Миха пожал плечами.
– Не знаю… наверное, – Миха сделал вид, что не заметил иронии подруги, – но все же природа его энергии мне интересней. Если его мысль тоже энергия, то представь, какой она мощности! Людям до такого…
– Нам не дано такого! Просто не дано. Как двух голов, десяти рук и тому подобного. А мысль – это энергия, даже глубоко не разбираясь в физике, я это понимаю. Мыслью он воздействует на химические процессы в нашем организме. Как это возможно иначе? – Нелли снова волновалась. – Нет, Миш, ну его, давай забудем. Мы только топчемся на месте, и за все эти годы даже близко не приблизились к пониманию природы Наблюдателя. Давай лучше о делах земных! – Она встала, прошлась по кают-компании, меряя шаги. – Мы с тобой не раз задавались вопросом: «Что будет, когда прилетит корабль с Земли?». Мы думали о себе. Но сейчас меня волнует другое. Сюда прибудет не одна команда исследователей, а, возможно, с ними будет сотня переселенцев, и все они ступят на Новую Землю. Как их примут новоземельцы? Пример возвращения отверженных – не чужих, а своих, но изменившихся в силу обстоятельств, – показал, что люди кланов к ним более враждебны, чем дружественны. Они не вступают в явный конфликт, но держат дистанцию, не подпускают близко, не хотят общаться как с соседями, не говоря уже о создании родственных связей. Со временем отверженные вымрут. Это страшно. Но так будет. Они стареют. У них нет детей. Кое-кто постарался… Они сами, как дети, – произнесла Нелли задумчиво, – они познают жизнь, необычную для них, и не только жизнь. Они познают человека! Понимаешь?
Миха кивнул. Нелли продолжила:
– И человек в образе их бывших родственников предстал перед ними как враждебная, отталкивающая сила. Их воспринимают как странных, как не нормальных людей и это провело черту, переступить которую не могут ни те, ни другие. Как ты думаешь, они себя чувствуют?
– Кто? – Миха старался не потерять нить рассуждений Нелли.
Она всплеснула руками.
– Как «кто»?! Отверженные, конечно! Я наблюдаю за ними и пока не понимаю, познали ли они чувство обиды или зависти. Как в принципе рождается чувство собственного достоинства или осознание своей неполноценности?
Миха не перебивал, молча пожал плечами. Он не думал об этом и не знал, что Нелли озадачилась философскими вопросами. Но она права – проблема взаимоотношений уже существует. А прибытие переселенцев внесет сумятицу в жизнь новоземельцев. Если только не осложнит ее до вражды.
– И знаешь, что еще… я часто думаю о Хуане. Тебя не удивило, что он остался с отверженными?
– Не знаю… я просто принял это как факт, и все.
Нелли задумалась. Может быть, это она так все драматизирует? А жизнь просто идет себе и идет? Отверженные живут полной жизнью: работают, общаются, говорят – и это главное! Со временем их внешность изменилась, и жрец обрел прежний вид. Но жизнь в другом измерении изменила его как человека. Нелли только догадывалась о его мыслях, и могла только представлять, что он мог думать о своей неожиданной ссылке. Она не могла рассказать ему о Наблюдателе, об искусственном создании того мира, в котором ему пришлось прожить несчетное время, о приказах, слышимых где-то внутри, и воспринимаемых как откровения праотцов. Но Нелли догадывалась о его сомнениях. Всю жизнь он выполнял заветы Хуана Родригеса, берег общество от незаконнорожденных. Он отдавал их волкам, но и представить себе не мог, что эти дети, унесенные хищниками, не просто выживают, а оказываются в странном месте, где нет леса, нет гор, нет озер, а есть только прозрачный дом, за стены которого нельзя выйти, и море песка вокруг, который нельзя даже потрогать.
– Хуан изменился. Я думаю, что он понял свою ссылку как расплату за неверный шаг. И этот шаг в его понимании связан с тобой, – Мишка озадачил. Нелли села напротив, вглядываясь в его откровенные глаза. – Понимаешь, в понимании новоземельцев нет определений рая и ада, с которыми жители Земли ассоциируют «хорошо» и «плохо». Но есть понятие наказания. Кто мог наказать его? Праотцы или…
– Праматерь, – Нелли уловила ход мыслей Михи.
