Alatis. Наследие. Книга 1

6

На следующую встречу с Реей и сыном я пришел подготовленным. Будучи главой братства, мне удалось сообразить себе дело, не вызвавшее подозрений, и на целый день исчезнуть из монастыря. Несколько часов заняла дорога – были рождественские праздники, и Рея собралась провести их в доме брата.

Сперва я сопротивлялся встречаться с ней там: не хотелось навлекать опасность еще и на ее семью. И еще не хотелось встречаться с матерью Реи, которая знала меня только заочно, но уже глубоко ненавидела. Но моя любимая умела быть весьма настойчивой.

Ее брат жил в небольшом пригороде около военной базы, и Рея убедила меня, что кроме военных я там не встречу никого. К тому же, наступает праздничное время – и большинству людей совсем не до разглядывания прохожих и соседей. С самого утра валил крупный снег, и дороги были едва заметены, что частично успокоило меня.

Рея рассказала, как найти дом ее брата, и к полудню я был уже на месте. Это оказался длинный дом синего цвета в колониальном стиле. К праздникам он был завешан гирляндами, украшен статуями оленей и рождественских эльфов, и буквально переносил все мысли на сказочное предвкушение Рождества.

Даррелл играл на заднем дворе, а Рея сидела, укутанная пледом, в скамье-качалке на крыльце. Не здороваясь, я присел рядом с ней.

– Ты уверена, что проблем не будет? – спросил я вместо приветствия.

– Нет, не будет. – ответила Рея, положив голову мне на плечо.

Она плотнее затянула ворот белого пушистого пальто, засунула ладоши в рукава, и прижалась ко мне посильнее. Ее волосы, рассыпавшиеся по капюшону, словно лучики солнца, золотились в свете новогодних гирлянд. Она наблюдала за сыном, и порой на ее губах появлялась улыбка.

– Ты был в музее?

– Да. – кивнул я.

– Тогда иди, поговори с сыном. Мне нужно в дом.

Рея отбросила плед, и я увидел, что она сидела на холоде в домашних тапочках. Заметив мой взгляд, она улыбнулась и объяснила:

– Лиам не разрешает ходить в его доме в обуви.

– Буду знать. – я вновь кивнул.

Рея скрылась в дверях дома, а я, для виду, застегнув ворот своей куртки, направился к сыну. Он играл в снегу и, казалось, не замечал никого вокруг. Даже когда я подошел к нему совсем близко, он сначала не понял, как мне показалось, что я его отец. Возможно, он был так сильно увлечен снежными замками, а может быть, не узнал меня. В любом случае, услышав мой голос, он отбросил свои занятия, и бросился ко мне на шею. Я опустился на колени и обнял его в ответ.

– Привет, малыш. Как дела? Что нового? – спросил я. Не очень хотелось выпускать его из своих объятий, но пришлось.

– Смотри, какую крепость я слепил! – воскликнул ребенок, показывая на свои снежные творения.

– Ух ты! – состроил я удивление – А знаешь, где недавно был я?

– Может быть, в музее?

– Правильно! А как ты угадал?

– Я тоже недавно был в музее.

– Ну, уж точно не в Метрополитен-музее.

– В нем! В нем! – едва ли не подпрыгивая от радости, ответил Даррелл.

– Хм, а знаешь, – ответил я, весело прищуриваясь – я там видел мальчугана, очень похожего на тебя. Его звала учительница Аароном, и у него была красная кепка, похожая на твою. Может, это был ты?

– Я! – захлопал в ладоши ребенок. – Это был я! Это мою кепку ты увидел!

– Знаю. – улыбнулся я, присаживаясь в снег – Расскажешь, что тебе больше всего понравилось?

Разговаривая с сыном, я не переставая удивляться тому, насколько он смышленый. Даррелла интересовало то, что (как я думал) еще не интересует детей его возраста. Но я имел возможность поделиться с ним своими знаниями, узнать лучше его интересы, рассказать то, что не поведает ему ни один учитель. Немного позднее во двор вернулась Рея. Она молча слушала наш разговор, покачиваясь на скамье-качалке. В иной ситуации я подумал бы, что она слушает, чтоб я не сболтнул лишнего, но чувствуя на себе ее взгляд, чутье мне подсказывало, что она просто наблюдает. Возможно, пытается забыть, что все вокруг – мимолетно, и убеждает себя, что сейчас мы – настоящая семья.

