Человек, который открыл все двери

Перекрытие этажа находилось повыше колен – лифт совсем чуть-чуть не доехал до нужного места. Этажные двери были закрыты; в их щель просачивался еле заметный свет лестничной площадки, доходящий, в свою очередь, с улицы. Анатолий внимательно уставился на закрытые наружные двери и повторил заклинание – и те тоже отворились. Он забрался на этаж, и на стене различил знакомые ему чуть подстёртые цифры «22». Не понимая толком, что сейчас произошло, он кинулся к своей квартире и лихорадочно начал рыться в сумке и карманах куртки в поиске ключей – но их нигде не было. Он вспомнил, как что-то звякнуло, когда он карабкался из кабины на этаж – видимо, это они и выпали. Сколько раз он обещал себе научиться застёгивать карман на молнию, и сколько раз обнаруживал его раскрытым! Хорошо хоть, что те же ключи он выронил всего дважды и быстро их нашёл, вернувшись назад. Впрочем, его обещания себе заканчивались, как правило, вопросом, почему человек что-то не может запомнить и с десятого раза, а что-то запоминает сразу же. Сия навязчивая мысль возникла даже сейчас. Он оглянулся – раскрытая шахта зияла как чёрный провал – нет, туда он за ключами не полезет! Тем более, они ведь могли попасть в щель между полом лифта и стеной шахты, то есть вообще оказаться на первом этаже. Тогда он повернулся к двери квартиры, очерчил её взглядом, представляя её как единое целое, но отдельное от стен и потолка, и проговорил: «сан-сааа-саад-хаши». Щёлкнул замок, и дверь распахнулась ему навстречу. Он заскочил внутрь и запер её за собой.

Долго Анатолий не мог опомниться. Он подошёл к окну – вокруг всё было темно, и лишь небо иногда озарялось белыми вспышками. Свет выключился во всём районе; наверно, что-то произошло из-за бури. Но это уже интересовало его меньше всего. Заклинание работает! Он поверить не мог. Долго ходил по комнате, брал в руки привычные предметы, разглядывал их, пробовал на вкус поочерёдно все продукты, что были на кухне – всё чтобы убедиться, что это не сон. Щипал себя, открывал книги и читал пару строк, считал в уме и вспоминал известные факты истории – и всё свидетельствовало о том, что он не спит! Затем он перешёл к самой будоражившей проверке: встав перед дверью холодильника, он произнёс эти странные слова – и та отворилась. То же самое проделал он с дверьми туалета, балкона и чулана. Поддавались волшебному заклинанию дверцы шкафа и тумбочки и стиральной машины, и даже крохотного домика-сувенира, в котором проживал старичок-домовой – давнего подарка на какой-то праздник. Тогда он откопал в своих старых вещах часы, что уже много лет не ходили, потому как в них всего-то и нужно было, что заменить батарейку, но он не мог открыть заднюю крышку, а в мастерскую их так и не отнёс. Анатолий прошептал те слова, и крышка открылась, тихонько щёлкнув. Тогда он достал шкатулку, купленную на барахолке за бесценок потому, что был утерян от неё ключ, а страсть у него была не только к старым зданиям, но и вещам; крышка на этой шкатулке должна была сниматься полностью. Он не знал, подействует ли заклинание, если подвижная часть представляет собой полностью снимающуюся конструкцию; однако он мысленно представил движение крышки шкатулки в сторону, прошептал «сан-сааа-саад-хаши», и та сдвинулась и отпала. Внутри лежали чьи-то два кольца, серьги и цепочка – серебряные, потемневшие от времени; и медальон. Последний был пузатым и явно что-то прятал внутри. Не долго думая, Анатолий повторил заклинание, и задняя стенка его открылась – там было что-то вроде ореха. С какой целью он был туда помещён, его уже не интересовало – важен был сам факт открытия!

Свет дали глубокой ночью. Но в нервном потрясении, не проходившем и щекочущим его изнутри, Анатолий и не думал спать. Он посмотрел по телевизору новости, где сказали, что в связи с попаданием молнии в подстанцию был обесточен весь район и очень многие застряли в лифтах, и что работы по ликвидации последствий продолжаются.

С трудом он дождался рассвета. Он хотел идти, сам не зная куда и зачем, но идти по улице со счастливым видом, с превосходством, со знанием, что ему подвластна любая дверь, и что может это как-нибудь поможет ему в поиске истины. Едва рассвело, он собрался выходить, но заслышал на лестничной площадке мужские голоса – то беседовали лифтёры, недоумевая около открытой кабины. Как понял Анатолий из их разговора, двери лифта могли открываться только на этаже, то есть совпадая с этажными дверьми, а раскрытие их отдельно друг от друга возможно либо с поломкой запорного механизма, либо при снятии специальной предохранительной планки, а здесь и механизм цел, и планка на месте, а такого быть не может, поскольку вторая препятствует движению первого, и теперь мужики ломали головы, в чём же дело. Да и двери ещё раздвинуты на всю ширину, а не чуть-чуть, как если бы кто-то пытался вылезти. При их словах точно озарение сошло к Анатолию: то есть двери открываются так, как должны быть открыты в самой обычной ситуации, без каких-либо поломок и нарушений, но запорные устройства остаются в закрытом положении! Он вышел из квартиры (запасной комплект ключей у него был дома), прервав тем самым рассуждения лифтёров. Те спросили его, не видел ли он чего странного или не слышал, но он ответил, что пришёл домой когда ещё был свет и почти сразу заснул.

