– Куда теперь прикажете ехать, мадемуазель? – поинтересовался Мельников, запуская двигатель.
– К Буреломовой.
– А точнее? В Ясную Поляну или в Михайловское?
– Чего?
– Где, спрашиваю, живёт эта дрянь?
Рита раздражённо назвала адрес и закурила. Потом набросила на плечо ремень безопасности. Когда Мельников вырулил на проспект, она возмутилась:
– Как быстро эти козлы обо мне нарыли целый вагон информации! Ведь буквально за сутки! Ну неужели они всерьёз полагали, сволочи тупорылые, что у рыжей хватит мозгов на эту сраную дачу меня заманивать?
– У неё хватило мозгов туда заманить саму Ариану, – возразил Мельников.
– Это правда. Впрочем, тут без Троянской не обошлось.
И на лицо Риты лёг отпечаток большого горя. Минуя ВДНХ, Мельников сказал:
– Открой отделение для перчаток.
Рита открыла. Внутри лежали соединённые скрепкой листы с мелко напечатанным на них текстом. Рита их вынула, просмотрела. Листов было ровно шесть.
– Это что такое? – спросила Рита.
– Я распечатал для тебя то, что нашла Эльвира.
– В инете?
– Да. С этим текстом она и намеревалась в прошлый четверг тебя ознакомить.
– Но я сегодня с ней говорила! Она сказала, что ей вкололи снотворное и теперь её клонит в сон. Ни слова про то, что она тебе отправила некий текст!
– Видимо, она захотела сделать тебе сюрприз. Когда прочитаешь, поговори с ней ещё разок. Я даю гарантию, что она там не спит.
Рита покачала своей взлохмаченной головой и стала читать. Прочитала дважды, очень внимательно. Между читками закурила. Когда она второй раз дошла до последней точки, Мельников поворачивал к дому, где жила Ксения Буреломова. Дом стоял на улице Удальцова.
– О Господи, какой бред! – проронила Рита, откладывая листы. – Бред Бредович Бредов!
Но на её лице, особенно между сдвинутыми бровями, была скорее глубокая озабоченность, чем насмешка.
– Какой подъезд? – спросил Мельников. – Их тут много.
– Вон тот, вон тот, где белая «Хонда» стоит и два пацана играют!
Как только оперативник припарковал своё «Ауди», Рита выскочила с весьма большой торопливостью и вбежала в подъезд. Оставшись один, Мельников сначала поговорил с кем-то по мобильному, потом вышел и стал прохаживаться, разглядывая машины, стоявшие у подъезда. Не было Риты ровно десять минут. Она появилась вместе с Туманом. Туман был без поводка, но в ошейнике. Поводок свисал из кармана Риты. Сразу поняв, что Мельников – её друг, Туман весело закинул свои широкие лапы ему на плечи и стал облизывать его нос.
– Ого, какой великан! – восхитился Мельников, осторожно освободившись от дружелюбных объятий рослого пса. – Даже для восточноевропейской овчарки он слишком крупный! Сколько ему?
– Три года, семьдесят семь сантиметров в холке. Ну что, поехали?
– Да.
«Ауди» имело универсальный тип кузова и большой багажный отсек. Там пса и расположили, после чего отправились в путь. Как следует всё обнюхав, Туман уселся и стал смотреть на дома, машины, деревья и человеческие фигуры, мелькавшие перед ним. Мельников старался сильно не гнать, чтобы не тревожить собаку. Рита о чём-то сосредоточенно думала и курила. Когда свернули на Ленинский, она выбросила наружу очередной окурок и позвонила Эльвире.
– Салям, пресветлая ханша! Ну что, ты выспалась?
– Вроде, да, – отозвалась ханша. – А ты прочитала текст?
– Да, два раза.
– И каковы твои впечатления?
Рите вдруг захотелось бешено разораться. Но вместо этого она только цокнула языком и тихо сказала:
– Я, если честно, в логическом тупике. Я в глубоком афиге. Ты считаешь, что здравомыслящие, продвинутые ребята могли на таком зациклиться и начать убивать людей? Ты это серьёзно?
– Я не ослышалась? – усмехнулась Эльвира. – Ты, кажется, назвала этих пацанов здравомыслящими?