– Рея! – раздался мужской голос из дома.

Она обернулась на голос, и я сделал так же. Из дома вышел высокий худощавый мужчина во фланелевой рубашке и джинсах. На его рубашку была приколота брошка в виде оленя с длинными рогами и красными носом-кнопкой. Он был коротко стрижен на военный манер. Шаги, выправка и голос говорили, что он уже не первый год служит в армии. А цвет кожи и внешнее сходство с Реей убедили меня в том, что это ее брат Лиам.

– У нас гости? – спросил он Рею не столько насторожено, сколько удивленно. – Почему ты не сказала?

– Это отец Даррелл, Аллан. – представила нас Рея. Я уже был рядом и протянул руку для рукопожатия. Оно оказалось крепким и уверенным.

– Ему редко удается пересекаться с нами. Сегодня совершенно случайно он оказался поблизости, и нам удалось пересечься. – объяснила Рея, неловко усмехаясь. Лиам смерил меня взглядом, оценивая мокрую от снега куртку и неопрятную стрижку.

– Я не слышал, как подъехал ваш автомобиль. – ответил он.

– Я прибыл не на машине.

– На автобусе? Без вещей?

– Не совсем… – неловко протянул я.

– Лиам, Аллан здесь ненадолго, и может в любой момент сорваться и унестись по долгу службы. Тебе ведь это самому знакомо, правда?

Лиам понимающе кивнул и вновь смерил меня взглядом. На этот раз более понимающим.

– Но ведь на ужин вы останетесь? У нас с Дженни всегда найдется лишняя тарелка и стул за большим столом.

– Я не хотел бы никого обременять.

– Да что там! Мы всегда рады гостям. Особенно моя жена. Ей совсем скучно одной, когда меня вызывают на службу.

Я взглянул на Рею, затем на Даррелла. У меня просто не хватило духу отказаться, чувствуя на себе их полные надежды взгляды.

– Думаю, я смогу перенести несколько дел, чтобы посвятить это время сыну и любимой. – ответил я, и невольно улыбнулся, глядя, как на лице сына просияла улыбка.

– Чудесно. Тогда жду вас внутри. – ответил Лиам, скрываясь в дверях дома.

– Я думал, будет хуже. – громко вздохнул я, улыбаясь Рее.

– Я вообще не думала об этом. Мой брат очень приветлив, и, в отличие от нашей матери, знает, что чужая жизнь – это не его дело. Просто… – она смущенно потупилась. Мне не нужны были слова, чтобы понять, о чем она молчит. Ее глаза выдавали всю правду: Рея не надеялась, что я на самом деле исполню обещание и прилечу сегодня.

– Я тоже до последнего момента не был уверен. – усмехнулся я.

– В любом случае, все вышло хорошо.

Я кивнул ей.

– Раньше он не был таким. Прежде, наверно, он наставил бы на тебя заряженное ружье, а потом бы уже задавал бы вопросы. Это все работа Дженни.

– Тогда я рад, что Лиам познакомился с Дженни до нашего с ним знакомства.

Рея усмехнулась, похлопывая меня по плечу. Я заметил, что в ее глазах грусть.

–Что не так? – удивился я.

– Слишком многое, чтобы говорить об этом сейчас. – неуверенно ответила она.

– Но сейчас я здесь, как ты и хотела, с тобой и нашим сыном.

– Идем в дом. Познакомлю тебя с Дженни. – сказала Рея, немного подумав. Грусть в ее глазах исчезла, и я решил, что все в порядке. Она взглянула в окно дома и добавила – Они с Лиамом ждут ребенка.

– Почему ты раньше не сказала?

Меня словно прошибло током, и я замер на месте.

– Успокойся, Аллан! Лиам тоже часто рискует своей жизнью. Они с Дженни привыкли к опасности.

– Это совсем другая опасность.

– Замолчи и послушай! – ответила Рея, обнимая меня и прижимая к себе. – Сегодня у нас семейный праздник. Впервые за много лет у тебя есть шанс почувствовать себя частью моего мира. Если ты собираешься все это время развивать свою паранойю, то лучше уходи сейчас.

