Как только Мякиш понял, что Сирена мертва, бойцы уже более-менее поняли, как и его отправить вслед за ней:
– Беги, мы сами разберемся!
Увидев Глыбу, который теперь пролетел в обратную сторону, Ермаку стало ясно, что Финиш уже близко и, кивнув своим, бросился за Ацтеком в шахту. Выхватив нож, он разжал двери лифта и, догадавшись кем, приходится парень в белом халате, которого Ацтек нес в охапке, покарал урода, что пошел против своих, против людского рода, даже если под страхом смерти. Взведя мину, он сбросил её на крышу спускающегося лифта, подорвав его мощным взрывом и скинув на самое дно шахты, тем самым лишив Ацтека того, кто бы мог реализовать его план.
Обученный действовать наверняка и доводить дело до конца, Ермак, хоть и понимал, что не ровня Ацтеку, тем не менее, все же спустился в шахту, если не остановить, то хотя бы задержать его. Ощутив на себе разъяренный взгляд, Ермак не стал полагаться на удачу и, сжав трос ногами, выхватил гранату, скинув ее прямо на голову Ацтека. Не успев еще восстановиться от прежних увечий, Ацтек отлетел от волны осколков, которые выбили дверь в длинный коридор к реактору.
Спустившись до оборванного взрывом мины троса, Ермак продолжил спуск, уже перепрыгивая с одной стены на другую, пока не спрыгнул в разорванную груду металлолома, что прежде называлась грузовым лифтом. Скинув последний презент Ацтеку, Ермак со всех ног кинулся бежать, пытаясь обогнать не то Ацтека, не то свою смерть. Пробежав половину пути, сердце старого вояки дрогнуло от свирепого рыка и последующего скрежета когтей, которые Ацтек вонзал в металлические трубы на стенах, выталкивая себя с каждым разом все дальше – «Не оборачивайся, а лучше поднажми!».
Мотивация не сильно помогла Ермаку, а вот последняя граната буквально спасла его из когтей монстра. Слыша стремительное приближение, Ермак вырвал чеку и с разворота бросил её с волевого замаха за Ацтека, прикрывшись его тушей от осколков. Взрывом со спины Ацтека сильно прибило к полу, что позволило Ермаку все же добежать до пультовой реактора, с которым его теперь разделяло лишь защитное стекло:
– Добежал! Что дальше?!
GW – Протокол безопасности перевел упра…
Ермак – Переходи сразу к сути!
– Переключите управление в ручной режим.
Как именно это сделать уже поведал Жнец, обозначив не только переключатели, но и порядок их активации под жуткий рык сзади. Переключая всплывающие в сознании тумблеры, Ермак вонзил наградной нож в спинку кресла и попутно начал его обматывать тросом от протеза, а как закончил с размаха метнул его в Ацтека, резко обернувшись.
Ацтек с легкостью перехватил нож и лишь слегка поморщился от разряда, который Ермак пустил по тросу. Хоть все мышцы Сверха и сократились, включая и лицевые, но все что надо было, Ацтек выразил в свирепом взгляде, который сулил Ермаку одни лишь страдания. Вспомнив фразу из любимого фильма детства – «Поздно бояться, Паша», Майор не дрогнул и, выкрутив переключатель на максимум, с рывка вырвал его, переключив защитный режим, на атаку. Мощным электрическим импульсом Ацтека тут же вышибло из пультовой и откинуло назад вместе с Ермаком, который полетел вслед за тросом. Долетев до широкого проема и перекатившись к нужной стороне, Ермак отстрелил протез из пазов на плече и, перевернувшись, уперся ногами в угол дверного проема под панелью управления. Вскочив на ноги, он тут же прижал кнопку, заблокировав пультовую двумя свинцовыми дверями, которые выехав с разных сторон, сомкнулись по центру:
– Что дальше?
Со слов GW стало понятно, что, лишив Ацтека возможности дистанционного разгона реактора, необходимо так же лишить его возможности запуска цепной реакции в ручном режиме:
– С чего ты взял, что он знает, как это сделать?