– Немножко оговорилась! Конечно, они – придурки. Но ведь они не дебилы! Ведь это же то же самое, что прочесть в букваре про курочку Рябу и пойти резать всех рябых кур, чтоб в одной из них найти золотые яйца! Или начать у всех подряд стариков выдёргивать бороды, чтобы выяснить, кто из них поймал Золотую рыбку и в каком море она живёт!
– Марго, ты утрируешь, потому что ты мало знаешь. Прочитанный тобой текст – это никакая не сказка, и Ариана тебе это подтвердит. Она, вне всяких сомнений, та самая Ариана Дудко пятнадцати лет, о которой идёт речь в тексте.
– Но ведь она – не Дудко! Она никогда не носила эту фамилию.
– Твою мать! Ты дура? Или ты прочитала текст по диагонали? Автор дал чёткое и ясное объяснение, что Дудко – это не фамилия, это прозвище её деда, который мастерит дудки!
– Эля, ты бредишь! Дед Арианы – очень известный историк. Фамилия у него – Малявкин!
Эльвира кротко вздохнула.
– Да, это её дедушка по отцу. Но у её мамы тоже должен быть папа! Её не из пластилина вылепили.
– Возможно. Ну а с чего ты взяла, что всё в этом тексте – правда?
– Вот это умный вопрос. Этот текст я встретила на одном графоманском литературном сайте. Знаешь, кто автор?
– Точно не Пастернак.
Эльвира внезапно засуетилась.
– Ой, погоди минуту, мне тут укол пришли делать! Повиси.
– Жду, – ответила Рита и закурила. Потом взглянула на Мельникова. Тот будто и не прислушивался к беседе. Поняв по радостному дыханию, что его второй пассажир – любитель быстрой езды, он вёл своё «Ауди» по просторам Ленинского проспекта с приличной скоростью. Большинство светофоров его встречало зелёным светом, и до кольца уже было рукой подать. Эльвира, тем временем, громко пискнула, а затем сказала «спасибо».
– Марго, ты здесь? – спросила она, когда донеслись удаляющиеся шаги медсестры.
– Конечно, я здесь. Давай уже, говори, кто автор этого бреда?
– Георгий Бурундуков.
– Впервые о таком слышу. Это, наверное, псевдоним?
– Это настоящее имя. Его носителю сейчас было бы двадцать четыре года. Он умер прошлой зимой, причина мне неизвестна. Произведение выложено на сайт уже после смерти автора. Очевидно, кто-то из родственников покойного нашёл рукопись среди личных его бумаг и решил её опубликовать.
– Допустим. И что из этого следует?
– Этот самый Георгий Бурундуков нигде не выкладывал свои тексты. Он не писатель. Мы можем смело предположить, что этот прочитанный тобой текст – отрывок из дневника.
– Боюсь, что предположение слишком смелое. Дневниковое описание маленькой части дня на шести страницах представить трудно.
Тут Батухановой что-то, видимо, принесли. Опять поблагодарив кого-то, она стала грызть предмет, похожий на сушку, и сообщила сквозь хруст:
– Георгий Бурундуков более трёх лет был сокурсником Алексея Панченко.
– Алексея Панченко? – повторила Рита, похолодев. – Того, кто меня схватил около машины и…
– Поплатился жизнью.
Рита задумалась.
– Значит, Панченко точно знал, что это не сказка?
– Да, разумеется, хоть Георгий Бурундуков едва ли ему показывал свой дневник или сообщал об этой истории. Ведь тогда у охотников за Малявкой сведений о ней было бы куда больше! А они, к счастью, располагают о ней лишь той информацией, которую можно взять из этого текста. Они увидели текст уже после смерти автора. Но при этом знают – видимо, от родных, что это – отрывок из дневника, которому можно верить.
– Элечка, Элечка! А они не могли узнать от родных, где Бурундуков провёл лето семь лет назад, и, съездив туда, добыть информацию о Малявке? Там ведь живёт её дед!
– Наверное, не живёт, а жил. След мог оборваться, если деревня глухая.
– Ладно, и дальше что? – опять разозлилась Рита. – Допустим, всё это правда. Но надо быть идиотами, чтоб из этого делать выводы!
– Ты так думаешь? А вот я бы сделала один вывод. Он заключался бы в том, что всю эту информацию не мешает проверить. Они как раз ровно этим и занялись, только на свой лад. Ведь если есть кровожадность и безнаказанность – кровь прольётся, только дай повод.