– Хорошо. – вздохнул я – Постараюсь сегодня быть обычным.

Склонившись к ней, я приподнял ее за подбородок, и наши губы оказались совсем рядом. Мгновение ожидания, я потянулся к ней, чтобы поцеловать, но она внезапно отклонилась и, ухватив меня за руку, потянула в дом.

– А Даррелл?

– Зачем ему путаться под ногами? Пусть играет во дворе. – отмахнулась Рея.

Она показала мне дом и познакомила с женой своего брата. Она оказалась такой же худощавой и высокой, как Лиам. Однако у нее были рыжеватые волосы и светлая кожа, яркие зеленые глаза и острый носик. На первый взгляд она казалась женщиной стеснительной и скромной. Дженни была домохозяйкой. В данное время она была на восьмом месяце беременности. Лиам утверждал, что его жена, обзаведясь немалым животом, стала еще активнее и проворнее, нежели до беременности.

Рея с братом ушли на кухню заниматься готовкой ужина, а я вызвался помочь Дженни накрыть праздничный стол. Оставшись наедине, я понял, что она не так стеснительна и скромна, как мне показалось на первый взгляд. Порой ее вопросы заставляли меня краснеть.

– Если честно, – сказала она, легко доставая набор новогоднего сервиза из самого нижнего шкафчика комода, – я не думала, что Рея знает кто отец Даррелла.

Я удивленно вскинул брови, глядя на нее обалдевшим взглядом. Это уже было чересчур.

– В смысле, я считаю Рею воспитанной и приличной девушкой. Но у всех бывают «тяжелые времена». – невинно улыбнулась Дженни – Мне казалось, что она просто не хочет говорить правду об отце Даррелла. У моего мужа есть правило: не лезть в чужую жизнь, пока человек сам не захочет о чем-то рассказать. Став его женой, я тоже приняла правило не вмешиваться в чужие жизни, а тем более в жизнь его сестры. Но мне всегда было интересно, зачем.

Она присела на диван, растянувшись на подушках и вытянула ноги перед собой.

– Все в порядке? – поинтересовался я, продолжая возиться со столом.

– Ага. Так бывает у беременных – приливы бодрости и усталости. Одно время я была готова перевернуть весь дом вверх дном в поисках какой-то вещицы, потерянной целую вечность назад. У Реи тоже так было?

– Не знаю. – ответил я и взглянул ей в глаза – Меня не было рядом с ней, когда она носила Даррелла. И когда родила его.

Дженни пожала плечами, словно так и думала.

Я подумал, что она наверняка считает себя человеком, способным «читать» других людей с одного взгляда. Но мне показалось, что дело всего лишь в скуке: домохозяйка, жена военного, которой настолько скучно, что она превращает свою жизнь в «телевизионное мыло».

Напряженное молчание прервал Лиам, принесший жене чай, а мне – бренди. Через несколько минут пришла Рея. В ее руке тоже был стакан с бренди.

– Успели познакомиться? – спросил Лиам, поглаживая руку жены.

– Да.

– Вряд ли такого времени хватит, чтобы достаточно узнать кого-либо. Не говоря уже о том, чтобы узнать Аллана. – очаровательная улыбка просияла на лице Реи.

– Мне этого вполне хватило. – ответила Дженни.

Я залпом выпил почти половину бренди из своего стакана.

– Твой стакан почти пуст. – шепотом заметила Рея – Тебя мучает жажда?

– Да. И у нее весьма определенное имя и милое лицо.

Рея ехидно усмехнулась и погладила меня по плечу.

– Это была ее проверка, милый. – ответила она, похлопывая меня по спине – Пойду, узнаю, прошел ли ты ее.

Под предлогом помочь найти Рее какую-то особенную тарелку, она утащила Дженни на кухню, и мы с Лиамом остались вдвоем. Он обошел праздничный стол, поправил столовые приборы, поставил по центру стола подсвечник, и лишь убедившись, что все стоит идеально симметрично, присел в кресло. Его стакан с бренди все еще был полон. Мой же пустел во второй раз. Я словил на себе несколько любопытных взглядов, и наконец, решил, что пора бы начать разговор.

