Марк и Миха познакомились ещё в Нью-Йорке, и с тех пор они перезванивались и периодически встречались.
– Мы с тобой братья, – объяснял Миха, ничего не смыслящему в еврейской истории, Марку, – Мы оба из Коэнов. У тебя фамилия Коган, у меня Кун, но это одно и то же. У нас с тобой даже имеется одинаковая хромосома Y – “модальный коэнский гаплотип”. Мужскую хромосому сын получает от отца и передаёт её только сыновьям. Внуки Коэна получают от своего отца один и тот же ген – “гаплотип Аарона”, свидетельство их принадлежности к роду коэнов. Закон Торы находит своё выражение в составе ДНК, содержащейся во всех клетках организма Коэна, носителя генетической печати – печати “кеуны”. Представляешь, как это интересно?
Генетику, науку загадочную и непостижимую, Марк представлял плохо. В его голове остались только газетные скандалы с генно-модифицированными продуктами, напугавшие всё население США. Поэтому Марк больше помалкивал, кивал головой и полностью соглашался с Михой.
– А недавно было опубликовано новое, ещё более ошеломляющее, заключение генетиков, где они доказали очередную чёткую связь между Торой и Коэнами, потомками Аарона, – Миха спокойно, как на лекции втолковывал Марку, – Оказывается по изменениям этого самого гена можно посчитать количество поколений от самого первого Коэна – Аарона, брата Моисея. И вот оказалось, что от Аарона до наших дней прошло около 106 поколений. Не так уж и много, как видишь! В среднем разница между поколениями примерно тридцать лет. Меня, например, мама родила в двадцать восемь. Умножаем 106 на 30 и получается, что коэнам 3180 лет. Конечно, точных дат никто не знает, да и дети рождались у всех по-разному. Но примерно этим временем датируется исход евреев из Египта. Так что Тора с генетикой не противоречат друг другу.
Каждый раз после беседы с Михой, Марк выходил от него под большим впечатлением, и с распухшей от информации головой, но встречи делали своё дело. Марк всё больше и больше проникался еврейской историей. И когда в руки к нему попал сценарий из Мелника, Марк взялся за новый проект с большим интересом.
Размышления о генетике почему-то напомнили Марку пресс-конференцию на кинофестивале.
– Вот “поц”, этот израильтянин, – мысленно возмущался Марк, – такую хрень понес на пресс-конференции – “на Левитов была возложена обязанность хранить священные реликвии и знания”. Это надо же, чувак совсем с головой не дружит. В Торе четко сказано: “Сказал Б-г Аарону – ты, и сыновья твои, и отчий дом твой с тобой ответственны за вину против святилища… и ты, и сыновья твои с тобой ответственны за вину против священнослужения вашего… братьев твоих, колено Леви, племя отца твоего, приблизь к себе, чтобы присоединились они к тебе и прислуживали тебе”. Сказано конкретно и однозначно. Коэны – это священники, а левиты – помощники священников. Левитам даже прикасаться к жертвеннику нельзя под страхом смерти. Oни – прислуга в Храме, который отдали в дар Коэнам, a для Коэнов и их рода священство стало уставом вечным…
– Как называется ресторан? – Михин вопрос прервал мысли Марка.
– Проголодался? – Марк Коган улыбнулся, – Уже подъезжаем. А называется ресторан – “Кошерная кухня Эйба”.
– Знаю я владельца этого ресторана… Абрам Тайтелбаум. Я его консультировал. Он показывал мне старинные рукописи синагоги Адат Йешурун, – Миха с совершенно невозмутимым лицом посмотрел на Марка.
Марк засмеялся:
– Ты неисправим, Миха. Существует такое, чего бы ты не знал?
Миха пожал плечами:
– Знаешь, что ответил Сократ на подобный вопрос? – и, не ожидая ответа Марка, скромно выдал, – “Я знаю только то, что ничего не знаю” – “Scio me nihil scire”. Но мне кажется, что мы приехали. Во всяком случае с Эйбом я встречался здесь. Тут действительно очень неплохая кухня.
Марк притормозил, оглядел парковку и, высмотрев свободное место, загнал туда машину.
30. Египет – 2184 год, месяц Кислев
Колонна растянулась так, что последних повозок почти уже не было видно в тенях, кравшихся со стороны низких покатых холмов, которые постепенно скрывали заходящее солнце. Пыль от ног множества людей, животных, от колес повозок и ручных тележек поднималась над колонной, создавая странное, как бы светящееся в боковых лучах, марево.
