Взявшись за него так, словно откручивая крышку у бутылки с минералкой, Михаил крутанул верхнюю часть тубуса, и он вытянулся, становясь раза в три длиннее.

–Погрузи оружие сюда,– архангел до конца открутил крышку и протянул Игорю контейнер.

Сняв со спины копье, парень засунул его в идеально подходящий по длине тубус.

–Теперь можешь идти к другу,– кивнул Михаил, закручивая крышку обратно.

Состояние у Сарифа было прескверное. Когда Игорь подбежал к нему, парень уже пришел в сознание. Сев рядом с ним, он почувствовал, что от парня исходит такой жар, словно его секунду назад достали из печки. Вытащив из флакончика пробку, Игорь приподнял мокрую от пота голову Сарифа и влил ему содержимое склянки в рот. Через секунду напряжение в его теле пропало и парень, прикрыв глаза, затих. Лишь еле-еле приподымающаяся из-за дыхания грудь свидетельствовала о том, что он все еще жив.

Облегченно вздохнув, Игорь обернулся и увидел, что остальные уже более-менее оклемались от побоев Белиала и подошли к архангелам, по очереди преклоняя колени так же, как несколько минут назад это сделал он с Серафимой, только немного неуклюже, прижимая ладони к ушибленным местам и прихрамывая.

–Посмотрите, пожалуйста, за ним,– попросил Игорь Карину и Майю, сидящих рядом.

–Подожди,– остановила его Майя.– Ты можешь мне объяснить, что здесь происходит?

–Лучше пусть тебе расскажет кто-нибудь другой. У кого в этом больше опыта,– покачал головой Игорь и, вернув Свет Луны в ножны, подошел к друзьям и архангелам. Он, с забитой другими мыслями головой и не заметил, что девушка видела битву.

–Нам нужно скорее убираться отсюда,– не обращая внимания на подошедшего мальчика, говорил Гавриил, сжимая в ладони тубус с копьем, отданный Михаилом за секунду до того, как Игорь отошел от Сарифа.– Мы не знаем, вдруг он так просто не сдастся и приведет подкрепление.

–Верно,– кивнул Михаил.– Тогда не будем медлить. Вы перенесите всех в Сабтерра Кастеллум и скажите Кипелову и остальным командирам, чтобы ждали меня,– архангел повернулся к Игорю и Серафиме.– А вы двое мне еще нужны.

–Зачем?– немного насторожившись, спросил Игорь.

–Я позже объясню.

Гавриил велел всем, кроме раненного Сарифа, которого взял на руки Уриил, построиться в круг и взять друг друга за руки. Встав вместе с братом в получившийся круг и вздев руки к небу, Гавриил простоял так несколько секунд, и с ребятами начало происходит нечто похожее, что и с Белиалом, только они не темнели, а наоборот, начали светиться. Через несколько секунд они испарились.

–Нам тоже пора,– сказал спустя мгновенье после исчезновенья братьев и Духовных Михаил и, не дожидаясь ответа и заложив копье на спину так же, как у Серафимы, положил им руки на плечи.

Их обволок белый пар, словно в какой-то бане, и Игорь почувствовал то неприятное тошнотворное головокружение, которое у него было при перемещении на Солнце, во Владивосток и на Обратную Сторону.

Когда белый пар пропал и Игорь мог снова видеть, они стояли уже не в лесу, окруженные зелеными деревьями и с валяющимся поблизости обгоревшим и искореженным фургоном, а на городской улице, рядом с домами и дорогой, по которой то и дело проносились машины. На дворе стоял свежий вечер.

–Что мы здесь делаем?– спросил Игорь, терпя остаточное от перемещения головокружение и понимая, что он терпеть не может телепортацию.

–Осмотрись внимательней,– ответил ему Михаил, отряхивая лацканы своего изящного черного костюма.

Посмотрев на себя, мальчик с удивлением заметил, что на нем вместо испачканной рубашки и отрезанных по колено брюк сидит такой же изящный, идеально подходящий к его фигуре черный костюм с белой шелковой рубашкой и черным тонким галстуком. Серафима была одета точно так же, как и он.

Оглядевшись по сторонам, Игорь понял, что они находятся неподалеку от его школы, рядом с местом аварии, в которой парень пробудил Искру и впервые использовал свои силы.

–Но…– начал было подросток, но Михаил его перебил.

–Давай я не буду сейчас вам все объяснять, а просто покажу. Тем более, у нас не так много времени.

