– А скажи мне Митя, кого больше ругал и кому угрожал Серега Выхухолев, будучи сильно навеселе: своим односельчанам и Вере Степановне или все-таки Амину и его левому водочному заводу?

Видя, что Оглоблин мнется, не решаясь произнести роковой приговор себе и своим сообщникам, подбодрила его.

– Только, пожалуйста, правду!

– Амину, – выдавил тот, наконец.

Теперь картина подлога, подстроенного против несчастного Сереги, окончательно прояснилась. По крайней мере для меня.

– Митя, – попросила я еще раз, – а ты не мог бы мне помочь получить свидание с Серегой Выхухолевым?

В райцентр, где находился арестованный Выхухолев, я поехала одна.

Я ожидала увидеть сломленного и спившегося человека, но застала Сергея в относительно добром здравии, какое только может быть у человека, обвиняемого в повторном убийстве и которому «светит» пожизненное.

Полутаромесячное пребывание в СИЗО сказалось только на буйной растительности на его щеках и подбородке. Но курчавая светло-русая бородка его не портила, а придавала несколько благообразный вид. Точно так же и его расположение духа было, скорее всего, в норме.

Он встретил меня бодрым, хотя и удивленным возгласом:

– Алинка, ты ли это? Вот уж кого я совсем не ожидал увидеть!

Я тоже сказала, что рада его видеть, но было бы лучше, будь обстановка несколько другой.

– Да уж, – согласился со мной мой бывший одноклассник – и что самое печальное, я сам во многом виноват. Зачем мне нужно было напиваться в компании подголосков Амина и ему при этом угрожать? Вот меня и подставили… Хотя, клянусь всеми святыми, я и пальцем не тронул эту несчастную старушку, которая была так добра ко мне и, единственная в родной деревне, дала мне приют. Я, вот, целыми днями думаю, как мне выпутаться из этой ситуации. Надеяться на справедливость суда бесполезно. У них здесь все «схвачено». Я уже пару лет назад был в похожей ситуации. И тогда мне приписали убийство совершенно незнакомой девушки, которую я даже ни разу в глаза не видел. Организовали «подставных» свидетелей, которые нагло врали суду, а присяжные были все из «чужих», стоило посмотреть только на их фамилии…

Да, это был уже не тот робкий забитый юноша, который бледнел и мямлил при виде меня. Да и не помнил он, наверное, о полудетских симпатиях. Ведь ему через такое пришлось пройти! Я сказала, что мы (не разъясняя, впрочем, кто конкретно) тоже над этим думаем.

Затем, ничего ему не объясняя, я включила свой неизменный смартфон и сказала:

– Лови! – и бросила ему через стол, за которым мы сидели, чехол от своего телефона.

Мне удалось заснять, как он ловит левой рукой, брошенный ему предмет, и я посчитала свою задачу выполненной. Но когда вместе с чехлом Сергей незаметно передал мне записку, задача моя оказалась значительно перевыполненной.

Пятнадцать минут свидания пролетели совершенно незаметно. В ближайшем скверике я присела на одинокую лавочку, несколько раз перечитала записку, содержание которой не стало большим откровением, так как до большинства приведенных Выхухолевым сведений мы с Оглоблиным добрались самостоятельно. Единственно, что было важным, в записке перечислялись телефоны его бывшего начальства из ЧВК, которым он просил незамедлительно сообщить об обстоятельствах его дела.

Что я тотчас же исполнила, переслав фото записки моему главреду и в свой блог. Когда я на пригородном автобусе вернулась в родную деревню, ко мне подбежала продавщица Лейла и с каменным лицом потребовала срочно явиться к главе нашей деревни.

Он сидел, развалясь, в кожаном кресле перед большим полированным столом на толстых ножках, глава деревни и хозяин нелегального водочного заводика, толстый, с большим животом, важный мужчина, лет под пятьдесят. Нос у него был прямо картошкой, а глаза черные, немигающие и злые.

– Так, – грозно начал он, собираясь, видимо с самого начала разговора запугать меня, – ты почему не поставила в известность администрацию о своем прибытии в нашу деревню?

Голос у Амина был сипловатый и неожиданно тонкий, почти дискант, он мне сразу не понравился. И, потом, я давно уже была не девочка «для битья» и умела за себя постоять.

Я села за стол напротив Амина, достала из своего походного рюкзака смартфон, выложила его на стол и незаметно включила. Затем порылась, не торопясь, в одном кармашке, затем в другом, достала удостоверение корреспондента областной газеты и помахала корочками, не дав ему прочесть, что я и кто я.

