– Да, эта чертовщина, похоже, никогда не закончится! Наш отдел рискует обзавестись «глухарями» с размером в Марс! – с досадой ответил Грачеву не любящий поражения помощник. – В этом маленьком городишке и такие похожие счёты с чужой жизнью! Я решительно отказываюсь считать это совпадением! Может, мы зря отбросили вариант с неким таинственным убийцей, по совместительству магом?

– Что ты подразумеваешь под «убийцей-магом»? Ты же не веришь в эту чепуху? Лучше верь в доброго дедушку с длинной белой бородой и в красной шубе.

– Я хотел сказать «фокусником». Знаете, как Гарри Гудини.

– То есть считаешь, что кому-то под силу одурачить нас с помощью неких фокусов? Да брось, Андрей! У каждого фокуса есть обьяснение, а у нас и того нет. Слишком скучно как для трюков. Никаких тебе записочек, ни серпантина, ни кроликов. Нет шика в этих убийствах.

– Тогда как это происходит по-вашему?

– Если бы я знал, то наверное мы не стояли бы с тобой сейчас на месте преступления.

Грачев с Андреем стояли во дворе, где лежали парень лет 20 и женщина в два раза старше его. У убитого в районе промежности темнело огромное пятно из крови и разорванного самого важного для мужчины органа. Женщина же валялась с пробитым черепом у стола, один из углов которого был заляпан кровью и мозговой жидкостью. Зрелище отвратительно даже для бывалых.

– Какой ужас! – пробормотал новенький полицейский. – Как люди могут быть такими жестокими по отношению друг к другу?

Бледное лицо выражало непосильную душевную ношу из ужаса и отвращения. Грачев похлопал его по плечу.

– Люди и к самим себе не менее жестоки. Стреляются из ружья, морят себя голодом, ложатся на операционный стол, чтобы пилить носы…

Когда к трупам подошли другие полицейские, новичка уже вовсю трясло. На моменте, когда женщину перевернули, чтобы изучить рану, он отбежал в сторону высоких кустов. До Грачева и Боброва донёсся звук рвоты. Андрей иронично ухмыльнулся.

– Ничего, все мы были такими. Чувствительными, как маленькие девчонки.

– Ну, я не был таким, ибо я поступил на службу, будучи в понимании, что меня ждут не ванильные киселя, а жестокие картины. Кишки, ограбленные бабушки, изнасилования…

Ухмылка с лица Боброва тут же стёрлась. Он не отвечая ничего, повернулся в сторону новичка, который продолжил стоять в сторонке.

– Знаешь, Бобров, – начал Грачев, не замечая того, что тот не слушал его. – Я тут подумал и нашёл, что ты возможно не так и уж бредишь.

Наконец-то новичок нашёл в себе силы вернуться на место. Лицо не спешило обзаводиться красками, оставаясь таким же бледным. Только после этого Бобров обратил своё внимание на шефа.

– Вы что-то сказали, а то я не расслышал?

– Слуховой аппарат себе купи. Не расслышал он. – Бросил Грачев без злобы в голосе. Повторять он просто ненавидел.

Бобров стойко выдержал очередную колкость. Он успокаивал себя тем, что внушил себе, что шеф встал не с той ноги. Его взор переместился на женщину. Возле неё лежал блендер.

– Теперь я вряд ли смогу сбивать себе пюре на завтрак.

И было от чего ужаснуться. В лопастях угадывались ошмётки детородного органа. Грачев кивнул, но скорее своим мыслям. Картина обоюдного убийства не представляла для него какой-то интерес. Ему казалось очевидным: баба из-за каких-то своих садистских побуждений блендером лишила парня достоинства, на что тот в попытке спастись толкнул её, а та упала башкой об угол стола. Парень потерял слишком много крови, а помочь ему было некому. Расследовать собственно было нечего.

– Как бы это закончить? – буркнул Грачев себе под нос. – Такими темпами в городе не останется ни одной живой души.

Он знал, точнее, предполагал выход из данной тупиковой тенденции. Но его душа противилась такому варианту.

Глава 17

Прошло три недели. На улице всё плавилось от невыносимой жары. Даже неугомонные собаки практически не подавали голос, а люди скрывались по домам, сидя под кондиционерами. Не становилось легче и ночью. Свежий ночной воздух не успевал охладить нагретое и раскалённое за день, так что мучение длилось круглосуточно.

Открыв глаза, Максим увидел Милену, преисполненную страхом и волнения. Её лицо перекосилось, а глаза смотрели на него как на ожившую мумию.

