– Прекрати кричать на меня, Злот! Какая разница, за кого я болела и переживала? Мое мнение вообще здесь никого не интересует. А в спорах я всегда держу нейтралитет, ясно? О! Амалия идет!

Георгина опасливо отошла от брата на несколько шагов. «А пусть хоть как теперь злится на меня за мой обман. Все равно он проиграл эту сделку! Подумаешь, куда я его завела! Он уже больше не бессмертен! Обычный простолюдин!».

– Здравствуйте, госпожа Амалия, – Злот, оставляя родственные препирательства на потом, почтительно поклонился. – Мы Вас ждем. А где госпожа Митродора и наш Хранитель времени?

Сопроводительница душ умерших удивилась таким словам.

– Здравствуйте, Злот и Георгина. Высшие Советники Климентия отправились в столицу. Скоро заседание Совета Ардалиона. А я здесь, Злот, по твою душу, – Амалия вынула из складок одежды волшебный пергамент и развернула его, указывая Правителю на отпечаток его ладони. – Сделка есть сделка, Злот. Сегодня, шестого декабря, в десять часов утра вы с Катериной оба признаны проигравшими ваше пари. Вы не явились на наш суд с доказательствами своей победы. Я забираю твое бессмертие.

– Что? – Злот оглушено посмотрел на сестру, а затем на госпожу Смерть, которая, собираясь исполнить озвученное решение, медленно начала стягивать с руки ажурную перчатку. – Подожди, Амалия! Я же пришел! Георгина мне сказала, что вы перенесли место нашего собрания сюда! Поближе к землям Присциллы. Откуда Митродоре, принимающей чьи-то роды будет удобнее всего добираться!

– Впервые слышу об этом, Злот. Стой спокойно, иначе будет больно.

Амалия, наконец-то освободила руку от ткани и дотронулась ей до шеи Магистра.

– Но Амалия! – Злот почти не почувствовал ее прикосновения, так он был взволнован и напуган за судьбу любимой. – Вы не можете признать Катерину проигравшей, потому что я ее люблю! Я люблю ее, слышите? Амалия, загляни в мою душу, проверь! Убедись, что это правда!

– Почему же Екатерина сидит запертая в твоем замке? Почему она не пришла к десяти часам к дворцу твоей сестры и не поведала нам об этом? Мы вас ждали обоих почти полчаса, Злот. С любыми словами и объяснениями. Екатерина не заявила о своем выигрыше.

– Да она об этом еще и не знает! Я хотел сделать ей сюрприз! Чтобы Катя могла вернуться домой! Амалия, это правда! Я люблю эту женщину! Не забирай ее жизнь! Катерина достойна приза. И если бы моя сестра не заманила меня сюда, я бы рассказал вам об этом еще полчаса назад!

– Я не меняю своих решений, Злот, – Амалия строго посмотрела на Магистра и надела на свою руку перчатку. – Вам обоим с самого начала были известны условия нашей сделки. Вы их не выполнили. Сожалею. Ты теперь смертный. А значит, как минимум, еще один раз мы с тобой повстречаемся. Я надеюсь, что эта встреча состоится не скоро. Береги свою жизнь. Каждую ее минуту, Злот.

– Если Катерина умрет, моя жизнь мне тоже не понадобится.

– Вот от этого я и хочу тебя предостеречь. Чтобы ты не делал глупостей. Ты по-прежнему остаешься Правителем своих земель. И раз уж Георгина здесь, а Кириак собирается выдвигать ее кандидатуру в Совет Империи, у всех возник закономерный вопрос: «Согласишься ли ты, Злот, передать родной сестре властные полномочия?». Если ты согласен, то Георгина, как Магистр и Правительница темного сектора, займет место уходящего Филарета. Если откажешься, в состав Совета, скорее всего, войдет Присцилла. Не спеши, Злот. Это должен быть только твой выбор.

Злот молча перевел взгляд на сестру. Георгина, которая уже выстроила целый план, как уговорить брата отдать ей титул Правителя, сейчас, когда Амалия так жестоко раскрыла все ее карты, бледнела и краснела.

– Пожалуйста, брат! – очень жалобно пропищала она.

– Говоришь, сестренка, что в любом споре соблюдаешь нейтралитет?