И, не дожидаясь ответа, Михаил пошел через уже отремонтированный перекресток на другую сторону. Серафима и Игорь переглянулись и побежали следом. Нагнав мужчину, который уже успел перейти дорогу, они молча прошли мимо небольшого продуктового магазинчика, спустились по лестнице, и оказались рядом с неаккуратно выкрашенным в синий цвет забором, ограждающим территорию учебного заведения. Пройдя вдоль него и приблизившись к входу, расположенному чуть ближе к перекрестку, чем центральный, они вошли на территорию школы и двинулись вдоль здания к другому выходу, ведущему во двор, который все неизвестно почему называли «Квадрат», хотя он и был прямоугольной формы. Там часто гуляли ученики после занятий (а многие, к слову, и вместо занятий).

Дойдя до калитки, они покинули территорию школы, и тут до них донесся крик какого-то парня.

–Ну, что ждете?– спросил их Михаил.– Помогите ему уже.

Они кивнули и, выхватив оружие, которое, слава Отцу, не исчезло вместе с подранными рубашками и продолжало свисать с их спин и бедер, кинулись неизвестному на подмогу. Обогнув невысокую стену-клумбу, опоясывающую квадратную территорию, Игорь первым забежал через узкий проход на детскую игровую площадку.

В метрах шести, уткнувшись лицом в песок и прикрывая голову руками, лежал человек, а рядом с ним стояло уродливое существо. Она было на голову выше Игоря и одето только в одни трусы. Кожа у него была серого цвета, вся в рытвинах, бородавках, и еще неизвестно в чем. В руках он сжимал внушительную деревянную дубинку, испачканную в крови. Видимо, существо ударило человека по голове.

Тут чудовище, заслышав шаги, обернулось и уставилось на Игоря двумя парами глаз. Выставив меч перед собой, парень двинулся к незнакомому монстру. Существо, совсем позабыв о беззащитной жертве, распластавшейся на песке, оскалило три гнилых зуба, торчащих из фиолетовых десен, и сделало то же самое. Осталось всего несколько шагов, и чудище замахнулось окровавленной дубинкой, готовясь снести ей мальчику голову с плеч.

Игорь приготовился парировать, но позади послышался приказ девушки, чтобы он нагнулся. Через секунду после того, как он согнул спину, над головой просвистело копье Серафимы и с неприятным хлюпающим звуком погрузилось в грудь существа. Монстр заверещал, а Игорь, не дав ему ни шанса, мгновенно подлетел к существу и выдернул оружие. Из раны хлынула черная тень, такая же, как у Лихо. Монстр начал съеживаться, будто испорченное яблоко, и вот через десять секунд оставшуюся от него черную пыль развеял ветер.

–Хорошо придумано,– хмыкнул Игорь, возвращая подруге ее копье.– Нужно на заметку взять.

–Ага,– ответила Серафима, и они как закоренелые друзья в боевиках стукнулись кулаками.

–Неплохая работа,– заходя на площадку, сказал Михаил.– Вижу, время, проведенное на пути, вам обоим пошло на пользу.– Затем он подошел к человеку.– А вот и наша последняя забота на этой неделе.

Архангел, порывшись во внутреннем кармане пиджака, достал пузырек, похожий на тот, что был у Гавриила, только не с зеленой, а с синей жидкостью. Откупорив склянку, Михаил капнул пару раз на рану на затылке парня, оставленную дубиной монстра, и та мгновенно перестала кровоточить.

–Кто это?– поинтересовался Игорь, засовывая Свет Луны в ножны.– Тоже Духовный?

–Точно,– кивнул Михаил.– Духовный сын Гавриила, твой двоюродный Духовный брат и родной Духовный брат Серафимы. Он учится в той же школе, что и ты… ну, то есть учился. Вы даже вроде знакомы,– он посмотрел на дрожащего от испуга парня.– Молодой человек! Все уже кончилось, можешь встать.

Смотря на то, как он трясущимися руками отталкивается от песка, Игорю стало немного жаль его. Он помнил, как ему самому было тяжко после аварии, а здесь, когда на тебя, ничего не ждущего и ничего не понимающего напало такое страшилище… страшно даже вообразить. Но увидев его лицо, облепленное впившимися в кожу островками песка, всю жалость у Игоря как рукой сняло. Ее вытеснил шок.

Он просто не мог поверить, что судьба, или что бы там ни было, обошлась с ним так несправедливо. Игорь был бы рад увидеть на месте того, кто сейчас перед ним стоит, любого, разве что, наверно, кроме Черной Бороды. Хотя нет, наверно, даже Тич был бы лучшим вариантом.