– Я отметилась у вашего представителя власти – участкового и даже попросила показать мне достопримечательности деревни. Надеюсь, этого достаточно? – ответила я невозмутимо, не обращая внимания на грубость.

– Это кто здесь представитель власти? Это Митька Оглоблин представитель власти? Запомни девочка: власть здесь один я, а Митька сегодня участковый, а завтра – никто. Тебе понятно?

Это был явный вызов и на него следовало отвечать. Кроме того, решила я, пускай он побесится, глядишь, и выболтает что-нибудь лишнее.

– Во-первых, я вам не девочка, а корреспондент областной газеты, а, во-вторых, вы тоже здесь не вечны. И долго ли будут покрывать районные власти владельца криминального водочного завода – тоже не известно, – ответила я довольно дерзко.

Амина было уже не остановить.

– Да ты, что, угрожать мне вздумала? Был тут один, тоже угрожал. А мы ему одно убийство приписали, а когда он вернулся, как герой военной операции и продолжил мне угрожать – его под второе убийство подвели. Так что сидит он как миленький в СИЗО и ждет суда.

– Ну, вот – подумала я, – ты сам на «десятку» себе уже наговорил.

А глава деревни и не думал останавливаться.

– Ты что думаешь: на тебя у нас управа не найдется? И не надейся. И никакие корочки тебе не помогут. Будешь гореть в аду, как миленькая!

– Ну, это он хватил через край, – подумала, – схватить меня здесь же, в присутственном месте, он навряд ли посмеет, а завтра я буду уже далеко.

Единственно, о чем я не подумала, так это о ближайшей ночи. Но я довольно легкомысленно, как потом оказалось, пренебрегла грозящей мне опасностью.

Больше делать в этом кабинете мне было нечего, и я постаралась побыстрее выбраться на свежий воздух. Странно только, что мне по-прежнему мерещился отвратительный запах перепревшей барды. Второй странностью было то, что Митя Оглоблин сегодня еще не появлялся.

Но, честно говоря, у меня больше не было сил размышлять над странностями судьбы. Я пришла в домик бабы Нюры, откровенно, как на духу, рассказала ей о событиях последних двух дней. По всему выходило, что мне пора возвращаться в Нижний.

Баба Нюра во всем со мной согласилась и сказала, что тоже решила перебираться к дочери в город.

– А то без тебя они меня просто сожрут, сожрут и не поморщатся, – добавил она.

Напоследок мы выпили по полстопки «Аминовки», которая до сей поры стояла даже не распечатанной, и отправились спать. Водка была отвратительной. И опять мне мерещился запах барды.

– Наверное, это от излишней впечатлительности, – решила я, – нет, нужно обязательно поскорее уснуть, как говорится, утро вечера мудренее.

Но следующее утро все не наступало, а ночь длилась и длилась. У меня возникло даже странное ощущение, что эта ночь для меня так никогда и не закончится. Потом у меня появилась странная тошнота.

– Это, наверное, я надышалась вредными испарениями от барды, – думала я про себя. – Но почему тошнота все не проходит? Ведь мы с Митей вышли к бывшему пруду уже два дня назад. И как, интересно, чувствует себя Митя?

Потом я почувствовала, как будто мне не хватает воздуха. Это было уже знакомое ощущение. Я переживала его, когда заболела ковидом. Мы заболели все вместе: папа, мама и я. Но папа с мамой умерли, а я все-таки выкарабкалась, хотя меня еще долго преследовали психические атаки – острое ощущение нехватки воздуха. Так было и на этот раз, только все сильнее и дольше.

Я почувствовала, что совсем задыхаюсь и как будто нахожусь под толстым слоем воды. Я взмахнула руками и ногами, чтобы всплыть, и когда моя голова оказалась над водной гладью – я вдохнула воздух полной грудью, и, наконец, проснулась.

Это было просто чудесное пробуждение! Я лежала одна в маленькой комнатке, похожей на больничную палату. За окном ярко светило солнце и весело чирикали воробьи.

Я увидела сидящего рядом со мной на стуле …Демьяниваныча. Он тихонько себе подремывал, и, увидев, что я не сплю, встрепенулся.

– Митя, идите сюда, она открыла глаза! – закричал мой главред.

Теперь они склонились ко мне оба: Демьяниваныч и Оглоблин.

