ТЕРПИМОСТЬ

ГЛАВА VI. ТЕОРИЯ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ВОТ небольшая математическая проблема, что вполне уместно в учебнике истории. Возьмите кусок веревки и сделайте из него круг, вот так:

В этом круге все диаметры, конечно, будут равны. AB = CD = EF = GH и так далее, до бесконечности. Но превратите круг в эллипс, слегка потянув за две стороны. Тогда сразу нарушается идеальное равновесие.

Диаметры выходят из равновесия. Некоторые из них, такие как AB и EF, были значительно укорочены. Другие, и особенно CD, были удлинены.

Теперь перенесем задачу с математики на историю. Давайте ради аргументации предположим, что

AB представляет политику,

CD – торговлю,

EF – искусство,

GH – милитаризм.

На рисунке I идеально сбалансированное государство, все линии одинаково длинные, и политике уделяется столько же внимания, сколько торговле, искусству и милитаризму.

Но на рисунке II (который больше не является идеальным кругом) торговля получила неоправданное преимущество за счет политики, а искусство почти полностью исчезло, в то время как милитаризм демонстрирует выигрыш.

Или сделайте GH (милитаризм) самым длинным диаметром, и остальные будут иметь тенденцию полностью исчезать.

Вы найдете в этом удобный ключ ко многим историческим проблемам.

Попробуйте это на греках.

В течение короткого времени греки были в состоянии поддерживать идеальный круг всесторонних достижений. Но глупые ссоры между различными политическими партиями вскоре достигли таких масштабов, что вся избыточная энергия нации была поглощена непрекращающимися гражданскими войнами. Солдаты больше не использовались для защиты страны от иностранной агрессии. Они были брошены на произвол судьбы своими собственными соседями, которые проголосовали за другого кандидата или которые верили в слегка измененную форму налогообложения.

Торговля, этот самый важный диаметр всех таких кругов, сначала стала затруднительной, затем стала совершенно невозможной и переместилась в другие части мира, где бизнес пользовался большей степенью стабильности.

В тот момент, когда бедность вошла через главные ворота города, искусство сбежало через заднюю дверь, и больше его никто никогда не видел. Капитал уплыл на самом быстром корабле, который он мог найти в радиусе ста миль, а поскольку интеллектуализм – очень дорогая роскошь, отныне стало невозможно содержать хорошие школы. Лучшие учителя поспешили в Рим и в Александрию.

То, что осталось, – это группа второсортных граждан, которые жили традициями и рутиной.

И все это произошло потому, что линия политики выросла из всех пропорций, потому что идеальный круг был разрушен, а другие линии, искусство, наука, философия и т. д., и т.д. были сведены к нулю.

Если вы примените круг проблем к Риму, вы обнаружите, что там конкретная линия, называемая “политическая власть”, росла, росла и росла, пока от всех остальных ничего не осталось. Круг, который был написан во славу Республики исчез. Все, что оставалось, – это прямая, узкая линия, кратчайшее расстояние между успехом и неудачей.

И если, чтобы привести вам еще один пример, вы сведете историю средневековой Церкви к такого рода математике, вот что вы найдете.

Первые христиане очень старались поддерживать круг поведения, совершенным. Возможно, они наоборот пренебрегали наукой, но поскольку они не интересовались жизнью мира, от них нельзя было ожидать, что они будут уделять много внимания медицине, физике или астрономии, предметам, несомненно, полезным, но мало привлекательным для мужчин и женщин, которые готовились к страшному суду и которые рассматривали этот мир, как преддверие Небес.

Но в остальном эти искренние последователи Христа старались (пусть и несовершенно) вести добрую жизнь и быть столь же трудолюбивыми, сколь и милосердными, и столь же добрыми, сколь и честными.

Однако, как только их маленькие общины объединились в единую мощную организацию, идеальный баланс старого духовного круга был грубо нарушен обязательствами и обязанностями новых международных организаций. Небольшим группам полуголодных плотников и каменоломен было достаточно легко следовать тем принципам бедности и бескорыстия, на которых была основана их вера. Но наследник императорского престола Рима, Великий понтифик западного мира, богатейший землевладелец всего континента, не мог жить так просто, как если бы он был поддиаконом в провинциальном городке где-то в Померании или Испании.

