Талисман

***

Дима лежал дома на кровати. Сегодня в школу идти во вторую смену, он с утра, кое-как сделав домашние задания, убивал время. Вдруг в дверь настойчиво постучали, подросток нехотя поднялся с кровати и пошёл открывать дверь. Когда она распахнулась, мальчик увидел отца. Тот нетвёрдой походкой прошёл в комнату и, тяжело усевшись на край кровати, подозвав и усадив рядом с собой сына, начал пространный монолог про свою нескладную жизнь. Сын мало, что понимал в его бессвязной, пьяной речи, одно ему было только ясно, что папе очень тяжело и тот не знает, как ему теперь жить. Дима долго его слушал, не перебивая, но когда папа вдруг заплакал, сын, неожиданно для себя, почувствовав какую-то щемящую жалость, вдруг предложил:

– Папа, давай возвращайся к нам вместе с Колькой!

Отец на полуслове прервал свой, казалось, нескончаемый монолог, даже протрезвев, спросил:

– А как же мама, она согласна? – и посмотрел на сына.

– Ну, не знаю, – задумался ненадолго тот и продолжил. – Я с мамой поговорю, постараюсь её убедить, только ты не пей больше, пожалуйста, хорошо?

Отец поспешил ответить:

– Да я, да я… Ты не подумай, что… Я ведь это так, вообще-то я не пью, ну, то есть, не часто. Поговори сынок с мамой, мы, знаешь, как заживём вместе!

Они ещё беседовали какое-то время, говорил-то в основном отец. О том, что они будут делать, как будут вместе отдыхать летом в лесу, где он давно приметил хорошее место на чудном, богатом разными ягодами полуострове, на берегу небольшой речки, в которой они будут ловить рыбу.

Дима, вспомнив про школу, вскочил с кровати, поглядел на часы, стоявшие на этажерке, и, всплеснув худыми ручками, воскликнул:

– Ой, папа, мне в школу пора, надо ещё успеть добежать, не опоздать!

Он схватил портфель и выскочил из комнаты, следом за ним вышел отец. С трудом сохраняя равновесие, он нагнулся к нему, положив тяжёлые руки на его хрупкие плечи и поцеловав, проговорил:

– Ты, сынок, с мамой не забудь поговорить, хорошо? Ну, беги давай, – и выпрямился, снимая руки с его плеч.

Подросток, закрыв дверь на замок, побежал. Этот день в школе он провел рассеяно, разговор с отцом сильно взбудоражил его, он с нетерпением ждал окончания занятий. Время тянулось нестерпимо медленно, наконец, уроки закончились, и он вернулся домой.

***

Вечером, пока мама готовила ужин, сын ходил вокруг неё, мешался под ногами и всё никак не мог начать разговор. Наконец, мама сама не выдержала и начала разговор первой.

– Детка, что ты сегодня трёшься вокруг меня, на улицу не бежишь, что-нибудь случилось? В школе, что ли, неприятности? А ну-ка, говори!

– Да нет, в школе всё нормально, – лихорадочно соображая, с чего начать, ответил он, оттягивая время, и вдруг неожиданно выдохнул: – Папа сегодня приходил, – и замолчал.

– Ну, и что? Приходил и приходил, – безразличным тоном ответила мама, занимаясь своими делами.

– Пусть папа с Колькой к нам возвращаются, – выдавил сын с облегчением.

– Что-о-о? – с удивлением воскликнула она и внимательно посмотрела на него.

Тут Диму прорвало, и он торопливо заговорил:

– Мамочка, он так хочет к нам вернуться, плакал, мне так его жалко. Мамочка, ну, пожалуйста, пусть возвращается!

– Детка, он же нас бросил, ему было не жалко! Я столько слёз выплакала, а теперь мы его должны пожалеть? Нет, вот к кому ушёл, пусть там и живёт, мы как-нибудь обойдёмся без него! Видишь ли, тяжело ему стало. Пусть теперь он помучается, – в голосе мамы проскользнули злые металлические нотки.

– Мамочка, ну, прости его, пожалуйста, прошу тебя, – со слезами на глазах, теребя её за подол, всхлипывал сын.

Она растерялась.

– Не надо, не плачь, детка, – успокаивала она, теребя руками его шевелюру. Дима заплакал навзрыд. – Ну, ладно не расстраивайся, обещаю с ним поговорить. Хорошо, договорились? – смягчившись, тихо спросила она. Сын поднял на неё полные мольбы, широко открытые, пронзительно-зелёные, большие глаза. – Ну, всё, давай садиться за стол, пора ужинать, – предложила мать.

