И тень, как дочка Мельпомены,
Мне строит рожи (словно мим).
И «Я» другой,
Себе подобный
Свой собственный антагонист.
Со стен взираю
С болью злобной.
И свист в ушах,
Протяжный свист.
* * *
Нарисуйте мой сон,
Что меня не тревожит вопросом.
Я раскрашу его
По своим нереальным цветам,
По понятьям своим
Я ему не устрою допроса.
Нарисуйте мой сон
По несбыточным в яви мечтам.
Напишите письмо,
Что меня тяготить не захочет,
Прочитаю его
И надолго в сервант уберу,
Чтоб не ждали в ответ
Мой разбитый, растрепанный почерк,
Все печали мои
Пусть остынут опять поутру.
Мне под ухо комар,
Как на скрипке, пищит так невнятно.
Я бы хлопнул его,
Но и он тоже Божия тварь.
В опустевшем миру,
Нарисованном и неопрятном,
Словно в краску залип,
И в узоре чужом загустели цвета.
И цветы,
Как печать на конверте,
Растеклись. Не понять,
Что здесь сон и кто автор письма.
И комар не пищит,
Словно смолкла любимая скрипка,
Что играла сама.
Нарисуйте, как сходят с ума.
РЕЙС: ЗИМА – ЛЕТО
Зима-белохвостка, тебе ли корпеть,
Тебе ль, белоручка, девица лихая,
К дорогам рябым пригореть, прикипеть.
Картавая вьюга, лениво-немая,
Не сдюжит земли, протяженность полей.
И сдохнет сама, в полпути, в полполета.
Начав свой разбег с параллели моей.
Четыре часа до прилета,
До теплого ветра, сухой полосы –
Там лето. И я, посмотрев на часы,
Проспал свой весенний маршрут–
Весну в двести сорок минут.
***
Вот улица, как будто невзначай
Роняет листья на дорогу,
И кружит в воздухе печаль,
Шуршит о чем-то, словно шепчет
Непонятные слова.
Ты слушай, думай, изучай.
Так будет легче.
Пусть даже осень не права,
Но теплый вечер прав,
Он с утром спорит
Ночи вопреки.
Какая разница, о чем.
***
В тебе: мистерии вина
И зелье страсти,
Причуды сказочного сна,
Чуть запоздавшая весна,
Ночь пегой масти.
Нас поглотила тишина,
И приступ счастья
Выкриком летит,
Едва касаясь бытия.
Диван расшиб радикулит,
И он по-старчески скрипит.
Ночь расплескалась за края,
Луна, пробившая зенит,
Тайком через стекло глядит,
Как я был твой, а ты моя.
* * *
Почему я не сплю по ночам?
Я могу в тишине помолчать,
Мне отрадно рассветы встречать,
Я стихи почитаю лучам.
Молчаливый ночной разговор
Угасающих звезд и луны,
Дым из трубки, хоть вешай топор,
Стал пристанищем для тишины.
Я вдыхаю её аромат,
Наслаждения песня звучит,
Только трубка порой зашкворчит,
И пружина часов невпопад
Громко клацнет на кухонный кран.
С крана капля так долго летит
В никуда, и упавши, звенит,
Словно к счастью разбитый стакан.
Я часов забываю пунктир,
Хоть они беспрерывно стучат.
Гаснет свет незнакомых квартир,
Почему я не сплю по ночам…
СЛЕПОЙ ПОВОДЫРЬ
Мой слепой поводырь
Потерял свою трость,
И не трость, а клюка, да и только.
Был вчера у него,
Нынче он добрый гость
И смотреть на него было горько.
Он сказал: «Не жалей».
Не смотри так печально.
Я слышу
твою грусть и слезу,
Что напел соловей,
То-то часто ресницы колышет.
Проморгал пелену.
Взгляд стал чисто-кристальным.
Ком, что горло давил,
Раскололся на вдохе.
А старик говорил, говорил, говорил.
Добрый Хед, ты пришел не случайно.
* * *
Беспомощна, ранима, и тонка,
Свой аромат даруя нежно-пряный.
Помадой улыбается стакан
И слепок рук на нем такой же пьяный.
Нет сил в мгновенье руки опустить,
Объятья страстные разжать.