Люди шли медленно, измотанные дневным переходом и жарой, ожидая ночной прохлады, пищи, отдыха и сна. Мужчины погоняли длинноухих ослов, запряженных в грубо сколоченные повозки. На тележках сидели дети и старики, была свалена домашняя утварь и узлы с одеждой. Шествовали богатые большие семьи и бедно одетые маленькие группы странников. Женщины шли, держась за края тележек и оберегая свое потомство. Рабы несли на потных черных спинах глиняные кувшины с водой и зерном, оплетенные тростником. Медленно проходили груженные поклажей верблюды, покрытые лохмотьями свалявшейся светло-коричневой шерсти. По их отрешенным мордам было понятно, что они ничего не ждут от приближающейся ночи и могут идти и идти, не останавливаясь.
По сторонам колонны, несколько в отдалении, маячили одинокие фигуры вооруженных всадников, нанятых для охраны уходящего из фараоновых владений народа. Никто из идущих не знал, насколько надежны эти наемные воины, не разбегутся ли они при первых признаках опасности. Надежда была на то, что и гипотетические враги не знали этого, а внешний вид вооруженных мужчин мог охладить пыл злоумышленников.
Слышались повелительные окрики погонщиков верблюдов, изредка вдоль колонны разносились противные человеческому уху вопли ослов, сопровождаемые руганью и палочными ударами. Порой ветер доносил откуда-то протяжную то-ли песнь, то-ли молитву, которая заглушалась вдруг плачем ребенка или громкой перебранкой.
Мойша, жилистый худой юноша с редкой рыжей бородкой, всматривался в лица проходящих мимо него соплеменников, стараясь определить – есть ли у них силы ещё на пару часов похода, необходимых для достижения ближайшего водного источника. До места, где можно будет, наконец, остановиться, напоить животных, приготовить пищу, было далеко. Он стоял в сорока локтях от дороги, окруженный отрядом молодых иудейских воинов – его охраны, ощущая всем телом тяжкий груз ответственности за судьбу поверивших в него людей, многие из которых приходились ему родственниками. Строго говоря, весь проходящий перед Мойшей народ состоял из дальних и ближних родственников, ввиду того, что возник из дюжины семейств, пришедших много лет назад в благословенную когда-то Б-гом египетскую землю.
В те далекие времена старейшине немногочисленного племени удалось стать одним из приближенных высочайшей власти, а по сути – главным хранителем фараоновой казны и распорядителем его многочисленных богатств. За долгие годы служения фараону, Иосиф, как по преданию звали старейшину, обеспечил процветание своего народа. Многие семьи разбогатели благодаря уму и трудолюбию своих детей и мудрости старших. Благодатная земля, удобренная Великой рекой, приносила сказочные урожаи. Природная склонность к коммерции позволяла выгодно скупать урожай у владевших землей фараоновых жрецов и отправлять караваны зерна в соседние земли, богатые золотом и драгоценностями. Состояния росли и вызывали зависть у менее расторопных египтян. Одновременно росли и иудейские семьи, в которых, в полном соответствии с родовыми традициями, заключали браки только между представителями своего племени. Так образовался народ, шествующий теперь перед лицом Мойши из египетского плена в полную неизвестность.
В памяти предводителя всплыли печальные обстоятельства, в корне изменившие положение его народа в землях египетских. В силу естественных причин на смену старому фараону пришел новый – представитель враждебного к пришельцам египетского клана. Он поддержал недовольных египетских жрецов и начал всячески ущемлять потомков Иосифа, облагая их непосильными налогами и податями. Отчасти спасало лишь то, что многие сборщики налогов, владеющие счетом и письменностью, оказались дальними родственниками тех же коммерсантов, предусмотрительно устроенными на теплые местечки. Из-за этого усилия жрецов пропали даром.
Мстя за финансовое поражение, жрецы начали докладывать фараону о злокозненности еврейского народа, используя для этого любые подходящие поводы: то сильное наводнение Великой реки, то небывалую засуху во время созревания зерновых, то нашествия саранчи и земноводных гадов, вполне, впрочем, обычные для плодородных низовий Нила. Жрецов не останавливало полное отсутствие логики в подобных обвинениях, – ведь иудейская коммерция также страдала от природных бедствий.