Молча, поели. На Диму свалилась какая-то усталость, он разделся и лёг спать, но долго не мог уснуть. Перед закрытыми глазами всплывали: густой-густой лес, загадочная речка, многочисленные стайки рыб, слышался гомон птиц. Под эти видения он и уснул незаметно.

***

Через неделю комната Снегирёвых наполнилась суетой. Рядом с привычным для взора вещевым комодом появился большой деревянный сундук. Когда Дима первый раз увидел его содержимое, сознание охватил уважительный трепет. Такого количества всевозможных столярных и слесарных инструментов он никогда и нигде ещё не видел. Здесь было столько всего необычного, можно сказать, изящного, даже в школьной мастерской не было такого многообразия инструментов. Каждый из них имел своё, строго определённое ему место – ячейку. Они были продумано сделаны, как в самом сундуке, так и на внутренней стороне его верхней крышки, таким образом, что при необходимости можно было без труда, не теряя лишнего времени, достать нужный инструмент, не перекладывая и даже не затрагивая другие. Рядом с сундуком стоял небольшой, плоский ящик, сработанный из дерева. Если откинуть верхнюю крышку и лицевую стенку, то взору открывались ряды ниспадающих ступеней с многочисленными ячейками, заполненными разноцветными тубами масляных художественных красок. По обе стороны от них размещались вертикальные пеналы, в которых уместились художественные кисти различного калибра. Внутренняя поверхность лицевой стенки, когда она откидывалась, выполняла роль палитры для смешивания красок. На задней стенке свисали заплечные лямки из толстого грубого брезента.

Появились в доме и музыкальные инструменты: гармошка, баян, аккордеон, кожаные меха которых источали дразнящий запах, сверкали перламутром многочисленные кнопки и клавиши. Нашла своё место на стене семиструнная гитара.

Когда вечерами папа брал в руки какой-нибудь музыкальный инструмент, комната наполнялась волшебными мелодиями. Играл он виртуозно, одинаково хорошо ему удавались, как незатейливые народные, так и другие мелодии. Особенно необычно было слышать в его исполнении на гитаре классические произведения, например, такие, как «Полонез Огинского».

Музыкальные инструменты магически притягивали к себе, возникало непреодолимое желание потрогать, погладить их и поиграть! Казалось, чего проще, нажимай на кнопки и клавиши, растягивай меха или перебирай пальцами струны, как это свободно, даже не глядя на руки, делает папа. Но, когда, с его великодушного разрешения, а порой и без спроса, Дима с вожделением, беря в руки какой-нибудь инструмент, пытался выжать из него какое-нибудь подобие мелодии, неизменно получалось несуразное рычание, визжание, бренчание – в общем, какофония какая-то, ничего общего не имеющая с музыкой. После очередной неудачи подросток огорчённо вздыхал, ставил на место инструмент и на несколько дней охладевал к нему. Отец только посмеивался над детьми, наблюдая за их бестолковыми потугами, но однажды вдруг предложил обучить игре на любом музыкальном инструменте, какой выберет каждый из них сам. Мама изъявила желание научиться играть на гитаре, Коля – на мандолине, а Дима – на балалайке.

Каждый выбрал инструмент из каких-то своих соображений. Димин выбор объяснялся просто. Всего три струны, инструмент небольшой, чего проще! Были куплены недостающие мандолина и балалайка, все приступили к освоению музыкальной грамоты. Теперь по вечерам все дружно усаживались со своими инструментами и под руководством главы семейства старались выводить нотные звуки. Очень быстро Дима понял, что с налёту эту технику не осилить. Пальцы на грифе балалайки белели и немели от прижимных усилий, их подушечки горели от струн. Тем не менее, вместо ожидаемого звонкого звука получалось какое-то глухое бренчание, даже не бренчание, а какой-то утробно противный, дребезжащий звук. Раньше всех к занятиям охладела мама. Если сначала она добросовестно старалась выполнять указания и с прилежанием каждый вечер осваивала технику игры, то чем дальше, тем реже брала в руки гитару. Потом и вовсе, по-видимому, решив, что такое титаническое упорство достойно лучшего применения, уже и не делала попыток возобновить занятия. Впрочем, у неё и без этого вполне хватало домашних, более насущных хлопот.