Сияя, он бежал вниз по ступенькам. Он будто летел, окрылённый новою силой: пусть они ковыряются там со своими лифтами, его же ждут великие дела! Прежде всего он хотел проверить только что пришедшую к нему гипотезу. Но примерно на середине дома, этаже на десятом, он услышал умоляющий женский голос, на стадии, когда он вот-вот сорвётся в истерику:

– Настенька, ну открой! Замочек, нажми вниз и подвинь в сторону… ну же, открой маме!

Женщина, должно быть заслышав его шаги, бросилась к лестнице, когда Анатолий спускался по пролёту.

– Молодой человек! Пожалуйста, помогите! – Чуть не заревела она. Была она в домашнем халате и тапках.

– Что у вас случилось? – Спросил Анатолий без энтузиазма.

– Дочка! Заперлась в квартире… я вышла мусор вынести… а она заперлась… она совсем маленькая, три года!

– Что же я могу сделать?

– Толкните дверь! Мне не справиться… там защёлка только, вы сможете выбить…

– Не лучше ли вызвать мастера?

– Нет времени! Она маленькая, а у меня котлеты на плите… они могут… загореться или… и газ включен, а она не отвечает! Прошу вас! – Женщина уже почти плакала, однако чужие нюни никогда не вызывали в Анатолии жалости.

– Чем же вы думали, когда оставляли маленького ребёнка одного в квартире? – спросил он с презрением. Она же в ответ распричиталась и начала пускать слезу.

«Почему люди так редко думают заранее?» – скреблось в его голове, когда он приблизился к двери.

– Отойдите, – велел он поскуливающей сзади мамаше. Открывать свой секрет он никому не собирался, во всяком случае пока.

Он подошёл вплотную к двери, положил руки на ручку – лишь для виду – и произнёс: «сан-сааа-саад-хаши». Защёлка с той стороны повернулась, и дверь открылась нараспашку. Для правдоподобности он сделал было резкое движение вперёд, якобы толкая дверь, но припоздал, и получилось ненатурально.

– Как… как вам это?… – проговорила мамаша, но не закончила, а ринулась в квартиру, откуда попахивало смесью газа и горелых котлет. Вскоре из дальней комнаты послышался детский плач. Убедившись, что с ребёнком всё нормально, а так же поправив защёлку, которая вновь была в закрытом положении, Анатолий поспешил ретироваться во избежание ненужных вопросов.

По улице он брёл со странной смесью удовлетворения, радости и негодования. Возможно, он спас жизнь человека, однако эйфории это не принесло, поскольку под угрозу она была поставлена, как и всегда, по глупости же человеческой, а он взял себе за правило никогда не исправлять ошибки чужих. Он долго бродил по улицам, вычисляя все плюсы и минусы своего положения, его пользу и вред; пока не уткнулся носом в сбербанк (ни к какому определённому выводу он так и не пришёл, однако понял, что определённая выгода всё же есть, и не только для него лично). На часах было без пятнадцати одиннадцать, а банк открывался в одиннадцать ровно. Сладострастное вожделение охватило вдруг его, и он, стоя достаточно далеко от двери, к которой вела небольшая лесенка и крыльцо, проговорил: «сан-сааа-саад-хаши», и дверь банка распахнулась и осталась открытой, а колено доводчика, который должен был прикрывать дверь, просто соскочило с удерживающего винта, при том что гайка чудесным образом осталась на месте. Не последовало никакого шума: ни сигнализации, ни выбежавшего с выпученными глазами охранника (последнего, видимо, просто не было на месте). Люди, видя открытую дверь и свет внутри (сотрудники уже пришли, но ещё не начали работу), стали как ни в чём не бывало заходить внутрь. Вскоре появилась дамочка в бело-серой скучной форме, начала всех гнать вон, утверждая, что банк ещё закрыт, а недовольным посетителям объясняла, что дверь открыли для проветривания. Некоторые из них похихикивали, говоря, хороший же у вас банк, раз двери нараспашку; Анатолия это тоже позабавило. Дамочка закрыла дверь, долго ковыряясь с замком – как догадался Анатолий, тот остался в закрытом положении, что вызвало её полное недоумение, как и не сработавшая сигнализация, которую пришлось отключить, чтобы разблокировать замок, а потом снова включить, и тогда только она наконец-таки сработала. Дама кому-то звонила, выбежали и другие сотрудники, появилась вскоре и служба безопасности, и вся эта кутерьма длилась около часа, так что ожидавшие открытия люди плюнули и разошлись. Анатолий всё это время стоял на безопасном расстоянии и от души веселился. Когда все успокоились, он продолжил свой бесцельный путь по улице, долго ещё вёртя в уме историю с банком и подавляя вылезающие смешки, чтобы не пугать прохожих.

Прошатался он по городу до самого вечера, тут и там совершая то, что так хочется иногда сделать нам в детстве – открывая любую закрытую дверь. В центе он настежь распахнул ворота нескольких дворов-колодцев, некогда бывших проходными, и прошёл-таки их насквозь; вышел из трамвая в неположенном месте и потом точно так же сел в автобус, пока тот стоял на светофоре; посетил несколько давно запертых подворотен и прогулялся по залам старинного особняка, затерянного в плотной постройке исторического центра. Зашёл он и в Летний сад, хотя тот был закрыт на просушку, где долго прогуливался в одиночестве пустынных аллей. Посетил и Михайловский замок, где беспрепятственно, отстав от экскурсовода, проник в опочивальню убиенного императора Павла I, хотя экскурсия подобной услуги не предусматривала, и потом разводил руками перед удивлённой бабушкой-смотрителем, указывая ей на распахнутую дверь. И опять же – язык замкá был выдвинут, точно ключ повернули, не притворив дверь, что и вовсе повергло бабушку-смотрительницу в полнейшее недоумение и заставило усомниться в способностях своей старческой памяти.