Приехав в Москву, мой, разбалованный добродушием иностранцев, муж тоже по заграничной, видите ли, привычке решил постучать и помахать рукой. Ему тут же очень четко и настойчиво разобъяснили, кто он такой, куда может постучать и куда деть свои руки. Отучили от заморских барских замашек очень быстро. «Будь как все!»
На автомобильных дорогах, при поезде из одного штата в другой нужно платить “педажио”– дорожный налог: шоссе перегорожено маленькими шлагбаумами для каждой полосы движения, проезжаешь в эти воротца на малой скорости и одновременно платишь денежку в кассу будочки. Денежка идет на содержание ремонт и, по мере необходимости, на расширение дорог. У нас тоже сейчас, я слыхала, хотят ввести платные дороги, только ведь лучше они от этого, я уверена, не станут. “Педажио” пойдет на что угодно, только не на содержание автомагистрали в нужной кондиции, тем более дорожный налог автомобилисты исправно платят который десяток лет, а ямы и колдобины плюс одно-двухполосное движение как были, так и остались.
Когда мы катили по прекрасной, ровной и нескончаемой магистрали, то время от времени обгоняли бредущих по обочине людей, в основном, негритянского происхождения, угрюмых, с опущенными головами, сгорбленных, иногда с детьми на закорках или сидящих на плечах. Люди несли свой нехитрый скарб в узелочках, в мешочках: узлы на голове, мешки за плечами. И сами они, и их пожитки были густо покрыты мелкой красной пылью и, скорее всего, напоминали краснокожих индейцев, их мы тоже встречали. Поверьте, зрелище жалкое и унылое. Вид этих людей напомнил мне фигурки, изделия из дерева «жакаранды», красное тяжелое дерево, настолько тяжелое, что тонет в воде. Такие фигурки продавались в сувенирных лавках и изображали людей с утрированно измененными пропорциями тела: искривленными ногами, расплющенной стопой, узловатыми руками, с лопатообразными ладонями, сгорбленными и понурыми. Рассматривая подобные сувениры, я удивлялась болезненному воображению скульпторов. И вот тут, на автостраде Рио-Бразилия, я поняла, что не прихоть резчика заставляет его создавать подобные образы. Это сама жизнь, та самая реальность, из которой художники черпают свое вдохновение. Люди, бредущие по обочине Амазонии, существуют в действительности. Они знали только такой тяжелый, изнурительный труд и стали выглядеть как сувенирные изделия из жакаранды – красного дерева.
Люди смотрелись настолько изнуренно, что, увидев сидящую на земле старую негритянку, мы решили проявить альтруизм и сдуру предложили подвезти ее. Реакция старой женщины была совершенно неожиданной: она отшатнулась от нас со злобными глазами и с искаженной от ненависти физиономией, стала выкрикивать ругательства, где превалирующими были «проклятые дерьмовые белые». Старуха была совсем древней или казалась ею, да еще ярость прибавила «красоты», но видок у нее был такой, что наша сказочная Баба-Яга и рядом не отдыхала. Чтобы не испугать детей, мы быстро рванули вперед. Оказалось, что наш «рассейский» альтруизм к угнетенной нации был не только неуместен, но и опасен. Это еще хорошо, что старая грымза была одна… Она видимо, решила, что мы хотели посмеяться над ней. Несмотря на всеобщее, казалось бы, радушие и доброжелательность, бразильцы отправляются даже не в далекий путь автомобилем ли или другим видом транспорта вооруженными, хотя бы револьвером. А тут почти на 1200 км по безлюдной местности и без оружия!