– Прости меня, Злот! Меня Кириак заставил. Это он хотел, чтобы ты проиграл. Он боялся, что ты загадал Амалии желание – стать Высшим Советником Климентия раньше самого Кириака. Но теперь ведь уже ничего не изменишь, Злот! Отдай мне властные полномочия! Я войду в Совет Ардалиона. Я смогу защитить наши земли от притязаний Присциллы. Лучше я, чем она! И наш с тобой отец, будь он до сих пор жив, он бы тоже это одобрил.

– Наш отец, Георгина, учил нас с тобой быть честными, порядочными и благородными. А ты поступила подло. Мне жаль, что ты забыла его наставления. Я оставлю Правление в своих руках. И буду руководить нашими землями столько, сколько смогу и сколько позволят мне Хронос и госпожа Амалия.

– Но, Злот, – Георгина расплакалась. – Извини меня! Да, я виновата, что привела тебя в этот лес. Но ты же все равно лишился бессмертия! Ты ведь проиграл эту сделку без моего участия! Какая страшная вина в моем поступке? Я… Я так мечтала стать Советником Климентия…

– Да, сестра. А Катерина в это время мечтала лишь вернуться домой, к родным и близким. И она проиграла из-за тебя. Ты убила ее своим поступком! И поэтому мой ответ звучит твердо и определенно: «Нет». Амалия, Вы можете передать Советникам, что мой титул Правителя остается пока при мне.

– Хорошо, Злот. Твоя позиция мне ясна.

– Амалия! Стойте!!! – Екатерина, показавшаяся на краю поляны, громко закричала. Женщина прискакала сюда на лошади своей деревенской подруги Евгении. Она мчалась сюда во всю прыть. И сейчас ее голос был хриплым и прерывистым. – Нет! Не отбирайте у Злота его бессмертие!

– Катя? – Злот изумился, глядя на появление любимой. – Но… как?

– А вот и Екатерина! – радостно произнесла Амалия, вновь стаскивая с руки перчатку.

– Злот не проиграл! Слышите меня? Амалия, я люблю его! Он выиграл наше пари! – женщина спрыгнула с лошади и побежала к Сопроводительнице душ умерших. – Вы должны присудить ему победу! Он достоин приза. Его желание, которое он загадывал. Вы обещали ему его исполнить!

– Сначала я зафиксирую твое поражение, – строго промолвила госпожа Смерть, направляясь к Екатерине, чтобы дотронуться и до нее.

– Нет! Катя, зачем ты пришла? Уходи отсюда! Она убьет тебя! – закричал Злот, с отчаянием и любовью пытаясь спасти Катерину. – Беги прочь!

Но та его и не слушала. Она даже не почувствовала холод прикосновения к своей руке и со слезами на глазах все продолжала увещевать главную судью их спора:

– Амалия, я правду Вам говорю! Загляните в мое сердце – там Злот. Я люблю его! Вы должны присудить ему победу. Я не имела возможности прийти к Вам раньше и все рассказать. Но полчаса опоздания ничего не меняют! Потому что… О, нет!

Катерина в ужасе осеклась, видя, как сестра Правителя, в тот самый миг, когда все перестали обращать на нее внимание, подошла вплотную к Злоту и столкнула его с обрыва в запретное озеро.

ГЛАВА 42. Справедливость

– Нет!!! – взревела Катерина, кидаясь к берегу. – Нет! Он ведь погибнет! – вновь воскликнула она, наблюдая, как ее любимый мужчина погружается в воду и принимает на себя разряд электричества.

– Катя, нет!!! – в таком же ужасе закричал Даниил, видя, как Катерина, желая спасти Злота и ни секунды не раздумывая о своей безопасности, прыгнула в озеро следом.

– Стоять! – Амалия щелкнула пальцами и подняла свою руку кверху.

Время в Империи Ардалион остановилось.

Замерли в своих позах Георгина и Даниил. Екатерина, оторвавшаяся уже от земли, но еще не погрузившаяся в озеро, зависла в воздухе. Злот, вынырнувший из воды по пояс, также застыл в таком виде. Перестали проходить по озеру электрические разряды. Лишь белые жилки на темной воде выдавали, где до этого сверкала молния. Во всей Империи затихли звуки. Ни птица не поет, ни кузнечик не стрекочет. Идеальная тишина.