– Кровь ради мира?
– Здрасьте, приехали! Сейчас Мельникову скажу, чтобы он тебя к наркологу вёз немедленно! Сколько можно тупить? Если ты учебник истории тоже по диагонали читала, вот тебе новость: иначе не было никогда! Или ты решила меня эффектно сразить своими успехами в мифологии Средней Азии?
Не ответив, Рита нажала кнопку стеклоподъёмника, чтоб избавиться от окурка.
– Так что им нужно-то? Мир или золотой гроб Чингисхана? Насколько я поняла, эти два предмета полностью исключают один другой.
– Ты так полагаешь? А я вот думаю, что, нажравшись мировика, можно и вырыть золотой гроб Чингисхана, и продолжать бороться за мир. А почему нет? Древние славяне примерно этим и занимались. Чингисхан, правда, тогда ещё не был мёртв. Даже ещё не был рождён.
– Откуда ты знаешь про мировик? – удивилась Рита. Но она сразу же поняла, что, в сущности, удивляться нечему. Раздув ноздри, она скосила глаза на Мельникова. Он в эту минуту уже выруливал на Садовое.
– Не могу ответить на твой вопрос, – промолвила Батуханова, начав грызть вторую баранку. – Так значит, ты сейчас едешь за Арианой?
– Да, еду за Арианой. У тебя нет желания что-нибудь мне сказать по этому поводу?
– Вроде, нет.
– Эльвира, ну почему? А что, если я попаду в беду из-за твоей скрытности? Ты ведь наверняка очень много знаешь про тех людей, к которым она попала! Чего от них можно ждать?
– Ты что, ненормальная? – удивилась Эльвира. – Разве тебе неизвестно, чего от них можно ждать? Впрочем, повторяю: тебя это не касается. С тобой – Мельников.
– Ты права, – с печалью сказала Рита. – Тогда последний вопрос. Ты не пошутила насчёт того, что стала бы проверять эту информацию? Ну, из текста?
– Конечно, стала бы. Это любопытная информация. Текст написан бездарно, значит – правдиво. Ой, извини! Я слышу за дверью шаги врача. Наверное, он собрался меня смотреть. Желаю удачи.
– Тьфу на тебя! – внезапно взорвалась Рита. Она с чудовищной силой нажала на кнопку сброса, будто мобильник был виноват. Сунув его в куртку, она напала на Мельникова: – Ты баба! Всё растрепал! Даже про легенду не постеснялся ей доложить!
Мельникову было не до неё. Он гнал по Садовому, иногда наклоняя стрелку к ста тридцати. Те, кого он грубо подрезал, ему не сигналили, словно чувствуя исходящую от него угрозу.
– Не всё я ей растрепал, – бросил в ответ Мельников и включил прикуриватель. – Сказал я ей только то, что необходимо было сказать. Мы едем туда, откуда, возможно, и не вернёмся.
– Ну и отлично! – махнула Рита рукой. Но вскоре она почти успокоилась и решила даже поспать. Мельников её растолкал через пять минут.
– Приехали, вылезай.
Рита молча вышла и выпустила Тумана. Пёс был не прочь погулять, но Рита решительно пристегнула к его ошейнику поводок и двинулась с ним к подъезду. Мельников шагал рядом. Код Рита знала. Войдя в подъезд, мужчина и женщина посмотрели в глаза друг другу и поднялись на пятый этаж пешком. Туман всё обнюхивал. Когда Рита вдавила кнопку звонка, он насторожился.
За дверью долго молчали. Потом спросили:
– Кто там?
– Это я, – ответила Рита. Димка открыл. Туман молча бросился. Он всегда атаковал молча.