– Милена, что случилось?

– Ты…что? Не дышал, не просыпался и… – она запиналась, беспомощно раскачиваясь вперёд, – мне показалось, что ты того…

Максим не успел дать ей правдоподобное объяснение, как в дверном проёме показалась Лера. Её юное лицо было в вмятинах от подушки, а волнистые волосы торчали во все стороны.

– Милена, почему ты кричала?

– Прости, Лера, просто твой брат… Я не могла до него достучаться.

– А, так это он не впервые. Я как-то застала его с открытыми глазами и бесчувственного, и это меня едва не довело меня до сердечного приступа. – Лера охотно делилась с Миленой о своих эмоциях, упрямо не замечая укоризненный взгляд брата. – Наверное, дурачится. Кстати, он у меня так и не попросил прощение за столь дурацкий номер. Думаешь, куда звонить, а он ведёт себя как ни в чём не бывало.

Милена, нахмурив брови, повернулась к Максиму.

– Это правда?

– Милена, это не то, что ты думаешь! Стой, куда же ты собираешься? – запаниковал Максим, когда Милена вскочила и начала одеваться. – Лера, да уйди же к себе в комнату!

– Хорош отрываться на сестре, особенно после того, что я услышала о тебе!

Хоть Лере было приятно, что Милена встала на её сторону, всё же ушла в свою комнату, откуда внимательно прислушивалась к доносящимся до неё обрывкам назревающего скандала. Голоса тех становились громче и нервнее.

– Да ты – псих, раз решил, что это очень смешно! Только я не Лера, и могу уйти в любую минуту!

Максим злясь на сестру за опрометчивую откровенность, бросился останавливать Милену, но та стала вырваться от его прикосновений, который становились всё настойчивее.

– Да выслушай меня, пожалуйста!

– Нам не о чём разговаривать!

Максим отпустил девушку. Он сел на кровать, опустив голову. Милена успела натянуть на себя джинсы, как он заговорил.

– У меня травма… То есть, после избиения у бара у меня возникают такие непонятные выпадения из реальности… Понимаешь, я не могу это контролировать… Никто ничего не обнаружил.

Милена остановилась и повернулась к нему с белой блузкой в руках. Её лицо выражало недоверие.

– Ты серьёзно? Почему ты не объяснился с Лерой? Не похоже, что она в курсе.

– Я решил умолчать об этом перед ней, ведь не хочу, чтобы она страдала. Я и сам не знаю, что со мной, но, к счастью, такое происходит редко. Если мне не плохо после такого, то стоит ли паниковать?

Ошарашенная Милена присела рядом на краешек кровати, обдумывая эту информацию.

– Но ты же обращался к докторам? А вдруг это – звоночек? Не понимаю, как можно ничего не увидеть…

– Я ходил именно к ним, и ничего не обнаружено.

Конечно, Максим слукавил, не уточняя о том, к какому доктору он ходил. К тому же, он знал, что никакие обследования не выявят причину, и уж точно его здоровью ничто не грозит. Так что, ложь была таковой лишь наполовину.

Затем Максим с удовольствием отметил для себя, что девушка не отталкивает его. Считай, выкрутился. Что ж, лучшего момента не стоит и ждать. Он упал на одно колено перед ней, копаясь одной рукой в тумбочке.

– Милена, я по-другому представлял себе этот волнующий момент… Но знаю, что ты долго этого ждала… – наконец-то нащупал бархатную коробочку, он улыбнулся. – Милена Грачева, согласна ли ты стать моей женой?

В свете прикроватной лампы засверкали небольшие камушки на золотом кольце. Но он этого не замечал, так как его ослепила счастливое лицо Милены. Красивое лицо становилось ещё более прекрасным, и сердце застучало сильнее.

– Да, я согласна! – воскликнула она, словно пять минут назад она не собиралась на выход. Как бы там не было, а её мечта начала сбываться.

Максим обнял одной рукой Милену. Что ж, то, что он рискнул оставить девушку сегодня – только дало ему карт-бланш. Теперь не надо выдумывать причины выгонять её. А ещё можно подумывать о том, чтобы строить семейное гнездо.

Глава 18

Грачев сидел в своём кабинете, тщательно обдумывая версию Боброва касательно заполонивших убийств. Хоть он не считал помощника шибко умным, но находил, что тот делает успехи, хоть они мало куда вели.

– А вот и ты! Как раз много о тебе думал. – Процедил сквозь зубы Грачев, когда Бобров показался в дверях. В руках Андрея белел обычный конверт.

