Карл Маркс
Зрелого уровня учение о социализме достигло у Маркса. Взяв за основу представление о том, что стоимость – это воплощение затрат человеческого труда (что было открыто еще до Адама Смита Уильямом Петти), Маркс последовательно доказал, что количество труда является выражением стоимости товара не только на ранних стадиях развития человеческого общества (как полагал Адам Смит), но и в современном ему обществе капиталистическом. При этом доход капиталиста – это не что иное, как часть стоимости, украденной у трудящихся, то есть недоплаченной им за их труд.
Маркс также вскрыл механизмы, посредством которых буржуазные “экономисты” пытаются скрыть факт эксплуатации, создавая представление о том, что часть стоимости создается не трудом, а самим капиталом (то есть фактом владения средствами производства – зданиями, станками, материалами).
Как обменивали люди необходимые им вещи до появления денег? Они меняли их пропорционально затраченному времени. Если второй участник обмена просил за шкуру например, зерна, большее во временном выражении труда, чем это зерно того требовало, я просто мог пойти и потратить это время на производство или поиск зерна, а не соглашаться на обмен. Все люди были универсалами, практически одинаково искусными во всех нехитрых навыках первобытного человека. Разница между их навыками была несущественна для жизни.
С появлением разделения труда, но до появления товарного производства, труд как оценка стоимости не потерял своего значения. Другого эквивалента не было исторически и ему неоткуда было возникнуть.
Потом появилось золото, редкий товар, требующий больших затрат времени на свои поиски, добычу и т. д., и не утрачивающий своих потребительских свойств со временем. Он стал деньгами. Но его стоимость опять же была выражением трудозатрат.
В своем “Капитале” Маркс шаг за шагом показывает, что на каждом этапе развития истинная стоимость товара оставалась выражением трудовых затрат. И на современном ему капиталистическом этапе, этапе крупного машинного производства, стоимость оставалась выражением трудовых затрат и остается таковой доныне. Современная буржуазная наука отрицает трудовую теорию стоимости. Она пытается заменить описанием закономерностей обмена, зачастую закономерностей на кратковременном историческом участке, ответ на вопрос, что есть стоимость. А стоимость, как при Марксе, так и сейчас – это выражение трудовых затрат. Другого не дано. Но стоимость товара есть выражение средних общественных трудозатрат, а не трудозатрат на производство конкретного товара. Стоимость же конкретного товара или меновая стоимость же – это та стоимость, по которой совершается конкретная сделка купли-продажи в конкретное время и в конкретном месте. Она может отличаться от просто стоимости, более того, она почти всегда от нее и отличается, но в условиях совершенного или приближенного к нему рынка стремится в пределе к простой стоимости.
Итак, Маркс бесспорно доказал, что и в современном обществе стоимость – это воплощенный труд.
Маркс раскрыл сущность капиталистической эксплуатации, описывая процесс получения так называемых абсолютной и относительной прибавочной стоимостей.
Стоимость труда – она же заработная плата, – это стоимость воспроизведения рабочей силы, то есть то количество денег, которое нужно рабочему (или работнику), чтобы не умереть, продолжать работать, приобретать и поддерживать необходимую квалификацию, наконец, размножаться и выращивать для капиталиста новую рабочую силу.
Это и есть та цена, которую платит капиталист за его труд. При этом за свой рабочий день работник производит стоимость, превышающую свою зарплату. Так образуется прибавочная стоимость.
Абсолютная прибавочная стоимость – это то, что получается за счет увеличения продолжительности рабочего дня. Относительная – то, что получается за счет удешевления стоимости рабочей силы.
Последнее достигается двумя способами:
– снижением стоимости товаров потребления в целом, что ведет к тому, что работнику нужно меньше денег, чтобы прокормить себя и семью,
– увеличением эффективности производства и улучшением его технической компоненты, – в силу чего на свою зарплату работникам нужно тратить меньше рабочего времени. Оставшуюся часть рабочего времени он по-прежнему производит прибавочную стоимость для капиталиста.
Все это доказывается Марксом подробно и логически безупречно. Всего этого было бы, по нашему мнению, достаточно, чтобы Маркс навсегда вошел в историю как один из величайших мыслителей в истории.
Но в его учении есть как минимум одна вещь, которая была несправедлива по отношению к истине уже с момент выхода «Капитал» (1867 год). Необходимость социализма не вытекает из самой сути развития общества, из хода развития капитализма, как об этом учит Маркс. Он обосновывает свою мысль тем, что капитализм, стремясь к сверхприбылям, неминуемо все сильнее эксплуатирует пролетариат и одновременно все сильнее организует его и обучает действовать против себя. Неизбежно должна наступить точка невозврата, после которой пролетариату не остается ничего, кроме как скинуть с себя ярмо и установить справедливый, социалистический порядок.