GW – Мы не имеем право исключать такой возможности…
– А тебе не приходило в голову, что я все еще жив только потому, что он понятия не имеет как запус…
– Не время мешкать, друг мой. Поверьте, вам как Инферно удалось расположить Ацтека к себе, так что он не стал бы медлить. Не в его правилах сдерживать себя. Доверьтесь мне, как прежде я доверился вам.
Естественно в понимании Ермака «Доверие» и «Англосакс» воспринимались как две противоположности, притом крайние, тем не менее, так как история повторялась, где ценой одного, возвышался другой, боец попытался повторить подвиг предков, и сработал в унисон с GW.
Чтобы запустить нейтрон в ядре урана и выйти на максимально контролируемый уровень мощности, тем самым спровоцировав автоматическую активацию аварийной защиты, после чего, потуги даже десятка квалифицированных сотрудников будут тщетны, Ермак с подачи всеведущего Жнеца, запустил реакцию, увеличив концентрацию урана-235 свыше 60%. Чтобы прорвать энергетический барьер ядерной связи из протонов и нейтронов, которые препятствовали делению ядер урана с последующим выбросом энергии, Ермак начал процесс насыщения ядра определенным количеством энергии возбуждения.
Понятия не имея, что делает, но четко следуя инструкциям Жнеца, Ермак запустил реактор, поднимая стержни защиты один за другим:
– Получилось?
Жнец – Естественно.
– Почему тогда сирена начала орать, а стены трястись?
– Потому что мы сразу вышли на предельный уровень. Так и должно быть…
– Что теперь?
– Все стержни должны подняться, чтобы сработала аварийная защита, так что тяни время и молись. Конкретно тебе может и поможет.
Металлический скрежет за спиной мгновенно придал вес совету Жнеца и заставил Ермака обернуться, встретившись взглядом с Ацтеком, а вернее с его зверским оскалом, с которым он сквозь свирепый рык изо всех сил раздвигал свинцовые двери – «Лучше так, чем от старости».
Молиться он не стал, разумно считая, что каждому делу свой час. И сейчас настал его час, с одной лишь рукой из плоти, крови и костей выйти против зверя и кинуться на него, сперва с отчаянием в сердце, смирившись с поражением, а после, при виде Инферно за спиной зверя, уже с надеждой победить. Желая отвлечь Ацтека на себя, Ермак еще с большим пылом, чем прежде, с криком побежал на него, чем прикрыл появления Инферно, которого из-за оглушительной сирены тот не услышал, а из-за герметичности костюма не почуял. Разведя руками двери и выпрямившись, чтобы всем своим видом окончательно сломить волю бойца к абсолютно тщетному сопротивлению, Ацтек резко повернул голову в сторону, ощутив удар клинков в двери по краям, после чего Инферно налету вышиб его из проема, размазав мордой об защитное стекло. Ермак только и успел, что пригнуться и перекатиться, как тут же, ощутив хватку Инферно на себе, вылетел из пультовой реактора:
– Должен будешь!
Прокатившись еще пару метров кубарем по коридору, последнее, что он успел увидеть, прежде чем двери снова сомкнулись, это Инферно напротив Ацтека, чей костюм теперь был на нем. Ермак не успел понять ни что произошло, ни самого Инферно, который во время броска ментально перекинул свой костюм на него, резко сократив свои шансы против Ацтека, тем самым увеличив шансы того, кого сам же вывел из игры, несмотря на ситуацию и еще больше на их вражду – «Не понял я тебя, парень… не понял»:
– Теперь лучше беги.
Ермак – Теперь лучше заткнись и дай подумать.
Поймав себя на мысли, что голос Жнеца раздался не в голове, а со спины, он резко обернулся, увидев перед собой восставший труп со стеклянным взглядом:
– Какие же вы все-таки уроды. Ничего святого для вас нет…
Жнец – Меня больше заботит, что связи с тобой нет. Я не имею возможности пробиться в твое сознание через этот костюм.
– Вот и хорошо…
– Для тебя может быть, но не для твоих людей…
– О чем ты?
Не имея возможности прочитать мысли, но ощутив смену эмоционального фона Ермака после поступка Инферно, Жнец, желая оставить сученыша там, где тот есть, притом навсегда, привел железный довод и повод отступить, притом всем и каждому из его групп:
– Не веришь мне, послушай свою Монику.