– Денис Алексеевич, нам тут очень занятное письмо пришло. Анонимное, но указано, что оно для вас.

– А с чего ты решил, что оно «занятное»? Может, это мальчишки балуются. Полиции делать больше нечего, как ознакамливаться с каракулями малолетних балбесов.

Бобров задумчиво почесал макушку, но в итоге молча положил конверт на пустой стол. Бросая взор на корреспонденцию, Грачев заметил, что она – вскрыта.

– Вот оно что! С каких это пор мои письма становятся достоянием общественности? Совсем рехнулись!

Бобров стоял, терпеливо ожидая конца нравоучительной тирады.

– Ладно, что там написано?

– Там говорится о наших зашедших в тупик делах… Звучит очень неправдоподобно.

Грачев уставился в окно, за которым ничего не виднелось кроме ярко-голубого неба без единого облачка. Бобров не торопился продолжать, что действовало на нервы. И вентилятор под потолком не спасал от жары. В общем, если бы в этом кабинете произошло убийство – то никто не удивился бы.

– Слушай, раз сказал «а», говори и «б»! Зря что ли читаешь всякие писульки!

– Оно от некой цыганки, если верить написанному, то уже мёртвой. Она указывает…указала на возможного убийцу.

Не то чтобы Грачев посчитал данную информацию полезной, но внимание уже заострилось.

– И? Имя указывается?

– Её зовут…звали Аза.

– Да не цыганки же! Хотя и её придётся разыскать, само собой. Господи, с кем я работаю!

– Максим Шкирко.

Грачев тут же выпрямился. Кресло покатилось к стене, где и остановилось. Вопреки стараниям Дениса сохранять самообладание, его лицо чётко выражало, что он не ожидал услышать имя ухажёра своей дочери. Он, запинаясь, пробормотал:

– Повтори ещё раз.

Бобров, не подозревая про связь между шефом и называемым убийцей, бесхитростно выполнил приказ, так как в этом кабинете всё звучало и имело оттенок приказа. А ослушаться он не мог.

– А теперь покинь мой кабинет.

Если умственные способности Боброва не поражали воображение Грачева, то беспрекословного послушания ему было не занимать.

Оставшись один, Грачев ухватился трясущими руками за письмо. Почерк – аккуратный и вычурный, а текст не изобиловал ошибками: их не было вообще, что говорило об образованности отправителя.

«Полковнику из полиции *** Грачеву от Азы С***.

Если Вы читаете это письмо, то меня уже нет в живых. Пишу послание с осознанием того, что мне недолго осталось ходить по этой грешной земле. Но и умереть спокойно не могу, зная, что могу напоследок спасти мир от одного безжалостного убийцы. Имя ему – Макс Шкирко. Именно из-за него гибнут люди, не понимая того. Вы обязаны спасти свою дочь от этого ничтожного чудовища.

То, что прозвучит дальше – не поддаётся логике. Я знаю, что он совершил сделку с дьяволом в обмен на свою жизнь. То, что от его рук происходят убийства – он не осознает. Однако когда он узнал, виновником какого «торжества» он является, ничего не предпринял. Он по-прежнему ходит спокойно по земле, зная, чего это ему стоит. Он очень опасен!

Знаю, что Вы любите свою дочь, и поэтому считаю обязанной Вас предупредить о том, что знаю. Этот человека нужно уничтожить безо всяких колебаний.

Прошу, не считайте это письмо дурацкой шуткой! У меня нет никаких причин заниматься розыгрышами, тем более, над полицией. Но знаю, что когда Вы займётесь им, то убедитесь, что я не обманула.

Письмо лежит в надёжном источнике на случай, если меня уберут. Так что, возвращаемся к началу моего письма. Найдя мой труп, вы убедитесь, что я не шутила.»

Грачев испытал ноющую боль в груди. Неприятно, когда Бобров читает то, что касается личных дел шефа. Если он полезет разбираться кто такой этот чертов Максим Шкирко, то сразу узнает, что тот спит с Миленой. «Позор на мои седины!» – с горечью подумал он про себя. Теперь надо вырвать Милену из лап этого странного парня, если не убийцы. Но это чревато возобновлением былой вражды со стороны дочери, в крови которой ещё плещется максимализм. К тому же, она разболтает оцовских подозрениях. Нет, тут стоит действовать осторожнее, сохраняя ясность ума. Пальцы уже набирали на рабочем телефоне номер помощника.