Братья долго не сдавались. С горем пополам осилив нотную грамоту, они даже научились кое-как играть одну песенку и по вечерам старательно дуэтом выводили: «Во саду ли, в огороде…» На большее их не хватило и они постепенно забросили изнурительные для них занятия. Дима перекинулся, было, на аккордеон. При игре на нём не было необходимости мучить пальцы. У него даже через некоторое время стало получаться что-то наподобие музыки, но, когда дошло дело до аккордов, пальцы упорно не могли взять нужную комбинацию, и он счёл за благо прекратить бесперспективные занятия. Окончательно заброшенные музыкальные инструменты немым укором напоминали о позорной капитуляции горе-учеников, а им самим оставалось довольствоваться ролью слушателей, когда тот или иной инструмент брал в руки отец семейства.

***

1961-ый год ознаменовался двумя серьёзными событиями. Одно из них – денежная реформа, которая взбудоражила всю страну, особенно много эмоций, и не только их, она вызвала у детей. Те, кто постарше и сообразительней, не в лучшем понимании этого слова, воспользовались ею, отнюдь, не в бескорыстных целях. Тактика их поведения не отличалась особым изощрением. Увидев у младших ребятишек, например, новенькую двадцатикопеечную монету, новоявленный Остап Бендер предлагал обменять её на рубль старого образца. Не осознавая подвоха, малыш нередко соглашался на далеко не равноценный обмен. Эта сделка стоила ему горючих слёз, когда оказывалось, что рубля не хватало на любимое мороженное или на билет в кино. Нередко такие неравноценные обмены заканчивались нешуточными потасовками среди детей и даже ссорами родителей конфликтующих сторон.

В результате денежной реформы советский рубль потяжелел в десять раз и обогнал американский доллар, что немедленно было обыграно в сатирическом журнале «Крокодил», на обложке которого возмужавший советский рубль уверенно давал пинка испуганному американскому доллару. Когда хождение дореформенных денег было прекращено, ещё долгое время на улице можно было увидеть россыпи старых невостребованных монет, а мальчишки нередко успешно подкладывали их кондукторам в автобусах или подслеповатым старушкам, продающим семечки.

Второе знаменательное событие – запуск первого в мире космонавта на околоземную орбиту, ворвалось в анналы великих достижений мирового значения.

В этот солнечный весенний день братья с отцом возвращались с рыбалки. Они поднимались на высокий берег Болдина – широкого русла Оби под Барнаулом. В этом месте левый берег реки, как огромная гряда возвышается над водной гладью. Тропа, петляя, бежит вверх почти километр по крутому склону. Когда половина пути была уже позади, сверху из радиорепродуктора донёсся раскатистый голос знаменитого Левитана:

«Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! 12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник „Восток“ с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника „Восток“ является гражданин Союза Советских Социалистических Республик летчик майор Гагарин Юрий Алексеевич…»

Дима, ещё до конца не осознав смысл произошедшего события, остановился и вопросительно посмотрел на отца. Репродуктор продолжал торжественно греметь голосом Левитана, Дима смотрел на отца и увидел, как наполняется восторгом его лицо. Наконец, отец, бросив на землю удочки, подхватил его на руки, высоко поднял вверх и радостно воскликнул: «Дети, вы понимаете, что произошло вы понимаете?! Наши в космосе, первые в космосе!» Они с восторгом закричали, Коля запрыгал на месте, широко размахивая руками. Отец опустил сына на землю, подхватил удочки и они, уже не чувствуя усталости, которая как будто растворилась куда-то, с удвоенной энергией поспешили наверх.

Пока они добирались до дома, в автобусе у многих пассажиров светились радостью лица, все обсуждали неожиданную новость, разговоры не смолкали всю дорогу. По радио, на время, заслонив все остальное, почти беспрерывно обсуждалось свершившееся уникальное событие.

Когда Дима пришёл в школу, первое, что увидел – это огромную стенгазету, посвящённую первому полёту человека в космос. На учебном фронте у него, между тем, дела пошли хорошо и даже очень хорошо. Если в первом полугодии первого класса ему приходилось довольствоваться в основном тройками, то уже четвёртую четверть закончил без троек, то есть вышел в ударники, как тогда называли таких учеников. Со второго класса он и вовсе вышел в круглые отличники, его одним из первых в классе приняли в октябрята и стали ставить в пример другим ученикам, что, конечно, льстило детскому самолюбию.