Демьяниваныч выглядел несколько помятым, видимо, после бессонной ночи, а Митя просто сиял, как до блеска начищенный медный таз. Правда, он почему-то был в больничном халате, и обе его руки до локтей – в бинтах.

Несмотря на продолжающуюся тошноту и сильную слабость, я чувствовала необходимость разобраться в сложившейся ситуации.

– Демьян Иванович, разъясните мне пожалуйста, что происходит: где я, и что все это значит? – я обвела рукой комнату.

– С большим удовольствием, Алиночка. Я тебе сейчас все объясню. Но только пусть тебя сначала осмотрит доктор и разрешит нам общаться.

К нам вошел местный доктор, похожий на доброго Айболита из детской сказки, который назвался Русланом Ивановичем. Айболит Руслан Иванович померил мне давление, посмотрел горло и сказал, что я еще легко отделалась, и через пару дней меня можно будет хоть в «космос запускать».

После этого Демьяниваныч продолжил:

– Ты находишься в районной больнице, куда попала после пожара в доме твоей бабы Нюры, совершенного подручными этого уголовника Амина.

– А что с ней случилось? – вскрикнула я.

– Слава богу, ничего. Она почти не пострадала. И сейчас находится совсем недалеко отсюда, в квартире своей дочери. Тебе она просила передать привет, когда ты очнешься. Правда, дом ее полностью сгорел.

– А что, я долго была без сознания? – продолжала я допытываться.

– Почти два дня, – последовал ответ, который очень меня удивил.

– Вообще, дорогая моя, ты могла бы никогда больше не проснуться, если бы не наш скромный герой, – главред указал на потупившегося от смущения Митю, – после откровенного выяснения отношений с «хозяином», бандиты связали вашего участкового, заперли в гараже и поехали поджигать ваш дом.

– Но храбрый молодой человек сумел освободиться и с риском для жизни спас из пылающего жилища двух потерявших сознание женщин: тебя и бабу Нюру. Лично я считаю, что за этот героический поступок Оглоблина обязательно должны представить к награде.

– Ну, это более или менее понятно, но как здесь оказались Вы, Демьян Иванович? – продолжала допытываться я.

– Благодаря твоим несравненным стримам, Алиночка, я был в курсе происходящих в Больших Стерлягах событий, как и многочисленные твои зрители, число просмотров которыми перевалило за сотню тысяч.

Тут я встретилась с Митей взглядом и поняла, что мы вполне можем понимать друг друга без слов.

– Тебе было больно? – молча спросила я.

– Да нет, пустяки, пройдет, – отмахнулся мой герой.

– А ну-ка, пошевели пальцами, – приказала я мысленно.

Митя пошевелил обмотанными бинтами пальцами.

– Это ерунда, зато я понял главное: кто были они, и кто такие мы.

Тут Митя прижал свои забинтованные ладони к левой стороне своей груди.

– Молодые люди, может быть вам не интересно то, что я здесь рассказываю? – Демьяниваныч голосом совсем как у нашего школьного учителя прервал наш немой разговор.

– Нет, нет, Демьян Иванович, продолжайте, пожалуйста, мы внимательно Вас слушаем, – взмолилась я.

– Ну, так вот, увидев благодаря твоему видео физиономию Амина, я связался с соответствующими органами и выяснилось, что он давно объявлен в международный розыск за свои «художества» в одной небольшой стране нашего ближнего зарубежья. Обращение по телефонам, переданным Выхохулевым, к руководству ЧВК значительно ускорило все процессы. И сейчас центральный аппарат СК в ускоренном темпе занимается этим вопросом.

Судя по всему, у Амина была неплохо поставлена информация, поэтому он вовремя успел улететь на свою малую родину, где им, надеюсь, займутся уже свои органы. А кое-кого из подручных бывшего хозяина успели задержать, а друга вашего выпустили из СИЗО. Они теперь с Митей – единственная власть в деревне Большие Стерляги.

Вот какую революцию, хоть я не очень люблю это слово, ты, голубушка, произвела в родной деревне. Ну, вот и все, я убедился, что с тобой все более или менее в порядке, а мне пора домой, в Нижний. Работа главреда, знаете ли, одной вашей деревней отнюдь не исчерпывается. Надеюсь, и тебя увидеть очень скоро.

Тут я обменялась заговорщицким взглядом с Митей Оглоблиным и умоляюще попросила Демьяниваныча:

– Демьян Иванович, миленький, а можно я задержусь в Больших Стерлягах еще на несколько дней? На каком основании? Да хоть бы по семейным обстоятельствам…