Где здесь ошибка? Неверная предпосылка, состоящая в том, что все процессы движутся в направлении прогресса от более простого к более сложному, от хорошего к лучшему, пусть и через периоды кризисов и откатов назад. Эта точка зрения вполне соответствует духу оптимизма Нового времени и философии Гегеля, приверженцем которой Маркс был в молодости. Но эта точка зрения не выдерживает проверки на опытных данных.
Техника да, все время усложняется. Знания да, все время накапливаются. Но социального прогресса нет. Маркс и сам косвенно подтверждает это, говоря о том, что продолжительность рабочего дня и степень эксплуатации при рабовладении были ниже, чем при капитализме. Технический прогресс при росте социальной несправедливости.
Рабовладельческий строй (эксплуататорский) сменился феодальным. Феодальный (эксплуататорский) сменился капиталистическим. Поэтому капиталистический (эксплуататорский) строй, по Марксу, неминуемо должен смениться справедливым социалистическим. Если какой-то вывод из этого можно сделать, так только тот, что при постоянном росте технической оснащенности и знаний одно эксплуататорское общество необходимым образом при отсутствии «внешнего» воздействия сменяется другим эксплуататорским обществом.
Социализм – логическое развитие понятия справедливого общества, но не необходимое следствие естественного хода развития общества.
Быть может Маркс и сам подсознательно чувствовал свою ошибку и посему активно ратовал за революционную борьбу, пытаясь подвигнуть на нее пролетариат. Что-то сначала должно произойти в умах людей, затем эти люди должны совершить социальные преобразования, а уже затем создается новый экономический порядок.
Государство: орудие подавления одного класса другим или/и средство реализации общих интересов?
Национальное всегда имеет приоритет по отношению к классовому. Это объективный закон. Утверждение обратного могло быть оправдано лишь как хитрость с тем, чтобы получить власть.
История показала, что одинаково ориентированные на социализм страны тем не менее могут иметь конфликты национальных интересов и даже воевать друг против друга. Это различие тесно связано с пониманием государства с одной стороны как средства подавления одного класса другим, а с другой – в первую очередь как средства решения общих интересов всех классов (например, правосудие, борьба с преступностью, защита от внешней угрозы), а уже потом, возможно, подавления одного класса другим.
В связи с сочетанием национального и социалистического трудно не вспомнить Гитлера с его так называемым национал-социализмом. Но, во-первых, Гитлер никогда не пытался строить реальный социализм, то есть общество исключающее эксплуатацию людей. Он лишь провозглашал себя социалистом в “маркетинговых” целях. Во-вторых, главное зло, делающее Гитлера Гитлером – не в агрессивной внешней политике (этим он не отличался от Наполеона или Александра Македонского), не в приоритете национальных интересов над интересами других наций (это как раз вполне разумно), а в политике геноцида и расовой дискриминации.
Социальные преобразования: революция или эволюция?
Китайский философ Мо-цзы считал, что путь преобразования общества – это путь убеждения мудрыми простолюдинами правителей.
При условии того, что правители соблюдают заповедь memento mori, интересы всех людей совпадают – выживание и счастье человечества, страны, семьи, отдельного человека. Остальное – лишь вопрос знания того, как этого добиться. Значит, есть путь убеждения. Убеждать можно, напоминая правителям о бренности их существования и донося до них знание – кратко, но убедительно.
Но даже и того правителя, который стремиться лишь к личному благополучию, можно убеждать. В конце концов, благополучие государства – в интересах каждого, а справедливость – это ключ к экономической эффективности в том числе. То есть стремясь к справедливости мы делаем государство эффективнее, а значит сильнее, значит повышаем возможность сделать счастливее и сильнее каждого в государстве. Поражение в Крымской войне убедило царя (пусть и не того, кто в ней проиграл, а его сына), что нужно отказаться от крепостного права. Он, конечно, думал не о том, чтобы исполнить справедливость, а о том, что ему нужно современное оружие, для него нужно производство, для производства – рабочие, а для того, чтобы появились рабочие, нужно открепить крестьян от земли. И все же, он сам о том не ведая, исполнил справедливость. И так бывает всегда: чем справедливее общество, тем оно экономически эффективнее (по крайней мере, на длинной дистанции), чем оно эффективнее, тем больше вероятность того, что каждый в нем будет богаче и счастливее.
Почему капитализм (империализм) до сих пор жив?
Классики марксизма-ленинизма учили, что империализм (монополистический капитализм) – это загнивающий капитализм, его противоречия постоянно усиливаются, из-за чего происходят постоянные кризисы перепроизводства, которые решаются войнами и переделами собственности в глобальном масштабе. Эксплуатация трудящихся все время усиливается (то есть процент доходов который отбирают у трудящихся в пользу капиталистов, растет) из-за чего неминуемы социалистические революции.