Ты муза ночи, без которой нить
Порвется. Звездами с шестого этажа
В сухих губах запутались слова,
И трепет рук волнения не прячет,
Так нерешительно, как будто вдруг,
Вспорхнув ресницами, ты плачешь,
Даруя красоту слезы, себя даруя.
Я,очарованный тобой, почти ревную
К звездам, к отражению зеркал.
Я столько лет тебя такую ждал.
И отпускаю. Дверь уже закрыта
Во избежание случайного визита.
* * *
Часто рельефы, заплывшие илом,
В лету уходят тончайшим лучом.
Сумрак мешка, продырявленный шилом,
Правду вскрывает холодным ключом.
Опера тонкой воды зазеркалья
Кругами нарезана, мелкой шугой.
Берег под нежно-вечерней вуалью
В тысячный раз познакомился с тьмой.
Родник по ступеням выходит из мрака,
Вещая о прошлом, далеком, ином…
Холодную воду лакает собака,
Вечность глотает, виляя хвостом.
***
Ты спишь одна, урывками, в полглаза,
А я бреду по улице пустой,
Ты снова плачешь, тушь с ресниц размазав,
А я бреду с попутчицей луной.
Прокуренный и чуть в хмельном угаре,
О чем-то думаю, а, в общем, ни о чем.
Мне друг сегодня что-то на гитаре
Играл, а я тебя вдруг ощутил плечом.
Как мало нужно, что б очнуться
От бытовых заезженных вещей:
Остаться дома и с утра проснуться
В объятиях единственной моей…
«Четвертый час… Явился! Где ты шлялся?»
(Разделся молча и упал на простынь.)
«Ты позвонить опять не догадался?»
О, Боже мой! Как всё порою просто.
И, на плечо мне голову склоня,
Ты шепчешь: «Извини, я сгоряча
Вдруг нашумела, но пойми меня–
Мне не уснуть без твоего плеча».
ДОУЧИЛСЯ
Знак ''больше'' стал похож на профиль рта,
А ''меньше'' как ответ на полувскрике,
И минус спит на саване листа
В печальном и серьезном лике.
В другом лице сияет плюса блеск,
В тригонометрии обличья,
Средь цифр и знаков, чистый текст,
Правдив до грани неприличья.
Читай, высчитывай и мни,
В знак равенства, кусая губы
И слово (стоматологу сродни)
Под корни, что в числителе, под зубы.
Умножая боль. Делимое с делителем равняя,
Так приблизительно плюс минус ноль,
За скобки из улыбки выгоняя.
И полоса сплошная через лоб
В печаль проинвертировала радость,
И триггер настроения другой,
Как элементы памяти – усталость.
«Делитель частоты», как образ, чист
При двух открытых симметрично душах,
Лавиной протекает через лист
Процесс. И диалог приятно слушать.
С усилием каскада чувств
И положительной обратной связью,
Сопротивление шунтирую и пусть
Усилие не размешают с грязью.
***
Снова ветреная глупость
Заиграла в голове,
Неоправданная скупость
Бьет дождями по траве.
Нет, увы, тепла и неги,
Будит соловей рассвет.
К солнцу тянутся побеги,
Только счастья нет и нет.
Я забыть пытался тщетно
Имена и голоса.
Кашель грома безответно
Прохрипел по небесам.
И, отчаянно пытаясь
В память чувства привести,
Я по-прежнему влюбляюсь,
Но любовь не донести.
Ни в душе, ни в сердце истин,
Только похоть и вранье.
Счастье мечется по жизни,
К сожаленью, не мое.
Ах, если б знать начало темноты,
Отнять его у яркого свеченья,
Стихи на слух отнять от немоты,
И разум в чувстве заточенья
Не отличим при свете дня,
Уже почти не осязаем.
Так ночь моя живет в огнях,
И мы теней не замечаем.
Цвета эмоциям вручаем,
И черное опять страшило.
На стенах запахи светила
Глупцы печалью величали,
Утыкав желтыми домами
Все города, поселки, веси.
Портрет под образок повесив,
Гордится красными делами,
Учили больше не молиться
На образа и только лица
И трижды, как аминь, учиться,
Учиться, мучиться, лечиться.
По свежему шагая снегу,
Найти свой цвет и точность истин
И к лету серую телегу
Окрасить в цвет весенних листьев.
***
Хромая, шкандыбает утро,
Луна хиляет впопыхах.