Сменив голос, Жнец озвучил послание, в котором Ермак уже лично услышал голос и предупреждение Моники о прорыве дамбы в любую секунду:
– Предупреди Финиша. Кодовое слово – «Ракетка», ответ – «Бадминтон», после чего передай, чтобы уносили ноги…
Жнец – Я вижу вас насквозь, до глубины души так сказать, так что мне пароль не нужен.
– Ему нужен. Благо Бог миловал и предусмотрительно сокрыл от нас твою пропасть…
– Ты куда собрался?
Ермак резко обернулся и с удара разбил голову восставшему, оборвав, что связь, что попытки того, сбить бойца с толку, а главное с намеченного пути.
Монике удалось осуществить сторонний вариант оперативного центра GW с кодовым наименованием – «Страховка», но мало кто знает, какой ценой. Как только десантники вооружились и вдоволь запаслись боеприпасами, спецназовцы, которые еще с музея на волевом усилии кинулись за пределы истощенных во всех смыслах районов, вернулись за ними на угнанных микроавтобусах:
– Вот это я понимаю, переброска…
Гасконец – По машинам!
Хоть на улицах и оставались лишь малочисленные группы, не то безумцев, не то зомбированных, не то зараженных, тем не менее, бойцы решили проехать мимо, взяв курс на дамбу окольными путями, через переулки, минуя главные улицы. Теперь бои в основном велись в воздухе силами авиации, которая, сперва только пресекала попытки не то Гарпий, не то Выродков в их обличии, покинуть пределы города, а теперь, стянув силы со всех баз Европы, начала полномасштабное наступление, подбивая всю нечисть, виражируя между вихрями стай птиц. Небо, конечно, непрерывно вспыхивало от взрывов ракет, тем не менее, не так сильно, как от залпов артиллерии с кораблей типа Дредноут, которые бросив якорь у побережья, вели непрерывный огонь по огненному контуру вокруг города. В подобной перестраховке генералов штаба и жутком перерасходе боеприпасов особого смысла уже не было, так как выродки, ведомые своими вожаками, двумя стаями пытались вырваться за пределы города и обе сгинули после первой же бомбардировки. Остальных же сжег Жнец, взяв под контроль и направив в пекло, всех, кроме одной, чей разум не сумел подчинить.
Выбив дверь на проходную дамбы перед инженерными помещениями, штурмовые группы десантников шумом спровоцировали запертых внутри безумцев, которые тут же кинулись со всех сторон сначала на них, а после сразу на пол, с пулевыми отверстиями по всему телу:
– Чисто!
Жнец снова вторгся в разум Гасконца и поделился с ним иным мнением, слегка отличным от мнения командиров штурмовых групп:
– Один все еще там… Прячется.
Гасконец, наученный горьким опытом, решил на этот раз не озвучивать свои мысли при других и перешёл на уже знакомую ему, как он выразился, телепатию – «Зассал что ли?».
Жнец – Не думаю, скорее выжидает. Рекомендую разделиться. Отправьте своих вниз, а сам отправляйся со спецназовцами…
Будучи импульсивным, Гасконец не сдержался, услышав о том, что презирал всю службу в своих командирах и прокричал в голос:
– Я что, по-твоему, гнида какая-то?! Они не пешки!
Жнец – Тогда все сдохните.
Моника ударила в плечо неадеквата и приструнила:
– Ты чего орешь, дебил? Хочешь, чтобы нас всех из-за тебя…
Уже привыкнув к своему амплуа не от мира сего, Гасконец не стал ни дослушивать, ни тем более оправдываться и предупредил:
– Внизу кто-то есть. Сначала мы вламываемся, ну а вы следом со своими мечами, ниндзи долбаные…
– Синоби, придурок…
– Да насрать. Пошли уже.
Выбив дверь в генераторную над турбиной, бойцы закинули в помещение светошумовые гранаты и, включив фонари, быстро вбежали внутрь. Рассредоточившись малыми группами по всем направлениям вдоль труб, десантники выдвинулись на проверку генераторной с последующей её зачисткой от всякого рода живности агрессивного толка. Уже через пару минут все лучи фонарей свелись на одной фигуре в накидке, которая молча стояла на краю турбины:
– Армия Франции. Назовите себя.