– Правильно!
– То-то он все время так смотрит на меня…
– Смотрит, это потому что не понимает, кто ты есть на самом деле. Ты осталась для него загадкой. Вспомни, кем он знал тебя: чужой, вторгшейся в его владения, праматерью и слабой, обезумевшей женщиной. Его мысли в отношении тебя мне понятны.
Нелли удивилась.
– Ну, озвучь, если так!
Миха взял ее ладони в свои. Уже теплые, они полностью поместились в его больших и сильных руках. Он продолжил с улыбкой:
– Ты – та сила, которая сохранила обреченных детей, и перенесла его в их безликий мир. Но почему-то там повела себя, не как праматерь, а как женщина, впавшая в отчаяние, бессильная, но разъяренная. Едва не убила его собственными руками. Это странно, по крайней мере. Дальше… Вернувшись, жрец первой увидел тебя. В окружении привычного пейзажа ты уже выглядела спокойной, уверенной в себе. Видел он и то, что ты жалеешь его. Опять непонятно, почему.
Нелли согласилась. Она выпростала ладони из уютного домика.
– А может это и к лучшему?
Миха поджал губы.
– Может быть…
– Держится на расстоянии, ничего не замышляет, пока, во всяком случае, ведет за собой отверженных. С Куно вежлив, слушает его! – Нелли особенно отметила это, возвысив голос. – Это для нас с тобой важно! Но мы удалились от главной темы: прибытие сюда наших, – от слова «наших» сердце замерло в груди у обоих. – Миш, ты думаешь, они прилетят?
– Прилетят!
Нелли опустила голову.
– Когда?..
Когда… Это короткое слово обладало емкостью аккумулятора энергий. Произнесенный вслух вопрос вдруг воскресил воспоминания трехлетней давности. Слово приобрело иное значение – памяти о прошлом. Когда она приняла решение остаться на Новой Земле, она думала, что это навсегда, что она просто вернулась домой, и была полна решимости сделать жизнь на планете такой, чтобы всем жилось на ней уютно и безопасно. А теперь, пройдя сложный путь в чужом обществе, она только и думает о том, когда, наконец, закончится этот этап ее жизни, когда она снова окажется в том мире, где достижения цивилизации принимаются как должное, где она, при произнесении слова «когда» будет, как сон, вспоминать то, что сейчас, в это самое мгновение ее жизни, является реальностью.
Миха заметил туман в глазах Нелли. Она словно ушла в себя. Ее глаза смотрели прямо, но взгляд их оставался неподвижным и только отсветы корабельных ламп горели в них искрами, отражаясь от влажной оболочки радужки, как свет солнца от лужицы после дождя.
Сердце в груди Михи екнуло. Нелька стала такой близкой, она – будто он сам, и вместе они – единое целое. То целое, что является здесь напоминанием о другой жизни. Не будь кого-то из них, и жизнь на Земле даже в памяти превратится в сон. Была ли?..
Миху потянуло к подруге. Он не стал бороться со своим желанием обнять ее, спрятать, сохранить, слиться с ней, как сливаются капли росы на листе, и неважно, что будет потом – испаряться они в тепле дня, соскользнут на другой лист или утолят жажду птицы, порхающей среди листвы.
Повинуясь порыву, Миха сполз на пол и сел перед Нелли на колени, заглядывая в ее лучистые глаза. Нелли опешила. Былая договоренность об отношениях держала их на расстоянии друг от друга. Это расстояние не определялось метрами, оно определялось душой. И вдруг в этот самый миг их души будто стерли призрачные границы между собой и потянулись друг к другу.
Руки Нелли легли на плечи Михи. Она ладонями ощутила под грубой тканью рубахи его мощь, силу его мышц. Он обнял ее колени и оперся на них подбородком. Горячие ладони Нелли скользнули к щекам; она наклонилась к самому лицу Михи – глаза в глаза.
– Миш, ты остался со мной… ты единственный из всех не думал тогда о своей жизни…
– Думал. Я только и думал о своей жизни. Без тебя ее бы не было…
Нелли обдало горячей волной. Сколько времени ей понадобилось, чтобы понять, что единственный человек в мире – тот самый суженный, вторая половинка! – уже столько лет рядом с ней?!