Она лабаетКама-сутру,
Мацая яйца на столбах.
Во всем прикидефраеря,
Майдан шмоная,
Ништяк тусуется заря,
Почти блатная.
Базарит ветер по уму,
Нишкен, браток, рамсы не в тему.
Маляву брось на Колыму,
Реши дилемму.
Пасти не впадлу мне зарю,
Хоть дождь стучит по беспределу,
Я с ней базары говорю,
По фене говорю, по делу.
* * *
Пока не высохло перо
И блеск чернил так осязаем,
И лучезарное тепло
В глазах твоих сияло раем,
Порой куда-то уходил
Так далеко в себя, до края,
И, пустоту осознавая,
Я края там не находил.
Нас по течению несло,
Тела о камни ударялись,
И дни летели, повторялись.
Ты помнишь? Что-то нас спасло.
А ты молчишь. Молчи, я знаю,
Я ту же боль в себе несу
И те же истины вкушаю.
Как почва утром пьет росу,
Мы пьем вино из общей чаши,
В нем мысли дерзкие слились.
Резным узором пальцы наши
На чаше той переплелись.
Пьянит вино, как сладкий мед,
Мы безвозвратно понимаем,
Нас эта чаша жадно пьет,
И крыльев нет, но мы летаем.
Быть может, нам все только снится,
Глаза твои сияют раем,
Весь мир за радугой ресницы
И блеск чернил так осязаем.
***
Ночь – черно-бурая лиса–
Глазами звезд следит за миром,
Оставив след на небесах,
Плутовка рыщет по квартирам.
Она заглядывает в сны,
Стучится в окна, в каждый дом.
Лиса – хозяйка тишины,
Вильнув хвостом,
К утру домчавшись до норы,
Затихнет… Только за тенями
Подвалы, темные дворы,
Шерсть лисья рваными клочками
По темным лестничным углам
Раскидана и в пыль легла.
Как много пыли по дворам,
Дворы укутывает мгла.
Порок всплывает над огнем,
В дверях последний раз ключом
Твоя гремела благодетель,
Порок вошел и не заметил,
Что взгляд твой радостен и светел,
Он за порог уйти не смог,
И самый непослушный ветер
Свои порывы обесцветил
До сквозняка и тоже смолк.
На петлях молча сникла дверь
Порок врывается в постель.
Мне август больше ни к чему,
Когда в моей душе апрель,
И я не знаю, почему
Мне пела в декабре метель.
МЭТРУ
Ладно, голосить и сыпать-то,
А работы он полно…
Одной водки сколько выпито,
Что написано – давно.
Все ж идет от восхищения,
Созерцает скверна мир,
Тундра лижет в утешение
Пустоту сырых квартир.
***
Сердце тикает тихо подмышкой
На сверчка, обживавшего под,
Печка свежей побелкой мальчишке
Метку сделать спешила на год.
На всю горницу сдобою пахнет,
Словно солнце, у печки язык,
Таганок в зеве тыквою чахнет
И пирог рядом с кашей впритык.
Целый день у мальчишки говенье,
В сердце радость, десятый годок
Нынче минул его от рожденья.
Молча крестится мать в образок.
НЕ ЛУЧШИЙ УЧЕНИК
Я утопил в себе ненужность строк
(Бумага мокрая прессуется надежней),
Слюнявый мякиш бросил в потолок,
Не удержав невежества. Возможно.
Возможно, я не лучшим был учеником,
И поведенье «уд» с приставкой «не»
Летало каждый год за дневником,
А я гвоздем царапал на стене,
И воском мазал доску, чтобы мел
Скользил и выпадал из белых рук,
И с йодом рафинад я тоже ел,
Изображая хворь или недуг.
Подобный трюк частенько проходил,
Мне даже было стыдно за обман
И потому я часто не ходил
На классный час (который вел не сам).
Как я был глуп, что не учил урок
И по учебнику не узнавал предмет.
Давно заказаны пути на сто дорог.
Так мне ль учить? Я думаю, что нет.
***
Голоси, голоси, голоси.
Ты мой ветреный странник дорог.
Ты тропинку мне до небеси
Проложи и покинь мой порог.
Я потом, может, время найду
И, неверье свое одолев,
Повстречаю тебя на лету
И хвалу вознесу нараспев.
Я травы не пораню меха
И дрожащих листов не коснусь,
Я взлечу над печатью греха
И уже никогда не проснусь.