Или, если использовать круговой язык этой главы, диаметр, представляющий “мирскость”, и диаметр, представляющий “внешнюю политику”, были увеличены до такой степени, что диаметры, представляющие “смирение”, “благородство”, “самоотрицание” и другие элементарные христианские добродетели, были сокращены до точки исчезновения.

В наше время принято снисходительно отзываться о темных людях Средневековья, которые, как мы все знаем, жили в полной темноте. Это правда, что они жгли восковые свечи в своих церквях и ложились спать при неверном свете подсвечника, у них было мало книг, они не знали многих вещей, которым сейчас учат в наших средних школах и в наших лучших приютах для умалишенных.

Но информированность и умственная способность – это две совершенно разные вещи, вторая из них в полной мере сыграла свою роль, когда эти превосходные горожане, построили политическую и социальную структуру, в которой мы сами продолжаем жить.

Если большую часть времени они казались совершенно беспомощными перед многочисленными и ужасными злоупотреблениями в их Церкви, давайте будем судить их милосердно. У них, по крайней мере, хватало мужества отстаивать свои убеждения, и они боролись со всем, что считали неправильным, с таким возвышенным пренебрежением к личному счастью и комфорту, что часто заканчивали свою жизнь на эшафоте.

Большего мы ни от кого не можем требовать.

Это правда, что в течение первой тысячи лет нашей эры, сравнительно немногие люди стали жертвами своих идей. Однако не потому, что Церковь относилась к ереси менее серьезно, чем позже, а потому, что она была слишком занята более важными вопросами, чтобы тратить время на сравнительно безобидных инакомыслящих.

Во-первых, во многих частях Европы все еще оставались места, где Один и другие языческие боги все еще правили безраздельно.

А во-вторых, произошло нечто очень неприятное, что уже давно угрожало уничтожением всей Европе.

Этим “чем-то неприятным” было внезапное появление совершенно нового пророка по имени Магомет и завоевание Западной Азии и северной Африки последователями нового Бога, которого назвали Аллахом.

Литература, которую мы впитываем в детстве, полная “неверных собак” и турецких зверств, может оставить у нас впечатление, что Иисус и Магомет олицетворяли идеалы, которые были столь же антагонистичны, как огонь и вода.

Но на самом деле эти двое мужчин принадлежали к одной и той же расе, они говорили на диалектах, принадлежащих к одной и той же лингвистической группе, они оба утверждали, что Авраам был их прапрадедом, и они оба оглядывались на общий дом предков, который тысячу лет назад стоял на берегах Персидского залива.

И все же последователи этих двух великих учителей, которые были такими близкими родственниками, всегда относились друг к другу с горьким презрением и вели длительную войну более двенадцати веков и которая еще не подошла к концу.

В наше позднее время бесполезно размышлять о том, что могло бы произойти, но было время, когда Мекку, заклятого врага Рима, можно было легко завоевать для христианской веры.

Арабы, как и все жители пустыни, проводили много времени, ухаживая за своими стадами, и поэтому много времени уделяли медитации. Люди в городах могут одурманить свои души удовольствиями постоянной окружной ярмарки. Но пастухи, рыбаки и фермеры ведут уединенный образ жизни и хотят чего-то более существенного, чем шум и волнение.

В своем стремлении к спасению араб перепробовал несколько религий, но выказал явное предпочтение иудаизму.

Это легко объяснимо, так как Аравия была полна евреев. В десятом веке до нашей эры очень многие подданные царя Соломона, раздраженные высокими налогами и деспотизмом своего правителя, бежали в Аравию, и снова, пятьсот лет спустя, в 586 году до нашей эры, когда Навуходоносор завоевал Иудею, произошел второй массовый исход евреев в пустынные земли юга.

Поэтому иудаизм был хорошо известен, и, кроме того, поиски евреями единого и единственного истинного Бога полностью соответствовали чаяниям и идеалам арабских племен.

Любой, кто хоть немного знаком с творчеством Магомета, знает, как много мединец позаимствовал из мудрости, содержащейся в некоторых книгах Ветхого Завета.