В мотеле, где мы остановились на ночевку, нам очень хорошо объяснил эту ситуацию наш новый знакомый, оказалось, попутчик. Мотель был небольшой, но чистенький, как и все остальные, где нам приходилось останавливаться. Но здесь подушки оказались твердыми, как полена. Алена долго вспоминала «подушечки», их наполнителем была какая-то высушенная трава. У бразильцев не такие изголовья, как наши: у них подушки длинные, наполненные какой-то химической мягкой субстанцией. Голове на них очень удобно, она не проваливается в перья, шея не потеет, что очень важно при таком жарком климате. Но такие плотно набитые «бревна» мы встретили в первый раз. Спать было неудобно. Зато Алена запомнила то, что даже в далекой-предалекой глухомани, в центре сельвы, в таком непрезентабельном мотельчике места общего пользования благоухали розами. Конечно, это была обыкновенная отдушка-дезодорант, но, учитывая, что подобные дезодораторы в нашей стране развитого социализма только-только появились и пахли резко удушающе, как клопоморы, то удивление ребенка можно было понять. Кроме запаха роз в туалете, отельчик нас порадовал легким утренним завтраком, бесплатной картой дальнейшего пути и добросовестным сервисом для автомобиля: мойка, бензин, проверка масла, давление в шинах – конечно, все это входило в счет за оплату номера, но счет совсем не разорительный. Чаевые обслуживающему персоналу не возбранялись.
Наш сосед, постоялец в гостинице, представился коммерсантом, тоже направляющимся в столицу. Для него мы были людьми совершенно с другой планеты. Все уже ранее слышанные вопросы мы услышали снова:
«Москва – это где-то возле Парижа?»
«А русские – это на Севере? В Сибири?»
«А на каком языке вы говорите?»
«Советский союз принимал участие во второй мировой войне?»
Вопросы варьировались, но смысл их был практически всегда одинаков: для местных жителей наша страна была не только экзотической, но и вообще где-то в потустороннем мире. Вопросы, которые нам казались смешными, задавались вполне серьезно. Так вот, этот коммерсант с большим интересом расспрашивал нас о Советском Союзе, что и как там: «Всегда ли у нас мороз (ведь Север же!)? Одеваются ли в Москве люди только в шубы? Правда ли, что дети и женщины обобществлены? Правда ли, что у студентов есть общежитие и им за учебу даже платят деньги?»
Кстати, в то время, во время учебы на мою стипендию я даже могла питаться в течение месяца, не роскошно, правда, но могла. И если бы я сама не слышала эти нелепые вопросы, я бы просто не поверила в подобное.
Немного удовлетворив свое любопытство, он предложил нас сопровождать до Бразилиа, особенно, когда узнал, что мы путешествуем без оружия. Впрочем, его навязчивое желание нас сопровождать было, возможно, небескорыстно. Скорее всего наш новый «амиго» (друг) был из параллельной конторы своего нового друга, из службы контрнаблюдения. А может, наше воображение сыграло с нами в очередной раз приступ шпиономании, хотя от сопровождающего мы не отказались: пусть будет гидом да и сам заметен. В Бразилиа мы с ним любезно попрощались, подарив обязательную матрешку, мужчины похлопали друг друга по спине и по почкам: «Чао!» Таким образом, хлопанием где-то в районе поясницы, встречаются и расстаются латиноамериканские мужчины. А женщины, не дотрагиваясь, прикладываются щека к щеке, изображают звук поцелуя губами – так называемый «протокольный поцелуй – и начинают, не слушая друг дружку, тараторить: «Прекрасно выглядишь! Как дела? Как семья, дети?»… и так далее… Таким образом, приветствуют друг друга в настоящее время и наши дамы, особенно стараются те, кто хочет казаться современной и модной, а также, чтобы не смазать обильный слой косметики.
Задают параллельно одинаковые вопросы и так же одинаково на них отвечают, совершенно не прислушиваясь к друг другу: «Ты тоже великолепна! Хорошо! Прекрасно! Замечательно! Отлично!»… На вопрос «Как дела?» никто никогда не начинает рассказывать конкретно, как у него дела, что нередко случается у нас, а тем более жаловаться на что-то. Это считается «моветон». Все о-кей, все чудесно, только вот жена в больнице, а матушка так совсем померла, а так все хорошо, прекрасная маркиза!