Глава двадцатая
Ахилл расправляется с Арианой
Белый ферзь попал в окружение. Ариана, пытаясь его спасти, металась по всей доске верхом на коне. Этот конь один у неё остался, кроме несчастного короля и ферзя. Две пешки, конечно, были не в счёт. Их зажали в клещи. Однако и королю грозила опасность. Ему два раза уже объявляли шах. Ариана вспомнила вдруг о том, что так и не отдала Дроздовой две книги про шахматную теорию. Очень стыдно стало Малявке, очень обидно. А впрочем, стоило ли всерьёз горевать по этому поводу? Так ли были необходимы Дроздовой эти две книги? Ей всё всегда удавалось. Она привыкла считать, что жизнь – это шахматы. А воспоминания, на взгляд Риты, должны напоминать море разнообразных и разноцветных цветов. Не все из этих цветов могут быть эффектными, яркими, но приятно пахнуть обязан каждый цветок. Малявка не понимала, как можно сравнивать жизнь с шахматной доской, если сами шахматы далеко не всегда являются таковыми? Разве шальную Ритку ещё ни разу не били по голове, когда начинала она выигрывать? Не сбивали её со стула, не угрожали сделать её законченной наркоманкой? Даже не смешивали фигуры? Как-то не верилось.
Накануне, во время ужина, часть которого привезли курьеры из ресторана, Аля скромно заметила, что неплохо было бы поскорее, прямо сейчас, поставить на стол баночек пятнадцать грибов. Миша покачал головой, однако Иванко и Радомир сочли это пожелание обоснованным. Симпатичная худенькая девчонка по имени Хадижат бегом принесла из погреба две стеклянные банки, наполненные грибами. Эта девчонка Малявке весьма понравилась, потому что она всё время молчала, слушалась и играла с большой кавказской овчаркой. Кавчарка, мрачная и огромная как медведь, жила во дворе. Свободно по нему бегала. Спала в будке. Звали собаку Хорс. Это был кобель.
– А почему Хорс? – спросила Малявка, когда её познакомили с этим Хорсом. – Хорс – это ведь один из древних богов! Как можно сопоставлять собаку и бога?
– Древние боги любят всех одинаково, – возразил Иванко. – Себя – не больше других.
Конечно, у Арианы была иная позиция на сей счёт, но спорить она не стала. Дом состоял из двух этажей, не считая цокольного. От внешнего мира, то есть от полусотни других коттеджей около Киевского шоссе, его отделял кирпичный забор. Ворота срабатывали от пульта. Ленка Троянская почему-то предположила, что девочка и собака также срабатывают от пульта. Эти два существа показались ей не вполне удачными компонентами антуража. Но это был такой человек. Её не устраивала ни Аля в вечернем платье, с шампанским на поэтических вечерах, ни голая Ксения с коньяком, ни трезвая Пастухова в ярком оранжевом пиджаке. Елене Троянской хотелось драться со всеми, кроме Дроздовой, так как Дроздова сразу могла оторвать башку.
Мальчики показали девушкам свой спортзал на цокольном этаже и библиотеку этажом выше. Затем показали погреб. Погреб был настоящий. Он походил на пещеру и не имел освещения. Всё это привело Троянскую в сумасшедший восторг, потому что Аля, хорошо знавшая погреб, сунула её головой в дубовую бочку с древнеславянской брагой. Услышав звуки, которые издала Троянская, когда вынырнула из бочки, мальчики поняли, что библиотеку ей можно было и не показывать. Ариана брагу только понюхала. Пахла брага какими-то мухоморами.
Сразу после экскурсии в погреб, точнее – в бочку, Троянская где-то спряталась, и её два часа весело искали. В процессе поисков девочки обнаружили в цокольном этаже, напротив спортзала, сауну, и решили ею воспользоваться. Троянская, не будь дура, мгновенно вынырнула откуда-то, и они заперлись в сауне втроём, не впустив мальчишек. Хотели взять Хадижат, но ей удалось от них ускользнуть благодаря юркости. Алька мигом разобралась с какими-то кнопками, и в парилке стало довольно влажно. И очень жарко. Всё это было девочкам на руку, потому что они решили поиграть в карты на одевание. Перед этим они, конечно, разделись, ополоснулись в бассейне, выпили пива из холодильника. Карт у них, естественно, не было. Этот факт нанёс ощутимый удар по планам поиграть в карты, и три подруги, сев по-китайски и даже, может быть, по-индийски на скользкий кафельный пол, продолжили пить ледяное пиво прямо из банок.
– Мне здесь не нравится, – заявила Ленка, отбросив пустую банку и схватив полную.
– Ты тупая, – отозвалась Алевтина. – Не лезь ко мне, я работаю!
– Чем? – спросила Малявка, прикладывая холодную банку к её левому соску. – Головой?