– Бобров, зайди ко мне сию секунду!

Не прошло и минуты, как вызываемый вновь возник на пороге кабинета.

– Закрой за собой дверь. В общем, забудь то, что ты читал.

– Но…

– Никаких «но»! Я сам разберусь, кто пишет мне такие послания! А тебе выговор за то, что открыл и прочёл то, что предназначалось мне!

– Да Вы сами… – начал опять оправдываться Бобров, но Грачев пресекал его попытки на корню.

– Поклянись, что не станешь рыскать в поисках какого-то там Максима! Ну?

Тот неохотно, но поклялся на самом дорогом, что у него было – семья. Нельзя сказать, что Грачева удовлетворила клятва, ведь будучи полицейским он ни в чём не был уверенным до конца.

– Хорошо, ведь нечего тревожить понапрасну людей из-за какой-то цыганки. Мало ли что у неё с головой. Кстати, надо бы найти её. Вероятно, найдём её живой среди мягких стен. Но ты же пробей и съезди к ней, а потом сообщи, если что узнаешь. И на этом всё, усёк?

Возвращения Боброва пришлось ждать около двух часов. Грачев воспользовался его отсутствием и полез проверять дело Максима Шкирко. Он никак не мог поверить, что именно он полюбился дочери! Мало что ли в городе парней? Просто чудовищно и нелепо! Досье на Шкирко не пестрило изобличающими характеристиками. Попал в поле зрения полиции только тогда когда был избит троицей, которая нынче дожидается суда. Покопавшись ещё дальше, он узнал вдобавок и о потере семьи в пожаре, но об том Милена поведала ранее.

Кристально чистый парень – всё, что знал о нём Грачев после прочтения двух дел. «Даже слишком правильный» – хмыкнул он, принимаясь за отложенные дела, касающихся обоюдных убийств. Требовалось для начала сопоставить с тем, где был Максим во времена их свершения. Значит, придётся аккуратно опрашивать свидетелей.

Бобров вернулся весь запыхавшийся, словно бежал стометровку. Грачев глядел на него сверху вниз, думая о своём. Наконец-то отдышавшись, Бобров начал докладывать о результатах.

– Этой цыганки не было видно со вчерашнего дня. То есть соседи видели, как она заходила домой, а как она выходила – нет. Говорят, что слышали какой-то странный шум, который длился не более пяти минут. И я принял решение кое-как открыть дверь, что было не так легко. Она у неё бронированная. Благо, помог какой-то мужчина – специалист по замкам, живёт по соседству. Долго он возился, что объясняет мою задержку. Когда я вошёл внутрь, всё светилось и шумело: телевизоры, лампы, телефон… Сама же цыганка лежала посреди гостиной в луже собственной крови. Само жуткое, что я увидел – выколотые глаза и зашитый рот, а в ушах торчали шампуры… Меня аж затошнило, как нашего новичка.

Во время отчёта лицо Боброва то краснело, то бледнело. Грачев про себя отметил, что странно для опытного полицейского так реагировать на трупы.

– Ладно, больше ничего нет?

– Нет, улики пока ищем, поснимали все отпечатки, возможно с их помощью что-нибудь да найдём. Труп скоро будет в морге.

– Можешь идти. – Только и всего мог ответить Грачев.

Бобров кивнул и гордо удалился прочь.

Лицо Грачева перекосилось в гримасе, и он прижал пальцы к вискам: накатила тупая головная боль. Ему было всё равно на неизвестную женщину, но в этой ситуации лучше бы она ужасно шутила, нежели служила очередным экспонатом для патологоанатома. Конечно, следовало бы для начала установить, принадлежит ли тело некой Азе. И всё же в глубине души Грачев верил, что это она и есть.

Вскоре поступило сообщение по телефону, что тело уже в здании. Грачев в спешке покинул душный кабинет, где тяжёлые мысли выводили из хрупкого равновесия.

Кинув взгляд на обезображенное лицо с оставленными регалиями, он невольно вздрогнул. Конечно, у такой колоритной особы могли водиться недоброжелатели, но чтобы так. Он подозвал Боброва, который стоял у прохода, морща мясистый нос.

– Чем она занималась? На что жила? Ты вроде говорил, что к ней не прорвёшься.

– Так и есть. Если верить соседям, то она занималась колдовской чепухой. Судя по убранству жилья, отбоя от желающих не было. Правда, она никого к себе не водила. Где проводились приёмы – мы начали устанавливать.