И только госпожа Смерть, находясь сейчас вне времени, спокойно натянула на руку свою ажурную перчатку:

– До чего же нелегкая у меня работа. Все кричат, плачут, умоляют…

– Амалия! – Хронос медленно проявился на берегу озера и неодобрительно огляделся вокруг. – Ты опять выполняешь за меня мою работу? Сколько можно? Мы же договорились: не вмешиваться в компетенцию друг друга. Остановка времени – моя прерогатива.

– Знаю, Хронос. Но ты иногда все же приходишь ко мне с ходатайствами. А я иногда не успеваю все делать разом, – Сопроводительница душ умерших обвела рукой берег, указывая на застывшие фигуры. – Посмотри сам и убедись. В остановке времени была необходимость.

– Не успеваешь забрать у наших подопечных их сокровища?

– Ты о решении по сделке? Нет, наше решение я уже исполнила. Но здесь столько неучтенных обстоятельств открылось, что нам непременно требуется в них разобраться. Давай-ка пригласим к нам Климентия, Митродору и Ореста.

Амалия вынула из складок одежды серебристый колокольчик и позвонила в него.

– Да-а, – продолжила она свою мысль, поджидая на берегу Высших Советников и посматривая с обрыва на застывших Катерину и Злота. – Кто бы мог подумать? Такие ценные вещи, как бессмертие и сильная любовь, вот для этих двоих всего за какие-то три месяца потеряли всякую цену! Они и не заметили, как я у них это забрала.

– Может, тогда и не стоило брать?

– Отчего же, Хронос? Они проиграли свое пари… Да. Забавно. Проиграли, но и выиграли его одновременно.

– Хм, – Хранитель времени несколько раз обошел застывшие фигуры Даниила и Георгины, особо пристальное внимание уделяя Ангелу, а затем тоже подошел к обрыву над водой. – И что ты теперь предлагаешь? Отменим наше решение?

– А зачем его отменять? – Амалия пожала плечами. – Я предлагаю вынести новое. Дать этим двоим то, что они выиграли, то, чего хотят. Раз уж они это честно заслужили. Остальное, надеюсь, сделает Время. Да?

Хранитель времени улыбнулся и кивнул. Он так мечтал, чтобы Злот выиграл! «А как обрадуется Митродора за Екатерину! И не выскажешь!».

– Я рада, Хронос, – Амалия улыбнулась в ответ, – что хотя бы сейчас ты со мною не пререкаешься.

Сопроводительница душ умерших проследовала мимо застывшего Даниила, а затем вплотную подошла к оцепеневшей в своей позе Георгине. Глаза госпожи Смерть вновь были холодного металлического оттенка, а взгляд – не допускающим никакого возражения:

– И даже не проси у меня за нее! Георгина только что совершила преступление, и я намерена поставить перед Климентием вопрос о справедливом наказании.

На поляне у озера появились Климентий, Митродора и Орест. И спор о справедливости предстоял быть жарким…

***

В сознание Екатерина приходила медленно. Ей казалось, что невероятная тяжесть давит на каждую клетку ее тела, и она никогда не сможет открыть веки или пошевелить руками.

– Злот, – еле слышно позвала она.

– Девчонки, девчонки! Катюшка опять в сознание приходит! Катя, давай, просыпайся! Мы все тебя просим! – где-то совсем близко прозвучали звонкие девичьи голоса.

Катерина открыла глаза.

– Где я?

– В больнице.

– В больнице? – она с трудом подняла голову и испуганно принялась озираться по сторонам. Больничная палата. Незнакомые девушки в домашних халатах возле ее кровати.

– Да. В нашей Березниковской больнице. Тебя доставили сюда после аварии. Ты не помнишь?

– Какой еще аварии? – Катерина попыталась сесть, и услужливые соседки по палате поспешили в этом помочь, подкладывая ей под спину и голову свои подушки.

– Как – какой? Ваш автобус ехал в Пермь, – начала объяснять все одна из девушек. – А тут его легковушка подрезала. И вы все – бац! В воду, а затем на вас еще и столб с проводами. Тебя так электричеством шарахнуло, что врачи даже и не чаяли тебя среди живых видеть. А потом, глядят, сердце-то твое – стучит. Вот тебя к нам сюда, в палату, и перевели. Только ты спала очень долго. Вроде бы проснешься, пошевелишься едва-едва, и снова в сон!