– Конечно! Признаться, она у меня сейчас крепко затуманена брагой, пивом и психотропными препаратами. Мне нужно зарифмовать слово «ангел». Без этой рифмы моя новая поэма с места не сдвинется.
– Состыкуй рифму из двух слов, – пожала плечами Ленка, – ведь это элементарно делается.
– Тогда приведи пример!
Троянская даже и не задумалась. Видимо, её брага не подвела. Сделав глоток пива, она тотчас выдала экспромт:
Посреди равнины танк тлел,
Избежав лихой судьбы,
А с небес спускался ангел
В недозревшие грибы!
– Но это белиберда! – разозлилась Аля, когда Троянская замолчала. – Если танк тлел, то, значит, не избежал он лихой судьбы! Что может быть хуже этого? Этот танк мог принять участие в ежегодном майском параде на Красной площади! А он тлел!
– Не мог он принять участие в ежегодном майском параде на Красной площади! – возразила Ленка. – В стихотворении ясно сказано, что грибы ещё не дозрели!
– А почему этот танк горел? Кто его поджёг?
– Никто его не поджёг, скотина ты пошлая! Этот танк не горел, а тлел! Какие-то недоноски его растлили. И ангел с неба спускается, чтоб спасти от них экипаж. Бери эту рифму, она нормальная!
Аля вся источала холод, как банка с пивом. Он означал, что такую глупую рифму она сама без труда смогла бы придумать.
– Парни тупые, – заметила Ариана, прикончив вторую банку. – Самый тупой из них – Радомир! Иванко – кретин, а Миша – дебил. Он просто понтово косит под умника. Мне обидно, что я сперва повелась на это.
– Какой баранихой надо быть, чтобы это схавать! – взялась за голову Аля, взвинченная дискуссией с Ленкой. – Тьфу на тебя!
– Полностью согласна, – кивнула Ленка. – Но кем тогда надо быть, чтобы хавать это пять дней? Ты уже пять дней с ним знакома!
– А разве я говорила, что он дебил? Я не говорила, что он дебил!
– Значит, ты животное!
Эта реплика Ленке не прошла даром. Аля, вдруг откинувшись на спину, со всей силы дала ей пяткой по лбу. Произошла драка. Малявка, перепугавшись, открыла дверь. Парни ворвались и разняли девушек. Хадижат ловко помогла им одеться и вытереть с носов кровь. Ариана, впрочем, оделась самостоятельно. А потом был тот самый ужин в просторной трапезной на втором этаже.
– Так это и есть мировик? – спросила Троянская, когда юная Хадижат поставила на стол банки. – Он очень похож на курицу!
– Ты поехала головой? – подняла взгляд Аля, пренебрежительно ковыряя вилочкой ресторанный салат с креветками. – Как грибы могут быть похожи на курицу?
– Твоя правда! – расхохоталась Троянская. – Ты прикинь, я просто увидела на стеклянных банках собственное своё отражение! Ариана, а ты что видишь на них?
– Ничего не вижу, – сухо ответила Ариана. – Я не пила брагу с мухоморами. Такой брагой волхвы поили людей, чтобы вызвать у них пугающие галлюцинации и навязчивые идеи.
Троянская разозлилась и начала всех подряд ругать. Видимо, её возмутило то, что она не сделалась курицей, а осталась самой красивой и знаменитой царицей во всей мировой истории. Радомир, Иванко и Миша, наоборот, почтительно призадумались над словами блондинки с родинкой.
– Ты историк? – спросил у неё Иванко. – Где ты училась?
– Вообще-то я шахматист, – стала заметать следы Ариана. – Ритка Дроздова считает, что, занимаясь шахматами, она когда-нибудь сможет до виртуозности набить руку во всех вопросах, от бизнеса до любви. А я склонна думать, что исторические процессы полностью совпадают с законами шахматной теории. Волхвы тоже над этим думали. Не над шахматами, конечно, а над развитием организмов. Ну, например, древесных стволов. Они по их срезам могли предсказывать будущее.
– Предсказывать будущее? – задумчиво повторил Радомир. – По пням?
– По …! – заорала Аля. – Открывай банки!
И разговор мгновенно рассыпался, как всегда рассыпалось всё, к чему прикасалась Аля. Ленка, вздохнув, взяла свой мобильник и стала нажимать кнопки. Миша и Радомир, тем временем, наполняли берёзовые ковши пенной медовухой из ендовы с интересной росписью, а Иванко раскладывал деревянной ложкой по деревянным мискам грибы.