И потомки Измаила (который вместе со своей матерью Агарью был похоронен в Святая Святых в самом сердце Аравии) не были враждебны идеям, высказанным молодым реформатором из Назарета. Напротив, они с нетерпением следовали за Иисусом, когда он говорил о том едином Боге, который был любящим отцом для всех людей. Они не были склонны принимать те чудеса, о которых так много говорили последователи назарянина плотника. А что касается воскресения, то они наотрез отказались в него верить. Но, вообще говоря, они были очень доброжелательно настроены по отношению к новой вере и были готовы дать ей шанс.

Но Магомет испытал значительное раздражение от рук некоторых христианских фанатиков, которые с присущим им отсутствием благоразумия осудили его как лжеца и лжепророка еще до того, как он честно открыл рот. Это, а также быстро набиравшее силу впечатление, что христиане были идолопоклонниками, которые верили в трех Богов вместо одного, заставили жителей пустыни наконец отвернуться от христианства и заявить о себе в пользу погонщика верблюдов из Медины, который говорил им об одном и только одном Боге и не путал их со ссылками на трех божеств, которые были “одним” и все же не были одним, но были одним или тремя, как это могло бы угодить удобству момента и интересам служащего священника.

Таким образом, западный мир оказался во власти двух религий, каждая из которых провозгласила своего собственного Бога Единственным Истинным Богом и каждая из которых настаивала на том, что все остальные Боги были самозванцами.

Такие конфликты мнений могут привести к войне.

Магомет умер в 632 г.

Менее чем за дюжину лет Палестина, Сирия, Персия и Египет был завоеваны, и Дамаск стал столицей великой арабской империи.

До конца 656 г. все побережье Северной Африки признало Аллаха своим божественным правителем, и менее чем через столетие после бегства Магомета из Мекки в Медину Средиземное море было превращено в мусульманское озеро, все коммуникации между Европой и Азией были отрезаны и европейский континент был помещен в осадное положение, которое продолжалось до конца семнадцатого века. При тех обстоятельствах было невозможно Церкви нести свои доктрины на восток. Все, на что она могла надеяться – это держаться за то, чем она уже обладала. Германия, Балканы, Россия, Дания, Швеция, Норвегия, Богемия и Венгрия были выбраны в качестве выгодного поля для интенсивного духовного совершенствования, и в целом работа была проделана с большим успехом.

Иногда стойкий христианин типа Карла Великого, исполненный благих намерений, но еще не вполне цивилизованный, может вернуться к силовым методам и убить тех из своих подданных, которые предпочитают своих собственных Богов Богам чужеземцев.

Однако в целом христианских миссионеров приняли хорошо, потому что они были честными людьми, которые рассказали простую и понятную историю, понятную всем людям, и потому что они привнесли определенные элементы порядка, аккуратности и милосердия в мир, полный кровопролития, раздоров и грабежей на дорогах.

Но пока это происходило на границе, в сердце папской империи дела шли не так хорошо. Непрерывно (возвращаясь к математике, объясненной на первых страницах этой главы) линия мирского удлинялась, пока, наконец, духовный элемент в Церкви не был полностью подчинен соображениям чисто политического и экономического характера, и хотя Рим должен был набирать силу и оказывать огромное влияние на течение следующих двенадцати столетий определенные элементы распада уже проявились и были признаны таковыми более разумными среди мирян и духовенства.

Мы, современные жители протестантского севера, думаем о “церкви” как о здании, которое простаивает ровно шесть дней из каждых семи, и месте, куда люди ходят по воскресеньям, чтобы послушать проповедь и спеть несколько гимнов. Мы знаем, что в некоторых наших церквях есть епископы, и иногда эти епископы проводят съезд в нашем городе, и тогда мы оказываемся в окружении нескольких добрых пожилых джентльменов с воротничками, повернутыми задом наперед, и мы читаем в газетах, что они заявили, что выступают за танцы или против развода, а затем они уходят снова домой, и ничего не происходит, что нарушило бы покой и счастье нашего сообщества.

Мы редко ассоциируем эту церковь (даже если она ваша собственная) с совокупностью всего нашего опыта, как в жизни, так и в смерти.