– Не помню, – Катерина растерла себе лоб и виски. – Авария – это же совсем давно со мной было?

– Верно! Еще в субботу. Мы ведь говорим тебе, Катя, ты долго спала.

– В субботу? А какой сегодня день? Какое число?

– Сегодня вторник. Шестое сентября, вроде бы.

– Шестое сентября? Это невозможно. Ведь уже декабрь наступил.

– Какой декабрь? – девчонки хором рассмеялись. – Да ты высунься в окно, Катя! Деревья еще в листьях. И опять дождь моросит.

– Хотела бы я, чтобы уже наступил декабрь, – мечтательно произнесла одна из девушек. – В декабре у меня день рождения. А до зимы еще жить да жить.

– Но я ведь уже прожила все эти дни до декабря! – Екатерина растерянно смотрела на улыбающиеся лица и никак не могла понять, что за розыгрыш творится вокруг нее. – Каждый день до шестого декабря. Все три месяца!.. Вы утверждаете, что мне это приснилось?

– Ах, девочки! – позавидовала еще одна из соседок по палате. – Катя у нас такая счастливая! Какой-то волшебник ей подарил дополнительно целых три месяца жизни! А я вот так не высыпаюсь дома хронически. Чуть голову на подушку положу, а уже будильник звонит. Какие тут сны? Вот здесь, в больнице, и пытаюсь отдохнуть от семейных забот. Хотя и тут медсестра лишней минуты не даст.

– А за что тебе лишнее время-то присуждать? – вновь возразила самая бойкая молодая женщина. – Болеешь и болей себе! Это Катенька у нас героиня. И бабушку с сумками из воды вывела, и какого-то мужчину спасла. Ох, Катя, про тебя даже в «Пермских новостях» два раза рассказывали. Первый раз в субботу. Но так, мельком. В основном лишь о самой аварии. А вчера-то – такой обстоятельный репортаж о твоем подвиге. Мы эту передачу в холле всей палатой дружно смотрели.

– Ты теперь знаменитость, – девушки разом закивали головами.

– Я – знаменитость? Да вы что? – Екатерина, все еще не доверяя их завистливым улыбкам, пыталась проснуться от своего яркого и затянувшегося сна.

– Да, да! Мы не обманываем. Давайте я все расскажу по порядку! – слово вновь взяла самая шустрая. – С субботы здесь, в больнице, только твоя семья дежурила. Мама приходила, сестра, бабушка. Больше никого. Ну, прозвучало по телевизору твое имя, и что? Народ у нас внимательностью не отличается. В воскресенье тоже относительно спокойно все было. Но вчера!!! Весь наш город прорвало! И все – к тебе! Врачи тут живое ограждение выставляли, чтобы никто не прорвался к нам в палату! Кого тут только не было! И телевидение, и радио, и местные газеты. Приходил директор школы, где ты работаешь…

– Всеволод Егорович?

– Наверно. Он интервью давал журналистам в холле, а мы просто перехватили его слова. О том, что ты, оказывается, учитель года. Что тебя очень любят дети в вашей школе. Очень ценит весь коллектив. А с сентября этого учебного года директор тебя назначил завучем. И премию тебе какую-то приличную выписал.

– Вот подхалим. А о моем заявлении об увольнении он не рассказывал?

– Мм-м, нет. Я, во всяком случае, об этом не слышала. Потом руководство города здесь было. Они очень расстроились, что ты не можешь с ними пообщаться. Но они оставили тебе подарки.

– Подарки? Какие еще подарки?

– Ну, нам их особо-то не показывали. Сгрузили коробки в ординаторской под ответственное хранение нашего лечащего врача. Старушка, с которой ты ехала в автобусе, дала интервью журналистам, что ты везла с собой дорогостоящую электронику. Но бросила ее во время аварии, спасая людей.

– Это она о моем допотопном сотовом телефоне?

Соседки по палате дружно засмеялись:

– Да какой сотовый телефон? – воскликнула одна из них. – Там коробок восемь, Катя. Ноутбук, домашний кинотеатр, еще какая-то техника. Хотя, может, и телефон среди подарков тоже есть. Как выпишут тебя – вызывай такси. На себе точно не дотащишь.