Как же тогда случилось такое, что монополистический капитализм еще жив?
Во-первых, как мы сказали, даже будучи крайне притесненным, эксплуатируемый всегда имеет выбор: восстать или умереть, или, скажем восстать или перестать оставлять потомство. То, какой вариант он выберет, увы, также не предопределено природой человека: кто-то борется, кто-то сдается и вымирает.
Ответим лучше на вопрос, как так случилось, что капитализм до сих пор не довел трудящихся до выбора умереть или восстать.
Главная причина, на наш взгляд, в следующем. После второй мировой войны произошла очередная научно-техническая революция, которая повысила производительность средств производства (станков, оборудования). Связана она была, главным образом, с бурным развитием электроники, а также с изобретением способов производства полимеров, изобретением лазера, освоением ядерных технологий. Повышение производительности средств производства привело к снижению стоимости жизни трудящихся. Теперь оказалось возможным оставить прежней номинальную зарплату трудящихся, при этом напечатав новые деньги. Фактическая зарплата при этом оказалась равной или даже несколько большей прежнего уровня жизни, а вновь напечатанные деньги осели в виде прибыли в карманах капиталистов (главным образом, финансовых). Все это позволило несколько отсрочить наступление нового кризиса.
Внедрение в 1980–2020 годах интернета и компьютерных технологий, вопреки ожиданиям, на практике не дало, по видимому, существенного роста производительности, не позволив увеличить или сохранить прибыль. Посему после 2020 года капитализм снова встал перед лицом классического кризиса империализма – сохранение прибыли капитала должно привести к снижению уровня жизни трудящихся и далее либо к войне либо к революции, либо сначала к войне, потом к революции.
Обязательна ли социалистическая революция?
Конец капитализма, согласно учению Маркса-Ленина, неизбежен из-за несоответствия общественного характера производства частнособственническому характеру присвоения результатов производства. Часть произведенной стоимости постоянно извлекается в виде прибавочной стоимости капиталистами для себя, тем самым ее недополучает само производство и трудящиеся, являющиеся основной потенциальной массой потребителей производимого. Капитализм ведет в конечном итоге к обнищанию трудящихся и упадку производства.
Все это, безусловно, правильно. Но вот неизбежен ли вооруженный конфликт между капиталистами и трудящимися? Ленин и Сталин считали, что да, неизбежен, так как имеющие власть, владеющие предприятиями и землей, по доброй воле их не отдадут. Во всяком случае, большинство из них. Но что если сама жизнь постепенно подведет их к мысли о неизбежности выбора между добровольным отказом от власти и имущества и жизнью? Разве в этом случае уже добровольно отказавшиеся от власти и имущества не окажутся в большинстве?
Действительно необходимым в историческом смысле является снижение нормы прибыли до уровня нормальной зарплаты управляющего, а следовательно, прибавочной стоимости и эксплуатации до нуля при условии развития производства и совершенной конкуренции. Эту совершенную конкуренцию некому обеспечивать, кроме государства и сама эта роль государства заключается в борьбе со всякой монополией на ресурсы (землю, недра, изобретения, технологии) и финансы. И решается это окончательно только тогда, когда государство становится единственным собственником этих ресурсов.
Монополия финансов означает, что должен быть единственный банк, он должен принадлежать государству и он не должен быть коммерческим – его целью не должно быть извлечение прибыли.
Если государство устранит условия возникновения несовершенной конкуренции, общество так же целесообразно перейдет от менее эффективного способа производства к более эффективному, как оно делало это, переходя от рабовладения к феодализму и от крепостного права к его отсутствию. Но это будет еще не социализм, так как эксплуатация будет сохраняться. Возникшее состояние будет неустойчивым и либо быстро перейдет назад к монополистическому капитализму либо закончится переходом к социализму.
В России мысль о том, что крепостное право тормозит развитие страны, была очевидной многим уже в конце XVIII века, но цари сохраняли ее как плату за лояльность аристократии, шкурные интересы которой не совпадали с интересами государства. И только после поражения в Крымской войне 1853–1856 годов царь решился отменить крепостное право, возможно поняв, что если этого не сделать, то такие поражения станут правилом и в конечном итоге приведут государство к распаду.
Это наводит на мысль, что прогрессивные экономические преобразования стимулируются не только внутренней “классовой” борьбой, но и внешней конкуренцией государств. И эта конкуренция является важным фактором экономического прогресса и, как следствие, позитивных социальных преобразований в государстве.
То, что до 1861 года русские крестьяне, находясь в крепостной зависимости, все же не совершили революции, кроме всего прочего говорит и о том, что (в полном соответствии с Марксом) степень их эксплуатации была ниже, чем в начале XX века у пролетариата. Крестьяне не были доведены до предела, работали относительно умеренно по времени (по сравнению с рабочими накануне революции).