Общественное мнение в лице египетской знати медленно, но верно склонялось в пользу жрецов, поклонявшихся египетским богам, отворачиваясь от пришельцев. Не помогали уже щедрые дары и приношения военноначальникам и фараоновой родне. Поддерживаемые фараоном, зрели темные силы в обществе. Запахло страхом и большой кровью.
Мойша в это время проживал во дворце фараона на правах сводного брата одной из фараоновых жен. Пользуясь придворными связями ему удавалось частично нейтрализовывать интриги жрецов. В ответ на обвинения евреев в засухе и прочих мерзостях ему пришлось запустить слух о том, что еврейский Б-г таким образом охраняет принадлежащий ему народ, демонстрируя свое могущество. А в случае чего, засуха грянет в десятикратной силой, поля покроются камнями на долгие годы и только жабы будут размножаться в египетской земле, а люди все погибнут.
Страшная сплетня охладила на время горячие головы и жадные руки, но опасность осталась.
Прошло два года. В разгар второго лета разразилась катастрофа – небывалая эпидемия страшной болезни поразила большинство детей египтян. Многие первенцы умерли, выжившие же остались скрюченными калеками. Потомков Иосифа, по неизвестной иудеям причине, эта беда обошла стороной – за что многие молитвы были вознесены во славу Б-га. Мало кто догадывался, что благодарить надо также правила гигиены и приготовления пищи, а также запрет детям пить воду из открытых источников.
Счастливое избавление иудейских первенцев от болезни переполнило чашу терпения партии жрецов. Темные силы взяли верх над благоразумием. Даже нейтральные прежде египетские военноначальники говорили, что пора проучить этих выскочек и торгашей. Наконец, согласие фараона на карательную акцию было получено. Времени оставалось совсем мало, и только тайное противодействие Мойши и нескольких его союзников оттягивало развязку.
Неисчислимых усилий в тайных переговорах со старейшинами племени стоило Мойше решение об исходе из Египта. Последним козырем в спорах стал украденный им из фараоновых покоев подробный план разорения и убийства богатейших иудейских семей с поименным перечислением всех их родственников. Никто не знает, был ли этот план подделкой или истинным документом, но совет старейшин подчинился воле молодого человека и возложил на него ответственную миссию.
И вот предводитель и вождь иудеев, стоя невдалеке от дороги, наблюдал, как мимо него идут в неизвестность люди его племени, его огромная семья. Идут, бросив нажитое добро, жилища, всё, чем они жили много лет. Идут, непривычные к скитаниям по знойным пустыням, движимые только верой в Б-га и надеждой.
Спустя несколько часов, когда окончательно стемнело, колонна встала лагерем у долгожданного источника. Утомленные переходом, люди провалились в сон, оставив немногочисленную охрану. Природа затихла.
И тогда на горизонте появилось зарево – это по пятам беглецов шло фараоново войско…
31. Москва – улица Жолтовского (квартира Бориса)
– Слушай, Сёма, откуда взялись эти два лося – Эйб и Оскар? – Борис затащил Семёна в ванну, раскрутил кран с холодной водой, и ещё раз повторил свой вопрос, – Откуда эти пацаны, и как они нас вычислили?
– “Это же элементарно, Ватсон”, – усмехался Семён, – Твоя подруга, Суламифь, связалась с агентством, и перепоручила нас своим коллегам. Сам понимаешь, что в Москве ей не комфортно прикрывать тебя своей грудью… Во всяком случае, твоей Басечке это бы не понравилось. Суламифь, очень умная девушка…
– Да, ладно, ладно, – засмущался Борис, – я понимаю, но всё же… B аэропорту я ничего не заметил, а к дому мы подъехали одновременно. Они что, знали мой адрес?
– Это ещё раз подчёркивает профессионализм этих, как ты называешь, лосей. И перестань, пожалуйста, суетиться… Всё будет нормально. Помощь и охрана нам не помешает, – Семён закрыл кран, и приобняв Бориса за плечи, вывел его из ванны.
– Попей чайку или кофейку, а я пока сделаю пару звонков, – он втолкнул брата на кухню, и прикрыл за ним дверь.