***

Николай Дмитриевич решил построить для хозяйственных нужд приличный сарай. Хозяйственная постройка у Снегирёвых вообще-то уже имелась, но была совсем небольшой, притулилась на самом краю оврага, подобравшегося к ней вплотную за несколько лет. К тому же, этот сарай использовала для своих нужд соседка, проживающая напротив их комнаты. Она была одинокой женщиной средних лет, внушительно полной. На месте правой ноги, начиная с места повыше колена, у неё был простенький, конусообразный деревянный протез. Женщина была добрая и ласковая с детьми. Время от времени дарила Катерине простенькую одежду для детворы. Тётя Рая была хорошей портнихой, выполняла заказы для желающих что-нибудь сшить или просто обновить. Эти заказы были для неё неплохим подспорьем к небольшой пенсии по инвалидности. Приторговывала потихоньку она и самогоном, который гнала из бражки, настоянной на сушёных черносливах. Однажды жертвой отходов от бражки, выброшенных ею в овраг, стал петух, наклевавшийся их. Начисто потеряв ориентацию после хмельной закуски, он выписывал невероятные кренделя, бегая по двору, пугая кур из своего гарема, и даже кидался на беспризорных собак, попадавшихся на его пути. Те предпочитали не связываться с хмельным забиякой и, ворчливо огрызаясь, сторонились его. В конце концов, видимо, окончательно захмелев, он свалился у одного из сараев и уснул мертвецким сном. Для жильцов дома, включая Колю и Диму, по мере сил помогавших отцу строить новый сарай, в этот день распоясавшийся петух сотворил бесплатное и очень юморное представление.

Сарай, профессионально возведённый отцом по всем правилам строительного искусства из добротных деревянных щитов, выгодно выделялся на фоне окружающих его построек. При этом, Николай Дмитриевич, всегда отличавшийся щепетильной честностью, строительные материалы приобрёл недёшево у частных лиц, не подумав использовать немалые свои служебные возможности прораба крупного строительного треста. Даже достаточно внушительный погреб внутри сарая он вырыл и оборудовал собственными руками, если не считать толики помощи на подхвате своих сыновей. Вокруг стройки постоянно крутился Трезор уже преклонного возраста, удивительно умный и добродушный пёс – небольшая дворняжка огненно рыжей масти. Удивительно было наблюдать полную идиллию, когда он ел из одной тарелки одновременно с дымчато-полосатой кошкой.

Однажды Дима из открытого окна комнаты наблюдал забавную картину. Во двор заехала грузовая машина с будкой на месте кузова. Трезор в это время спокойно прогуливался по двору. Машина остановилась, из кабины вышли двое мужчин с большими сачками в руках. Специалисты по отлову бродячих собак и кошек направились в сторону Трезора. Заметив преследователей, тот остановился и сел, повернувшись головой в их сторону. Мужчины подошли к нему уже совсем близко и, видимо, уже предвкушали лёгкую добычу, но не тут-то было! Пёс, как бы нехотя, встал и, не торопясь, засеменил в сторону сараев, но, пробежав немного, остановился и вновь сел. Такая процедура повторилась несколько раз, пока собака не скрылась в нешироком проходе между рядами сараев. Обозлённые таким издевательством охотники, видимо, решили обязательно изловить наглеца и разделились. Один из них пошёл следом за собакой, другой решил обогнуть сараи с противоположной стороны и перекрыть псу путь выхода. Все участники занимательного действа на некоторое время выпали из поля зрения Димы. Вдруг он неожиданно увидел огненно-рыжего Трезора, бегущего по крышам длинного ряда сараев в сторону дома, за ним с сачком в руке бежал один из преследователей, вдруг последний неожиданно исчез, вероятно, провалился. Пёс, благополучно достигнув края сараев, спрыгнул, пробежал немного по земле, остановился и сел, повернувшись мордой в сторону преследователей, которые показались в проходе, один из них сильно хромал. Увидев сидящую впереди злополучную собаку, они смачно выругались, один из них кинул в сторону неуловимого пса камень, подвернувшийся под руку, но промахнулся. Трезор продолжал сидеть, как изваяние. Горе-специалисты, махнув рукой на неуловимого пса, сели в машину и укатили, не солоно хлебавши. Трезор продолжил свою прогулку по опустевшему двору. Этот удивительно умный пёс был неистощимым выдумщиком на неожиданные представления и не раз доставлял удовольствие наблюдать за ним, жаль только, что недолог собачий век. Наступил конец и его жизни, он сдох тихо во сне, так и не проснувшись однажды. Дети очень переживали потерю верного друга. Вскоре отец на радость им принёс домой щенка. Это был забавный карапуз, стоячие уши и достаточно мощные передние лапы выдавали в нём, если и не совсем чистопородного пса, то никак не дворняжку. Отец сказал детям, что это восточно-европейская овчарка, собаке дали кличку Верный. Он рос быстро, что было не мудрено, аппетит у него был потрясающий! Через год забавный щенок превратился в рослого, красивого пса. Хорошо ещё, что мама работала в столовой, дети регулярно ходили к ней с восьмилитровым бидоном и возвращались домой с отборными отходами пищи, оставленной посетителями столовой. Держать дальше выросшего пса в комнате Катерина категорически не разрешила, дети собственноручно смастерили у сарая просторную будку, настолько просторную, что сами вместе с собакой помещались в ней. Однажды, когда Дима сидел вместе с Верным в конуре, вдруг обратил внимание, что на губах раскрытой пасти собаки имеются какие-то непонятные образования. Они были чем-то похожи на бородавки, такие же на вид постоянно образовывались на его собственных руках и ногах. Дима решил удалить их, сбегал домой за маминым пинцетом и принялся методически выщипывать непонятные образования. Верному эта процедура явно не нравилась, его губы изрядно кровоточили, и он, не выдержав такой экзекуции, сбежал из будки от новоявленного ветеринара. Откуда было знать Диме, что он выщипывал, отнюдь, не бородавки, а вкусовые рецепторы собаки! Хорошо ещё, что в результате этой болезненной для собаки процедуры, Верный не покусал его, да, и сам подросток, слава Богу, уже больше не возобновлял попыток закончить неприятную для собаки экзекуцию.