Они замерли, без слов читая чувства и получив одно откровение на двоих. «Ты меня любишь?» – звучал немой вопрос, но ответа на него не требовалось, ответом было гулкое эхо сердец.
Чувства пролились дождем, они окатили двух людей потоком страсти, обласкали ручейками нежности и охладили пыл мерной капелью, под музыку которой оба уснули в объятиях друг друга. Все тревоги дня остались за стенами корабля, превратившегося в храм любви. Сама природа смолкла: омытая дождем, первозданная в своей сути, она тянулась соками в тугие ветви лиан, смотрела на дышащий озоном мир глазами людей и зверей планеты, слушала его чутким восприятием птиц. «Жизнь прекрасна!» – говорила каждая падающая капля, и два человека наслаждались ею в полной мере, какую может подарить любовь.
С этого дождливого дня Нелли больше не тревожила мысль ожидания возвращения на Землю. Ее жизнь на Новой Земле обрела завершенность. Когда два человека встают на одну дорогу и идут, взявшись за руки, то путь уже не кажется таким тернистым. Все преграды преодолеваются, потому что вместе.
Вместе они пошли дальше, и эта дорога растянулась на два десятка лет труда во имя будущего новоземлян, но не пожертвованием себя, как было до того, а полноценной человеческой жизнью, с целью, ставшей маяком в ней.
И только тогда, когда давно ожидаемое нарушило тишину космоса короткой фразой: «Я – Земля. Новая Земля, ответьте», – пришло время перемен.
Часть третья. Время перемен
1
На поляне мертвых не стояла тишина. Вопреки философии бытия, здесь тоже кипела жизнь. Между холмиками, напоминающими о смерти, кто-то всегда ползал, пробегал, пролетал в суете дня, которая сама по себе есть жизнь, не говоря уже о растениях, взросших на соках тех, кто покоился под землей; неважно, погребенным среди почетных граждан общества или рядом с теми, на чьи могилы лишь изредка падали слезы утраты. Среди новоземельцев не бытовало презрение к родным отверженных обществом. Не тех отверженных, которые вернулись с Песчаной планеты и продолжали жизнь в отдалении от всех, а тех, кто своей жизнью или поступком нарушил привычный ритм жизни, кто покусился на чужое, как и на саму жизнь. Но таких людей было немного. С самого начала существования общества жесткий закон относительно преступников установил табу на преступления, которые в мыслях первых людей перекочевали с Земли на эту планету. Никуда не денешься от наследия предков! В головах людей есть место разным мыслям – и созидательным, и разрушительным. Таков человек! Все в нем – и рай, и ад! И среди всех поколений жителей Новой Земли появлялись те, в ком зерно преступлений давало всходы. Таким был Брик. Хотя, скорее всего, он не думал об этом. Он исполнял приказы. Теперь его прах покоится в отдалении, в могиле у самой кромки леса, большую часть дня оставаясь в тени, как и при жизни того, кто принял на себя обязанность палача. Каждый отвечает за свои поступки сам, без оглядки на покровителя или искусителя. Каждый – сам за себя…
Нелли остановилась у свежего холма, еще не успевшего зарасти травой, как другие. Лаконичная надпись на срезе толстого бревна, установленного в ногах усопшего, гласила: «Жрец Хуан». И все. Как и у других могил в этой части кладбища. Первым рядом, расположенным выше последнего, упокоились праотцы новоземельцев. «Праотец Хуан», «Праотец Петр», «Праотец Ганс»… – все они лежали в этой земле, дав жизнь тем, кто пока ходил по ней.
Положив цветок лианы на холмик жреца, Нелли присела рядом. Росистая трава сразу напитала ткань ее платья влагой, но Нелли будто не заметила этого. Она думала о Хуане. Кем он был для нее? Странные обстоятельства жизни связали их. Так и не приблизившись друг к другу настолько, чтобы считаться друзьями, они все же не были чужими. Родственные гены? Вряд ли. Что-то другое, испытанное там, вдали от Новой Земли, отличало их от других граждан общества. Но только ли это? Нелли часто ловила себя на желании поговорить с Хуаном, посмотреть в его внимательные, изучающие ее, глаза, увидеть в них проблеск нежности или какого-то особенного чувства, может быть, даже любви. Хуан был ровесником ее отца. Как и к отцу, она относилась к нему с уважением, как к старшему. И это несмотря на все проблемы, которые были связаны с ним. Несмотря ни на что!