– Откуда у вас такая посуда? – пристала к мальчикам Ариана. – Чья это дача? Сколько лет Хадижат? Почему вы все здесь такие немногословные? Разве нас подслушивают враги? Чем вы накурились?
– Ты лучше у них спроси, почему нет связи, – буркнула Ленка, не оставляя в покое свой телефон. Желая проверить её слова, Аля и Малявка достали свои мобильники. Связи не было. Три подруги взглянули на неподвижно стоявшую Хадижат, как будто её лицо имело хоть один признак высшего радиотехнического образования. Но узбечка лишь улыбнулась.
– С другой стороны посёлка располагается полигон, – объяснил Иванко, положив ложку на стол. – Сегодня на нём проводятся испытания, подавляющие сигналы сотовой связи.
– Ой! – вдруг запаниковала Малявка. – Они испытывают оружие? Ну скажите, они испытывают оружие? Не скрывайте от меня этого!
Она даже схватилась руками за голову, желая её утешить и успокоить. Правая часть её головы вела себя странно. Она маленько гудела и говорила, что ей давно пора перестать иметь общие дела с левой частью. Аля внезапно стала кивать, будто забивая головой гвозди.
– Да, да, оружие! Постоянно испытывают оружие! Связи не было никогда, кроме воскресенья! Но интернет был всегда. Был, был! Я пользовалась компьютером на втором этаже!
– Надо истребить ублюдочный полигон! – почти со слезами вскричала Ленка. – Или хотя бы стихотворение написать про то, как он уничтожен! Я не могу жить на полигоне! Мне это надоело!
– Девочки, я прошу вас утихомириться, – неожиданно подал голос Миша, который долго молчал. И девочки мигом утихомирились, потому что голос его прозвучал резко и внушительно. Когда глупая паника улеглась, Миша улыбнулся и стал произносить речь. Потом уже выяснилось, что это была застольная речь, нечто вроде тоста. И вот что Миша успел сказать, прежде чем Троянская влезла:
– Одна великая поэтесса как-то сказала, что спорт – это трата времени на трату сил. Я могу добавить, что эта трата очень опасная, потому что воинственный человек в мирной обстановке, по мнению одного философа, нападает на самого себя.
– Ты хочешь сказать, что спортсмен может самому себе сломать челюсть? – снова развеселилась Троянская. – Любопытно было бы поглядеть! Или речь идёт о самоубийстве? Но это сделать может не только спортсмен. Та самая поэтесса, которая не любила спорт, это сделала.
– Ленка, хватит! – резко произнесла Ариана. – Ты всё не так поняла. Себя убить может каждый, а вот убить другого внутри себя, даже если этот другой совсем уже слабый, больной, бессмысленный – вот на это способен только спортсмен, которому нужно золото! Мишенька, ты ведь это хотел сказать?
– Не перебивайте! – стукнула Аля по столу кулаком. Миша поблагодарил её взглядом и подтвердил, что Малявка верно истолковала его слова. Потом он сказал, что в банках засолены шампиньоны, грузди, маслята и сыроежки, а мировик среди них представлен в единственном экземпляре.
– Как, на две банки только один грибок? – схватилась за сердце Аля. – Да что это за разводка?
– Он по ошибке туда попал, – сказал Радомир. – Это Хадижат виновата. Она его нечаянно в банку бросила. Он похож на мелкий маслёнок.
– Да, – кивнул Миша, – его и не отличишь от мелких маслят. Я даже не знаю – может быть, мы его уже положили в одну из мисок. А может быть, он остался во второй банке. Но тот, кому он достанется, сразу это почувствует. Ну что, выпьем? Потом посмотрим, кому из нас повезёт.
– Вы просто уроды, – захныкала Алевтина. – А разве нет у вас больше готовых мировиков?
– Их нет никаких, – развёл мощными руками Иванко, – они закончились. Надо будет ещё собрать.
– Идиоты! Суки! Когда это будет сделано?