Голоси надо мной, голоси,
Плачь недолго, но искренне плачь.
Хохочи, вознесенье неси,
Пусть скрипит на болоте дергач.
А когда над полетом моим
Вдруг просядет земля от дождей,
Отдохни, мой родной херувим,
И калитку открой для ночей.
А когда замолчит коростель,
И полет спрячет тени под снег,
То снегирь, воробей, свиристель –
Кто-нибудь прилетит на ночлег.
ДЕРЕВЕНСКАЯ ХЛЯБЬ
Деревенская хлябь, буераки,
Половодьем размытая гать.
Льдины лают, как злые собаки,
Их апрель отпустил погулять.
Прошлогодний камыш темно-рыжий
Нерасчесанный вихр уронил.
В стороне, с комбикормом до крыши,
Не ковчег, но амбар. В меру сил
Расхлебенил ворота, что весла.
Под стеной просочилась вода.
Ох, беда мужику в эти весны,
До зеленки с кормами беда.
Земляная плотина печеньем
В киселе прилегавших полей
Поразбрюзгла и смыта теченьем
Под охрипшие крики грачей.
Деревенская хлябь, буераки,
И чуть вспыхнул рассвета пожар,
Удивленно косятся собаки
В опустевший колхозный амбар.
То ли с голоду сонные мыши,
То ли ветер, что стены сушил.
И не видел никто, и не слышал,
Но мешкам кто-то ноги пришил.
22.12.01.
***
Ночь растеклась, подобна кляксе
На белоснежном полотне.
И сразу стало холодней,
В такси тоскливей, но теплей.
Порой расплатишься по таксе
И заскучаешь, разомлев.
Лишь светофоры, обнаглев,
Моргают желтыми глазами,
А ты катаешься часами,
Следишь в ночи за небесами.
Трезвеешь, на ночь постарев.
***
Ничейный сад
И стар и суковат,
И трав разгульных племена
До пояса.
И тишина
До плеч,
А выше – ветер пляшет.
Костлявых веток переплет
Ломает, будоражит, гнет,
На землю яблоки сбивая.
И нет плодов тех слаще
Или краше.
Я наливное яблоко кусаю,
Сок по губам струится, словно мед.
Ты в эту сладость поцелуй вплетаешь,
И даже черт уже не разберет,
Как травы ветра шум перебивают
Своим молчанием,
В них тишина живет.
И вроде тихо так, подошвами стволы
Вросли в молчание и поцелуй все слаще.
В ничейный сад нечаянно вошли,
И только сердце стало биться чаще.
***
Я ушел из села, словно сгинул,
Обреченность свою позабыв.
Разменяв золотые осины
На прогнивший в бетоне нарыв.
Чернозем к сапогам не налипнет,
И под дождь можно выйти в туфлях,
Под ногой даже лужа не всхлипнет.
Плачут лужи в Тамбовских полях.
А меня беспокоит иное,
Обувь, в общем-то, тут ни причем:
Просто детство мое золотое
Среди туч поманило лучом.
ЗАПАХ РОЗ
Сегодня в зимнее окно
Ворвался летний запах роз.
Демисезонное пальто
Не по сезону, но прогноз
Неумолим, и тает снег.
И в запах роз сквозь темноту
Твой бесшабашный, яркий смех
Летит в ночную пустоту.
Капель звенит пустым ведром
На коромысле облаков,
И вечность стала пустяком.
Я сделал много пустяков.
Погода с чувством в унисон,
Лишь кошка, чувствуя мороз
Свернулась в кресле.
Ждем циклон.
Откуда только запах роз.
К МУЗАМ
Я жизнь даю вам только тем,
Что помню вас из года в год,
А что даете вы взамен?
Вы живы мной, а не наоборот.
И я позволю пользоваться всем…
Любыми благостями рая.
Открыв себя, не ведая зачем,
Я буду ваш от края и до края.
Но если ад придется мне нести,
Небесный сад жить будет лишь во сне.
Боль терпкую мою сожми в горсти,
Вкуси ее и не сгори в огне.
Я вам себя позволю навестить,
Я вам позволю помнить обо мне.
***
Мы опутаны прошлыми жизнями,
Мы встречались в далеких веках.
Но, как прежде, опавшими листьями
Твои волосы пахнут впотьмах.