– Хороший бренди. – начал я с очевидного – Полагаю, не местного производства.

– Нет. Дженни не увлекается собиранием сувениров, а мне всегда хочется привезти ей что-то на память. Так она хотя бы знает, где я был.

– Да, это нелегко – оставлять ее одну.

– Вскоре с ней будет наш сын. Главное, чтобы меня не вызвали прежде, чем он родится. – усмехнулся он и, взглянув на меня, добавил – Иначе Дженни назовет его каким-нибудь дурацким именем.

Мне нечего было ему ответить, и я просто усмехнулся.

– А вы с Реей долго выбирали имя?

– Нет, не выбирали. Я был далеко от нее, и Рея назвала сына сама.

Лиам долго смотрел на меня, изучал взглядом, и я не выдержал.

– Тебя что-то настораживает?

– Ты ведь тот Аллан, который бесследно исчез, когда Рея еще жила в Чикаго?

– Да. Были семейные проблемы, и мне нужно было исчезнуть, чтобы решить их.

– Мафия? – улыбнулся он.

– Нет. Хуже.

Лиам удивленно приподнял бровь, но вопросов задавать не стал.

– А как вы вновь нашли друг друга?

– Наверно, это было чудо. Или судьба. – усмехнулся я. – Никаких фокусов или технологий. Несколько раз обстоятельство разлучали нас, и вновь эти же обстоятельства сводили нас вместе.

– Когда я уезжаю из дома, единственный способ нам с Дженни общаться – это телефон. Когда я не могу ответить на звонок, или не могу брать с собой телефон вообще, моя жена оставляет мне голосовые сообщения. Потом я прослушиваю их раз за разом. Ее голос часто был единственным, что возвращало мне силы и решительность. Однажды я начал думать, что будет, если в этот раз мне не хватит сил вернуться. Что останется после меня, кроме наших сообщений? Но теперь с ней будет наш сын, и Дженни уже будет не так одиноко. Ведь так? – он смотрел на меня глазами, молящими о надежде.

– Наверно. По крайней мере, если я не вернусь, у Реи останутся воспоминания о нас. Боль, конечно, это не уменьшит, но наш сын даст ей смысл жить дальше.

– Значит, не меня одного волнуют такие мысли: что будет, если я не вернусь, что мне делать, если она однажды исчезнет из моей жизни.

– Может быть, вы с Дженни связаны так же, как и я с Реей. Куда бы мы ни стремились – даже в разные концы света – мы всегда оказываемся вдвоем. Наши судьбы связаны чем-то большим, чем простое желание быть вместе. – я словил на себе внимательный взгляд Лиама – Но дело ведь не в работе. Вопрос в том, хватит ли нашей любви к ним, чтобы в следующий раз найти выход из следующей безвыходной ситуации?

– И как, хватает? – немного насмешливо спросил он.

– После таких передряг я люблю ее еще сильнее. Но, очевидно, недостаточно сильно, чтобы принять выбор: она или долг.

– Каждый мужчина, исполняющий свой долг перед страной, обязан быть горд за свою отвагу и честь.

– Возможно, об этом лучше спросить Рею – за что я должен быть горд. – ответил я, прекращая неприятный разговор, – Пойду, проверю, как там Даррелл.

Я отставил пустой стакан на стол, и направился во двор, на ходу надевая куртку. Сегодня мне стоило усилий напоминать себе, каково это – быть человеком, мерзнуть на холоде и бояться простуды.

Когда я вышел на задний двор, Даррелл валялся в снегу. Холодный воздух освежил мысли и снял нарастающее раздражение. А его детская беззаботность навеяла мне спокойствие.

– Делаешь снежного ангела?

– Вряд ли они выглядят так. – приподняв голову, ответил мальчик. Я призадумался и кивнул ему в ответ. «Вряд ли Древние были настолько скромны, что предпочитали серые рясы белым шелкам и золотым поясам». – подумал я ненароком.

– В моей школе не все дети празднуют Рождество. Мама говорила, что это нормально. Мы католики, а есть не католики, которые празднуют другие праздники. И тоже получают подарки.

– Так сказала Рея?

– Ага.