Но этот метод общения распространен только у иностранцев, аккредитованных в стране. Истинный же бразилец на подобный вопрос может начать подробно рассказывать о болезни любимой тещи, о предстоящем пополнении семейства и соответственно о состоянии своего драгоценного здоровья, о явной подтасовке в лото «Бинго», а уж футбольную тему затронет обязательно. Как же не упомянуть о выигрыше (или проигрыше – все судейские происки, дружище!) любимой команды!
Последние километры – автострада ровная, прямая как стрела, пологие спуски и такие же незаметные подъемы. На таких отрезках Алена и Люка все время просили папу повысить скорость и, хоть он ворчал, что он не Эмерсон Фитипальди (знаменитый в то время бразильский гонщик), все же значительно прибавлял газку, благо и автомобиль, и трасса, и почти полное отсутствие транспорта позволяли ему это делать. В момент, когда машина на спусках «шла на взлет», девчонки визжали от восторга, а папа довольно улыбался.
Нужно заметить, что я уж слишком обобщила великолепие дорог в стране. Далеко не все автотрассы в таком идеальном состоянии, как новая Амазонская магистраль, особенно в городах. Большинство грузов в Бразилии перевозятся огромными трейлерами. Вот они-то и разбивают автострады. Там тоже встречаются и колдобины, и выбоины, и трещины. Хотя, конечно, дороги гораздо более ухоженные, чем наши шоссе, уже хотя бы потому, что власти все-таки стараются держать их в поле зрения и ставить заплатки совсем как у нас грешных. Также вызывает уважение, что трасса оснащена частыми заправками, кафе, мотелями, где усталый дальнобойщик может перекусить, помыться, час-другой вздремнуть. Очень забавно смотрится завешанное амулетами, оберегами, фотографиями семьи и фото любимых футболистов, занавесочками с помпончиками лобовое стекло кабины грузовика дальнего следования. Такое впечатление, что дорогу сквозь него просмотреть очень трудно…
Сам грузовик украшен рисунками, надписями, цветами. Особенно впечатляют разнообразные надписи на задних бортах автомобиля, философско-шутливые, вариации на тему «Не уверен – не обгоняй!» Жизнерадостный и остроумный бразильский водитель обязательно разнообразит эту мысль: «Хорошо ездит не тот, кто ездит быстро, а тот, кто ездит долго!»; «Быстро едешь – медленно понесут!»; «Лучше потерять один миг в жизни, чем жизнь в один миг!»; «На газ давит дьявол, на тормоз – ангел-хранитель!»; «Лучше идти ногами, чем ногами вперед!»… Справедливо и верно! Прочитаешь надпись на медленно, как тебе кажется, ползущем своем автомобиле, улыбнешься, встряхнешься немного, подумаешь и притормозишь. Глядишь – желание «догнать и обогнать» исчезло.
До Бразилиа оставалось около сотни километров, мы подъехали к пригороду столицы, поселку Кристалина, знаменитому россыпями и добычей драгоценных и полудрагоценных камней, горного хрусталя. Конечно же, мы остановились посмотреть магазинчики, буквально ломящиеся от изобилия всякого рода камушков. Но нас тут же предупредил наш новый друг-коммерсант, что иностранцев здесь часто «обувают» ушлые ювелиры. Во-первых, всех иностранцев они считают миллионерами, полными профанами и лохами, ни черта не понимающими в драгоценных камнях и их, богачей, грех «не нагреть». Во-вторых, даже если они купят ненастоящие камушки и потом поймут это, то все равно возвращаться в Кристалину, скорее всего, не станут или не смогут. А если вдруг такая невероятная случайность произойдет, то хозяева магазина любезно, россыпью, извинятся, уверят, что произошла ошибка, свалят на неопытного продавца, тут же грозно пообещают его уволить и вручат замену, иногда даже что-нибудь более дорогое, а скорее всего такой же камешек, но более интенсивного цвета.