–Игорь, это ты?– фокусируя взгляд, дрожащим голосом удивленно спросил пострадавший.

В горле у подростка застыл ком. В этот момент даже под пытками он не смог бы вымолвить ни слова.

–Вы кто? Игорь, что происходит?– приложив ладонь к светлым волосам, испачканным в уже запекшейся крови, и не дождавшись ответа, продолжал задавать вопросы Стефан.

И они стояли и смотрели друг на друга, как им показалось, целую вечность, не замечая, как Серафима и Михаил смотрят на них.

Эпилог

Послышалось громкое пронзительное мяуканье, и из-за небольшого, выкрашенного в цвет спелой вишни магазинчика, предлагающего покупателям широкий выбор автомобильных запчастей, на дорогу выскочил облезлый, черный как смоль здоровенный котяра. Следом за ним, словно вихрь, оскалив свои пожелтевшие клыки и заливаясь безумным лаем, мчалась серая дворовая собака.

«И что же он ей такого сделал?– задался вопросом маленький мальчик, идущий в полном одиночестве навстречу безумным животным и с детским интересом следя за их изогнутой траекторией бега.– Может, из-за того, что он украл у нее усы?». Представив себе такую картину, паренек, будучи в хорошем настроении, которое у него бывает очень редко, весело захихикал.

Улыбаясь самому себе, он посмотрел на пасмурное небо, постепенно затягивающееся темными тяжелыми грозными тучами. Завернув за угол, рядом с которым и стоял тот самый магазин с автомобильными запчастями, паренек двинулся вдоль дороги, ответвления от которой вели к одному продуктовому магазину и во дворы, расположившиеся по обе ее стороны. Но дворы эти были различны, как небо и земля. Тот, что находился с левой стороны дороги, был куда лучше, с новенькими, недавно построенными детскими игровыми площадками и хорошими многоэтажными домами, а тот, что находился справа… на ум мальчику приходило только одно словно, которое он услышал пару дней от двух взрослых женщины и мужчины, поедающих рядом с ларьком быстрого питания два каких-то горячих бутерброда. «Убогий».

Маленькие, полуразрушенные трехэтажные дома, которые, казалось, прошли как минимум три Мировые войны (с учетом того, что их было две), а что до игровых площадок… от них было лишь одно название. Несколько ободранных деревянных лавочек, самодельные вешалки для сушки мокрого белья, да покосившийся и погнутый в некоторых местах облезлый турник.

–Убогий,– повторил он несколько раз самому себе, словно пробуя новое интересное слово на вкус.– Убогий.

Это слово относилось так же и к нему. Выглядел мальчик ни чем не примечательно и бедно. Даже можно не побояться слова – нище. Почувствовав, как лямки потрепанного и служащего ему верой и правдой с первого класса рюкзака, держащиеся лишь на «честном слове», начали сползать, мальчик движением плеч подбросил сумку вверх и вернул их на прежнее место.

Одет он был в мешковатые темно-коричневые вельветовые джинсы, вытянутые в коленях и вытертые на ягодицах, и выцветшую, растянутую и местами дырявую футболку с изрядно потертой картинкой ретро автомобиля на груди. Со стороны казалось, что он распадается на множество маленьких кусочков.

У изношенных темно-синих кроссовок уже отваливалась подошва, но эта пара была единственной обувью мальчика, поэтому либо в ней, либо босиком. На одиннадцатый день рождения, прошедший два дня назад, добрый самаритянин в преклонном возрасте, которого он называл дядя Арсен, заклеил ему обувь в качестве подарка, что было очень кстати в пору осенних дождей. К тому же в этот день рождения мужчина на удивление раздобрился, и кроме обуви даже подарил мальчику триста рублей! Для него это были невероятные богатства.

Сто из них парень уже успел потратить, но сегодня он решил отметить такую знаменательную для ребенка дату и устроить себе праздник, купить большую шоколадку и банку колы, за которыми он как раз и направлялся. Для мальчика, всего лишь раз пробовавшего в своей жизни пирог, показавшийся ему на тот момент самым наивкуснейшим лакомством в мире, это было настоящим пиром!

Сжимая в руке, засунутой в карман вельветовых джинсов хрустящие купюры, мальчик представлял в воображении, как он садиться на скамейку, распечатывает упаковку и вдыхает запах шоколада, смешивающиеся со сладким газированным (мальчику казалось, будто пузырьки лопаются у него в ноздрях) запахом содовой, и буквально чувствовал их у себя во рту.