– Да-да, это так, – самая бойкая опять взяла слово. – Здесь одного варенья и соленья для тебя – полпалаты! Глянь на подоконник! Это все та же старушка сюда приволокла. Которой ты помогала сумки с подарками для ее внуков из воды вытаскивать. Она извиняется, что сразу-то в тебе героиню не признала. А ведь их в советские годы учили, что герой мало говорит, но много делает. А она еще обижалась на тебя в автобусе, что ты якобы с ней сначала не разговаривала.

– Какой кошмар! – события всего трехдневной давности были так далеки от Катерины сейчас, что она с трудом вспоминала свою аварийную поездку. – Она и это выболтала?

– Ха-ха! Да ты что, Катя? Эта бабушка здесь почти два дня дежурила, у нашей палаты, так все это время лишь она и трещала без умолку. А как мы обрадовались, когда пришли журналисты и попытались взять у нее коротенькое интервью! Она их часа на три загрузила. Никак не меньше!

– Девчонки! Да что вы все о журналистах да о той старушке! – перебила еще одна из девушек. – Мы же Катерине самого главного не рассказали. О том, как к ней приходил ее жених!

– Мой жених?

– Такой красавчик! – девушки развеселились еще больше. – Вон его букет на тумбочке у тебя стоит. А сам весь нарядный! Франт и только. Сегодня снова обещался быть. Он у тебя такой настойчивый. У главврача разрешение выпросил, чтобы ему не препятствовали навещать тебя в неприемные часы. И повезло же тебе, героиня Катерина. У тебя не жизнь, а волшебная сказка какая-то! И подарки ей, и жених…

Соседки по палате еще что-то весело щебетали. А Катерина думала о той волшебной сказке, в которой ее сознание побывало всего несколько дней, но в которой она прожила целых три месяца. И не надо было ей ни премии от директора, ни подарков от руководства города, ни телевидения, ни славы. Она хотела бы знать только одно, что Злот – Магистр и Правитель черных земель на северо-востоке Ардалиона – остался жив. Ведь она успела полюбить его в своем странном и таком реальном сне.

– А-а! Новенькая наконец-то проснулась! – в палату заглянула медсестра. – Давно пора бы уже. А то анализы, как у здоровой, а спит, как больная! Хорошо, я скажу врачу. Так, а вы что тут загалдели? – прикрикнула она на других пациенток. – Здесь вам больница, а не курорт. Дома верещать будете! Как будто нам журналистов одних в холле мало. Через пять минут обед. Все в столовую!

Медсестра скрылась в коридоре, и было слышно, как открылась дверь соседней палаты и в воздухе прозвучали почти аналогичные ругательства относительно излишнего веселья, а после – приглашение на обед. А затем и дальше по коридору.

Девчонки, не сбавляя громкости голоса, вновь засмеялись и завертелись перед зеркалом, собираясь в столовую.

В двери палаты деликатно постучались.

– Дамы, извините, я могу войти?

Родион с богато оформленным букетом из семи алых роз показался на пороге. Как и подобает менеджеру, одет он был с иголочки: белая рубаха, дорогой костюм, до блеска начищенные ботинки. Не забыл надушиться и дорогим одеколоном.

– У-у-у-у! Какая красота! – пропела самая бойкая девушка. – С таким букетом придется пустить! Катерина, мы – на обед. Отсутствовать будем минут тридцать. Поесть тебе что-нибудь в палату принесем. Так что не торопись! – девушка подмигнула Екатерине и проследовала со своими подругами на выход. – Уходим, уходим, девчата. Видите же, влюбленным поворковать нужно!

Многозначительно хихикая, цвет местной больницы скрылся за дверями палаты.

– У тебя хорошие соседки здесь подобрались, – Родион указал головой на закрывшуюся дверь. – Понимающие.

– Да.

– Катя! Как ты меня напугала! Когда у нас с тобой связь по телефону пропала, а затем еще вечером об аварии сообщили, я не знал, куда бежать и что делать! Боялся, что ты могла там погибнуть.

– Могла.

– Катюшка, послушай, мы не договорили с тобой тогда…

– Разве не договорили?

– Нет. Катерина! – Родион торжественно опустился на одно колено перед больничной кроватью и протянул вперед принесенный букет. – Котенок мой! Я вел себя как последний идиот! Я был круглым дураком и сознаю это! Я раскаиваюсь в своем прошлом! Я люблю только тебя! И я прошу тебя стать моей женой!