«Я здесь…» – зов Наблюдателя словно выдернул ее из себя самой.
– Скорбишь?
Представитель иного разума умел озадачить одним словом. Скорбит ли она? Да, конечно! Но ее скорбь не тяжела, она не разрывает сердце горем, она лишь на время отгораживает полупрозрачной воздушной тканью от внешнего мира и погружает в раздумья о вечном и преходящем.
– Мне грустно. Я думаю о том, как настрадалось его сердце, остановившись в одно мгновение.
Молчание. Нелли почувствовала тишину в мыслях Наблюдателя. Новое открытие в ее непредсказуемом друге!
– Ты тоже сожалеешь?
– Да.
– Но ты же пришел не за этим? – снова молчание, но не тишина! Мысли Наблюдателя завертелись, да так, что аж дух захватило! – Что с тобой? Я вижу смятение в тебе? Что случилось?
Хаос начал обретать форму, мысли – порядок. Они выстроились в множество линий, сходящихся в одну точку на горизонте. Какие-то светились откровением, другие таяли в дымке. Нелли наблюдала за чужим мышлением, как завороженная.
– Космос изменился, – наконец выдал Наблюдатель, – появился новый объект.
– Интересно. И что это за объект?
– Ты не понимаешь? – поиск ответа в ее голове. – Не понимаешь… – но вот догадка сверкнула молнией! – Теперь понимаешь…
Нелли встала. Ей показалось, что ноги плохо держат ее. Она снова села. Вот так просто? Просто изменился космос? Два десятка лет ожидания – и появился новый объект?
– Да, они прилетели. Это ваши.
– Миха знает? – ей хотелось кричать, но мысль затухала от первого слога, эмоции забивали разум.
– Знает. Но не от меня. Он получил сообщение. Разговаривает.
Что делать? Что делать? Что делать? Она вскочила. Бежать! Скорее бежать на корабль! Скорее…
– Не суетись. Лучше иди медленно. Успокоишься. Я тебя знаю!
Улыбка в пространстве. Да, совет хорош. И Наблюдатель, действительно, знает ее лучше всех!
– Спасибо. Ты прав. Прости. Оставь меня пока. Мне надо собраться с мыслями.
Нелли хотела остаться одна. Теперь ее мысли устроили бешеную пляску. И ей не хотелось, чтобы чужой разум понял какие-то из них. Его реакция на появление корабля землян оказалась неоднозначной, но догадывается ли он о том, что с этим кораблем улетит и она – Нелли, многие годы развлекавшая его самим своим существованием? Но этот вопрос пока рано озвучивать, и Нелли отчаянно прятала его за потоком эмоций.
Наблюдатель удалился. Она вслушивалась в пространство мыслей, но ничего кроме своего беспокойства не ощущала.
На холмик Хуана взобрался маленький пушистый зверек. Он, казалось, тоже не чувствует присутствие чужого, каким для него является человек – существо, опасное для всего живущего на этой планете. Зверушка уселась на задние лапки и принялась за чистку мордочки и шубки. Ее лапки мелькали в воздухе так стремительно, что Нелли едва успевала разглядеть, как пушистый малыш облизывает их, вертит вокруг ушей, приглаживает шерстку на голове, шее. «Вот и я так, – подумалось ей, – пока чувствую себя в безопасности, думаю, что хочу и делаю тоже! Но как только вспоминаю о Наблюдателе, то настораживаюсь и хочу сбежать». Она шаркнула ногой – и зверька как ветром сдуло. Нелли только выхватила мгновение, когда он замер с поднятыми лапками и выпученными глазами, и потом – куда только делся!
Пора! Пора и ей к Мишке! Ведь он ждет и едва не лопается от значимости события и самого себя, представляя, как ошарашит ее новостью! Но не тут-то было! Она уже знает!..
Они встретились в лесу. Миха бежал навстречу – сияющий от счастья и одержимый знанием того, чего еще не знает Нелька! Она остановилась и с улыбкой наблюдала за ним – мощным, летящем к ней в стремительном беге.
– Нелька! – Мишка закричал издали, все же он не мог удержать в себе то, что предназначалось им двоим. И не тяжела ноша, но распирает грудь.