Государство, конечно, – это нечто совсем другое. Государство может забрать наши деньги и может убить нас, если сочтет, что такой курс желателен для общественного блага. Государство – наш хозяин, наш господин, но то, что сейчас принято называть “Церковью”, является либо нашим добрым и надежным другом, либо, если нам случится с ней поссориться, довольно равнодушным врагом.

Но в Средние века все было совсем по-другому. Тогда Церковь была чем-то видимым и осязаемым, высокоактивной организацией, которая дышала и существовала, которая формировала судьбу человека во многих отношениях больше, чем когда-либо мечтало государство. Весьма вероятно, что те первые папы, которые приняли куски земли от благодарных князей и отреклись от древнего идеала бедности, не предвидели последствий, к которым должна была привести такая политика. Вначале это казалось достаточно безобидным и вполне уместно, чтобы верные последователи Христа даровали преемнику апостола Петра долю своих собственных мирских благ. Кроме того, существовали накладные расходы на сложную администрацию, которая простиралась от Джона о'Гроута до Трапезунда и от Карфагена до Упсалы. Подумайте обо всех тысячах секретарей, клерков и писцов, не говоря уже о сотнях руководителей различных департаментов, которых нужно было разместить, одеть и накормить. Подумайте о сумме, потраченной на курьерскую службу по всему континенту; о дорожных расходах дипломатических агентов, которые сейчас отправляются в Лондон, а затем возвращаются из Новгорода; о суммах, необходимых для того, чтобы содержать папских придворных в том стиле, который ожидался от людей, которые общались с мирскими князьями на основе полного равенства.

Тем не менее, оглядываясь назад на то, что отстаивала Церковь, и размышляя о том, чем это могло бы быть при чуть более благоприятных обстоятельствах, такое развитие событий кажется очень печальным. Ибо Рим быстро превратился в гигантское сверхгосударство с легким религиозным оттенком, а папа стал международным автократом, который держал все народы Западной Европы в рабстве, по сравнению с которым правление старых императоров было мягким и великодушным.

А затем, когда полный успех казался вполне достижимым, произошло нечто, оказавшееся фатальным для борьбы за мировое господство.

Истинный дух Учителя снова начал пробуждаться в массах, и это одна из самых неприятных вещей, которые могут произойти с любой религиозной организацией.

Еретики не были чем-то новым.

Несогласные появились сразу же, как только появилось единое положение веры, от которого люди могли отказаться, а споры, которые веками разделяли Европу, Африку и западную Азию на враждебные лагеря, были почти такими же старыми, как сама Церковь.

Но эти кровавые распри между донатистами и сабеллианцами, монофизитами, манихеями и несторианами едва ли входят в рамки этой книги. Как правило, одна сторона была столь же недалекой, как и другая, и выбор между нетерпимостью одного из братьев Ария и нетерпимостью последователя Афанасия был невелик.

Кроме того, эти ссоры неизменно основывались на некоторых неясных вопросах теологии, которые постепенно начинают забываться. Боже упаси, чтобы я вытащил их из их пергаментных могил. Я не трачу свое время на изготовление этого тома, чтобы вызвать новую вспышку теологической ярости. Скорее, я пишу эти страницы, чтобы рассказать нашим детям об определенных идеалах интеллектуальной свободы, за которые некоторые из их предков боролись, рискуя своей жизнью, и предостеречь их от доктринального высокомерия и самоуверенности, которые причинили столько ужасных страданий за последние две тысячи лет.

Но когда я достигаю тринадцатого века, это совсем другая история.

Тогда еретик перестает быть простым диссидентом, спорщиком с собственным любимым хобби, основанным на неправильном переводе неясного предложения в Апокалипсисе или неправильном написании святого слова в Евангелии от Святого Иоанна.

Вместо этого он становится защитником тех идей, за которые во времена правления Тиберия некий плотник из деревни Назарет пошел на смерть, и вот! Он предстает перед нами как единственный истинный христианин!