Забавно было это слышать после всего, что она повидала и что я ей рассказал. Не то, чтобы я был против религии – в одно время она спасала жизни алатисам – просто я наделся, что моего сына обойдут все эти предрассудки и клише, особенно после правды, которую я осмелился рассказать его матери.

От размышлений меня оторвал Даррелл, теребивший мой рукав.

– … Хочу оленя. – уловил я обрывок его слов.

Осмотрев двор, прилично засыпанный снегом, несколько мгновений поразмыслив, я понял, что просит у меня сын.

– Помочь тебе слепить оленя из снега? – переспросил я.

– Ага. – Даррелл нахмурился, словно он повторил это, по меньшей мере, уже три раза.

– Без проблем. – улыбнулся я.

Мы лепили снеговиков, оленей и прочих зверей до тех пор, пока на улице не потемнело. От этого гирлянды, сиявшие на доме, разгорелись ещё ярче. А хлопья снега посыпали с неба ещё сильнее.

Рея вышла позвать нас в дом, но внезапно во мне проснулось детское озорство, и я подозвал ее к нам поближе. Она отмахнулась, что и так хорошо видит все, что мы с Дарреллом налепили из снега. Но сын подхватил мою мысль, и тоже стал настойчиво звать маму. Когда она подошла ближе, я потянул ее за руку и повалил в снег. Тут же на нее сверху плюхнулся сын, и они мигом превратились в копошащийся хохочущий снежный комок.

Услышав голос дяди Лиама, Даррелл тут же слез с матери и убежал в дом. А я, вместо того, чтобы помочь Рее встать, лег рядом с ней в снег. Щеки Реи раскраснелись на морозе. В ее голубых глазах отражалось мерцание новогодних огней, и я почувствовал, как вновь утопаю в океане чувств. Я наклонился и поцеловал ее. Она прижалась ко мне.

– Я тебя люблю. – внезапно прошептала она мне на ухо.

– И я тебя. – немного удивленно ответил я.

– Как тебе Лиам и его жена?

– Я понял, что рад, что не был знаком с твоей семьей. А они? Наверно ненавидят меня теперь, как твоя мать?

– Нет. Брат сказал, что ты "хороший парень", а Дженни сказала, что это лучше, чем забеременеть от "какого-то мужика на вечеринке".

– Не обижайся, но именно на вечеринке в клубе ты и познакомилась со мной.

Она усмехнулась.

– Идём ужинать.

Допрос прекратился, и весь ужин прошел спокойно. Когда Даррелл уснул на диване, обхватив руками подушку с праздничной ёлкой, я собрался уходить.

Рея вышла со мной на крыльцо, чтобы попрощаться. В руке она держала булавку с украшением на ней в виде веселого оленя. Я улыбнулся, увидев его, и Рея протянула мне булавку.

– Зачем? Ты ведь знаешь…

– Знаю. Но я живу в этом мире. А здесь правда иная. – ответила она, прикалывая оленя на манжету моей куртки.

– Спасибо, что порадовал сына.

– Я буду думать о вас.

Она усмехнулась.

– Я знаю.

Вновь наши губы соединились в поцелуе, и мне очень захотелось, чтобы в этом моменте время навсегда застыло. Все было неважно, когда она касалась моих губ своими. И вся Вселенная замирала, пока ее пальцы терялись в моих волосах.

– Возвращайся. Я буду ждать. – сказала она мне вслед, когда я почти скрылся в снежной метели.

7

В воздухе пахло весной. Деревья еще стояли лысыми, местами лежал вяло тающий снег – весна была поздней в этом году – холодная земля не предвещала ни единой зеленой травинки. Но в воздухе уже витало то самое «нечто», теплое и сладкое, пробуждающее все вокруг – птиц, деревья, растения, солнце и небо.

С приходом весны люди тоже словно возвращаются к жизни. Оживляется природа, лучи солнца согревают тело – жизни людей тоже оживляются, и они начинают больше действовать, совершать больше ошибок входя в раж от пришедшего весеннего тепла, от чего и в жизни алатисов становится тоже больше забот.

Эта весна ознаменовалась тем, что несколько корпораций восстало против Абсорбс Глобал Индастри.