– Я знаю, – шептала Нелли себе под нос, – я знаю, – а из глаз катились слезы.
Миха подхватил ее на руки. Лес, небо, земля – все отодвинулось, из многочисленных ароматов леса обоняние выхватывало только запах любимого человека. Нелли уткнулась носом в его шею и дала волю слезам.
– Нель, ты что? – Миха почувствовал влагу на своей коже. – Ты хоть представляешь, что случилось?!
Она отодвинулась от него, взлохматила вихры. Улыбка со слезами смутили Миху. Но Нелли прижалась к его губам, потом обняла и шепнула на ухо:
– Я знаю…
– Знаешь?
Миха догадался, кто опередил его, но разве он может знать все? Миха поставил жену на землю.
– Он сказал?
Нелли кивнула в ответ.
– А он не сказал тебе, кто руководит экспедицией? А? А не сказал, что уже завтра они будут здесь?! Завтра, Нелька! Завтра! Понимаешь? Завтра мы увидим своих! Завтра…
Нелли почувствовала слабость. Хорошие новости тоже могут лишить сил. Проблемы мобилизуют, а радость обезоруживает, делает человека беззащитным.
– Миш, пойдем домой. Там поговорим. Иначе я прям тут упаду…
Он подхватил ее на руки и понес, бурча под нос:
– А я прям дам тебе упасть и валяться тут…и нам торопиться некуда, связь через три часа, так что, дойдем спокойно, еще и поедим…
Нелли слушала его, но в голове крутилась одна фраза: «Завтра прилетят».
– Миш, нельзя завтра.
Миха знал жену много лет, но так и не привык к ее необычному мышлению, к тем странностям, которые сбивали его с мыслей, а то и вводили в ступор.
– Почему нельзя? У нас все мирно…
Нелли заерзала на его руках.
– Поставь меня, – она отдернула платье, поправила плетеный пояс. – У нас мирно, Миша, это так. Но представь себе, как испугаются наши люди, вдруг увидев чужих – в змеиных кожах, парящих над землей и все такое. – Миха хотел возразить, но Нелли не стала слушать, ответила сразу: – Мы с тобой уже давно не такие! Кто нас помнит в костюмах?! Нет, нельзя завтра! И дело не только во внешнем виде, толпа чужих людей, корабль – вот что насторожит и даже испугает наших.
– И что делать?
– Думать, Миша, думать! Нам необходимо подготовить народ и не только к появлению чужаков, но и к нашему уходу, исчезновению, – уточнила она. Ее мысли бежали вдаль. По выработанной годами привычке, она анализировала и формулировала ответы сразу, сразу строила логическую цепочку событий, которые могли случиться исходя от одного. – Так, отец где?
– У отверженных.
– Давай за ним, я сама доберусь! – голос Нелли окреп, силы вернулись. – С ним посоветуемся. Да и понаблюдаем за его реакцией. Как бы не переволновался только…
– Я его подготовлю.
Кивок – и Нелли указала мужу в сторону, на тропу, которая вела в поселение отверженных.
– Иди. Надо успеть до следующей связи все обдумать.
Она не стала дожидаться ни вопросов, ни возражений, и скоро пошла к кораблю-храму.
Каждый шаг ее становился тверже, словно вторя мыслям, которые тоже становились логичней, прямей, правильней. Но что-то другое, какое-то параллельное мышление отвлекало от планирования действий, от анализа возможных ситуаций. Наблюдатель сказал о прибывших «Это ваши», и она поняла, о ком речь. Ваши – это люди с Земли, такие же, как она и Мишка – те, с кем они связывали свою жизнь в будущем, с кем были обручены воздухом, водой, землей одной единственной планеты, хранящей жизнь исконного человечества. В то же время, разговаривая с Михой, они говорили «наши», имея в виду других людей: не прибывших с праматери Земли, а живущих здесь, на Новой Земле. Наши! Грудь обдало холодом. Изнутри. Горячее сердце, буквально несколько мгновений назад обжигающее ее тело мощным потоком крови, замерло, застыло, заледенело. Все, кто живет сейчас на этой планете, – ее дети! Они верят ей, оглядываются на нее, принимая решение, просят совета в трудной ситуации. Она улетит – и что станет с ними? Никто не может занять место праматери! Никто… Остаться?.. От этой мысли сердце сжалось в комок. Нет! Нет и нет! Она точно знает, что улетит, как бы тяжело ни было расставаться с настоящим. Время перемен пришло, и оно было выстрадано долгими днями и ночами, когда, порой только мечта заставляла действовать, жить, оставаться собой.