Осторожно подступая с опаской и с трех сторон, а также с ружьями и ПП на изготовке, десантники чуяли подвох, но стрелять без команды не посмели, как и отвести мушку с цели:
– Я сказал – назовите себя!
– Я твой бог, тупая ты скотина… и либо ты меня признаешь, слившись со мной, либо я вас всех сожру…
Гасконец – Понятно… Сам прыгнешь или тебе помочь?
Септимус – Как будет угодно…
Три пары клешней в мгновение разорвали накидку на спине Выродка, который тут же развернулся и с нескрываемым аппетитом во взгляде уставился на бойцов, явно выбирая, кого сожрать первым:
– Огонь!!!
Но Септимус не просто так их подпустил к себе, покинув свое укрытие:
– Не понял…
Ощутив легкую дрожь рукояти, Стилет, как и все его бойцы, тут же выронили мечи, а вернее Септимус в прыжке притянул их. Перехватив шесть мечей своими мерзкими клешнями длиной в два метра, а остальные, вонзив в спины десантников, тварь врезалась в ряды бойцов, разрубая их направо и налево. Приметив самого здорового, богатого на плоть, которой сам лишался из-за шквального огня по себе, Септимус тут же кинулся на него, по пути порубив еще семерых:
– Обеликс!!!
Но у бойца, несмотря на весь боевой опыт, не было шанса вырваться из цепких когтей твари, которая его разорвала пополам, поглотив по кусочкам и восстановив свой прежний омерзительный облик.
Буквально за пару секунд Септимус перерезал большую часть десантников, сходу надломив их волю к сопротивлению тому, что они даже не способны были постичь. Сея смерть вокруг себя и ужас в сердца тех, что кинулись бежать в разные стороны, Септимус заметил ту, что напомнила ему Артемисию, его правую руку и по иронии судьбы, без кисти левой. Но вместо преклонения перед очевидным в его понимании божеством, Моника с разбегу, ударом правой, разбила ему морду, а бойцы, вырвав из спин десантников свои мечи, добавили, воспользовавшись моментом замешательства твари. Но Септимус быстро одумался и, выставив клешни в разные стороны, ментально откинул мечи и бойцов вместе с ними, и вцепился рукой в глотку Моники, подняв ее и приблизив к своей морде, которая на глазах срослась от глубоких порезов, но не от омерзительного уродства:
– Ты не понимаешь… не ощущаешь… но это божественный дар, который нас уподобит…
Моника – Пусти меня, сука!
Гасконец – Не дыши!!!
Расстреляв из двух ракетниц Септимуса, первой слезоточивым газов, второй фальшфейером, Гасконец дезориентировал его и ведомый жуткой фантазией Жнеца по поводу перерождения в выродков его родных и близких кинулся на тварь, что единственная осталась способна на это. Отбросив Монику, Септимус тут же начал вырывать подожженные клочья из себя, пока Гасконец на бегу, не сшиб его, вместе с ним сорвавшись в турбину, которая обоих разорвала в клочья:
– Немедленно перекройте все клапаны и повысьте давление до предела!
Зомбированные все до одного десантники тут же принялись выполнять команду, теперь совершенно сознательно разбежавшись по всей генераторной. Их безразличие к подвигу своего командира ввергло в шок Монику, а Стилета навело на мысль:
– Кажется, я знаю их кукловода.
Моника – Какой еще кукловод? У них же связи нет.
– Ему рации не нужны, только дудка, под которую все пляшут.
– Гипноз?
– Он самый, а теперь бежим!
– А они?
– Волки в овечьей шкуре. Как закончат рушить дамбу, нами займутся. У англосаксов не принято оставлять свидетелей. Жаль, но тут ничего не попишешь. Уходим!
Трудно оставлять тех, кто в пылу сражений стал уже своим, но Стилет бы прав и бойцы во главе с Моникой, скрипя зубами, все же отступили, оставив их позади, в отличие от непокорных по духу и не подконтрольных по сути, которых попытались предупредить.