ГЛАВА VII. ИНКВИЗИЦИЯ

В 1198 году некий Лотарио, граф Сеньи, унаследовал высокие почести, которые его дядя Паоло занимал всего несколько лет назад, и стал Иннокентием III

завладел папским престолом. В 1198 году некий Лотарио, граф Сеньи, унаследовал высокие почести, которые его дядя Паоло занимал всего несколько лет назад, и как Иннокентий III занял папскую кафедру. Он был одним из самых замечательных людей, когда-либо живших в Латеранском дворце. На момент его вознесения ему было тридцать семь лет. Почетный студент университетов Парижа и Булони. Богатый, умный, полный энергии и высоких амбиций, он так хорошо пользовался своим служебным положением, что мог с полным правом утверждать, что осуществляет “управление не только Церковью, но и всем миром”.

Он освободил Италию от германского вмешательства, изгнав императорского наместника Рима из этого города; отвоевав те части полуострова, которые удерживали императорские войска; и, наконец, отлучив кандидата на императорский трон, пока этот бедный принц не столкнулся с таким количеством трудностей, что полностью покинул свои владения по другую сторону Альп.

Он организовал знаменитый четвертый крестовый поход, который даже не приблизился к Святой Земле, а отправился в Константинополь, убил значительное число жителей этого города, украл все, что можно было унести, и вообще вел себя таким образом, что после этого ни один крестоносец не мог показаться в греческом порту, не рискуя быть повешенным как преступник. Это правда, что Иннокентий выразил свое неодобрение этим действиям, которые вознесли крик до Небес и наполнили респектабельное меньшинство христианского мира отвращением и отчаянием. Но Иннокентий был практичным деловым человеком. Вскоре он смирился с неизбежным и назначил венецианца на вакантный пост патриарха Константинопольского. Этим хитроумным ходом он снова подчинил Восточную церковь римской юрисдикции и в то же время завоевал добрую волю Венецианской республики, которая отныне рассматривала византийские владения как часть своих восточных колоний и обращалась с ними соответственно.

И в духовных вопросах Его Святейшество проявил себя в высшей степени образованным и тактичным человеком.

Церковь, после почти тысячелетних колебаний, наконец-то начала настаивать на том, что брак – это не просто гражданский договор между мужчиной и женщиной, а самое святое таинство, которое нуждается в публичном благословении священника , чтобы быть действительно законным. Когда Филипп Август Французский и Альфонсо IX Леонский взялись регулировать свои внутренние дела в соответствии со своими особыми предпочтениями, им быстро напомнили об их обязанностях, и, будучи людьми очень благоразумными, они поспешили выполнить пожелания папы.

Даже на крайнем севере, только недавно принявшем христианство, людям безошибочно показывали, кто их учитель. Король Хакон IV (известный среди своих товарищей-пиратов как Старый Хакон), который только что завоевал небольшую империю, включавшую, помимо его собственной Норвегии, часть Шотландии и всю Исландию, Гренландию, Оркнейские и Гебридские острова, был вынужден передать несколько запутанную проблему своего рождения римскому трибуналу, прежде чем он мог бы короноваться в своем старом соборе в Трондхьеме. Так оно и пошло.

Царь Болгарии, который неизменно убивал своих греческих военнопленных и не гнушался пытками случайного византийского императора, который, следовательно, был не из тех людей, от которых можно было ожидать глубокого интереса к религиозным вопросам, проделал весь путь до Рима и смиренно попросил, чтобы его признали вассалом Его Святейшества. Находясь в Англии, некоторым баронам, которые взялись наказывать своего суверенного хозяина, грубо сообщили, что их хартия недействительна, потому что “она была получена силой”, а затем оказались отлучены от церкви за то, что дали этому миру знаменитый документ, известный как Великая хартия вольностей.

Из всего этого следует, что Иннокентий III был не из тех людей, которые легко отнеслись бы к притязаниям нескольких простых ткачей и неграмотных пастухов, которые осмелились подвергнуть сомнению законы его Церкви.

И все же нашлись некоторые, у кого хватило смелости сделать именно это, как мы сейчас увидим.