Размышляя в перекрестье мыслей, Нелли дошла до храмового поселка. Ее дом, ее прибежище в этом несовершенном мире, ее островок цивилизации и уединения маячил на фоне стены леса, оттеняя серебристый шар корабля-храма темно-зеленой листвой, бликующей в лучах одного солнца – настоящего, того, которое дарит свет и тепло. Нелли остановилась на открытом месте и повернулась к солнцу, вглядываясь в прищуре в синее небо. Где-то там, в космической темноте, не спеша, по одной орбите плывет огромный корабль, за стенами которого земная жизнь! Нелли перевела дух. «Скоро я буду там же! Буду – и точка!» Она решительно развернулась и поступью праматери пошла к храму.
Мысли завертелись в другой плоскости. Как встречать прибывших? Достать старый костюм, ботинки? Да они, небось, уже рассохлись! Что одеть? Миха сказал, что кто-то из наших командует экипажем. Кто? В голове пронеслись образы тех, с кем они расстались двадцать лет тому назад: Альберт Семенович, Сашка, Жаргал, Влад. Альберт Семенович смотрел на нее из прошлого умными добрыми глазами… жив ли он? Уже тогда он был не молод. Вряд ли он прилетел… Сашка? Нелли улыбнулась. Друг детства, балагур, весельчак… слишком отчаянный, вряд ли он стал командиром. Влад? Сердце захолостнуло воспоминанием своих чувств. Неразделенная любовь… ее нет уже. И обиды нет. Но интерес остался. Какой он сейчас, Влад? Почему-то не хотелось, чтобы из всех друзей именно он прилетел бы за ними, за ней… Жаргал? Его «сестренка» часто вспоминалось и грело душу в минуты, когда хотелось убежать от действительности. Жаргал… неужели она снова услышит его ласковый голос, ощутит тепло его доброго взгляда?
Надо готовиться к встрече! Собрать вещи, записи, рисунки, все носители, на которых они с Михой зафиксировали всю их жизнь здесь, едва ли не каждую минуту. Эти записи должны посмотреть – нет, изучить и запомнить! – все, кто останется здесь. Это пособие по выживанию, общению, налаживанию контактов!
Нелли дошла до храма, привычным жестом приподняла подол рубахи, взбежала по ступеням. Пульт-алтарь мерно жужжал включенным передатчиком. Миха оставил его так. И правильно сделал! Уже незачем экономить ресурсы, наверняка, прибывшие привезли все новое. Новое… Закрыв дверь, Нелли постояла, привыкая к полумраку и оглядывая кают-компанию. Она могла бы безошибочно ориентироваться здесь даже с закрытыми глазами! Все знакомо, привычно до боли в сердце… родной дом… Она встряхнула головой. Хватит! Прочь навязчивые слезливые мысли! Пора готовится к сеансу связи, к приему гостей, к приходу отца, в конце концов.
Она прошла в свою каюту – каюту Обигайль, куда заходила, когда хотелось побыть одной, без Мишки. Он понимал. У него тоже было свое личное пространство, хотя спали они вместе в их семейной каюте. Кто будет жить здесь после них?.. И об этом надо подумать! Никто! Корабль Хуана Родригеса снова станет храмом! Но теперь в нем будут почитать Праматерь!