Вообще в любые времена обычный человек не склонен к бунту, если у него не забирают жизнь, здоровье, жену и детей.
Крестьяне до 1861 года и обычные люди сейчас вполне осознают несправедливость того общества, в котором живут. Но во все времена бунт возникает лишь тогда, когда людей доводят до голода, смерти, болезни. До тех пор они будут терпеть. Власть имущие современного мира в целом неплохо это осознают. Могут ли они бесконечно поддерживать это состояние «стабильности», не меняя ситуации с социальной справедливостью, но при этом не доводя народ до крайности? Время покажет.
Вообще, революционная ситуация теоретически могла бы возникать, по-видимому, в одном из двух случаев.
В первом случае – тогда, когда бо́льшая часть населения начинает жить хуже. Вторая – когда есть значительная, пусть и небо́льшая часть населения, которой уже нечего терять, так как под угрозой оказалась жизнь и здоровье их самих или их близких.
Революционная ситуация первого типа может быть избегнута, если жизнь бо́льшей части населения ухудшается не одновременно, а частями – сначала у одной части, потом у другой, каждая из которых не составляет большинства населения. При этом между ухудшениями должны быть паузы, достаточные для того чтобы те, чьи условия жизни были ухудшены, успели привыкнуть со своим новым положением, смириться.
В этом случае революционной ситуации можно избегать до тех пор, пока не появятся условия для революционной ситуации второго типа, то есть пока значительная часть народа не будет доведена до крайности. Этому исторически обычно способствовали голод, война и смертельные эпидемии.
Нужно стремится улучшать человеческое общество без доведения его до революционных ситуаций, меняя сознание людей.
Джон Браун, крупный плантатор и рабовладелец в США до войны Севера и Юга, добровольно дал свободу своим рабам и боролся за отмену рабовладения вплоть до того, что был за это казнен. Отмена крепостного права также происходила во многих странах не в результате революции. Человек способен отказываться от своих сегодняшних выгод ради бо́льших завтрашних выгод общества, человечества, когда осознает свою смертность и стремится преодолеть ее.
К сожалению, такие люди до сих пор всегда были исключениями, а не правилом. Без революции в смысле отъема власти и средств производства под угрозой насилия, по-видимому, в реальности не обойтись. Но желательно было бы создать условия, чтобы это произошло как можно более бескровно, по-возможности избежать войны.
Диктатура пролетариата
Согласно учению Маркса-Ленин при смене капитализма на социализм должен существовать переходный период, период диктатуры пролетариата.
При переходе от одного эксплуататорского общественного строя к другому (от рабовладения к феодализму, от феодализма к капитализму) структуры нового строя уже существуют внутри старого строя и революция нужна лишь для того, чтобы передать политическую власть от одного класса эксплуататоров к другому (от рабовладельцев феодалам, от феодалов – капиталистам).
При переходе от эксплуататорского строя к справедливому, социалистическому, структуры нового строя, по Марксу-Ленину, еще не существуют внутри старого строя и должны пройти этапы создания, роста и укрепления, для чего они должны быть надежно защищены диктатурой, то есть принудительной силой, чем-то, что ограничивает свободу действия определенных слоев населения (главным образом, землевладельцев и буржуазии).
Цели диктатуры пролетариата:
1. Удержать захваченную в ходе революции власть и защитить ее от внутренней и внешней угроз
2. Провести национализацию крупной и добывающей промышленности, банков, внешней торговли.
3. Создать органы нового государства
4. Для аграрных стран – установить и укрепить союз пролетариата с крестьянством
5. Провести индустриализацию, если в государстве не развита крупная промышленность
6. Провести коллективизацию сельского хозяйства, переведя его из мелко собственнического состояния на стадию коллективного сельскохозяйственного машинного производства.
Очевидно, все эти цели были актуальны для России в 1917 году, а также для аграрных стран типа Китая или Вьетнама, принявших решение о переходе к строительству социализма.
Нужна ли диктатура пролетариата сейчас в такой стране, как Россия, ведь, как будто промышленность уже создана, все сельское хозяйство уже механизировано, а существующие органы власти вполне могут по большей части быть приспособлены для осуществления “государственного капитализма + социального государства”? Не достаточно ли всего лишь провести национализацию крупной промышленности, банков и внешней торговли?
Не нужно забывать о том, что большая часть капиталистов, национальных и иностранных, не смирится с потерей собственности. Поэтому, по-видимому, решать вопросы, находясь в одном парламенте с буржуазией, с помощью дебатов и голосований трудящиеся не смогут, тем более, что старая избирательная система подчинена интересам капиталистического строя. Сами структуры власти могут оставаться старыми, но доступ к участию в них должны иметь только партии, имеющие целью построение (возрождение) социализма.
Кроме того, в России снова требуется индустриализация, ведь производство средств производства в стране по большей части было уничтожено после 1991 года.