Взметайся, разум мой, в небесны дали

Плетётся скучно длинная дорога…

 
Плетётся скучно длинная дорога,
Неспешных дум ветвистая тесьма,
Однажды чтобы тихо у порога
Закончить путь у славного письма.
 
 
Усадьба Пушкина – поэта нега.
Михайлов дом, родимая земля.
Слова златые под пушистым снегом
Хранят во мгле безбрежные поля.
 
 
И няня, кроткая как будто ангел,
В рассказах ярких сладко утонув,
Зажжёт у Пушкина сосновый факел,
Фантазий свет раскатисто вдохнув.
 
 
Источник смыслов в детстве упоённых,
Поток картинок в цвете естества,
В ночи старушкой нежно освещённых,
Совьют в стихах великих кружева.
 
 
Я знаю – он сегодня там, где прежде,
С любимой няней вечностью дыша,
На нас глядит с пронзительной надеждой,
Перебирая мысли не спеша.
 

Смотрю я с грустью в белый потолок…

 
Смотрю я с грустью в белый потолок,
Пронзить пытаясь каменную сущность.
Не в радость мне больничный сей чертог,
Я ощущаю в нём свою абсурдность.
 
 
В халатах снежных рой святых врачей
Несётся в коридорах как цунами.
А я, обдавшись холодом страстей,
Себя хочу увидеть их глазами.
 
 
Представить точкой или комаром,
Невидимым жужжащим насекомым,
Летающим почти что нагишом
В миру до неприличия огромном.
 
 
Я сброшу тело, как ненужный хлам.
Хоть на часок себя представлю Богом.
И, проносясь по блеклым этажам,
Всем подарю здоровье этим слогом.
 

Позитив

 
Испив животный позитив,
Внутри себя создав столицу,
Я с гордостью войду в светлицу,
Здоров и молод, и красив.
 
 
Девицы мне споют романс
О будущих моих успехах.
А я в златых, лихих доспехах
Им предоставлю скромный шанс.
 
 
Пылай, моя звезда, пылай!
Кремлёвский шпиль тебе в удачу.
Построю я себе на сдачу
Здесь, на Земле, цветущий рай.
 
 
Моих друзей в нём поселю,
Не жадный я, пусть веселятся.
И станет мне порой казаться,
Что я немножечко дремлю.
 
 
Но сон мой – словно и не сон,
Источник счастья бьёт курчаво.
Кричу себе: «Маэстро, браво!
Ты, брат, по жизни – Чемпион!»
 

Неразделённое сознание

 
Мой мир неразделённого сознанья,
Презрев границы, вечностью горя,
Питает струны тонкого познанья,
Спустив в печали строчек якоря.
 
 
Дрожит листок, как я, от глупых мыслей,
Вступив в конфликт с тщеславным естеством.
Над бренным телом вороны повисли,
Кружась над сущностью моей кольцом.
 
 
Но нет, ещё не время полнолунья,
И голова не воткнута в песок.
Я соберу в клубок свои раздумья,
Скрутив ползучий мрак в бараний рог.
 
 
Вонзая эти строки в центр сердца,
Чтоб в бездну путь был наглухо закрыт,
Я перед светом открываю дверцу,
Свой жгучий страх в сырой земле зарыв.
 

Мы достигаем каждый год вершин

 
Мы достигаем каждый год вершин.
Каких? А разве это важно?
Нам жизнь была дана однажды,
Чтоб счастьем мы заполнили кувшин.
 
 
Затем, разбив его в конце пути
И оценив осколки света,
Мы вняли всю палитру цвета,
Что Бог нам дал при жизни унести.
 
 
И, сидя в небесах в тиши ночной,
В раздумьях сладких и глубоких,
В нас жил бы блеск вершин высоких,
Адреналин бурлящий и земной.
 
 
Любовь святую нежностью обдав,
Мы сохраним её природу,
Чтоб там в любую непогоду
Вдыхать в раю миндальный запах трав.
 

Живу! Дышу!..

 
Живу! Дышу! Смотрю на мир глазами,
Пучок страстей кромсая на ремни,
И, умываясь светлыми мечтами,
Считаю мне подаренные дни.
 
 
Молюсь и не молюсь одновременно.
Гляжу на солнце, как на благодать.
Светило стало для меня священно,
Как милая моя родная мать.
 
 
И в синь небес закинув с чувством мысли,
Я радостно брожу среди полей.
На травах там мои повисли смыслы
Манящих и взволнованных морей.
 
 
У шхуны паруса раздуты светом,
И ветер, распрямив пошире грудь,
Всё смачно шлёт воздушные приветы,
Почти поняв мою скупую суть.
 
 
Я человек! И человек от Бога!
Я жить хочу, как вся земная тварь.
Во мне бежит длиннющая дорога,
И спит в кустах подвыпивший звонарь.
 

Воскрешенье А. С.

 
Придёт твой час, когда воскреснешь ты
В ночи чудаковатой и безбрежной,
И расцветут вдруг разума цветы
В душе Земли кровавой и мятежной.
 
 
Глаза откроет пред тобой народ,
Увидев тень поэта на поляне.
И вознесут на крыльях слов земляне
Златой цепи хрустально-ясный код.
 