Нелли взглянула на свое отражение в зеркале Обигайль. Длинные светлые волосы разобраны пучками на отдельные пряди, которые сплетены разноцветными лентами от самых корней и сзади собраны в хвост. Пусть так и останется! Можно поднять хвост и закрепить на затылке. Она приподняла волосы, склонила голову. Да, так лучше! Сразу выразительней стала шея – все еще тонкая и длинная, и такая же смуглая, как и лицо. Но тут ничего не поделаешь! Вся их жизнь проходит на природе! Вот только морщинки у глаз… Она придавила их пальцами. Убрала руки. Вгляделась. Нет, не расправить. Как и глубокую морщину в межбровье… Зато глаза ее сияют! Да, сияют! Нелли улыбнулась себе и прокрутилась вокруг на пятке. Ей вдруг стало так радостно! Как в детстве, когда Альберт Семенович вел ее в музей космонавтики или в ботанический сад… Мы с ним встретимся! Обязательно встретимся! Я должна рассказать ему обо всем, что случилось здесь за время экспедиции. Он удивится! А как же! Она – праматерь! Она – ипостась Обигайль! Мог ли он подумать о таком? А она додумалась, и это повернуло их жизнь в нужное русло. Да они выжили здесь именно потому, что Нелли воскресила Праматерь и приняла на себя ее роль! И Мишка, и Наблюдатель, и Куно… все в ее судьбе сыграли свою роль, и она никогда этого не забудет!
Но что-то Мишка долго идет! Нелли переоделась и вернулась в кают-компанию. Приемник жужжал, напоминая о предстоящем сеансе связи, на столе в чашах стояли вареные корни лианы, каша из зерна, копченое мясо кабана. Жители храмового поселка заботились о Праматери! Нелли переставила букет цветов, освобождая место для трапезы, расставила деревянные тарелки. Мишка прав: поесть они успеют! Но что-то долго идут ее близкие, родные…
За дверью послышались какие-то звуки. Нелли подлетела к ней и распахнула как раз в тот момент, когда Миха поставил Куно на ступеньку.
– Пришли?
Миха то ли виновато, то ли озадаченно приподнял брови, скосив глаза на Куно. Отец молчал и не смотрел на нее. Видно, что только что отчитывал увальня-зятя за бесцеремонное обращение. Но Миха старался! Нелли все поняла.
– Ладно вам, просто время не ждет, – это она Куно, – мог бы и как-то иначе, – Михе.
Сама Нелли была согласна с Михой. Принести Куно было куда быстрей, чем идти рядом. Но у отца особое чувство гордости. Умирать будет, а помощи не попросит! А тут как ребенка – на руках.
– Ты сказал ему? – пропустив Куно в храм, шепнула Нелли.
– Нет.
– Понятно… надо было сказать! Тогда и обид бы не было!
– Куно, тут такое дело… – Нелли обратилась к отцу.
Куно выглядел почтенным старцем. Таких уже при жизни почитают святыми: седовласый, с аккуратной бородой, худощавый, но с крепкими руками, которым еще многое под силу. Только вены на них жгутами, и кожа как древний пергамент.
Куно присел у стола. Его лицо потихоньку расправлялось от морщин, обида сползала как маска. С дочерью он молодел. Радость заполняла сердце. Он гордился ею! И всегда представлял, что такой, какая она сейчас – мудрая, красивая красотой взрослой женщины – могла быть его Бонита. Он никогда не забывал о ней…
– Что случилось, дочка?
Из-под белых бровей, из глаз, спрятанных временем глубже, сочился взгляд, полный любви. Нелли селя рядом, смотрела, не отрываясь, словно завороженная, словно хотела мыслями передать то, что тяжело сказать словами. Но придется сказать!
– Мы… – шорох за спиной. Миха встал рядом, тоже во все глаза смотрит на Куно. – Мы будем обедать! – Нелли тяжело выдохнула. Мишка сжал ее плечи. Куно прикрыл глаза. Что-то начал понимать.
– Я обедал, пока этот не утащил меня.
Смешно. Как дети!
– Я его попросила, – откусывая от бруска лианы, доложила Нелли. Она старалась придать беседе непосредственный характер, будто обсуждают что-то текущее, что-то из тех вопросов, которые приходится решать каждый день. – Помнишь, когда мы прилетели, тебе интересно было узнать кто, что? – Куно кивнул. – Как думаешь, а нашим людям как такое будет? Было бы, – уточнила она.
Куно призадумался, пожал плечами.
– Испугаются, – вставил Миха.
– Не все. Насторожатся, это так. Кто-то испугается. Но больше насторожатся, – сказал Куно.
– Ну да, да… – Нелли чувствовала себя неловко, будто она пытается обмануть отца, а слов для этого не находит. – Знаешь, они прилетят, уже прилетели, – сказала тихо и замолкла, вглядываясь в лицо Куно с тревогой.
