Права Церквей и единство Церкви. Каноническое и историческое исследование по поводу украинского церковного вопроса

Глава 2
Преимущества и апелляция на практике. Исторические нарушения и восстановления прав Церквей

2.1. От постапостольской эпохи до эпохи пентархии

Борьба древних Церквей за сохранение административной самостоятельности, которую им гарантировало апостольское Предание, была многосторонней. Классическим примером этого является вышеупомянутое решение Карфагенской Церкви не принимать посольство (посланных клириков) Римской Церкви в Северную Африку для пересмотра дел ее клириков, в данном случае – Апиария из Сиккской епархии.

2.1.1. Признание решений Синопской Церкви (дело ересиарха Маркиона)

Очень древняя история с ересиархом Маркионом показывает экклезиологическое значение соблюдения прав Церквей. К этим правам относится также уважительное отношение к решениям одной Церкви со стороны прочих. Это касается хиротоний и, в особенности, осуждения клириков. Речь идет о древнем церковном уставе, который отражает 12-е апостольское правило, накладывающее отлучение на клирика, который принял в литургическое общение мирянина или клирика, отлученного от Причастия (не принимаемого) местным архиереем^[127]. Согласно святому Епифанию Кипрскому, Маркион был сыном епископа Синопского. Он дал обет Богу и вел девственную жизнь, однако потом растлился с посвятившей себя Богу девой, за что отец наложил на него отлучение. Будучи не принимаемым со стороны своего отца-епископа, Маркион отправился в Рим, где начал добиваться принятия в общение с Церковью. Но клирики Рима не приняли его, уважая церковное решение отлучившего его епископа. Они сказали ему так: «Мы не можем без разрешения твоего почтенного отца это сделать, потому что едина вера, едино согласие, и мы не можем идти против воли нашего доброго сослужителя – твоего отца»^[128]. Это произошло после смерти Римского епископа Гигина, девятого епископа после мученической кончины апостолов Петра и Павла. После этого Маркион, движимый гневом и непомерной гордостью, создал гностическую ересь маркионитов.

Данный случай позднее дал самонадеянным защитникам папского примата повод говорить, что Маркион убежал в Рим, поскольку знал, что Римский епископ имел универсальную власть над всей Церковью. Но досточтимый Досифей Иерусалимский, основываясь на вышеприведенном свидетельстве св. Епифания, опровергает их доводы и даже использует их для критики высокомерного отношения Пап Адриана II и Иоанна VIII (IX в.) к Церкви Константинополя, делая следующий вывод: «Таким образом, Римский епископ Адриан был неправ, когда писал Василию Македонянину, что кафедра Рима может исцелять раны, нанесенные Церкви в Константинополе. Ибо он этого не может без участия полноты Церкви, то есть без Вселенского Собора. И когда он хочет исцелять один, ему это не удается, и вместо этого он разделяет единую веру и разрушает согласие в Церкви. Ошибался и Папа Иоанн, писавший царям Льву и Александру, что престол Петра имеет власть все связанное другими архиереями разрешать оправдательным постановлением, потому что это противоречит и многим правилам, как мы сказали выше и будем говорить в дальнейшем, и церковному Преданию, и суду и решению апостольских пресвитеров. Кроме того, он не может разрешать вопреки канонам, ибо, как святой Папа Мартин пишет Пантолеону, мы не можем нарушать церковные правила, будучи судьями, правителями и стражами, а не преступниками правил»^[129].

2.1.2. Галльская Церковь (св. Ириней Лионский) осуждает Папу Римского

Во II веке св. Ириней, епископ Лионский, сохранял по отношению к Римскому епископу административную самостоятельность и братское дерзновение, что позволило ему осудить несправедливое деяние Папы Римского Виктора, отлучившего Поликарпа Смирнского из-за споров о времени празднования Пасхи. Досифей Иерусалимский пишет: «Лионский епископ Ириней с братьями убеждают преемника Петра и непогрешимого папу, претендующего на единовластие в Церкви, не бесчинствовать, не вести себя высокомерно и, главное, не совершать греха, объявляя различие в дне празднования Пасхи ересью и предавая отлучению другие Церкви»^[130]. Деяние Виктора было превышением прав, с которым не соглашались другие епископы, как пишет Досифей: «Но не всем епископам это понравилось, и они, со своей стороны, приказывают ему подумать о мире и единстве и любви к ближним. И голос их увещаний убедил Виктора»^[131].