Тема всех ересей чрезвычайно сложна. Еретики, почти всегда, – это бедные люди, у которых мало способностей к публичности. Случайные неуклюжие маленькие брошюры, которые они пишут, чтобы объяснить свои идеи и защитить себя от своих врагов, становятся легкой добычей всегда бдительных детективов любой инквизиции, действующей в данный конкретный момент, и быстро уничтожаются. Следовательно, наши знания о большинстве ересей зависят от той информации, которую мы можем почерпнуть из отчетов об их судебных процессах, и от таких статей, которые были написаны врагами ложных учений с явной целью разоблачения нового “заговора сатаны” для истинно верующих, чтобы весь мир мог быть должным образом возмущен и предупрежден против подобных действий.

В результате мы обычно получаем составную картину длинноволосого человека в грязной рубашке, который живет в пустом подвале где-то в самой нижней части трущоб, который отказывается прикасаться к приличной христианской пище, а питается исключительно овощами, который не пьет ничего, кроме воды, который держится подальше от компании женщин и бормочет странные пророчества о втором пришествии Мессии, который упрекает духовенство в их мирской суетности и нечестии и вообще вызывает отвращение у своих более респектабельных соседей своими незаконными нападками на установленный порядок вещей.

Несомненно, очень многим еретикам удалось причинить себе неприятности, ибо такова, по-видимому, судьба людей, которые относятся к себе слишком серьезно.

Несомненно, очень многие из них, движимые своим почти нечестивым рвением к святой жизни, были грязными, выглядели как дьявол и неприятно пахли, и вообще нарушали спокойную рутину своего родного города своими странными представлениями об истинно христианском существовании.

Но давайте отдадим им должное за их мужество и честность.

Они могли очень мало выиграть и все потерять. Как правило, они его теряли. Конечно, все в этом мире имеет тенденцию становиться организованным. В конце концов, даже те, кто вообще не верит ни в какую организацию, должны создать Общество содействия Дезорганизации, если они хотят чего-то добиться. И средневековые еретики, любившие таинственное и погрязшие в эмоциях, не были исключением из этого правила. Инстинкт самосохранения заставлял их собираться вместе, а чувство незащищенности заставляло их окружать свои священные доктрины двойным барьером из мистических обрядов и эзотерических церемоний.

Но, конечно, массы людей, которые оставались верными Церкви, не могли провести никакого различия между этими различными группами и сектами. И они собрали их всех вместе и назвали их грязными манихеями или каким-то другим нелестным именем и почувствовали, что это решило проблему.

Таким образом, манихеи стали средневековыми большевиками. Конечно, я не использую последнее название как указание на принадлежность к определенной четко определенной политической партии, которая несколько лет назад утвердилась в качестве доминирующего фактора в старой Российской империи. Я имею в виду расплывчатый и нечетко определенный термин "оскорбление", которым люди в наши дни награждают всех своих личных врагов, начиная с домовладельца, который приходит за арендной платой, и заканчивая лифтером, который забывает остановиться на нужном этаже. Манихей для средневекового сверххристианина был самым неприятным человеком. Но поскольку он не мог судить его по каким-либо положительным обвинениям, он осудил его на основании слухов, метод, который имеет определенные несомненные преимущества перед менее зрелищной и бесконечно медленной процедурой, применяемой обычными судами, но который иногда страдает от недостатка точности и является причиной большого количества судебных убийств. Что сделало это еще более предосудительным в данном случае, о бедных манихеях говорил тот факт, что основатель первоначальной секты, перс по имени Мани, был самим воплощением доброжелательности и милосердия. Он был исторической личностью и родился в первой четверти III века в городе Экбатана, где его отец, Патак, был человеком значительного богатства и влияния.

Он получил образование в Ктесифоне, на реке Тигр, и провел годы своей юности в обществе столь же интернациональном, полиглотическом, благочестивом, безбожном, материальном и идеалистически-духовном, как Нью-Йорк наших дней. Каждая ересь, каждая религия, каждый раскол, каждая секта востока и запада, юга и севера имели своих последователей среди толп, посещавших крупные торговые центры Месопотамии. Мани выслушал всех разных проповедников и пророков, а затем разработал собственную философию, которая представляла собой смесь буддизма, христианства, митраизма и иудаизма с легкой примесью полудюжины древневавилонских суеверий.