Невиданная храбрость и в то же время глупость. Некий Эрик Харпер заявил на всю страну о том, что он раскрыл коварный замысел правительства. Этот смельчак выяснил, что Абсорбс влияет на экономическое неблагополучие в определенной сфере, создавая благоприятные условия для банкротства многих крупных компаний, которые могут представлять опасность либо интерес для Абсорбс. После чего все компании, что прежде стоили миллиарды, а теперь оказались на грани банкротства, скупает огромная корпорация, становясь монополистами в этой сфере. И затем, когда все контракты закрыты, все налаживается в экономике региона. К сожалению, он не знал, что именно за корпорация дергает за ниточки в правительстве и контролирует всю экономику страны. Более того, он даже не догадывался о том, что это все происходит на мировом уровне.

Эрик Харпер мог лишь высказать предположения о том, кто были эти люди, но он это делал настолько уверенно, что его предположения очень заинтересовали прессу, и над Абсорбс Глобал Индастри повисла угроза разоблачения.

Братство поначалу соблюдала нейтралитет, не вмешиваясь в ход событий. Но когда владельцы других компаний – соратники Харпера, поддерживавшие его предположения – стали бесследно исчезать из собственных домов, мы обязаны были вмешаться. Абсорбс Индастри действовало молниеносно. На протяжении двух месяцев осталось всего несколько человек, что продолжали поддерживать Харпера. Но это его не испугало. Он еще громче и активней стал кричать на телевиденье и в сети об этом.

Казалось – вот-вот Абсорбс будет раскрыта. Но вдруг все умолкло. Соратники Эрика Харпера испугались, молчание СМИ купили, убийства забыли. Он остался один. Но Абсорбс Глобал Индастри так просто не забывает ничего и никому не прощает такой дерзости.

Спустя некоторое время братство узнало, что персональный помощник Харпера, его приближенный, Майкл Лив, вступил в сотрудничество с Максвеллом. Лив был молодым и амбициозным профессионалом, эгоистичным и нескромным в вопросах, касающихся личной выгоды. Внешне он напоминал греческого бога – высокий, широкоплечий, с крепким телосложением, гривой золотых локонов, греческим носом и широкими скулами, тонкими губами и пронзительным взглядом. И характером, и коварством он так же ничем не уступал Зевсу или Гермесу.

Я не мог оставить Харпера в беде. Глава семейства, отец троих детей и примерный муж, выдающийся бизнесмен, сам построивший свой бизнес – во всем он был безукоризненным. Один из немногих оставшихся представителей человеческого благородства, которого Абсорбс собиралось убить.

Накануне Пасхи Эрик Харпер сообщил своему помощнику о том, что собирается провести праздник в своем загородном доме на берегу озера. В помощнике на праздники он не нуждался, и собирался сам везти семью туда на собственном автомобиле по трассе, проходившей через густой лес. Было ясно, что этот шанс Абсорбс Глобал Индастри не упустит.

Однако за два дня до отъезда, Харперу неожиданно поступило бизнес-предложение от потенциального партнера на севере страны. Харпер и Лив незамедлительно вылетели в Нью-Йорк. Но что для Харпера выглядело как удачное предложение, для меня было похоже на ловушку. Проанализировав всю имеющуюся информацию, совет Старейшин решил проследить за Эриком Харпером и его помощником во время визита в Нью-Йорк. Оценив свои возможности случайно увидится с Реей, или (если удастся) даже навестить ее, я вызвался сам отправиться на задание. В паре со мной отправилась Агнесс – молодая послушница, недавно ставшая воином Алатис. Белокурая красавица с темными глазами, тонкой фигурой и длинными ногами, двадцати шести лет. Умная, ловкая и веселая, мечтательная, как для своего возраста и невероятно изящная. Для нее это был отличный шанс получить хороший опыт слежки и в то же время увидеть новые города.

С самого прибытия Харпера в город мы следили за ним, переодетые в неприглядных туристов. Все было довольно обычным – аэропорт, ресторан, Уолл-стрит, отель, где происходила встреча. Казалось, уже ничего не может произойти. Но вдруг помощник Эрика Харпера покинул встречу и направился, как ни странно, в ближайший торговый центр.

– Что необычного в том, что он направился в торговый центр? – спросила Агнесс, когда мы следовали за ним – Возможно, он хочет купить подарки семье к празднику, либо хочет найти что-то необычное.