2.1.3. Александрия нарушает права Константинополя на Соборе «у Дуба». Свт. Иоанн Златоуст

Отлучение свт. Иоанна Златоуста на Соборе «у Дуба» составляет типичный пример нарушения прав Церкви Константинополя. Инициатором несправедливого и идущего вразрез с церковными правилами отлучения был Феофил Александрийский. Собор «у Дуба» по составу был антиканоничным судом: на нем епископы другой Поместной Церкви (Александрийской) вместе с враждебно настроенными к Златоусту епископами Константинопольской и других соседних митрополичьих епархий решили отлучить Златоуста^[132]. Представители других Поместных Церквей на нем не присутствовали или голосовали против. Один престол действовал здесь в одностороннем порядке и несправедливо. Постановления Никейского Собора были нарушены, потому что административная самостоятельность, предоставленная Поместным Церквам его 6-м и 7-м правилами, относилась не только к сверхмитрополичьим епархиям Рима, Александрии, Антиохии и Иерусалима, но также и к прочим митрополичьим округам: «Подобным образом… и в иных областях да сохраняются преимущества Церквей»^[133]. Феофил должен был созвать всех предстоятелей Поместных Церквей. Также и 2-е правило II Вселенского Собора (381 г.) гласит: «Областные епископы да не простирают своей власти на Церкви за пределами своей области и да не смешивают Церквей. Не быв приглашены, епископы да не переходят за пределы своей области для рукоположения или какого-либо другого церковного распоряжения»^[134]. Даже если этот Собор (381 г.) еще не был признан Вселенским в то время, когда Феофил руководил Собором «у Дуба», то, во всяком случае, он выражал позицию всего Востока и уже осудил экстерриториальные действия александрийцев своим 4-м правилом, рассматривающим дело Максима Киника. Односторонние действия Феофила были вторжением во внутренние дела Константинопольской Церкви. Политическая власть (императрица Евдоксия) поддерживала и поощряла совершенное церковное преступление. Смиренный Иоанн Златоуст не отказывался явиться на Собор «у Дуба» для защиты, но требовал в качестве условия каноничных состава суда и судебной процедуры. Он не соглашался на то, чтобы его судили его враги без объявления обвинений^[135].

Когда впоследствии Собор шестидесяти епископов Константинопольской епархии отменил решения Собора под Дубом и вернул Златоусту право священнодействовать и рукополагать^[136], его враги не перестали строить козни, но собрались снова и, опираясь на правила арианствующих, которые ранее отлучили свт. Афанасия^[137], подтвердили решения Собора «у Дуба». И тут мы должны заметить, следуя прп. Никодиму Святогорцу^[138], что Златоуст был первоиерархом Поместной Церкви, которая соборно отменила деяния Собора «у Дуба» и его оправдала, и в силу этого любое продолжение процесса по его делу требовало созыва Вселенского Собора, как очень верно и в полном соответствии с правилами писал Папа Римский Иннокентий: «Но что в настоящем случае сделать против этого? Необходимо исследование соборное: надобно, как и прежде говорили мы, созвать Собор – только этим способом можно утишить порывы такой бури. До созыва же Собора врачевание полезно предоставить благоволению великого Бога и Христа Его, Господа нашего. Благодатию Его прекратятся все смятения»^[139].