Он не ответил. Только морщина в межбровье углубилась, а глаза ушли еще глубже – не увидеть ни искорки. Но вдруг он поднял подбородок, осмотрелся. Нелли накрыла его сухую руку своей.
– Их здесь нет, – она попыталась успокоить. – Они пока в небе. Скоро будем разговаривать. Ты тоже услышишь. Только не переживай. Мы вместе. Я с тобой. – Что еще сказать? Нелли вдруг вспомнила Кристи. – Миш, а сын Кристи? Тебе не сказали, он прилетел?
Упоминание о Кристи и о событии двадцатилетней давности, когда она отдала ребенка в руки чужаков, всколыхнуло память. Забытая было картина расставания ожила в ней, и все – Куно, Миха, Нелли – будто воочию увидели того малыша, и юную Кристи, и живого Курта.
– Не-е-ет, не сказали, – протянул Миха.
Нелли зацепилась за это, отвлекаясь от объяснения с отцом.
– Спросим! Сразу спросим! Да, Куно? Должен был прилететь, ведь мы обещали Кристи.
Обстановка разрядилась. Известие, поначалу ошеломившее всех, но в разное время, улеглось как насущное, и в ожидании сеанса связи, Нелли и Миха принялись обсуждать, о чем нужно спросить в первую очередь, что узнать, как организовать встречу. Куно слушал их с интересом, вставлял свое слово, но как только жужжание приемника изменилось, как только из него послышался скрежет, ритмичные позывные и потом чужой голос: «Я – Земля, Новая Земля ответьте», все смолкли. Тот, кто вышел на связь, повторил вызов несколько раз, и только тогда Миха, опомнившись, переключил тумблер и громко ответил: «Я – Новая Земля, мы слышим вас»…
– Миха, вы все здесь? – это другой голос, и Нелли узнала его. – Сестренка, ты слышишь меня?
Нелли сжала руку отца. Ей понадобилось вся ее сила воли, чтобы унять дрожь и ответить:
– Я слышу тебя, Жаргал. Я рада слышать тебя.
Она прикусила губы. Не хватало еще расплакаться! «Сестренка»… неужели она дождалась?
Миха видел, как непросто жене совладать со своими эмоциями. Он продолжил беседу:
– Здесь еще Куно… м-м-м мы тут подумали, а сын Кристи с вами?
– Жаль, что у вас не работает видео, вы бы увидели и меня, и его рядом, и чуть ли не всю нашу команду! А Кристи… она как? Курт?
Чувствовалось, как осторожно Жаргал задает вопросы. За прошедшие годы всякое могло случиться. И как хорошо, что говорит он. Нелли придвинулась к приемнику ближе.
– Кристи еще не знает. Мы думаем, как сообщить ей, чтобы не сильно взволновать. А Курт… Как зовут их сына?
– Курт, – молодой голос, с насыщенным тембром, – меня зовут Курт. Здравствуйте!
В корабле-храме все переглянулись. Лицо Куно осветила улыбка. Да и у Михи с Нелли имя «Курт», прозвучавшее в эфире, отозвалось прошлым. Малыш, спасенный Нелли жив и по голосу слышно, что мужественен, уже взрослый.
– Здравствуй, Курт, приветствую тебя от имени всех новоземельцев! Я рада тебя слышать, – пауза. Что сказать еще? Стоит ли сейчас говорить о том, что его отец погиб, а у матери другая семья, что у него три сводных брата и маленькая сестренка? Лучше при встрече или чуть позже. – Жаргал, – позвала Нелли.
– Я здесь, сестренка.
– Как же я рада слышать тебя… – Нелли перевела дух, – но о делах, – ее голос сразу стал серьезней, пропали нотки радости, от былого волнения не осталось и следа. Нелли вмиг стала Праматерью. За многие годы она научилась переключаться на образ, который вознес ее на пьедестал недосягаемости и владения властью. – Нам понадобится несколько дней, чтобы подготовить наших людей к встрече с пришельцами. Я так понимаю, что десант будет большим, и не знаю, какую реакцию вызовет среди наших. Могут испугаться, могут насторожиться. Мы ведем работу по просвещению, рассказываем о Земле, о людях, которые там живут и похожи на нас, но одно дело – рассказывать, другое – видеть. Поэтому дайте нам время подготовить их. В каком месте вы планируете приземление?