Принимая во внимание некоторые крайности, до которых его последователи иногда доводили его доктрины, можно утверждать, что Мани просто возродил старый персидский миф о Добром Боге и Злом Боге, которые вечно борются за душу человека, и что он связал древнего Бога Зла с Иеговой из Ветхого Завета (который, таким образом, стал его Дьяволом) и Богом Всего Доброго с тем Небесным Отцом, которого мы находим раскрытым на страницах Четырех Евангелий. Более того (и именно здесь сказывалось буддийское влияние) Мани верил, что человеческое тело по своей природе является мерзкой и презренной вещью; что все люди должны стараться избавиться от своих мирских амбиций путем постоянного умерщвления плоти и соблюдать строжайшие правила питания и поведения, чтобы не упасть в лапы Злого Бога (Дьявола) и гореть в Аду. В результате он возродил большое количество табу на то, что нельзя есть или пить, и предписал своим последователям меню, состоящее исключительно из холодной воды, сушеных овощей и мертвой рыбы. Это последнее постановление может нас удивить, но обитатели моря, будучи хладнокровными животными, всегда считались менее вредными для бессмертной души человека, чем их теплокровные собратья на суше, и те же самые люди, которые скорее умрут, чем съедят телячью отбивную, с радостью потребляют большое количество рыбы и никогда не испытывать угрызений совести.

Мани показал себя истинным азиатом в своем презрении к женщинам. Он запрещал своим ученикам вступать в брак и выступал за медленное вымирание человеческой расы.

Что касается крещения и других церемоний, первоначально учрежденных еврейской сектой, представителем которой был Иоанн Креститель, Мани относился ко всему этому с ужасом, и вместо погружения в воду его кандидаты в священный сан были посвящены возложением рук.

В возрасте двадцати пяти лет этот странный человек взялся объяснить свои идеи всему человечеству. Сначала он посетил Индию и Китай, где добился довольно большого успеха. Затем он повернул домой, чтобы принести благословения своего вероучения своим собственным соседям.

Но персидские священники, которые начали лишаться большого тайного дохода из-за успеха этих не от мира сего доктрин, обратились против него и потребовали, чтобы его убили. Вначале Мани пользовался покровительством царя, но когда этот государь умер и его наследником стал кто-то другой, совершенно не интересовавшийся религиозными вопросами, Мани был передан священническому сословию. Они привели его к стенам города и распяли, содрали кожу с его трупа и публично выставили его кожу напоказ перед городскими воротами в качестве примера для всех тех, кто мог испытывать интерес к ереси экбатанского пророка.

В результате этого жестокого конфликта с властями сама манихейская церковь была распущена. Но обрывки идей пророка, подобно множеству духовных метеоров, разлетелись повсюду по Европе и Азии и в течение последующих столетий продолжали сеять хаос среди простых и бедных людей, которые по неосторожности подхватили их, изучили и нашли, что они им особенно по вкусу.

Как именно и когда манихейство проникло в Европу, я не знаю.

Скорее всего, оно пришло через Малую Азию, Черное море и Дунай. Затем оно пересекло Альпы и вскоре пользовалось огромной популярностью в Германии и Франции. Там последователи нового вероучения называли себя восточным именем катаров, или “людей, ведущих чистую жизнь”, и болезнь была настолько широко распространена, что по всей Западной Европе слово “кетцер” или “Кеттер” стало означать то же самое, что “еретик”.

Но, пожалуйста, не думайте о катарах как о членах определенной религиозной конфессии. Не было предпринято никаких усилий для создания новой секты. Манихейские идеи оказали огромное влияние на большое количество людей, которые упорно отрицали бы, что они были кем угодно, только не самыми набожными сынами Церкви. И это делало эту конкретную форму ереси такой опасной и такой трудной для выявления.

Среднему врачу сравнительно легко диагностировать заболевание, вызванное микробами такой гигантской структуры, что их присутствие можно обнаружить с помощью микроскопа провинциального управления здравоохранения.

Но Небеса защитят нас от маленьких созданий, которые могут сохранять свое инкогнито посреди ультрафиолетового освещения, ибо они унаследуют землю.

Поэтому манихейство, с точки зрения Церкви, было самым опасным выражением всех социальных эпидемий, и оно наполняло высшие власти этой организации ужасом, которого не испытывали перед более распространенными разновидностями духовных недугов.