Один из бутонов букета прямо на глазах переломился, и роза упала на пол.

– Вот, черт! – Родион выругался, поднимая цветок. – Ты посмотри, что эти сволочи делают! А уверяли меня, что все цветы свежие!

– Родион! Я – православная христианка. Не надо при мне выражаться.

– Безусловно! Ну его, к чертям, этот букет! – Родион, не замечая, что снова сыплет ругательствами, плашмя положил цветы на чужую тумбочку и вновь обернулся к невесте. – Катя, дорогая! Я куплю тебе десять других букетов! Ты – моя радость! Я не представляю своей жизни без тебя! У нас ведь намечена свадьба! Не ломай ничего в нашей жизни! Я люблю тебя, котенок мой! Я исправлюсь! Дай мне этот шанс. Поверь и проверь! Я реабилитируюсь за свое ужасное поведение. Прости меня, умоляю!

Екатерина молча отвернулась к окну, не зная, что ответить. За окном моросил дождь. И такие же холодные слезы стекали по ее щекам. Конечно, она помнила, как сильно любила этого человека всего какие-то три месяца назад! Три месяца или три дня? Да разве теперь это имеет значение? Ради него она бы согласилась разрушить чужую семью. И даже чуть не разрушила ее в своем длинном сне. А сейчас его признания ей уже не нужны. Она любит другого мужчину.

– Катюшка, милая! Почему ты плачешь?

– Родион, – Катерина повернулась лицом к своему жениху и, стянув с изголовья кровати полотенце, вытерла им слезы. – Родион, – повторила она. – Я хочу тебя попросить. У меня есть одна просьба к тебе.

– Все, что пожелаешь, Катя! Я обещаю исполнить любой твой каприз!

– Я надеюсь, что ты его исполнишь. Потому что я хочу, чтобы ты ушел. Ушел из моей жизни навсегда.

– Нет, Катерина, ты…

– Родион! Я не люблю тебя больше.

– Ты все еще не можешь простить мне мою измену? Между прочим, я разорвал наши отношения с Женькой в тот же день! Я хочу быть твоим мужем.

– Твои отношения с Женей меня мало волнуют. А я не хочу быть твоей женой. Прощай!

Катерина опять отвернулась к окну, не желая дальше общаться. Родион постоял рядом еще с минуту в надежде, что она передумает или хоть что-то добавит к сказанному. А затем, так и не дождавшись благосклонности, ушел из палаты, намеренно громко хлопая за собой дверью.

Екатерина закрыла лицо больничным полотенцем и расплакалась. Она дважды подряд потеряла свою любовь.

«Сначала Родька, потом Злот. Какая может быть свадьба, когда вся моя душа осталась в Ардалионе? В мечтах, к которым нет возврата!».

Словно чья-то рука опустилась ей на голову и мягко погладила ее по волосам.

– Я знаю, Даниил, слезами горю не поможешь. Сейчас, я успокоюсь… Даниил? – Катерина внимательно осмотрела больничную палату. Ведь рядом с ней никого не было. – Даня, ты здесь? … Я тебя не вижу, но я верю, что ты должен быть рядом. Мне почудилось даже, – Катерина прикоснулась к своим волосам, сравнивая ощущения, – что ты погладил меня по голове? Даня, я прошу тебя, если ты здесь, подай мне хоть какой-нибудь знак! Чтобы я поняла, что это ты!

Еще один цветок из букета Родиона кувыркнулся и полетел на пол.

– Даня? Это сделал ты, да?

Третий цветок также неожиданно переломился в основании бутона.

– Данечка! Я так счастлива, что ты со мной! Я благодарна тебе за твою любовь и заботу! Я помню свое обещание быть хорошей. И я постараюсь тебя не разочаровывать! Правда-правда! Хоть я тебя и не слышу, но мне кажется, что за эти три месяца моей воображаемой жизни я научилась тебя понимать.

Катерина вновь внимательно оглядела палату, стараясь увидеть или хотя бы предположить, где сейчас ее Ангел-Хранитель, что делает? Эта попытка не удалась, но в голове едва заметным голосом Совести прозвучало: «Не все сразу!».