– Не стану с тобой спорить. – ответил я – Но у него нет семьи, а соответственно и поздравлять некого. Все товары ему покупает домохозяйка, и у него нет потребности идти самому в магазин, даже за эксклюзивными товарами. Более того, Майкл Лив – социопат, и прогулки по людным местам не для него. Выводы делай сама.

– Возможно, я ошиблась. – ответила Агнесс – Но не опасно ли Харпера оставлять одного на встрече без нашего присмотра?

– Нет. Если его убьют при всех – это будет очень рискованно даже для Абсорбс, а подозрение падет прямо на Лива. Так что сейчас, пока он еще на встрече, его никто не станет убивать. Важно успеть до того, как встреча кончится.

Тем временем мы уже вошли в торговый центр и следом за помощником Харпера поднялись на второй этаж. Лив сразу же уверенным шагом прошел вглубь центра и присел на одну из скамеек в конце торгового зала. Некоторое время мы с Агнесс ходили у витрин магазинов, наблюдая в отражении за Ливом. Но он продолжал спокойно сидеть на скамейке, наблюдая за работающим фонтаном. Осмотрев все витрины, мы с Агнесс так же присели на скамейку с другой стороны фонтана. Майкл Лив продолжал сидеть, не предпринимая ровно ничего. Так прошло полчаса. Постепенно его спокойствие сменилось нервозностью, он каждую минуту стал смотреть на часы и беспокойно оглядывался по сторонам. И всё же ничего не происходило.

Я уже стал терять бдительность, когда заметил, что вокруг нас на скамейках и у витрин в магазины появляются однообразные мужчины ростом под два метра в костюмах. Сохраняя наше прикрытие, мы с Агнесс начали весело общаться на посторонние темы, разглядывали карту, придумывая, куда бы ещё нам отправится, весело смеялись, делали вид, что рассматриваем фотографии и вели себя, словно влюбленная пара.

Спустя несколько минут к Майклу Ливу подошел один из приспешников Максвелла. Он сел рядом с ним на скамью. Тихо, почти шепотом, он стал давать Ливу указания о действиях. Я изо всех сил вслушивался, но шум фонтана и проходивших мимо людей, осторожность, чтобы не привлечь лишнего внимания Лива, и следивших за всеми охранники в костюмах, сводили все мои усилия практически к нулю.

– Агнесс – прошептал я.

Она повернулась ко мне. Тогда я наклонился к ней, и повернулся лицом к Ливу. Так я смог читать по губам, что они говорят, наблюдая за ними в отражение в витринах.

– Представь, – прошептал я Агнесс, от чего она немного вздрогнула – что я шепчу тебе что-то на ухо. Улыбайся и кокетничай. Охрана не должна заметить ничего подозрительного в нас.

Она сразу положила свою ладонь мне на плечо и стала игриво улыбаться, порой хихикая, или закатывая глазки. Она прислонилась ближе ко мне и ее дыхание стало неровным.

Через несколько минут приспешник Максвелла ушел, сказав Ливу все, что требовалось: через несколько часов, когда Харпер будет выходить из ресторана, в который его убедит пойти Лив, его похитят. Лив будет незначительно поранен чтобы инсценировать его невинность, после чего его увезут в госпиталь. Прочее – уже не его забота. Все, что он просил (никто из них не уточнял что именно), Лив получит через месяц анонимной бандеролью.

Следом за приспешником Максвелла ушел и Лив, а охрана оставалась стоять.

– Агнесс – прошептал я – вся охрана продолжает стоять?

– Да – ответила она.

Внезапно после ее слов один из громил в костюме не спеша пошел в нашу сторону. За ним последовало еще несколько. Руки Агнесс задрожали, и вот-вот все должно было рухнуть. Мое сердце сжалось, мы с Агнесс встретились растерянными взглядами и вдруг… Я схватил ее и прижался губами к ее губам. Она вовсе не растерялась. Закрыв глаза, она, положив мою руку себе на талию, придвинулась ближе ко мне, продолжая целовать меня. Затрепетав, Агнесс обхватила меня руками за плечи.

Не то, чтобы я забыл, как целовать женщину, но это было довольно давно, и я всегда оставался верен Рее. Целуя Агнесс, на ее месте я представлял Рею. В то же время, ненавидел себя за этот поступок. Но Агнесс, похоже, была совсем не против того, что целую ее я, а не кто-то иной.