Но после этого ему придется идти домой, хоть это и было для него даже хуже, если бы его заставили в школьной столовой съесть самый отвратительный суп из всех, какие только можно себе представить, поэтому мальчик старался об этом не думать, чтобы не портить столь хорошее настроение.

Его отец, хоть ему и было абсолютно наплевать на сына, почему-то всегда заставлял мальчика возвращаться домой ровно в девять часов вечера. Если он опаздывал хотя бы на десять минут, папаша одаривал его щедрыми побоями и отправлял в подъезд, сидеть рядом с дверью на старом дырявом коврике и ждать, пока он разрешит ему войти обратно. Один раз он про него забыл, и мальчику пришлось там коротать всю ночь.

Перепрыгнув через яму на бордюр и немного пройдясь по нему, при этом расправив руки в стороны и балансируя, словно канатоходец, паренек шагнул на дорогу, осматриваясь, нет ли где автомобилей, и семенящим торопливым шагом перебежал на другую сторону. Мельком глянув на полуразрушенное двухэтажное краснокирпичное здание, в котором он часто проводил время, лазая, собирая всякую всячину и представляя себя отважным искателем сокровищ, мальчик обогнул небольшое деревце и был уже в нескольких десятках метров от входа в магазин, как до его ушей донесся свист.

Эх, надо было ему сразу бежать! Тогда, быть может, мальчик и сумел бы избежать того, что произойдет всего через каких-то две три минуты, но нет. Задумавшись о ждущих его на полке магазина сладостях, он не успел понять, что происходит, и лишь растерянно огляделся по сторонам, как одомашненное животное, которое услышало доносившийся из кустов рык хищника.

–Эй, придурок,– окликнул его самый ненавистный для мальчика голос во всем мире.– Миша, что ты здесь делаешь?

Из арки, соединяющий двор и улицу, вышла шайка хулиганов под предводительством Руслана, известного так же по кличке «Черный», самого глупого и уродливого, но довольно сильного мальчика пятнадцати лет.

Миша по опыту знал, что разговаривать с ними нет смысла, поэтому, как только сковывающий мышцы страх наконец позволил ему двигаться, он развернулся и что есть сил побежал, судорожно сжимая в потеющих ладонях подаренные дядей Арменом деньги.

Припадая на правую ногу и чувствуя саднящую боль в кровоточащем локте, который он свез при падении о засохшую и твердую, словно кусок камня, землю, Миша ковылял в сторону дома и не обращал на нее почти никакого внимания. Все его мысли занимали воспоминания о хрустящих купюрах, совсем немного не донесенных до магазина, несбывшихся мечтаний о шоколаде и лимонаде, которыми ему так и пришлось наслаждаться лишь в воображении, и непонимание того, за что ему так досталось.

Тут Миша на этой мысли вспомнил о коте, которого гнал обезумевший пес. «Но он украл у собаки усы,– изумлялся детской наивностью мальчик,– а я просто шел и никого не трогал!». Чувствуя, как медленно скатывающиеся из глаз соленые слезы обжигают немного припухшие ранки на щеках, оставленные хулиганами, ему вдруг, словно озарение, пришло объяснение. «Это потому что я маленький и слабый. Так же как и тот кот. Он не может справиться с собакой, в три раза больше него, как и я с Русланом… и папой».

Хлопая вновь оторвавшейся подошвой правого кроссовка, мальчик поправил еще сильнее растянувшуюся майку и вошел на лестничную клетку своего дома, стены и пол которой насквозь провоняли такими запахами, которым Миша даже не мог дать название. Поднявшись на нужный (второй) этаж и переступив через лужу какой-то темной мутной жидкости, разлитой на ступеньке, мальчик подошел к старой, как сам мир, металлической двери квартиры, обитой коричневым кожзаменителем.

–О, вернулся,– вместо приветствия сказал отец, сидя на своем обычном месте за столом, и демонстративно посмотрел на свои маленькие наручные часы с треснутым циферблатом.– Ну что же (в тот момент было четверть восьмого), входи.

Прямым курсом мальчик, стараясь не смотреть прямо перед собой, прошел на кухню, где сидела мать, поглаживая деревянную гладь подоконника, словно это была холка кота, и безразлично смотря в кристально чистое окно. Миша не знал почему, но мать каждые два дня их мыла и держала в идеальной чистоте, хотя напрочь забывала об остальной, напрочь захламленной части квартиры.