Мы, собственно, и не собирались покупать что-либо из драгоценных камней, т.к. у меня уже прошел первый «пых» на украшения и все, что мне хотелось, так это посмотреть на известный город. Однако не удержалась и приобрела очень оригинальное ожерелье: треугольник из подвесок топазовой друзы, каплевидные, не обработанные, а только отшлифованные камушки медового цвета. Мы потом и до сих пор так и называем их – «медовушки».
А на обратном пути, когда мы, притормозив, ничего не купили у мальчишек, снующих вдоль дороги, продавцов разной мелочевки типа брелоков для ключей из прозрачного хрусталя, то оскорбленные «добрые» бразильские мальчики, пользуясь кратковременной остановкой, прокололи-полоснули шину противным жадным «гринго». Повторяю, всех белых иностранцев они считали богатыми, но высокомерными скрягами, а раз не купил, не поддержал коммерцию, так на тебе, фашист, гранату! Пропоротую ножом шину мы заметили, отъехав несколько километров от Кристалинас, и хорошо, что скорость была невелика. Остановились менять колесо и сейчас же мчащиеся по автостраде машины стали притормаживать и спрашивать, не нужна ли помощь.
Но все же о Бразилиа… Наконец-то, приехали в столицу… Все «прекрасно, замечательно, отлично и «белиссимо!» Поселились в гостевом комплексе нашего нового Посольства.
Конечно же, мы много читали об истории создания новой столицы и знали о том, как она строилась. Бразилиа начала строиться с нуля, и создатели нового города задумали противопоставить его остальным старым столицам: необозримое пространство (благо его было предостаточно), ширь площадей, улиц, проспектов, авангардистские здания – словом, воплощенный прогресс!
Генеральный план столицы был составлен знаменитым архитектором Лусио Коста по идеям француза Лу Корбюзье и передан молодому тогда Оскару (или Ошкаеру, как любовно называют его бразильцы) Нимейеру, другу президента и почти тоже «коммунисто». Даже президент Жуселину Кубичек подозревался тогда в прокоммунистических взглядах. Видимо, каждого прогрессивного, трезвомыслящего и радикального настроенного человека принято было называть коммунистом.
Оскар Нимейер был учеником знаменитого Корбюзье, который строил в конце 1930-х годов в Рио министерство здравоохранения и просвещения. Ученик превзошел учителя: проект штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке поручали Корбюзье, но предпочли Нимейера. Под его руководством это здание построили в 1952 г. и Ошкаера узнали во всём мире. Непосредственно под руководством Нимейера проектировались и строились здания не только в Бразилии, но и в Гане, Венесуэле, Ливане, Франции, Италии, Алжире, Израиле…
В 1956 г. его, хотя у него и были политические трения с властями, все-таки назначили главным архитектором новой столицы Бразил – Бразилиа. Знаменитый архитектор сам подбирал себе команду талантливых соратников.
Им был предоставлен «карт бланш»: бескрайняя территория и полет фантазии молодых умов. Когда у них потом спросили: «Как выглядело место до Бразилиа?» Они ответили: «Никак. Ужасно. Пустыня. Ни дорог. Ничего». Нимейер был одних из первых, кто в строительстве стал использовать железобетонные конструкции.
Это был и архитектурный эксперимент, и инженерный, и социальный. Лусио Коста определи генеральный план города похожего на птицу, раскинувшую крылья. Воплощение задумок Оскара Нимейра – комплекс правительственных учреждений и министерств, центральная площадь Трех Властей, Кафедральный собор, жилые дома. Президентский Дворец, Национальный Конгресс и Верховный Суд проектировал сам Оскар Нимейер. Недалеко находится Министерство Иностранных Дел. Эти сооружения охраняются ЮНЕСКО.