Но что Финишу, что Зорги было откровенно не до связи или переговоров. Одни пытались уничтожить Дестро, а другие расплавить зажигательными боеприпасами резиноподобного Мякиша, но на удивление самым опасным оказался Глыба. Если Дестро отступил после того, как от ударов Резонанса уже его панцирь начал резонировать, не отвечая на команды, а Мякиш утоп в пламени, увязнув в самом себе, обратившись в густую жижу, то Глыба оказался неубиваемым. Проломив стену после точного попадания Домкрата, Профи поднялся и, вонзив окаменевшие руки в кучу обломков, не только за их счёт компенсировал свои потери, но и весь покрылся каменным панцирем, став в два раза больше. Вбежавшие в пролом бойцы, ведомые Домкратом, тут же вылетели обратно, в отличие от своего товарища, которого Глыба с размаха буквально расплющил, проломив под ним пол. Вырвавшись из обваливающегося помещения, Глыба продолжил направо и налево, мощными ударами наотмашь ломать кости бойцов и раскидывать их в разные стороны, размазывая об стены:
– Огонь!!!
Посчитав, что для его бойцов лучше контузия и ударная волна с последующими переломами, чем верная смерть, Финиш с парой бойцов открыли по Сверху огонь из ручных гранатометов. Прикрывшись рукой, Глыба с азартом во взгляде начал к ним приближаться, слегка теряя в массе и щурясь после каждого залпа:
– Как букашек раздавлю!!!
Но когда он открыл глаза после очередного залпа, из клубов дыма вырвался Инферно и с размаха сшиб его ударом щита. Сходу, сильно потеряв как в весе, так и в защите, Глыба отлетел далеко назад, сперва проломив дверь лифта, а после окончательно скинув лишний вес, влетев спиной в бетонную стену. Ошарашенный и контуженный Сверх буквально сполз со стены, провалившись в шахту, как и Инферно, который сразу прыгнул следом. Сконцентрировав волевую силу, он буквально прибил щитом Сверха, упав на него сверху и разорвав на куски кинетическим ударом, который обвалил всю шахту, закопав Глыбу заживо.
Вырвавшись вслед за выпущенным клинком из-под завала, Инферно, шарахаясь из стороны в сторону от подземных землетрясений, метал клинки наперед, вонзая их в стены, пытаясь как можно быстрее добраться до Ацтека. Подлетая к пультовой, он на лету метнул сначала один клинок, а после второй и с размаха влетел в спину Ацтеку, прокричав Ермаку:
– Пригнись!!!
Тот хоть из-за гула сирены и не услышал его, тем не менее, инстинктивно понял, что тот задумал и сработал по ситуации, проскочив под летящей тушей Ацтека. Буквально влетев в пультовую реактора, и проскочив между свинцовыми дверьми, которые без упора начали обратно смыкаться, Инферно сходу ощутил пагубное воздействие радиации, которая мгновенно просочилась через трещины на окне. Зная принципы Ермака, Инферно тут же схватил его и, ментально перекинув на него свой костюм, перекинул через себя, вышвырнув из пультовой, оставшись с Ацтеком один на один, без костюма, как и в первый раз.
Так же ощутив деградацию своего организма на клеточном уровне, Ацтек сжал кулаки, сдерживая зверя, и повернулся к Инферно, у которого начала идти кровь из носа, как, впрочем, и у него:
– Мне Запад, тебе Восток. Все же лучше половина, чем ничего. Мы вместе будет править этим мир, каждый сво…
– Сам справлюсь!!!
Метнув клинок в морду Ацтеку, тот тут же отбил его копьем, а Инферно провел вторым клинком по потолку, перерезав все пожарные шланги и тут же скрылся в клубах белого дыма:
– Еще не забыл?! Каково быть человеком!
Дезориентированный дымом вокруг, оглушенный ревом сирены, ослабленный радиацией, Ацтека охватило давно забытое и теперь совершенно чуждое ему состояние, немощь, боль и даже страх. Но и Инферно досталось, притом даже больше чем Ацтеку, так как его организму пришлось буквально пожирать самого себя, чтобы оставаться банально в сознании, а прото-металл буквально сжигал его заживо, пытаясь стремительно восполнить потери клеток, что куда быстрее деградировали из-за радиации, чем делились благодаря его свойствам. Температура свыше 40 градусов ввергла бойца в жуткий озноб, небывалую слабость и жуткую головную боль – «Никто и не говорил, что будет легко».