2.1.4. Составляющие церковного высокомерия. Разрешение противоречий – Вселенский Собор

Феофил Александрийский вел себя гордо и действовал в одностороннем порядке, как позднее Римские Папы, вторгавшиеся в другие церковные области и ссылавшиеся при этом на апостольские правила и мнимые апостольские постановления. Досифей Иерусалимский обличает мировоззрение пап (что в рассмотренном случае можно отнести к антиканоническим действиям Феофила Александрийского) на основании 34-го и 35-го апостольских правил, говоря следующее: «Апостольские правила отвергают всякое единовластие. Так, 34-е правило говорит, что у каждого народа должен быть первый епископ, показывая этим, что нет епископа, который являлся бы единой главой для всех народов, но есть много народов и много епископов. Также оно не говорит о том, что у этих глав есть некий общий глава. И 35-е правило говорит, что епископ не может вне пределов своей епархии творить рукоположения в городах, ему не подчиненных. Данное правило не делает никаких исключений, но распространяет указанное запрещение на всех епископов в равной степени»^[140].

Утверждения Римского епископа о том, что он является последним судьей в делах всех Поместных Церквей и его суд его не подлежит пересмотру, являются важной составляющей учения о папском примате. Подобные притязания расценивались другими Церквами как ущемление их канонических прав. В раннехристианскую эпоху большие разногласия вызывал вопрос о перекрещивании возвращающихся в Церковь из ересей. Рим категорически отказывался от перекрещивания, в то время как в Церквах Асии и Карфагена оно было общим правилом. Дионисий Александрийский соглашался с Римским епископом в том, что не следует перекрещивать возвращающихся еретиков, но не одобрял отлучения от церковного общения за перекрещивание, наложенное Папой Римским Стефаном на асийских епископов Фирмилиана и Елена, поскольку разрыв церковного общения разделяет Церковь. Вот что Дионисий писал об этом римскому пресвитеру Филимону: «Вот что я знаю: не сейчас и не только в Африке ввели этот обычай, но уже давно, при наших предшественниках-епископах, в самых многолюдных Церквах и на Соборах братьев в Иконии и Синнаде, и по другим местам было так поставлено. Я не осмеливаюсь извращать их постановления и ввергать их в споры и состязания»^[141]. Истолковывая слова Дионисия, Досифей Иерусалимский замечает: «Киприан Карфагенский с местными епископами настаивают на перекрещивании. Стефан же является для них не судьей, а советником. Желая быть судьей, он наталкивается на пренебрежительное отношение с их стороны, поскольку Фирмилиан и Елен приняли это правило от тех, которые были до них… и поскольку они не подчиняются Стефану, ибо не признают его ни высшим, ни судьей, ни безгрешным, ни имеющим над ними какую бы то ни было власть. Не следует порицать этот обычай, поскольку он соблюдается многими и установлен отцами. Когда же его порицают, это оскорбляет многие Церкви, на что они отвечают оскорблением и пренебрегают повелением папы, и из-за этого происходит раскол… И если назрела необходимость исправить положение, это может сделать множество епископов, точнее говоря, Вселенский Собор. Если папа хочет все делать один, то ему нужно противодействовать, согласно святейшему мнению святейшего Августина. Так, Дионисий словом и писаниями противодействовал повелениям папы, поскольку не считал его общим руководителем и судьей всей Вселенской Церкви»^[142].

Защитники папского единовластного примата использовали как аргумент также послание свт. Афанасия Великого, в котором якобы говорится, что Римский Папа является гарантом православной веры. Однако многочисленные упоминания у свт. Афанасия Великого о епископах, относящиеся к тому смутному времени, когда он находился в ссылке в Трире в Галлии, показывают, что оправдание его православия было делом не Римского Папы, а епископов всей Кафолической Церкви, как пишет Досифей Иерусалимский, подводя итоги своего анализа тогдашних событий: «Таким образом, великий Афанасий не от одной Римской или другой отдельной Церкви и не от одного папы получает признание православия своей веры, но от всех Церквей вместе. И где сказано, что Римский Папа является верховным учителем Церкви, или главой всех Церквей^[143], облеченный монархическим достоинством, или единственным непогрешимым толкователем Писания, или самодержцем в Церкви?»^[144]