Вечерело. Я, сейчас, целое предложение одним словом сказал, если кто не заметил. У меня отличное настроение, на циферблате пошёл двадцать четвёртый километр, и мы опять у Нарзанной галереи. Сегодня у нас по плану «Собака на сене», в исполнении местной труппы, но вначале традиционный заход в ряды художников.
Среди картин изображающих старых евреев, кавказцев греющийся в бане с женщиной шестьдесят девятого размера, и ещё нескольких картин с упитанными дамами или совсем тощими моделями, натюрмортов, маринистов и портретистов притаилось несколько художников, практикующих современное искусство.
Каждый желающий в этом городе найдёт что-то своё. Мы прошли мимо картин, которые рисуют и которые покупают. Вот целый стенд картин для бани. Обнажённые, в телесах тётки с раскрасневшимися лицами, веники, плошки, и такие-же их распаренные спутники в набедренных повязках из полотенец. А тут маринисты. Такелаж кораблей сложен, да и кому он интересен? Натюрморты как классика интерьеров, ни убавить, ни прибавить. Есть работы из альтернативных материалов. Есть хорошие вещи и откровенная халтура, как любит говорить хозяйка: «По деньгам».
Мы подошли к месту, где обосновались художники современного направления. С одним из них я виделся в прошлом году, довольно много говорили и смотрели его картины.
– Здравствуйте Антон. – здоровается женщина с художником, а мужчина здоровается с собакой, сидящей рядом.
– Привет псина. – и протягивает руку художнику.
Мастер пожимает руку и улыбается, пёс никогда не отвечает, зато всегда виляет хвостом и преданно смотрит в глаза. У этого художника странные картины, и его зовут Антон Полушин, именно такая его фамилия. Когда-то он перебрался из одной из столиц в Кисловодск, прижился, рисует абстракцию, очень редкое между прочим занятия для горных художников. Обычно они рисуют гранаты, который фрукты, красные такие, натюрморты, голых и не голых женщин, лица людей, моря, пейзажи, очень много лошадей, а вот абстракцию почти никто не рисует. У него хитрая техника, что-то связанное с шелком. Обсуждают картину и идём дальше. Нам надо ещё успеть зайти в гостиницу, попить Нарзана и вернуться в театр, а у меня на циферблате уже за двадцать пять километров. Успеем только сменить кроссовки, скинуть рюкзак и сменить толстовки на что ни будь менее походное, мы идём в театр.
Сегодня мы идём на концерт органа и скрипки. На самом деле там целый симфонический оркестр, но оркестров много, а органов совсем мало. В прошлом году тоже ходили, потому что местных артистов здесь немного, и варианта только два, либо на симфонический концерт, либо в театр, на классическую пьесу. Всё остальное проходит либо в залах санаториев, либо в Ессентуках. Многие выступают по санаториям, там залы больше, но такой энергетики как в этом старом, можно сказать по нашим меркам древнем театре нет нигде. Репертуар давно и много лет обкатывается, и нового пока не захотели вводить, но это как старые фильмы. Разумеется, все видели старые хорошие фильмы, но это не значит, что его смотрят с меньшим удовольствием и как многослойный пирог каждый раз находишь что-то новое.