Если для Ацтека, это был как всегда вопрос выживания и не более, то для Инферно, это был реванш в состоянии не Сверха, но человека. Если один, став Сверхом перестал испытывать судьбу, то второй никогда не останавливался, чтобы не зажиреть, а главное не забыть каково это, преодолевать себя и рвать из последних сил. Выждав резкое обострение и упадок последних сил, Инферно кинулся на Ацтека, но тот, в отличие от очеловечившегося бойца лишь ослаб и, перехватив руку с клинком, перекинул его через себя, размазав об стену из приборов. Поднявшись на ноги Инферно, тут же отлетел спиной обратно в приборную панель от прямого удара в грудь:
– Знай свое место, щенок!!!
Взяв на вооружение фокусы Инферно, Ацтек плюнул сгустком крови ему в лицо, чтобы ослепить и тут же ударил с головы, наткнувшись на его локоть, от которого сначала отшатнулся назад, а после апперкота в подбородок и хука в челюсть, бревном рухнул на пол. Еле оклемавшись от такой сногсшибательной серии, Ацтек отказался мириться со сложившимися обстоятельствами и спустил зверя с привязи, который с разбега получил по морде:
– Пенальти, мразь!!!
Прорычав в ответ, Зверь кинулся в свирепом оскале, а Инферно с натянутой цепью кусаригамы и серпом в руке. Сойдясь на дистанции выпада, Инферно тут же нырнул под замах твари, вспоров ей брюхо и накинув цепь на шею. Увернувшись от удара с разворота наотмашь, боец с рывка натянул цепь, свалив Зверя на пол, и тут же кинулся ему на спину, резкими ударами серпа потроша тварь до истощения. Попытавшись в истошном рыке подняться, Зверь тут же осекся, упав мордой вниз из-за цепи на ноге, которую Инферно натянул уже своей ногой. Метаясь и тут же осекаясь, Зверь пришел в неистовство и в бешеном рыке вскочил, прибив Инферно своей спиной к потолку. Благодаря серпу, что Инферно на лету и на волевом усилии вонзил в потолок, на пол упал только он, Зверь же повис глоткой на удавке, но ненадолго. Перехватив цепь, Зверь с рывка вырвал её, спрыгнув на пол и тут же отлетев в сторону от удара с ноги по морде. Силы удара было явно недостаточно, на что намекали, что дрожь в мышцах, что его неспособность размазать Зверя об приборную панель, где он пытался его зажать. На стратегию выдающегося боксера Мухаммеда Али – «Порхать как бабочка и жалить как оса» сил у Инферно уже не было, во всяком случае, на первое уж точно. Завершив свой натиск с волевого толчка с плеча, бойцу все же удалось загнать Зверя, так сказать в угол, хотя по факту всего лишь спиной к стене. Чередуя свои возможности, которые были практически все уже израсходованы, Инферно притянул клинки, определенной комбинацией пальцев, задействовав силу магнитов наручей, и резко развел руками, пресеча выпад лап Зверя и вонзив в них клинки. Уже ментально вывернув клинки, а следом и пронзенные ими лапы Зверя, Инферно схватил свисавший серп, и ментально стянув цепь на теле Ацтека, выдавил из него очередной рык, который приумножил быстрой серией ножевых ударов, которую окончил, вспоров тварь от живота до глотки. Запредельная боль Зверя лишь усилила его острое желание вцепиться в глотку соперника из числа Сверхов, что он тут же и сделал в резком рывке. Находясь уже в полубреду, Инферно пропустил удар, работая серпом, по сути, на одних только рефлексах. Опомнившись лишь тогда, когда начал уже захлебываться собственной кровью в как никогда переломный момент их схватки, Инферно как всегда рискнул всем и прежде всего собой и вместо инстинктивной попытки отбиться, осознано усилил уже свой натиск, потроша тварь.