Создавая проект с нуля, архитекторы продумали все до мелочей: инфраструктура: в каждом квартале парикмахерская, булочная, аптека и т.д. – невероятно удобные широкие и изящные автострады с самыми функциональными дорожными развязками, создание максимальных удобств для работы и жилья, ориентировка зданий по отношению к солнцу. Не нужно забывать, что это почти экватор, в домах нужна прохлада, поэтому 1-х этажей, как правило, нет. Дома стоят на колоннах-подпорках и, следовательно, за счет такой конструкции создается свободная циркуляция воздуха уже в кварталах и квартирах. Окна во всю стену – не только дизайнерская находка – это море воздуха и света (опять же ориентация не на солнце, старались создать максимум теневого, рассеянного освещения) – визуальное расширение площади квартир, которые и так далеко не маленькие. Везде превалирует воздух, свет, пространство.
Город, если смотреть сверху или просто на его карту, что мы и сделали, действительно напоминает для кого – птицу, для кого крест, для кого – самолет. Мы решили, что пусть будет самолет: «нос» (площадь Трех Властей: Парламент, Дворец Правосудия, Госдепартамент), «фюзеляж» (здания культуры, спортивные и СМИ), «крылья» (районы особняков и типовые индивидуальные дома). Посольства и Представительства – это отдельный район, а резиденция Президента «Дворец Зари» (Palasio da Alvorado – Дворец Альворадо) стоит совсем особняком и далеко от города.
Линии зданий, непривычные глазу, необычайно изысканы и разнообразны: стреловидные колонны, купола, пирамиды, чашеобразные объемы. Манера архитектора – обилие плавных кривых.
В Центральном Парке города нас поразил огромный бассейн с проточной минеральной водой. Поплавать и поплескаться там можно было всем и бесплатно. По сравнению с бассейнами закрытых клубов Рио, вода там была холодная, но не настолько, чтобы испугать местных жителей и, тем более, закаленных русских.
Огромное пространство гольф-клуба по занимаемой площади равно почти половине города, т.е. не занимает половину города, а именно равно по площади. Довольно роскошно для градостроителей и членов этого элитарного клуба и, наверное, накладно для бюджета самого города, даже для такого мегаполиса как Бразилиа. Но если учесть, что для строительства предоставили необозримые дали, то, видимо, в таких громадных открытых пространствах заложено золотое зерно городов будущего. По сравнению с транжирой-расточителем площадей Бразилиа, все города просто скопидомы. О старых европейских столицах по этому случаю можно даже и не упоминать.
Однако не стану кривить душой: все эти ну, очень! интересные современные сооружения, поражающие своей монументальностью, доходящей до абсурда, геометрический рисунок дорог и его восьмерки-развязки, бескрайние просторы меня несколько подавляли, как органная музыка в Домском соборе. Приехав из экзотического и уютного Рио, мне, как человеку, привыкшему к скученности городов, застроенному любому клочку земли, новая столица Бразилии сначала показалась просто неудобной для жилья.
Слишком поражал масштаб: огромные площади, суперширокие проспекты, невиданные развязки магистралей – все эти, по понятиям жителя-урбаниста («не беспокойтесь, сейчас это лечится», как сказала одна актриса), излишества рассчитаны не на обыкновенного жителя, а только на личный транспорт, на человека-автомобиль. Здесь практически даже нет тротуаров, к чему привыкли неторопливые «паулиштош», «кариокаш» и выходцы из других городов, приехавшие строить новую столицу для своей страны. Некоторые критикуют новый город, говорят, что он скучноват, нет бурного круговорота жизни, как в Рио, или целеустремленного темпа, как в Сан-Пауло, Белене или Сан-Сальвадоре…
Люди не привыкли к отсутствию тротуаров, по которым можно вечером пошататься с приятелями, попить пивка, переброситься понимающими взглядами с кариокой, очароваться какой-нибудь пухленькой мулаточкой.