Открыв дверцу холодильника, на полке мальчик увидел банку с солеными, уже покрывшимися слоем плесени помидорами, которые через несколько дней уже могли начать разговаривать, и половину сайки черного хлеба, завернутого в небольшой прозрачный целлофановый пакет. Взяв его, Миша таким же прямым ходом удалился к себе в комнату.

Захлопнув за собой дверь, мальчик бросил на пол свой, неизвестно каким чудом не пострадавший после драки (а точнее избиения) рюкзак и уселся на прогнувшуюся под его весом скрипящую решетчатую кровать, накрытую тонким бугристым матрасом. Пережевывая хлеб, он уставился на выставивший свои длинные шипы, словно зеленый еж, кактус – единственное украшение в этом доме. Злость выжигала его изнутри. Он не понимал, почему у некоторых детей есть все, чего они пожелают, а у него даже нет нормальной семьи.

Проглотив свои негодования и горечи вместе со скудной трапезой, Миша, все еще чувствуя на языке вкус вымышленного шоколада, встал с кровати и начал от скуки расхаживать по комнате, время от времени проводя кончиками пальцев по свезенной коже на локте. Подойдя к висящему рядом с дверью зеркалу, окаймленному зеленой, искривляющей отражение рамкой, Миша уставился на свое лицо, разглядывая ссадины, уже успевшие немного сойти и оставить едва заметные красные полоски.

Но вдруг совершенно неожиданно отражение в зеркале улыбнулось, хотя мальчик не двигал в этот момент ни единым мускулом на лице, и бедный парень, чувствуя подскочивший ритм сердца, резко отпрянул.

–Прошу прощения,– сказало ему отражение, в извиняющемся жесте склонив голову.– Не хотел тебя пугать.

В шоке раскрывшего рот Мишу это заявление мало чем утешило.

–Все хорошо,– так и не дождавшись ответа, продолжило отражение.– Я не причиню тебе вреда.

Тело в зеркале начало меняться, увеличиваться, и уже через пару секунд вместо отражения мальчика в нем стоял высокий мужчина, в белом, словно мука, костюме, белой рубашке с запонками с гранатом, сковывающими рукава, и красным галстуком цвета раздавленной клубники. Лицо у мужчины было идеальным, без единой морщинки или темного пятна, но его уродовал длинный шрам, едва не рассекший правый глаз красивого голубого цвета, напоминающего небо, которое освещало дневными солнечными лучами.

Незнакомец шагнул вперед. Его нога вылезла из стекла, будто он пролезал через прямоугольное отверстие в стене, и стукнула о пол. За ней потянулись остальные части тела, и вот неизвестный стоит перед ним.

–Кто вы?– с трудом все же удалось Мише выдавить вопрос через свое распухшее от испуга горло.

–Твой самый лучший друг,– спокойным, бархатным, успокаивающим голосом ответил мужчина, стукнув по полу появившейся в его руке, словно сотканной в мгновение ока из дыма черной тростью, на вершине которой была фигурка черепа, с красными, сверкающими множеством граней рубинами вместо глаз и зажатым в зубах большим изумрудом.– Друг, который хочет тебе помочь.

–К-к-к-как п-помочь?– спросил Миша, растерянно хлопая глазами и мельком посматривая на дверь в ожидании, что на шум придет кто-нибудь из родителей.

–Нет,– пройдясь по комнате и опираясь на трость, словно какой-то граф, ответил на его мысли незнакомец.– Они нас не слышат. Присядь рядом,– мужчина подошел (точнее проковылял, припадая на правую ногу, которой он помогал с помощью трости) к кровати и, присев на край, похлопал рядом с собой.

Сам не понимая почему, Миша подошел к незнакомцу и присел рядом. Мужчина же тем временем положил свою красивую трость слева от себя на матрас кровати и, закинув здоровую ногу на хромающую правую и сложив на них руки, посмотрел на мальчика.

–Ну что,– начал мужчина, выбивая легкое стаккато ладонью правой руки по голени.– Не будем ходить вокруг да около и перейдем к сути. Я хочу забрать тебя отсюда. Как ты на это смотришь?

–Зачем?– спросил мальчик, смотря неморгающим взглядом на своего нежданного посетителя.

–А не этого ли ты просил?– мужчина чуть слышно кашлянул в сжатый кулак.– Мечтал и представлял, как уезжаешь отсюда, каждую ночь молился перед тем, как уснуть. Так вот, я тебя услышал, и пришел, и если ты согласишься, я тебя заберу отсюда. Я подарю тебе все, что ты когда-либо хотел, дам тебе сил, и тебя больше никогда никто не сможет обидеть и отобрать то, что тебе принадлежит… но с одним условием.