Невольно, я оттолкнул ее от себя. Она открыла глаза, и на ее щеках сразу же загорелся румянец. Я оглянулся по сторонам – еще стояло несколько охранников с другой стороны фонтана, следивших за нами. Взгляд Агнесс блуждал, страшась встретиться с моими глазами. Она отодвинулась от меня, и вся сжалась. Сохраняя прикрытие, девушка раскрыли громадную бумажную карту, и уткнулась в нее.

– Идем. – сказал я, подхватывая ее под руку.

Обняв ее за талию, мы пошли в ближайший магазин – магазин детских игрушек.

– Зачем мы идем сюда? – удивленно спросила она

– За нами все еще следят. Ты сейчас все испортишь, так что нам нужно где-то спрятаться пока они не уйдут. В таких случаях не рекомендую быстро уходить. Когда ты спешишь – ты привлекаешь их внимание. И совершаешь много ошибок. – добавил я, мельком посмотрев на нее.

Мы вошли в громадный магазин с пола до потолка набитый игрушками. По залу бродило несколько десятков людей, в своем большинстве это были мамочки с детьми либо молодые девушки. Я потащил Агнесс в самый дальний угол магазина, где я спрятал ее от посторонних взглядов за стеллажом с игрушками.

– Возьми себя в руки! – грозно сказал я, крепко сжимая ее тонкие руки в своих ладонях. – От нас зависит жизнь человека. Если ты сейчас не приведешь себя в чувства, все может сорваться.

– Да, простите меня.

– Я жду от тебя объяснений, когда вернемся в братство. – ответил я, отпуская ее.

Она присела на детский стул, переводя дыхание. Я осторожно выглянул из-за стеллажа, осмотрел зал, и вернулся обратно.

– У входа стоит два охранника. Нам пока не выйти отсюда. – сообщил я Агнесс.

– Нужно чтобы они подумали, что мы здесь будем долго выбирать игрушку, и тогда, может быть, они уйдут. – осторожно предложила Агнесс, вся дрожа и вспыхивая румянцем при каждой встрече взглядами.

– Попробуем.

Мы вышли из-за стеллажа и стали блуждать по магазину, нарезая круги. Через десять минут, когда мы раз семь обошли весь зал, ситуация так и не изменилась. А время при этом становилось все меньше и меньше. У кассы мы заметили аварийный выход, который был к счастью не заперт. Нужно было лишь незаметно проскользнуть в него. Мы с Агнесс решили, что я отвлеку продавца, а она тем временем выйдет из магазина, оставив двери приоткрытыми для меня.

Я выбрал игрушку, которую якобы собирался купить – первым что попало под руку, оказался плюшевый поросенок с закрученным хвостиком и круглым рыльцем. Поросенок был синего цвета, и во рту держал цветочек ромашки. Его глаза из пуговок были настолько милы, и казалось, что они смотрят прямо мне в душу, что я решил его купить для сына.

Подойдя к кассиру – тучной недовольной женщине, склонной винить всех в неудачах ее жизни – я протянул ей поросенка. Она покосилась на меня.

– Для моей невесты. – сказал я, оглядываясь по сторонам в поисках Агнесс. К счастью она стояла у одного из стеллажей и рассматривала другие игрушки.

Женщина подтянула длинные рукава толстой вязаной кофты, и взяла игрушку. Она недовольно хмыкнула и выбила в кассе стоимость. Я положил несколько купюр на прилавок. Когда она наклонилась за пакетом для игрушки, Агнесс прошмыгнула в аварийный выход.

– Простите! – громко произнес я, чтобы приглушить звук щелчка двери – А у вас есть услуги доставки?

Женщина вылезла из-под прилавка и вновь недовольно окинула меня взглядом.

– Зачем вам? – пробурчала она

– Видите ли – начал я, входя в роль – Я хочу сделать своей невесте необычный подарок, – я невольно покосился на и без того неординарную игрушку, – и отправить ей его посылкой, чтобы там стоял штамп «Нью-Йорк», и она обрадовалась, получив его в подарочной коробке. У вас, кстати, есть коробки?