Особенно трудно привыкали к новому городу уроженцы Рио, они тосковали по океану, пляжам, знаменитой и любимой Копакабане. Но все они и сторонники, их гораздо больше, и противники, отмечают чистый воздух, умеренный климат, пока относительные порядок и чистоту на улицах и, как результат этого, тишину и покой. Не досаждают даже шум проезжающих машин и визг тормозов, т.к. магистрали отстоят от зданий на значительном расстоянии. И энтузиасты, и критики гордятся новым, необыкновенным городом. Подобного нет ни в одной стране. Что старые города? Их можно достроить, перестроить, реконструировать, поднять вверх иногда вопреки общему ансамблю, а тут – все новое, современное, все с иголочки, почти фантасмагорическое и, главное, свое, наше, бразильское! Жители, они же строители, новой столицы становятся ее патриотами и уже никуда не собираются отсюда уезжать.
Первые переселенцы получили работу и, главное, жилье. Так называемые «Фундасьон да Каза Популар» – дома без оплаты, выстроенны в первую очередь для рабочих. Так привлекались рабочие силы для строительства столицы. Массы безработных двинулись в центр сертана и не пожалели об этом, государство их не обмануло. Это были типовые многоэтажки, не слишком высокие и не слишком просторные, с лоджиями, с затененными балконами, издали напоминающие соты. Не комфортабельные коттеджи, конечно, но вполне современные здания, пусть и удаленные от центра, но с водой, электроэнергией и прочими благами цивилизации. Не фавелы или шалаши, а настоящие квартиры, гораздо благоустроеннее и веселее, чем наши типовые «хрущобы». Многим тысячам бразильцев строительство Амазонской магистрали и самой столицы дало работу и жилье, а вдоль самой магистрали стихийно, и их поддерживает правительство, проводя туда все коммуникации, возникают новые поселки и городки-спутники, так что задача освоения сертана, считай, выполнена.
Однако, оплата коммунальных услуг «бесплатного жилья», начала расти с небывалой быстротой. Что же в этом удивительного? Даже эта небывалая быстрота цен никогда не сравнится с нашими беспрецедентным и необъяснимым взлетом оплат по ЖКХ.
Что касается новых поселков и городков, то не так-то все просто… В этом суперсовременном городе некоторые законные создатели Бразилиа из-за обыкновенных житейских неурядиц – болезнь, рождение еще одного ребенка, перемена работы – вынуждены покидать столь желанные квартиры и переселяться во вновь создаваемые фавелы. Да, да, новейший город -самолет с навороченными суперширокими автострадами и зданиями небывалой авангардистской конструкции полегоньку обрастает самыми заурядными фавелами… Интересно, куда будут переселяться наши квартиросъемщики, не сумевшие поспеть за, все время растущей, квартплатой? Придется перенимать опыт фавелистов? Нет, их опыт нам не подойдет, климат у нас не тот, совсем не тропический.
Побывали мы в Бразилиа два раза, в 1972 и 1974 гг. Город начинал строиться в 1956 г., но за двадцать лет работа общественного транспорта так и не была налажена, хотя такси и личных автомобилей там очень, очень, очень много. В негустом потоке машин автобусы вообще были мало заметны. Такое впечатление складывалось из-за огромных автострад с широкополосным движением в одну сторону и хитроумных дорожных развязок без светофоров, позволяющим транспорту двигаться почти беспрерывно. Болезнь автомобильных дорог под названием «пробки» здесь не наблюдается
«А как же бедные рабочие, не имеющие автомобилей! Как же они добираются к месту работы?», – тут же возникал у нас ехидный вопрос-забота об угнетаемых пролетариях.
А оченно даже просто: все было организовано и устроено по тем же грандиозным планам, что и сам город: бедных рабочих, угнетаемых пролетариев, бесплатно доставляли к месту работы специальные автобусы с определенной вилкой во времени. Таким же образом развозили и школьников, а домохозяйки уже могли подъехать либо с первыми, либо со вторыми. Вот автобусы и не были заметны в потоках другого транспорта.