Извечный вопрос – «Кто кого?» стал ребром и обоюдно острым, что со стороны клыков, которые сжимал Зверь, что со стороны серпа, которым Инферно бил не переставая. Отличительная черта смертельной схватки перед спортивным состязанием в том, что неважно кто первым финиширует, а главное, кто последним упадет, кто сможет, прежде всего, себя пересилить и превозмочь в борьбе не за победу, а за жизнь.
Суммировав все силы, что остались, Инферно с волевого размаха и изо всех сил вонзил серп Ацтеку под грудную клетку, заставив его в протяжном рыке разжать клыки. Закрыв одной рукой рану на шее, второй рукой Инферно резким ударом с локтя в челюсть, развернул Зверя и вырвал серп из его спины. Ударив ногой под колено и наступив на икроножную мышцу, Инферно поставил Зверя на колено и, придавив его второй ногой упором в спину, с рывка натянул цепь, сведя ее на нем. Рассчитывать, что рана на шее сама затянется, не приходилось, да и ощущения были не те. Вместо легкого пощипывания, леденящие судороги на фоне пекла радиации, что их окружало – «И одной управлюсь!». Полностью отрешившись от внешних раздражителей, Инферно сосредоточился и сконцентрировал все внимание в руке, которой ментально снова вывернул руку Зверю, сначала заломав ему их за спину, а после пронзил их насквозь серпом. Сжимая кулак, Инферно обошёл сдавленного на карачках Ацтека и вцепился в его обезумевший от безысходности взгляд своим оскалом в глазах. Казнив не только Сверхов, но даже и мифических тварей на пути к нему, и уничтожив самую опасную из них, которая была подобием того бога, из забытого им мира, Инферно не стал сковывать себя этическими нормами и указал Ацтеку его место в их иерархии:
– Ну и кто здесь щенок, псина?!!!
Прорычав в неистовой и бессильной злобе, свирепый Зверь попытался кинуться на Инферно, чего тот ему уже не позволил, выставив средний палец на прощанье, и вздернув скота на цепи, ментально пригвоздив серп к потолку – «Собаке, собачья смерть».
Когда Моника, потеряв одних, поехала за другими, Финиш с теми, кто еще мог стоять на ногах и не без помощи Резонанса с оклемавшимся Смерчем, вынесли из обваливающегося здания АЭС раненных бойцов и наконец, вышли на связь, догадавшись сменить канал. Стилет же, чаще глядя в зеркало заднего вида, нежели на дорогу, ответил на запрос в эфире длинным гудком, дав понять, чтобы бежали к дороге. Первое, о чем все подумали, встретив друг друга – «Сколько же наших полегло», вторую же мысль, Моника прокричала вслух:
– Где Ермак с Инферно?!
Быстро загрузив всех раненных и запрыгнув следом, Финиш ответил, как есть:
– Оба в заваленной шахте и оба не выходят на связь…
– Даже с одной рукой я смогу пробить завал. Экзоскелет выдержит…
– Только не в пять этажей…
Услышав главное, Стилет придавил педаль газа, чем не на шутку разозлил Монику, которая все ещё была под действиями препаратов:
– Какова хрена ты творишь?!
Стилет – Уймись, Моника, и трезво рассуди, посмотрев назад.
Оглянувшись, Моника увидела в окне огромную пробоину в дамбе, которой ещё пару секунд назад не было, а теперь огромный поток воды несся на город, смывая все на своем пути:
– Для них уже поздно…
Но Моника, мотая головой, отказалась принимать то, что видела и мириться с тем, что осталось, по факту оставшись одной на целом свете, без Рейчел, Вышибалы, Ермака и даже без живучего Инферно:
– Нет… Я же могу… Я же Профи…
Финиш обнял ее по-отечески, а Стилет прибавил газу, пытаясь как можно быстрее потерять из виду толщу воды, что их преследовала, хоть с виду и в далеке, но по ощущениям все же близко.