 
И вечность затрепещет за тобою,
Познав себя, и твёрдою рукою
Перечеркнёт страницы книг пером.
Дай Бог, чтоб там, за завтрашним углом,
Не будет мрака пепелища.
И мы с тобой споём, дружище,
Пред удивительным и сладким сном.
 

Солнечный пузырь

 
Ищу в случайности я стройный ряд,
В потоке хаоса – закономерность.
Хочу почувствовать я Божий взгляд,
Узрев в обычной жизни многомерность.
 
 
Пирог слоёный с чувством раскрошив,
И оценив его оригинальность
Я в мироздание вдохну хрустальность
И мой вселенский яркий креатив.
 
 
Бурли, мой разум, истиной бурли!
Строй связи из миллиона новых связей.
Я отправляю в море корабли
Моих несостоявшихся фантазий.
 
 
Возводят пусть на воле новый мир,
Понятный и до чёртиков счастливый.
Он будет для меня всегда красивый
Мой предсказуемый солнечный пузырь.
 

Я – Свет

 
Я – Свет. Меня здесь нет, и я здесь я.
Мир мой и только мой отныне.
Леплю в мозгу я формы бытия,
Чтоб поселить их в новой паутине.
 
 
Неведомый неведомым манит,
Во мгле найдя с трудом крупицы Рима.
Жизнь на сегодня еле уловима,
Сама себя невидимо творит.
 
 
Мой Бог! Пою я только для тебя,
Пронзая время светлыми очами!
И целый мир мгновенно возлюбя,
Седыми нежно оберну стихами.
 
 
Сжимая бесконечность до нуля,
Я из нуля изобретаю море.
В нём место есть для радости и горя,
В прозрачных каплях счастья хрусталя.
 

Взметайся, разум мой, в небесны дали…

 
Взметайся, разум мой, в небесны дали,
Ныряй в глубины океанов и морей
И становись прочнее чёрной стали,
И принимай вид белокрылых лебедей.
 
 
Промеж миров не возводи границы,
Не создавай друзей и не лепи врагов,
Разбрасывай души своей частицы
Внутри космических незыблемых шумов.
 
 
Телесное не ставь вперёд телеги,
Скрипучий звук её так больно режет слух.
Мои слова уносятся на треке
На фоне мыслью обнищалых развалюх.
 
 
О, разум – Бог! В нём сила Абсолюта!
Вулкан эмоций, созидательная твердь.
Он бродит в хаосе, ища приюта,
Не разделяя, что есть жизнь, а что есть смерть.
 

Я поселился б на Луне…

 
Я поселился б на Луне,
Под звуки грустные свирели,
В загадочном миндальном сне,
В воздушной бархатной постели.
 
 
И лунный ангел надо мной
Летал бы, словно птица Феникс.
Он был бы для меня мечтой,
Мой милый неразлучный пленник.
 
 
В тиши космических миров,
Под томный свет глубоких мыслей,
Стирал я глупость с сизых слов,
Что на Земле сжирали смыслы.
 
 
Поток безумства прекратив,
Внутри себя свой храм построив,
Другой вдохнул бы нарратив,
Других слепил бы я героев.
 
 
Там, на планете голубой,
Что подарил мне Бог однажды,
Я б мир придумал золотой
Для всех моих любимых граждан.
 

Есенинские берёзовые границы

 
В томительной печали пребывая,
В себе никак не находя себя,
Есенинский я томик открывая,
Впускаю свет поэзии, любя.
 
 
В строках неспешных видится берёза
И шёпот листьев в зареве ночном.
Поэзия, как Муза виртуоза,
Гуляет важно, мысля о былом.
 
 
И, одиночеством свой стан украсив,
Вобрав всю грусть Есенинских стихов,
Девица в белоликой ипостаси
Ведёт подсчёт посеребрённых снов.
 
 
Окно раскрыв в душе, впустив снежинки,
Кристаллы смыслов, внутреннюю суть,
Стерев с безгрешия следы ботинок,
В сердца она прокладывает путь.
 
 
Дорога вьётся, плещется отрада.
Босой Есенин, засучив штаны,
Во мне увидев своего собрата,
Стихи читает, разгоняя сны.
 
 
Берёза гнётся в такт словам поэта,
Рязанский ветер водит хоровод.
Я чувствую дыхание сюжета
И вижу трещин алый небосвод.
 
 
Сознание, как белый шум свирели,
Смирясь с фантазией немых страниц,
Проводит между нами параллели
Есенинских берёзовых границ.
 

Свет и Телевизор

 
На чёрном плоском матовом Экране,
Глубин познав болотистую суть,
Свет одинокий в искреннем метанье
Пытается в беспамятство нырнуть.
 
 
Найдя границы пластикового мира
И ставя для себя лихую цель,
Вдохнув за раз волшебного эфира,
Свет рвётся в им придуманный туннель.
 
 
Он жаждет там увидеть отраженье,
Фантазий эротический туман.
Принять без страха Божье озаренье
И поглотить в немой тиши Экран.
 
 
Стать тем единственным и неделимым,
Властителем людских нестройных дум.
Глашатаем в миру неутомимым,
Примерив на себя царëв костюм.
 
 
Но вдруг зажёгся в зале Телевизор,
Оттуда полились потоки слов.
И, утонув в цветастом парадизе,
Свет стал одним из сотен огоньков.