Осмотрели мы новую столицу довольно тщательно и только потому, что были на колесах – ходить пешком да ещё с детьми было бы проблематично. Сделали интересные слайды, они являлись тогда пиком фотографического искусства. И все никак не могли по достоинству оценить пространство и совершенно новые проекции зданий, напоминающие стоп кадры фантастических фильмов. Главная площадь на носу «пилото» – площадь Трех Властей. Там как раз и расположены здания, где находятся эти самые власти: Дворец президента – законодательная власть, Верховный суд – известно какая, здание Национального Конгресса – высшая исполнительная власть. В функциях властей я постоянно путаюсь. Власти они и в Африке власти. Здание Национального Конгресса задумано и выполнено, конечно, очень интересно: два высоких и достаточно узких здания, этакие длинные параллелепипеды, под ними платформа с двумя полусферами – одно полушарие Федеральный совет, чаша вниз, закрытая: другая – чаша вверх, открытая, Палата депутатов. Как нам объяснили, закрытая и открытая полусфера символизируют прогресс и ретроградство. Кто из них более прогрессивный или ретроград я так и не поняла, видимо все-таки те, что заседают в открытой чашке. Полицейские, редко стоявшие по периметру «властей», выглядели по сравнению с этими зданиями, как маленькие оловянные солдатики. Как они выдерживали жару в своих темных узких, на вид каких-то суконных одеяниях, высоких сапогах, касках? Представить невозможно! Дворец Правосудия «Планальто» смотрится очень красиво вечером в голубоватой подсветке. Плоскую крышу здания поддерживают неправильные вытянутые треугольники.
Запоминается необыкновенная архитектурная выдумка сооружения Кафедрального собора Санта Мария Апаресида (Богоматери Обретенной), небесной покровительницы страны, спроектированного тоже Нимейером в 1958 г. Закончили его строительство в 1970, и первая служба произошла в этом же году. Сам собор, его большая часть, находится под землей, углублена на 3 метра. Наземная же часть, в круговом плане около 80 м, поднята вверх в виде короны и увенчана тонким высоким крестом. Ввысь устремляются 16 криволинейных бетонных колонн, они символизируют языки пламени. Внешний вид Собора, как нам объяснили, олицетворяет терновый венец Спасителя. Общий монументальный образ, как и все сооружения в Бразилиа, мне напомнил поставленную на землю большую корону инков, а еще проще – перевернутую вверх дном ажурную цветочную корзину. Все эти мои нелепые ассоциации ничуть не умаляют оригинального архитектурного решения этого сооружения.
Изогнутые колонны Собора как бы неназойливо, в отличие от четко вытянутых строгих готических линий, приподнимают его вверх. Пространство между ними заполнено затемненным стеклом, которое защищает помещение от тропического солнца. Крыша застеклена по кругу витражам на евангелистскую тематику. У входа стоят четыре величественные статуи святых. В соборе прохладно, рассеянный свет, тихо, до звона в ушах, что не удивительно, он же на три четверти под землей. Поражает потрясающая акустика – когда он пуст, можно шепотом переговариваться из его диаметрально противоположных точек. Часть огромного пространства заполнена, как во всех католических церквах, темными отполированными деревянными скамьями для прихожан. Над ними с потолка на мощных цепях свисают, как бы парящие в воздухе, ангелы и архангелы из мрамора, а может и из гранита. Свисают и «парят» они в наклонном положении, примерно, под 45 градусов. И Слава Богу! Если бы свисали в вертикальном положении, то напоминали бы висельников. Впечатляющие, конечно, были эти плавающие в воздухе святые, но я бы поостереглась находиться под медленно покачивающимися – а они почем-то покачиваются – тяжелыми фигурами. А вдруг Господь решит, что ты ба-а-а-льшой грешник, а вдруг архангел кэ-э-эк слетит с потолка да кэ-э-эк шандарахнет тебя по башке! Кстати, я задалась вопросом, почему же каменные изваяния все-таки чуть двигаются? И решила, что из-за разности температур: под землей она прохладная, а снаружи зной – вот и создается движение воздуха.