Свою кухню Борис любил. Он довольно много потрудился над созданием уютного комфортного уголка, и его деятельность увенчалась успехом. Не слезая со стула, Борис мог совершенно свободно дотянуться и взять с полки любую нужную ему вещь. И дело было вовсе не в длинных руках Бориса, руки он имел обыкновенные, просто Борис обустроил кухню в духе “механика-самоделкина”. Как говорится, “Кулибин нервно курит в углу”. Борис использовал всевозможные устройства: витые шнуры, магниты, металлические трубки и пластины, и даже несколько никелированных электромагнитных манипуляторов. Кухонные ящики открывались и закрывались, кастрюли перемещались, чашки двигались, электрочайник сам включался и выключался… Причём, если кто-то портил Борису настроение, то он целенаправленно шёл в своё любимое место, с помощью инфракрасного пульта включал искусно вставленный в кухонный шкаф телевизор с плоским экраном или СД плеер, замаскированный от детей под хлебницу, и паршивое настроение, не выдержав музыкального напора, в панике покидало кухню, а заодно и квартиру.
К тому же Борис любил готовить. Приготовив что-нибудь неординарное, он звал Басечку с детьми попробовать очередной шедевр. Семья сметала вкуснятину, и под сытое бормотание “ох, как вкусно… ох, как нам повезло с папочкой” покидало вотчину Бориса, а тот, нежась с лучах “шеф-поварской” славы, включал свой любимый “Пинк Флойд” и мыл посуду. Все были довольны.
Борис размолол в кофемолке порцию кенийских кофейных зёрен – последнее время он подсел именно на этот сорт – и в медной старинной турке профессионально сварил себе чашечку кофе. Затем протер цедрой от лимона край чашки и, не спеша, с удовольствием, стал смаковать ароматный напиток.
Борис закончил кофейный ритуал, приоткрыл дверь в кухню и прокричал в глубину коридора, – Если кто хочет кофейку – могу сварить.
Баритон Семёна слился с басом Эйба:
– Кофе это хорошо… С удовольствием.
Откушав кофейку и внимательно осмотрев жилище Бориса, уделяя особенное внимание крепости двери и окнам, новоявленные телохранители вежливо распрощались с хозяевами, попросив дверей никому не открывать до их возвращения. Оперативное совещание и прочие авантюрные начинания были отложены на завтра.
Борис закрыл за “лосями” дверь, задвинул, на всякий случай, задвижку и вернулся на кухню к брату.
Оба братца были вымотаны двойным перелетом из Праги в Тель-Авив и затем в Москву. Но другой возможности не представлялось – трудно было бы объяснить чешским погранцам магическое превращение хасида Боруха в российско-подданного Борю. Там же в Тель-Авиве пришлось расстаться с Суламифь, у которой были, вероятно, веские причины воздержаться от российских гастролей.
– А не найдется ли у тебя чего покрепче для родного брата? – Семен стоял в дверях кухни и с любопытством оглядывал квартиру – свое родовое гнездо, в котором он родился и вырос.
В памяти возникли их старенькие родители, новогодние елки, школьные друзья, дни рождения, танцы с восьмиклассницами. От романтических воспоминаний отвлек Борька, метнувшийся в комнату и через минуту возвратившийся с початой бутылкой “Камю”.
В это время заверещал телефон. Звонила Бася…
32. Москва – Новодевичий монастырь
На Юго-западе города Москвы в излучине Москвы-реки, на её левом берегу, стоит Новодевичий монастырь, знаменитая обитель, архитектурные очертания которой знакомы, вероятно, всем советским гражданам и гражданкам. И постарались в этом кинематографисты – большинство художественных фильмов на историческую тему они снимали здесь, в Новодевичьем монастыре. Kиношники недаром выбрали это место. Очень правильно выбрали! Неповторимый стиль московского барокко красных кирпичных стен с “двурогими” зубцами, бойницами и стрельницами – нет лучшей натуры. Красно-белые башни монастыря просто завораживают… Да и возраст у монастыря подходящий – больше пяти веков стоит красавец.
Современных российских обывателей интересует не сам монастырь, а расположенное на территории монастыря Новодевичье кладбище. Попасть туда, то есть быть похороненным на Новодевичьем кладбище, очень престижно. И если применить Петровский “Табель о рангах” к этому кладбищу, то сие захоронение окажется на уровне действительного тайного советника. В 1927 году вышло постановление ВЦИК: “Новодевичье кладбище выделено для захоронения лиц с общественным положением”, после чего знаменитые люди Советского Союза стали занимать места на этом кладбище, как говорится, “согласно купленных билетов”. Знаменитые писатели, поэты, композиторы, артисты, академики, маршалы, государственные и партийные деятели, включая их жен… список можно продолжать, но в данный момент нас интересует могила только одного человека – Кагановича Лазаря Моисеевича.