– Летом, – твёрдо ответил Миша. И Аля вмиг успокоилась, словно лето должно было наступить уже через два часа. Она даже улыбнулась, после чего взяла ковш и выпила, как и все остальные. Напиток был очень приторным. Начав есть склизкие грибы, Ариана с гневом и возмущением поняла, что этот продукт куплен в магазине. Её уверенность относительно этого составляла процентов семьдесят. Разумеется, подымать скандал по этому поводу было глупо. Умнее было помалкивать. Аля, видимо, рассудила так же. А вот причина самой нелепой и легендарной войны за семь тысяч лет молчать даже и не думала. Уплетая маленькие грибы с кусочками чеснока, Елена Троянская громко вскрикнула:
– Мировик, вне всяких сомнений, достался мне! Я вся уже наполняюсь таким неистовым миролюбием, что хочу покончить с собой!
– Леночка, не надо этого делать! – взмолилась плачущим голосом Ариана. – Я не хочу воевать с троянцами, но не век же мне прятаться среди баб на острове Скирос!
Эти её слова вызвали всеобщее удивление. Парни даже прервали процесс еды.
– Ты это о чём? – спросил Радомир. Его наглое лицо нравилось Малявке меньше других. Она важно бросила:
– Господин Радомир или как вас там! Вы только что слышали, что воинственный человек в мирной обстановке, по мнению одного философа, нападает на самого себя. На меня напали. Я погибаю.
– Малявка, ты всё неправильно поняла! – рассмеялась Аля. – Наша Елена – это теперь уже не Елена Прекрасная, а Афина Паллада. Так ведь зовут греческую богиню войны? Или я запуталась?
Героиня эпоса гневно вспыхнула, и всем сразу стало понятно, что слова Али попали в цель. Не менее ярко вспыхнула и Малявка.
– Великолепная новость, – холодно обратилась она к Афине. – Так значит, Ольга всё-таки увольняется и Марина ставит на фейс-контроль с Моникой тебя?
– Скорее всего, – небрежно махнула Ленка рукой с красными ногтями. – А что такое?
– То, что Ерошкина ещё осенью обещала поставить туда меня! Все об этом знают.
– Да, но ведь ты на больничном! Мы не могли тебя ждать. Надо было срочно решать проблему.
– А тебе морду давно не били?
Мальчиков позабавил этот конфликт. Но он был серьёзным. Ленка страдальчески подняла глаза к потолку и воздела руки, будто бы умоляя тягу небесную, подарившую ей талант, дать ей ещё капельку миролюбия.
– Малявка, не заморачивайся ты этим, – бросила Аля, облизав ложку, – ведь мировик достался не ей, а мне! И если она попробует с этим спорить, бить морду ей буду я.
– Дамы и господа, я вынуждена начать боевые действия, потому что эта … сама не заткнётся, – вдруг положила Ленка руки на стол с намерением вскочить. – Прошу приготовить веник с совком, чтобы собирать её зубы!
– Готовьте сотню гробов! – пискнула Малявка, резким движением помешав царице подняться. – Я не хочу воевать с троянцами, но не век же мне прятаться среди баб на острове Скирос!
И Ариана вскочила. Банка с грибами с быстротой молнии полетела в голову Мише. От двух грибов Миша увернулся, а вот от банки не смог. Она угодила ему в лицо. Вялый, продымлённый до красноты белков Радомир не смог уклониться от ендовы. Она его сшибла на пол вместе со стулом. С короткостриженой головой Иванко громко и звонко встретился ковш. Что-то из них треснуло.
– Вы связались с Ахиллом, сволочи! – оглушительно крикнула Ариана, отбросив ковш и схватив пластиковую миску с салатом. – К вам пришла смерть! Жестокая смерть!
– Беги, Ариана! – крикнули в один голос Троянская и Абрамова. За одну секунду встав на ноги, они бросились на парней, которые поднялись, чтоб схватить Малявку. Происходящее озадачило молчаливую Хадижат. Но не Ариану. Шахматная теория завела её далеко. Но не обманула. Малявка не сомневалась в том, что две её спутницы будут драться за неё насмерть. Оттолкнув маленькую узбечку, застывшую на её пути, Ариана выбежала из комнаты и по узкой винтовой лестнице устремилась вниз, к открытым дверям во двор. Она даже и не помнила, где оставила свою куртку. Да и до куртки ли сейчас было? Сверху, из трапезной, доносились вопли и грохот. Там мальчики избивали девочек, чтобы те перестали виснуть на их руках. Малявке хотелось знать, какая из двух, Ленка или Алька, вцепилась сразу в двоих. Удастся ли хоть когда-нибудь это выяснить?
На дворе были уже сумерки. Подбежав к огромной собаке, которая что-то нюхала на снегу, Малявка взяла её за ошейник и подтащила к забору, чтобы преодолеть его с её помощью. Иных способов это сделать не приходило на ум. Кавчарка была не против. Поставив её почти что вплотную боком к забору, Малявка встала ногами ей на спину, высоко подпрыгнула, ухватилась руками за верх забора и попыталась выполнить упражнение, именуемое подтягиванием на турнике. Но в этот момент бой в доме закончился. На втором этаже открылось окно, и Радомир, высунувшись буквально по пояс, заорал:
– Фас! Хорс, фас!
– Нет, не фас! Не фас! – взвизгнула Малявка, болтаясь на высоченной стене как ёлочная игрушка. – Не фас, а наоборот – фу! Не трогай меня! Фу, фу! Пошёл вон!
– Хорс, возьми её! – дал команду Миша, открыв другое окно. Мишу Хорс послушался. Он схватил Ариану за основание сапожка – ну, за каблучок, и потянул вниз. Вот тут бы ему, этому проклятому, идиотскому сапожку, с ноги и слететь! Вот было бы счастье! Но чёрта с два он слетел. Это был другой сапожок. Он плотно облегал ногу. А вот Малявка слетела со стены вниз. Больно упав на спину, она сразу перевернулась на левый бок, втиснула коленки в живот и сжала руками голову, чтобы защитить её от собаки. Но Хорс уже прекратил своё нападение. Отпустив ногу Арианы, он сел на снег, открыл пасть, высунул язык размером со стельку сорок второго номера и взволнованно запыхтел. Он был очень умным. К Малявке подбежал Миша. Пару десятков раз со всего размаху ударив её ногой по всем частям тела, он сказал:
– Встать!
– Не смей меня бить! – всхлипнула Малявка, корчась от боли. – Тебе потом будет хуже! Вас уже вычислили!
– Встать, быстро!
Но Ариана не шевельнулась. Тогда Миша наклонился, поднял её за волосы, намотав их на руку, и садистским образом потащил к распахнутой двери. Малявка шла спотыкаясь. Из её носа и рта обильно струилась кровь, из глаз – ни слезинки. Они спустились в полуподвал. Дверь маленького спортзала была открыта. Там Радомир и Иванко били ногами Ленку и Альку, валявшихся на полу. Обе поэтессы были в крови, как и Ариана. Миша ударил Малявку кулаком в спину. Она влетела в спортзал и грохнулась на пол, врезавшись головой в какую-то металлическую конструкцию. Радомир и Иванко что-то тихо сказали один другому и вышли. Стальная дверь за ними закрылась и дважды лязгнул замок. На маленьких окнах были решётки. За ними уже сгустилась вечерняя темнота.
Глава двадцать первая
Разговор в машине под диктофонную запись. Нохит
– Я буду задавать вопросы, – сказала Рита, вытащив из кармана простенький диктофон и нажав на кнопку, – а ты будешь отвечать мне – внятно и громко, чтобы майор угрозыска тебя тоже хорошо слышал. Ты меня понял?
– Да, – проговорил Димка. Рита и он сидели бок о бок на заднем сиденье «Ауди». Туман был в багажном отсеке, и там его пришлось привязать к запаске, лежавшей ниже уровня пола. Питомец Ксении был ужасно разозлён тем, что ему позволили только разодрать свитер на Димке да прокусить ему руку. Теперь рука была забинтована. Сквозь десяток слоёв бинта проступила кровь. Но Димка даже не морщился, хоть ему, конечно же, было больно. Как только Мельников запустил мотор и вырулил со двора в транспортный поток, Рита задала свой первый вопрос:
– Когда ты, придурок, с ними связался?
– В июле прошлого года. Я на своей «Девятке» задел «Ламборджини» Панченко. Его девушка пострадала. И я в больницу попал, как ты сама знаешь. Они мне включили счётчик. А у меня – ничего, кроме развалюхи в Нижегородской области и квартиры с гнилыми трубами. Даже если бы я всё продал, не набралось бы и половины суммы, которую я им должен. И мне пришлось выполнять их требования.