Но все же я боюсь массивных предметов, да и немассивных тоже, на потолке. Как правило, стараюсь никогда не находиться под роскошными хрустальными люстрами, в театре чувствую себя очень некомфортно, если места оказались под светильником, тяжелыми лепными сооружениями, разными там потолочными балками, а тут вообще висит громадина над тобой и плавает себе в притемненном пространстве, легко колышется, создавая причудливое впечатление, что она ни на какой там ни на цепи, а совершенно чудодейственным образом витает в воздухе!
Кафедральный собор, никто не спорит, поразит воображение каждого, но вот молиться в нем мне было бы как-то неуютно, я там не чувствовала бы себя ближе к Высшему Разуму. Поневоле вспомнишь наши маленькие церквушки в глубинке: такие ладные, душевные, кругленькие, где нет ни помпезности, ни авангардистко-модерновых задумок знаменитых архитекторов, ни той показной роскоши, позолоты, которыми грешат городские большие соборы. Вот там можно постоять, поразмышлять о своих грехах, о вечности, о бренности, наконец, проникнуться духом божественной отрешенности и подумать: «А вдруг…, а вдруг…?!»
Очень величественен и огромен памятник Первопроходцам Бандейрантес, завоевателям внутренних территорий Бразилии. Сами первопроходцы тоже были разные: первые из них под христианским знаменами отправлялись в карательные экспедиции вдоль побережья или вглубь территории и обращали в рабство тех индейцев, которые еще не были истреблены, как лишние люди. В бразильской истории имеются и другие, не такие кровавые варианты, по отношению к местным жителям, а почти прямо противоположные – именно местные жители с удовольствием ужинали первопроходцами, но сами понимаете, история… самая противоречивая наука. Под другими Бандейрантес, которым и воздвигнут монумент в столице, подразумевались вроде бы только первопроходцы-строители города. Этот запоминающийся памятник, как и все в Бразилиа, монументальный, высотой 6 м, выполнен тоже в авангардистском варианте – вытянутые, непропорционально-уплощенные и условные фигуры: маленькие головки на удлиненных шеях, переплетенные линии, какие-то копья или вилы в руках – космические пришельцы да и только! Поневоле задумаешься, а тем ли героям он воздвигнут? Тем ли первопроходцам?! Нас уверяли, что да-да, не сомневайтесь, именно этим-этим, настоящим современным строителям необыкновенного футуристического города он посвящен, а о жестоких завоевателях прошлого и тем более каннибалах никто и слыхом не слыхивал! Что вы! Что вы! А сам Оскар Нимейер говорил, что только этим двум бронзовым строителям нашлось место в центре Бразилиа, остальные постепенно отселяются все дальше и дальше за ее пределы.
Повидали мы и черную башню-куб Центрального банка. Я было, по первому впечатлению, подумала-решила, что это тюрьма. Уж слишком устрашающе мрачная башня смотрелась на фоне ярко-голубого небесного свода. Ан, нет, банк! Впрочем, деньги ведь тоже нужно прятать, стеречь и охранять, так что особой разницы между тюрьмой и денежным хранилищем не наблюдается: толстые стены, крепкие запоры, профессиональные охранники.
Здание же Национального театра странным образом напоминает египетскую пирамиду…. Ездили, смотрели, делали много новых фотографий-слайдов, уставали, но на другой день все опять повторялось сначала. После осмотра города и при всем восхищении от него мы сделали для себя вывод, что нам по нраву все же обжитой, блистательный Рио с Атлантикой, с пляжами и хорошо, что нас не перевели в этот суперсовременный, огромный мегаполис будущего, где все пешеходы кажутся лилипутами. Недаром чиновники так неохотно сюда перекочевывали. Однако положение обязывает, и служащие зарабатывают здесь гораздо больше, чем в Рио, имеют муниципальное жилье и скидки на его оплату. Чем не приманка?