До конца рабочего дня Грачев едва сдерживался, что не позвонить дочери. Но уговаривал себя, что лучше сделать это дома, дабы избежать невольных свидетелей, особенно ушастого Боброва.

Наступивший вечер, покрытый сумерками и зажигающимся огнями, принёс с собой мелкую морось. Люди ускоряли шаги, словно боясь промокнуть до костей, и всюду галдели машины. Жизнь продолжается, даже тогда, когда происходят жуткие преступления. Вон там девушки-старшеклассницы хохочут, а рядом холеная старушка прижимает к себе мелкого пуделя. Из кафе и магазинов доносится музыка и отголоски чужих разговоров. Денису за столько лет часто приходилось отмечать жуткий контраст, но сегодня он особенно остро его чувствовал.

Грачев проклинал головную боль, которая не спешила отступать. Первым желанием было вызвать такси, однако внутри него восстало против этой идеи. Не хватало еще расписываться в нездоровье перед коллегами.

Во время пути домой, Грачев услышал как трезвонит его телефон в бардачке. Остановись у обочины дороги, он с волнением обнаружил, что звонок исходит от Милены.

– Да, Милена?

– Папа, у меня грандиозные новости! Максим сделал мне предложение! Я не могу в это поверить!

Грачев едва не выронил телефон. То, чего он боялся с самого утра – начало обретать действительность. Хоть будущий зять не проявлял себя прежде в плохом свете, но почему-то верилось словам убитой цыганки.

– Ты можешь приехать ко мне домой?

– Я уже там, вот сижу и глажу Тузика. Тузик, скажи что-нибудь своему хозяину.

Из трубки донёсся радостный лай. В любом другом случае, это могло бы умилить, но сейчас стало совершенно не до этого.

– Тогда подожди ещё чуть-чуть, буду через пять минут!

Домой Грачев летел оп мере дозволенной скорости, так как нарушить правила – означало бы рисковать попасться на глаза коллегам. Помимо испорченной репутации ему грозила бы задержка.

Пёс бросился к нему, выражая своим визгом и вставанием на задние лапы все положительные эмоции. Грачев сухо погладил его по голове.

Милена сидела в саду, как и в прошлый раз, с чашкой чая. Судя по тому, что из неё не исходил пар, чай давно остыл. Когда она увидела отца в свете фонарей, её лицо из счастливого стало испуганным.

– Папа, на тебе лица нет. У тебя всё в порядке?

Грачев устало провёл ладонью по лицу. Боль прошла, но за ней пришла невыносимая усталость. Он грузно уселся на стуле, чувствуя только одно желание – хорошенько отдохнуть.

– Да так, тяжёлый день выдался. Нашли новый труп. Удивительно, как население в городе не сокращается.

Милена понимающе кивнула, и при этом тень разочарования прошлось по лицу. Они сидели молча какое-то время, периодически поглаживая по очереди бегающего туда-сюда пса.

Грачев наконец-то подал голос.

– Выходишь замуж? Ты уверена, что хочешь этого, ведь, помнится, ты уверяла, что не хочешь вступать в брак.

– Мало что ли я говорила! – с горячностью воскликнула Милена, вертя на безымянном пальце подаренное кольцо. – Я его люблю, и хочу прожить жизнь только с ним!

– Сколько вы встречаетесь?

– Три месяца.

– Мало для того, чтобы понять стоит ли связывать свою дальнейшую жизнь с этим человеком.

– А ты– то сколько встречался с мамой до брака? И того меньше, но любили друг друга.

– Мы – другое дело.

– А почему тогда я и Максим – исключение? Назови хоть одну причину! Только не говори, что он тебе не нравится. Ты его плохо знаешь, а уже холишь и лелеешь предубеждение и презрение.

– Ну… – на языке отца вертелось «да он возможно псих и убийца», но нельзя пока такое выдавать, ведь он ещё ничего не нашёл на него. Милена не простит клеветы на любимого человека, хоть и от отца. Восстановившийся мир был ещё хрупок, и уже сейчас Грачев рисковал, высказывая осторожное неодобрение. – Он мне кажется ещё едва стоящим на ногах. Брак – это не только любовь.

– И только? – глядела на Грачева с недоумением Милена, вставая со своего места. Чем я рискую? Не понравится – разведусь. Но что-то я сомневаюсь что такое случится. Папа дай ему шанс, пожалуйста.

Грачев горько усмехнулся и кивнул. Несмотря на внешнее проявление согласия, он задумывался над тем, как предотвратить свадьбу.