***

В доме, где жили братья, поселился пожилой мужчина, он был инвалидом, на месте одной из ног он носил деревянный протез. У него была собственная машина – горбатый «Запорожец». Это было огромным событием для детей, да, наверно, не только для них. Личная машина была редким явлением по тем временам. Кроме того, у инвалида была огромная собака непонятной породы. По внешнему виду она напоминала овчарку, но по величине просто несопоставима даже с довольно рослым Верным. Это был удивительно спокойный пёс, он разгуливал по двору, не обращая ни на кого внимания. Другие собаки, попадавшиеся на его пути, увидев такую громадину, истошно визжа и поджав хвосты, стремительно уносились прочь от неё. Дети сначала почтительно сторонились не в меру рослой собаки, но затем, постепенно осмелев, стали заигрывать с ней, пёс снисходительно принимал ласки. Дети постоянно донимали его, пытаясь покататься верхом, и так надоели ему, что тот стал сам сторониться их. На ночь хозяин оставлял собаку в «Запорожце», который стоял во дворе дома, она с трудом помещалась в нём.

Однажды утром все стали свидетелями забавного представления. Когда хозяин открыл дверь машины, находившиеся рядом зеваки увидели за рулём испуганного молодого человека, сзади над ним нависла огромная голова собаки. Что испытал незадачливый воришка ночью в компании с таким монстром, известно только ему самому. Когда хозяин вызволил его из добровольного плена, молодой человек имел жалкий вид. Испуганный до бледноты на лице, в мокрых брюках и с крайне неприятным запахом, исходившим от него, он даже не пытался оправдываться, только дрожащим голосом просил не выпускать из машины собаку. Хозяин пожалел молодого человека и отпустил его с миром, решив, что тот и так достаточно наказан ночным сообществом с грозным псом.

К инвалиду не один раз приходили сотрудники милиции с предложением продать им удивительного пса, тот неизменно отказывал, о чём, наверно, пожалел, когда однажды собаку застрелили из ружья во время мирной прогулки пса на пустыре за оврагом, на котором к этому времени разрасталось стихийное строительство частных домов. Чего только не предпринимали местные власти, чтобы прекратить самовольное строительство, но застройщикам просто негде было жить, и они продолжали возводить строения. Постройки сносили бульдозерами, но люди, обивая пороги различных инстанций, продолжали строить, чиновники не сдавались. Наконец, власть имущие, устав от бесконечных тяжеб и жалоб, приняли решение, что дома со сложенной печью и трубой сносу не подлежат. Люди нашли ответный ход, строительство начиналось с кладки печи и трубы. Власти, наконец, смирились и узаконили строительство, после чего дома на пустыре стали расти, как грибы после дождя, а жителям близлежащих многоквартирных домов скоро пришлось разбивать свои огороды уже за застроенным пустырём, который в простонародье окрестили Нахаловкой.