И дыхание тоже – в полголоса,
Толи плачь, толи нежный мотив.
Ты выходишь на взлетную полосу,
Ты в другие века улетишь.
Если мне народиться получится
В тот же век, в тех же самых годах,
Запах листьев на локон накрутится,
Я его разгадаю впотьмах.
И, дыханьем твоим одурманенный,
На столетья останусь с тобой
Для грядущего воспоминания,
Мы опутаем жизни собой.
КУКЛА
Привязана я ниткой
к бытию.
Потянут нить -
и я уже пою,
Другую тянут -
я грущу и плачу,
Но я живая,
хоть
живу иначе.
Мне бутафорская беда
так тяжела,
А тяжесть настоящая -
мне больно.
Придумали мне счастье -
я довольна.
Я куклой от рождения
была.
***
Покрыла изморось мурашками пруды.
Мне от тебя уже не отказаться.
Упавшей капле растревоженной воды
Не пережить. И будет разрастаться
Мозаика осеннего дождя.
И гром взорвется в бешеном припадке,
С уверенностью искренней твердя,
Что дождь – всего лишь навсего – осадки.
1903 – 1988
Мне прабабка говорила упокойница
(Царство ей небесное):
«Мне весною помирать, увы, не хочется,
Вся земля приубрана невестою.
Летом помереть, да больно некогда,
Огород скрушил, пятнадцать соток ведь;
Осенью, когда податься некуда,
Развезет дороги, нешто мне переть
До погоста. Внукам грязь месить
И могилы мокрые да склизкие.
Что уж тут про зиму говорить:
Как завоют вьюги в ночи мглистые;
По сугробам лазить вам, да мучиться.
Жалко вас, земля-то вся промерзшая.
Помереть зимою не получится,
А весною помирать уже не хочется».
ПОДРУГА
Случилось за полночь луне
Перебежать от дома к дому.
Я шел и показалось мне,
Что мы давно уже знакомы.
Луна, таясь между антенн,
На струнах проводов висела,
Я был заворожен и нем,
Но улица уже пустела.
Все реже, мимо проносясь,
Жужжали в ночь таксомоторы.
Луна скакала, веселясь,
А люди опускали шторы
И засыпали в полутьме,
Луна скользила по фрамугам,
А я все думал о тебе–
Ты не любовница. Подруга,
Хотя давно уже знакомы.
Проснулись звезды за луной,
Зима ликуется с весной
Всего в пяти шагах от дома.
И мысли путаются где-то.
Как быстро время пролетело.
Ты многое сказать хотела
В ту четверть часа до рассвета.
***
А я твоей любовью жив.
Холодный ветер без оглядки
Метал в меня свои ножи
Без предварительной перчатки,
Из-за угла, из-за стены
И только холод колет руки,
А я твоей любовью жив,
Лишь под лопаткой боль разлуки.
Зима уже не холодна,
Мне став сестрою милосердья,
Ты тоже без меня одна,
И пустота застыла твердью.
В бинтах пурги поверх одежд
Войду. Ты спросишь: «Там пуржит?» –
«Там просто зимний вечер свеж,
А я твоей любовью жив.
***
Не узнавая, остаться в памяти,
И на беспамятстве ставить крест
Я не спешу, и остаться в памяти
Невмоготу. Я не с этих мест.
Издалека, поднебесным куполом,
Я по дождям, по снегам сходил.
Небо меня пространством кутало,
Я наготой пустоту разводил.
Мысли в стену хотелось выстроить,
Пустоту раскроить, расшить,
С неба громом бесцветным выстрелить,
В тело белое влиться и жить.
Я беспамятство вижу выцветшим,
Не узнать даже божий лик.
Из-под купола неба вышедший,
Мир вкусил, да обжег язык.
СЛУЧАЙНОСТИ
Солнце стало гением случайно –
Просто время утра наступило,
И восход, ранимый и печальный,
День прошил, как мешковину шило.
Истрепался вымышленный облик,
То же солнце на закат заходит
И его уже последний отблеск
В облаке, как белый пароходик.
Дымка стала гением случайно –
Просто вечер наступил внезапно
И, бог даст, наступит снова завтра.
Ночь опять свои откроет тайны
Чужды слава ей и гениальность.
Ночь – это приятная случайность.