Женщина улыбнулась.

– А я правильно поступила, прогнав Родиона навсегда?

Все оставшиеся цветы букета, один за другим, слетели на пол.

***

Через полчаса обеденного перерыва соседки по палате, как и обещали, вернулись назад. Они по-прежнему веселились, шутили и только приготовились расспрашивать их местную знаменитость о встрече с женихом, как в конце больничного коридора показалась фигура их лечащего врача. Слухи о перемещении этой требовательной дамы мгновенно разлетелись по палатам. И все без исключения пациентки так же срочно рассыпались по своим кроватям.

– Вон, опять идет! – испуганно зашептали они. – Белая, как смерть! Лишь бы не сюда!

– Кто идет? – переспросила удивленная Катерина, раздавая девушкам их подушки.

– Кто-кто? Врач наша лечащая. Амалия ее зовут. А отчество сложное, какое и не выговоришь.

– Добрый день, девочки! – Амалия, все такая же строгая и элегантная, в белом медицинском халате, зашла в палату. – Как у нас дела, героини? Как новенькая? Медсестра мне сказала, что вы тут уже на головах стоите. Давайте-ка поглядим, кто у нас тут в списке? – Амалия подошла к кровати Катерины, доставая из папки несколько бумаг. – А что глаза такие красные? Плакали, что ли? Все в порядке?

– Да. Все в порядке, – Екатерина смотрела на врача и не верила сама себе. Ведь перед ней была Сопроводительница душ умерших. Та самая Амалия, что признала ее проигравшей в сделке со Злотом и забрала у нее любовь к Родиону. «А сейчас она тут для чего? Неужели за мной?». Женщина неотрывно смотрела в бледное лицо и стального цвета глаза. – Я значусь в Вашем списке?

– Конечно, Екатерина Владимировна, у меня все в списке значатся. Неучтенных нет. Что могу сказать? Вот и твое время наступило, – Амалия пододвинула к кровати стул, спокойно присела на него и приложила ко лбу Катерины свою руку.

– Время? Уже? Так скоро?

– А чего ждать? Больница у нас маленькая, каждое место на вес золота.

Екатерина медленно подняла глаза до руки Амалии и заметила на ней тонкую медицинскую перчатку.

– А… Вы разве не снимите перчатку?

– Для чего? – врач удивленно пожала плечами. – Я и так чувствую, что температуры у тебя нет. Здорова. Анализы в норме. А поспать и дома можно, там даже от стен будет легче. Хватит тут разлеживаться. А то сплошной конференц-зал устроили! У входа в больницу журналисты дежурят, тебя поджидают. Спасенный твой – вообще круглосуточно за дверями отделения, в холле, солдатиком стоит. Все надеется тебя увидеть. Ты уж покажись ему, что ли? Запала ему в душу, видимо… Вот, возьми. Это твои документы. Выписка, результаты анализов. Вот с этой справкой – к своему врачу на учет в ближайшие дни. Так, что еще? Подарки – в ординаторской. Позвони родным, чтобы помогли их забрать. Да, и палату тоже от банок с вареньем и цветов – очистить. Прибери тут все за собой.

– Э-э… Я могу собираться домой?

– Да, домой. Я, что ли, непонятно выражаюсь? Можешь собираться. Всего доброго. … Так, а мы почему не спим в тихий час? Что-то беспокоит?

Соседки по палате моментально положили головы на подушки и притворились спящими. Амалия кивнула и вышла из палаты. Екатерина, не веря своим глазам, посмотрела на выписку. Она действительно может идти домой со всеми этими документами?

«А это что за справка? Что? Беременность? – Катерина в изумлении вертела небольшой лист бумаги, не понимая смысл написанного на нем. – Откуда? Родион категорически не хотел детей, и мы вовсе не… О, Боже! Злот!!! Полтора месяца назад мы с ним… Нет, это невозможно!».

– Эй, Амалия, подождите! – Катерина подпрыгнула с кровати и кинулась следом за врачом в коридор.

Врача за дверями палаты уже не было. Лишь один человек стоял в конце коридора и неотрывно смотрел в ее сторону. Это был Злот… Тот самый Злот, что несколько сотен лет мечтал об обычном человеческом счастье: о крепкой семье, состоящей из любящей его супруги и ребенка.