Соратник Ленина и Сталина, участник Октябрьского переворота 1917 года, должен был попасть на это кладбище автоматически, как партиец с 50-ти летним стажем, но к моменту своей, сильно запоздавшей смерти “железный Лазарь” лишился партийного билета, и сразу наметились проблемы. Друзья по Коммунистической партии не объявили Кагановича “врагом трудового народа” – просто тихо ушли его на пенсию – повезло Моисеичу. Но по обыкновению, в духе марксизма-ленинизма, клеймо – “участник антипартийной группы” – на него всё же навесили. Престижное кладбище отдалялось и отдалялось, но дочь Лазаря Моисеевича в своем письме к властям не стала перечислять все регалии отца, а их было достаточно: “работал на самых высших государственных должностях, Герой Социалистического Труда, четыре ордена Ленина, орден Трудового Красного Знамени и прочая, прочая…” Она лишь попросила разрешения похоронить пожилого человека в одной могиле с его женой, и “таможня дала добро”. B 1991-м Каганович Лазарь Моисеевич был скромно похоронен на престижном Новодевичьем. Сталинский нарком упокоился на 98 году жизни – “…и в землю лег ещё один на Новодевичьем мужчина”. Всего 6 месяцев не дожил Лазарь до развала СССР…
– Нашли. Вот он родственничек, блин. Лежит, где положили – десятый ряд первого участка, – Леонид Каганов-младший, внимательно разглядывал памятник из красного гранита.
За спиной Лёнчика, почти вплотную к нему, стоял уже знакомый нам седовласый мужчина, а позади, на почтительном расстоянии, перетаптывались с ноги на ногу ещё три человека: кандидат философских наук Ефим и два широкоплечих парня в одинаковых чёрных кожаных куртках.
– Моисей Львович, – не поворачивая головы, Лёнчик негромко окликнул седовласого, – Вы думаете, мы что-нибудь здесь найдем? Такие люди как Каганович уносят тайны с собой в могилу.
– Лазарь Моисеевич оставил после своей смерти воспоминания – свыше 16 тысяч рукописных страниц. Там найдется много интересного. Проблема только в том, что большая часть из них с трудом поддаются расшифровке. В последние годы жизни Каганович стал плохо видеть, рука его слабела, и писать приходилось по специальному трафарету, а надиктовывать свои воспоминания он категорически отказывался. Но мы работаем, Леонид Леонидович, работаем… Многое уже расшифровали, – почтительно ответил Моисей Львович, – Я привлек к этому делу очень грамотного специалиста, Ефима. Он справится.
– Ну, что же, я верю вам. Но времени у нас мало. Не только меня интересуют архивы Кагановича…И обратите особое внимание на поиски 151 Псалма. Недаром Лазарь посещал еврейское кладбище в Праге. А сейчас нам пора, – и Леонид Каганов-младший, не оглядываясь, направился к выходу.
Моисей Львович, Ефим и два “быка” в чёрных кожаных куртках двинулись за ним следом.
33. Москва – Новодевичий монастырь
(днем ранее)
– А ты молодец, Борька. Без твоей справки нас бы сюда не пустили, – Семён похвалил брата и опять принялся рассматривать могильный обелиск.
– Пустили бы… это я просто перестраховался. Раньше, действительно, на Новодевичье кладбище пускали только тех, кто имеет удостоверение о родственном захоронении, а сейчас, пожалуйста… смотри-не-хочу. Но ты, братец, забыл, где мы находимся. Это тебе не “Израиловка”. У нас в России никогда не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь… И что ты так уставился на эту красную пластину. Неужели ты думаешь, что сотни людей, которые бывают каждый день на этом кладбище, не обнаружили бы могильный камень Pабе Лёва? – Борис недоверчиво смотрел на Семёна.
– Нет, Борька, я не такой наивный. Конечно, камня здесь нет. Я пытаюсь почувствовать атмосферу. Понять, о чём думал старый Лазарь Каганович? Куда он затырил могильный камень? – Семён в очередной раз удивил Бориса.
– Нет, не простая эта страна Израиль. Действительно – место сплетения трёх религий. Определённо, там что-то разлито в воздухе, – Борис почтительно посмотрел на брата, – Вот как Семёна забирает. Eщё 10 лет назад был обыкновенный пацан, a сейчас смотри как поёт…