ОБМАНУТЫЕ ДНИ
Голоса звучат бессмысленно и звонко–
Это дней вчерашних голоса.
Месяца кричат неудержимо громко,
Остывают снова месяца.
Луна перетекала от истерик
До восторга и наоборот.
Небо – упаковка карамелек–
Надо мной шуршало целый год.
Ветер звезды слизывал со смаком
И делился запахом дюшес.
Тайным был роман, и тайным знаком
Каждый взгляд казался, каждый жест.
Долгий круг от осени до осени
Осенил, осмыслив круговерть.
Зерна, прораставшие колосьями,
На прозрение других меняли смерть.
Дни метались, нами одурачены,
Месяцы нам хохотали вслед,
Целый год безумием оплаченный
И оплаканный десятком лет.
Колосок окреп под солнцем летним,
Зёрна от сомнений до беды
Уронила ночь, рождая сплетни
Пару зерен в почву у воды.
РИТМ АСФАЛЬТА
Диктует ритм асфальт из-под ноги,
Остановись, и высь застынет тут же,
И вечных звезд текущие круги
Замрут на миг и отразятся в лужах,
Чуть преломляя в заморозке свет.
Хрусталик льда застывшего молчанья,
Под фонарём застынет мгла, и нет
Ни звука, ни обиды, ни отчаянья.
***
Я вечер до рассвета провожал.
Спроси: «Зачем?» и я скажу, как было:
Я дорожил, любил и обожал,
А мир казался стылым и унылым.
Но я любил печаль твоих минут.
Твои мгновенья жизни стали Летой –
Рекой, в которой вечер плыл.
Я провожал тот вечер до рассвета.
***
Покуда страсть обуревает человеком
И путь его в пространстве млечном
Так быстротечен,
Длителен
и вечен.
Глаза сияют звонким смехом.
Одной улыбкой,
жестом,
в мирозданье,
Вдруг зачеркнув великие страданья.
Столетия сплетая для
единой ночи,
дня
и мига для.
Был создан мир практически с нуля.
***
Зачем, весь мир вверх дном перевернув,
Объевшись правды, не найдя ответа,
В мой тихий мир прописывать войну?
Глаза песком засыпало от ветра
И десна оцарапал сухарем
И щиплет губы от постылой правды,
И есть ли смысл пятна под фонарем?
Ответ простой. А я, признаться, рад бы
Не получать ответов на вопрос.
Вопросов нет. К чему они рассвету.
Мир бесконечен и предельно прост,
Не усложняй мой мир своим ответом.
Остановись. Не думай ни о чем,
О красоте и нежности не думай.
Дай миру жизнь и оставайся в нем,
А о любви и верности не думай.
Разлейся в свет, как терпкое вино.
Растай в лучах, не помня о восходе,
И всё пройдет окольной стороной.
Промчался миг и новый миг приходит.
***
Я стихи писал на салфетке,
Это многим знакомо поэтам.
Сердце рвется синицею в клетке,
Я тебе благодарен за это.
Диктофон под рукою навскидку,
Но бумага надежней, честнее.
На салфетке яснее ошибки,
Как листва на осенней аллее.
ПОЛЯРНАЯ НОЧЬ
С небесной плахи словно богу Ра
Срубили голову и бросили в корзину,
Гуляет ветер и стекла жара,
Сплетенье веток ожидает зиму.
Накрапывает дождик о беде,
И вот уже снега псалмы запели.
Весь город белым саваном одет,
Седели крыши, улицы седели.
Лишь где-то там, в далеком январе,
Прорвется свет младенцем из утробы,
Мы эту казнь встречали много лет
И воскрешенье матери природы.
По-детски дружно веселясь,
Как мотыльки, из мрака вылетали
Навстречу солнцу, словно в первый раз,
И будто отроду восхода невидали.
ВЗРОСЛЕНИЕ
Как невозможно жизни научить за вечер,
Так смерти невозможно научить зажизнь.
Хотелось крыть не картой – матом. Нечем
Мне глупость жизни вмиг остановить.
Как нереально объяснить с разбегу,
Что финиш все равно необходим.
Так ты глупа? Ну что ж, иди по снегу,
А я свой путь опять пройду один.
И мне стареть, уверен, не придется,
Я лишь взрослею, ты не верь в меня.
Глупей меня всегда другой найдется,
А я бессмертен с нынешнего дня.