Подняв не один труп на пути Ермака, Жнец поведал ему о подземном тоннеле, который был аварийным выходом в случае чрезвычайной ситуации, но упертый русский не свернул с намеченного пути и размазал об стену очередную имитацию урода. Выбив дверь в санитарно-пожарное помещение, Ермак не успел даже ахнуть, как толпа из двадцати здоровых сотрудников пожарной части его сбила с ног, пригвоздив к стене:
– Не хотел по-хорошему! Тогда на пару с ним сдохнешь!!!
Нельзя сказать, что Инферно точно знал, что так будет и поэтому усилил Ермака своим костюмом, но определенно он догадывался, что Жнец лишь вынужденный союзник, а по факту непримиримый враг, как и Ацтек, против которого хотел выступить в открытую и без преимуществ. А вот Ермак в силу возраста, группы инвалидности и катастрофической нехватки времени с удовольствием воспользовался преимуществом и разобрался со всеми имитациями Жнеца по-плохому, чего тот и добивался, отнимая у бойца драгоценные секунды. Растолкав трупы, а самых навязчивых прибив щитом уже окончательно, Ермак сорвал один из радиационно-защитных костюмов с пределом в 1000 градусов и вместе с планом эвакуации побежал обратно, раздобыв ключ-карту аварийного доступа пожарного. Экипировавшись на ходу уже во второй по счету костюм, Ермак размазал по стене ещё семерых, притом обеими руками. Наконец свернув в длинный коридор, он подбежал к свинцовым дверям и отпер их, не как Ацтек, сковырнув копьём, а ключ-картой.
В глаза сразу бросился на цепи подвешенный к потолку Ацтек, который то оживал, то со всхлипом умирал, корчась в жуткой судороге:
– Так тебе и надо, сволочь. Это тебе за каждого из моих…
Очередной толчок, сильнее и продолжительнее предыдущих, встряхнул Ермака и заставил не только облокотиться рукой к стене, чтобы устоять на ногах, но и обратить внимание на того, кто рядом с ними лежал:
– Инферно… Глаза б мои тебя не видели…
Но вспомнив его последнюю фразу – «Должен будешь!», Ермак нашел выход из положения:
– На спину закину.
Закинув на себя Инферно, Ермак быстро сориентировался по плану эвакуации и, запомнив маршрут, выбросил его, удирая со всех ног, сначала в не менее длинный коридор направо, через семь дверей налево, бегом через всю лабораторию в семьсот метров и сразу к люку наружу. Но по факту, это оказался выход не наружу, а в тоннель, которому конца и края не было видно:
– Твою дивизию!
Но деваться было некуда, и Ермак побежал вдоль фонарей на стенах, а спустя пару минут побежал уже по-настоящему и со всех ног, когда сначала услышал, а как обернулся и увидел волну до потолка, которая стремительно неслась в след:
– Твою!!!..
На остальное уже ни духу, ни времени не хватило, только бежать и бежать быстрее, чем когда-либо.
Почуяв прохладный бриз, Инферно приятно поморщился, но открыв глаза, и увидев цунами в пятнадцати метрах от себя, мгновенно отрезвел и, перекинув уже Ермака на себя, пустился на полном ходу вперёд со скоростью Сверха:
– Давай быстрее!!!
Инферно – Сейчас сам побе..!
Ермак – Быстрее!!!
На этот раз огрызнуться Инферно уже не успел, практически утонув в волне:
– Хер тебе!!!
Огрызнувшись теперь волне и выпустив клинок в дальний поворот, Инферно с Ермаком на спине тут же полетели следом, вырвавшись из волны. Чередуя клинки, Инферно смог вырваться слегка вперёд, но не оторваться, в чем возникла острая нужда сразу, как только тоннель закончился узким коридором со ступеньками наверх. Кое-как влетев, а главное, попав в тоннель, оба, буквально на гребне волны за считанные секунды пролетели более сотни ступеней и вылетели из него как пробка от шампанского, сначала в железные ворота, а после и в крышу, проломив ее спиной Ермака, которым Инферно прикрылся. Пролетев над заброшенным цехом высотой в три этажа, Инферно снова перевернулся в воздухе, поменявшись с Ермаком местами, после чего тот оказался сначала у него на руках, а после на земле без костюма, без руки и в лохмотьях из-за изъятой из-под формы пожарного брони: