Если книга г. Шляпкина в главах второй, третьей и четвертой представляет, исследования, к главной теме не имеющие ближайшего отношения, след. такие, без которых она могла бы и обойтись, то в ней есть и один существенный пробел: в книге, трактующей о св. Димитрии Ростовском, нет исследования сочинений святителя со стороны их внутреннего содержания и достоинства. Этим сочинение г. Шляпкина резко отличается от являвшейся еще в 1849 г. монографий о Ростовском святителе. В предисловии г. Шляпкин говорит: «можно было изучить специально литературную деятельность св. Димитрия, разработать вопрос об источниках Четь-Миней святителя, особенно в русских житиях, сравнить проповеди святителя с проповедями прежних и современных ему ораторов, русских и польских, исследовать язык его сочинений и т. д. Но, по мере изучения сочинений св. Димитрия, более и более заинтересовывала меня его личность»[30]. Таким образом автор отделяет сочинения писателя от его личности. Но ведь на самом-то деле, личность писателя не только не противоположна его сочинениям, a в них-то преимущественно и выражается[31]. Особенно это приложимо к такому деятелю, каким был св. Димитрий, весь свой век проведший в ученых занятиях. Правда, г. Шляпкин не совершенно игнорирует сочинения св. Димитрия. Поставив своею задачею «изучение личности святителя Ростовского в связи с его литературною деятельностию и обстоятельствами его времени»[32], он пользуется сочинениями св. Димитрия, но лишь на столько, на сколько это необходимо для биографии в тесном смысле слова. Дальше внешней чисто-исторической судьбы учено-литературных занятий святителя он большею частию не идет. Встречаются у него, как увидим ниже, и ценные указания о том или другом сочинении, но большею частию подобные замечания высказаны мимоходом, попутно, и разбросаны в разных главах его книги. Как-бы то ни было, только указанный пробел – отсутствие исследования сочинений Ростовского святителя – в результате сказался односторонностию в самом взгляде на личность св. Димитрия и значение его в истории русского духовного просвещения.
«Жизнь святителя – говорит г. Шляпкин – резко распадается на два периода: малорусский и великорусский». Заметив затем, что в первый период святитель не представляется резко очерченным деятелем, автор продолжает: «Второй великорусский период его жизни, напротив, носит более резкий личный отпечаток. Святитель приобретает славу не ученого списателя житий, a великого духовного оратора. Если бы св. Димитрий не был митрополитом и не действовал во время великой эпохи преобразований, то и слово его „аще и премудрое, и солию растворенное“, не получило бы сразу той высокой оценки и того значения, коим оно пользовалось уже при его жизни и каким по справедливости пользуется и теперь не только среди людей образованных, но, что и главное, в народной массе»[33]. Взгляд на личность св. Димитрия и его значение – односторонний и исторически неправильно. И в первый период св. Димитрий был знаменит не только как ученый списатель житий. Известно, что св. Димитрий пользовался высоким уважением, как проповедник слова Божия, как духовный оратор еще задолго до пришествия в Великороссию – в санах иеромонаха, игумена и архимандрита, и до прямой встречи его с явлениями жизни реформационного строя. Эта слава Димитрия началась еще со времени назначения его оффициальным «казнодеем» в 1675 г. и с тех пор она постепенно росла и утверждалась. Недаром же Чернигов, Вильна, Слуцк, Батурин, Киев и Новгород-Северск ревниво оспаривали, так сказать, один у другого право слушания у себя назидательного слова Димитрия. Так и в ростовский период пастырское слово св. Димитрия, действительно, высоко ценилось его слушателями, но не потому, конечно, что проповедник «был митрополитом и действовал во время великой эпохи преобразований». Если, допустим, эти чисто-внешния условия и могли иметь какое либо значение для современников святителя, то как объяснить то высокое уважение к пастырским поучениям св. Димитрия, которое питает к ним и современная образованная и народная масса? Объяснять успех пастырской деятельности св. Димитрия такими чисто-внешними условиями не значит-ли произвольно умалять значение этой деятельности, не признавать и не ценить внутреннего содержания и духа его творений? Нет, пастырское слово св. Димитрия получило себе высокую оценку не в силу каких либо внешних обстоятельств времени или положения, a по присущим ему внутренним достоинствам и свойствам. исследования сочинений св. Димитрия с этих сторон и недостает в книге г. Шляпкина. В суждении автора о значении деятельности св. Димитрия заметно, далее, желание умалить подвиг его в составлении Четьих-Миней на счет славы его, как великого духовного оратора. Но и эта мысль опять исторически не верна. На самом деле, с одной стороны, св. Димитрий и в сане митрополита продолжал трудиться над окончанием Четьих-Миней, – с другой стороны, слава его, как списателя житий ни в ростовский период, и никогда после не оттеснялась на второй план никакими другими, хотя и великими заслугами его на пользу церкви. С личностию св. Димитрия народная память неразрывно сочетала славное имя собирателя и составителя житий святых. «Нечего говорить – скажем словами самого г. Шляпкина – о громадной важности этого многолетнего труда святителя: достаточно вспомнить, что больших Четь-Миней не имеет греческая церковь, и что Четь-Минеи Димитрия доселе издаются, подвергаясь только некоторым сокращениям. они (Четьи-Минеи) дороги как своего рода живая проповедь веры и любимое чтение русского народа, нравственно его воспитывающее. Оттуда-же, из исторических слов, читатель почерпает объяснения различных предметов веры и догматической, и церковно-исторической и обрядовой её стороны»[34].