Мужчина замолчал, дав Мише время, чтобы переварит услышанное. «Дам тебе сил, и тебя больше никогда никто не сможет обидеть»,– повторялись, словно заевшая пластинка патефона, слова мужчины в голове у мальчика. Через секунду их заменила картинка побега от Руслана, подножка, из-за которой Миша, загнанный, словно трусливый заяц стаей волков, свез локоть и порвал последнюю (и единственную) пару кроссовок, и много других подобных моментов. «Собака гонится за котом не из-за того, что та украла у него усы, а потому что она слабее».

–Ты же не хочешь быть слабым?– вторя его мыслям, науськивающее спросил мужчина.

–Нет,– покачал головой мальчик, все еще видя перед глазами злобную, ухмыляющуюся физиономию Руслана.– Что вы от меня хотите?

–О,– улыбнувшись и махнув рукой, будто отгоняя комара, сказал мужчина.– Сущий пустяк. А сейчас,– он оценивающе посмотрел на мальчика,– нужно бы сменить твои ужасные лохмотья. Ты как думаешь?

Но ответа незнакомец дожидаться не стал и, щелкнув большим и средним пальцами, наблюдал, как тело Миши окружил ураган непроглядного серого тумана, кружащийся наподобие безобидного, ничего не сметающего на своем пути торнадо. Когда он рассеялся, мальчик осмотрел себя. Вместо изношенного старого тряпья он увидел новую красную футболку с нарисованным на левом боку оранжевым «спящим» йо-йо, нить которой обвивала его плечо. Он как-то раз видел такую на манекене, который стоял рядом с витринным стеклом магазина в торговом центре. Вместо штанов на него были надеты бежевые шорты карго, а на ногах красовались, будто только что купленные в дорогущем бутике, синие с черной подошвой кроссовки с зелеными, как самая насыщенная весенняя трава шнурками, завязанными в аккуратные красивые бантики.

–Это тебе, мой подарок,– сказал мужчина, отводя взгляд от изумленного Миши и, встав с кровати, взял свою трость и стукнул ею по полу.– И еще один. Сиджибу!

После этой странной команды в поле зрения в зеркале показался горбун, тоже одетый в костюм, только черного цвета, чуть светлее, чем подошвы кроссовок у мальчика, и точно так же, как мужчина, вышел из зеркала в комнату.

–Здравствуй,– прошипел ему горбун, приподняв шляпу-футляр в приветственном жесте.

–Мы подождем тебя на улице,– сказал мужчина, направляясь к выходу из комнаты,– или можешь остаться, если хочешь. Выбор за тобой. Пошли, Сиджибу.

Отворив дверь, он и горбун вышли из комнаты, а Миша остался, наблюдая за открывшимся проемом, в котором несколько секунд назад скрылись спины гостей. Вдруг раздались карканье, и мальчик увидел двух больших ворон, влетевших в его комнату. Частое хлопанье их крыльев было похоже на аплодисменты публики. Они испуганно метались из стороны в сторону, а Миша, изумленно разинув рот, следил за ними, пока одна из них не приземлилась рядом с ним и мальчик не увидел знакомые наручные часы, надетые на шею птицы.

–Отец?– заглянув ей в глаза, спросил мальчик.

Ворона ответила ему громким карканьем, в глазах птицы застыл ужас. Тут мальчик неожиданно расхохотался. Теперь он был слабее него и несчастный паренек был свободен. Свободен ото всех оков, сдерживавших его до этого.

Миша перестал быть котом и превратился в собаку. Понимая, что здесь он больше не останется, и что больше других вариантов нет, мальчик встал со скрипящей кровати, напоследок толкнул ворону-отца так, что тот, оглушительно закаркав, отлетел в другой конец комнаты, и бросился к выходу и, выскочив наружу, захлопнул дверь. Пройдя к окну, Миша посмотрел на улицу, совсем потускневшую из-за туч, стянувших небо, и увидел своих гостей, стоящих рядом с дверью и ждущих его. Слушая, как две пары когтистых вороньих лап скребутся о деревянную дверь, мальчик еще раз осмотрел свои новые кроссовки и, чувствуя нервное (приятное) трепетание в груди, бросился к выходу из квартиры. Началась его новая жизнь. Жизнь безо всех цепей.