***
А мне курить сегодня одному,
Я покурю, есть время мыслям странным.
Я поклонюсь сегодня январю,
Ветрам, порой холодным, но желанным.
Я поклонюсь метелям до земли.
Нет, не склоняюсь, просто бью поклон,
И если вы так кланяться могли,
Я знаю, вы со мною в унисон
Ловили взглядом каждый огонек,
Снежинку каждую, как пламя,
И ветру шли вразрез и поперек,
Поэтому я нынче рядом с вами.
НАБРОСКИ
Наброски, наброски,
Наброски неброски,
Наброски– младенцы
И переростки,
Шлифую, ломаю,
Как свежие доски,
Как слеги, набросок
К наброску сгоняю,
И стружку к сараю,
И щепки на топку.
Безжалостно щепки
Огню доверяю,
И доски-наброски
Шлифую, сгоняю,
А печка горит
Нестерпимо и жарко,
Но доски на топку,
Поверьте, мне жалко.
***
Нелепые травмы нелепого года
Не делают драмы: слова и погода.
Случайны намеки на порчу и сглазы.
Небесные слезы случайны, как фразы.
Мы думаем тихо и молимся громко.
Все наоборот, словно в стоге иголка.
Так невозможен этап оборота:
От идола к Богу, от бога до Бога.
Меняя пристрастья и перерастая,
Себя забываем, судьбу обгоняя,
Не помним нелепых, но сказанных всуе
Окутанных фраз. Мысли снова рисуют…
И каждый по-своему краски разводит,
Дорисовав то, что правильно вроде.
По-своему каждый заполнит пространство.
Рисунок размыт, словно зрение пьянства.
Прищуривши глаз, разобраться пытаюсь,
Я вновь по пространству и фразам скитаюсь.
Нет сил устоять и пройти по дороге.
Мне идолы сами талдычат о боге,
И голос молитвы становится тише.
Я мысли свои громогласные слышу,
Все громче и громче, до крика, до боли.
Да что, все оглохли и вымерли, что ли?
Я мысли кричу.
И не слова о боге!
Я, словно убогий, усну на пороге.
КОРОТКОЕ ТЕПЛО
Косая бровь через зрачок
Дельфином через солнце скачет,
И ветер – высохший смычек–
По струнам дребезжит и плачет,
А ветки струны тянут ввысь,
Своей мелодии не слыша,
И соком почки налились
И к рыжей тянутся над крышей.
А здесь, поверь мне, до тепла,
Если считать не по неделям,
А по морозам и метелям,
Тепло забрезжит за апрелем.
Случается и здесь жара,
Как у бикфордова шнура,
Прогреет север еле-еле,
И вновь взрываются метели.
А фотография молчит,
И так же нем почтовый ящик.
В твоих зрачках поют лучи
О чем-то, в Лету уходящем.
В два года раз, по отпускам,
Лишь обновляя фотоснимки,
Тебя встречал и отпускал,
А сам на север, до Дудинки.
Где, как обычно, до тепла,
Если считать не по неделям,
А по морозам и метелям,
Тепло забрезжит за апрелем.
Случается и здесь жара,
Как у бикфордова шнура,
Прогреет север еле-еле
И вновь взрываются метели.
ИГРОК
У рубежа, где начинается азарт,
Хохочет время, разлетаясь на рубли.
И разум, умирающий внутри,
В себя не верит, верит только в фарт.
А фарт на кон поставить не с руки,
Не разменять и на сукно не бросить.
Уже не важно, как ложатся кости.
Азарт рубаху, душу рвет в куски.
ЗА РАССТОЯНИЕМ ГРЕХА
Зачем в рутину превращать обитель неги?
Мне так милы наивности объятий,
Все заново, от альфы до омеги,
Переплывая волны восприятий.
Мы вырастаем до небесной сини,
Перерастая небеса и ласку солнца
Превосходя,
Как мать, что грудью кормит,
Она ни прошлого, ни нового не помнит.
И мы себя переполняем тем же соком.
Опять твердят о чем-то недалёком,
Но не для нас. Мы где-то за пороком,
За расстоянием греха, за небесами,
Мы мир творим, хотя не видим сами
Чудес нерукотворных и великих.
Мы превосходим самых многоликих,
И мир разверзся перед светлым оком.
Мы за грехом, за небом и пороком.