свою историю, лелеют ее и слегка приукрашивают. В городе много памятных мест и памятников.
Один из самых первых памятников расположен на площади Тирадентиса и появился в память освобождения Бразилии от португальского владычества в 1862 г. Сама площадь тоже носит имя Тирадентиса не просто так. На самом деле имя руководителя заговора в округе Минас-Жерайс было Жоаким Жозе да Силва Шавьер. Тирадентис – это то ли его подпольная кличка – «зубодер», то ли ласковая кликуха от его соратников, т.к. он работал действительно стоматологом, и на месте будущей площади находились его дом и лечебница. Он был одним из лидеров освободительного движения освобождения Бразилии и его революционную кличку запечатлели в названии площади. Скорее всего, стоматолог-зубодер, как и все богатые местные коммерсанты, примкнул к революционному движению освобождения только потому, что не хотел делиться своими доходами с наглыми дядями из Европы, в частности, с колонизаторами из Португалии. Бытует знаменитая цитата из истории семьи Тирадентисов: «Составили и приумножаем свои богатства». Все правильно, драгунский офицер Жоаким да Силва одним из первых и из многих осознал, что колониальные власти выкачивают из Бразилии, а значит в первую очередь из богатых семейств страны, все ее богатства, не давая ничего взамен.