Новые кроманьонцы

СУД

Мы спустились на самый нижний этаж. По—моему, он находился под землей. Впрочем, какая разница?

Выйдя из лифта, мы оказались перед белой стеной с единственной дверью посередине. Она открылась, как только мы приблизились, и я вошел. Андроиды остались за дверью.

Я оказался в зале, заполненном зрителями. Впереди по центру, за большим столом, находился пожилой судья в мантии. По обе стороны от него, спиной ко мне, сидели адвокат и прокурор, слева скамья с присяжными. Они внимательно смотрели в мою сторону, но что-то там было не так!

Я понял – все это иллюзия, в лучшем случае проекция! Ни у кого, кроме судьи, не было QRID! Но и у судьи он выглядел очень странно: СУДЬЯ Шестнадцать. Все! Никакой другой информации по нему не читалось.

– Судья получит доступ к твоим личным данным, – подал голос Ассистент, — к тем, которые фиксируются в твоей памяти и не предназначены для публичного освещения. Именно поэтому техники восстанавливали твой диск, хотя проще было откатиться к последнему сохранению. А после вынесения приговора Судья Шестнадцать прекратит свое существование: его память будет стерта до загрузочного состояния. Следующее дело он будет вести уже под другим номером. Прощай, Пэт, я отключаюсь. По возвращению тебе будет предложен другой Ассистент.

– Эй, подожди, – окликнул я его. – Мы все-таки долго были вместе, нужно попрощаться от души. Говорю искренне и от всего сердца: ты самый тупой, самый нудный и никому не нужный болван. Я счастлив, что больше никогда тебя не увижу!

Ассистент молча отключился

Судья отложил в сторону какой-то лист бумаги (наверняка тоже бутафория!) и поправил очки:

– Пэтрик О’Доэрти, – обратился он ко мне. – Встаньте на белый круг в центре. Адвокат, займите место рядом с вашим доверителем.

Бодрый мужчина средних лет послушно уселся за стол рядом с белым кругом, на который я должен был встать. Никакого QRID у него тоже не было. Что за маскарад!

«Никакой он не адвокат!», – хотелось мне крикнуть, но я предпочел не накалять атмосферу раньше времени, и молча стал на круг.

Подростком мне не раз доводилось быть в суде, потому я в себе был уверен: самое главное – знать свои права и не дать себя запутать. А еще лучше – не оправдываться, а обвинять! Иначе выяснится, что это я сам у себя деньги украл, а не они с вирусами бороться не научились.

– Итак, – продолжил Судья Шестнадцать, – вас обвиняют в пособничестве неизвестным хакерам во взломе системы безопасности Сети, которое привело к краже личных средств у всех членов комьюнити «New Cro-Magnon». Адвокат, – обратился он к моему соседу, – у вас есть возражения?

– Нет, ваша честь, – бодро отрапортовал прозрачный. – Я бы хотел высказаться по этому поводу после просмотра доказательств.

– А у меня есть! – не выдержал я.

– Ваша честь, – жестко поправил меня Судья Шестнадцать.

– Да хватит кривляться… Ваша честь! Что за идиотский спектакль вы устроили, для кого весь этот театр? Вы обвиняете меня?! Нет, это я обвиняю вас! Мои деньги я отдал вам на ответственное хранение, так будьте любезны их вернуть в целости и сохранности! Мне плевать на ваши подставы и на ваши оправдания. Остальные могут молчать если им нравится, когда их грабят, это их дело. Но за себя я скажу сам: верните мне мои деньги!

Судья Шестнадцать ничего не ответил. Но свет в зале стал гаснуть. Первыми исчезли самые вдальние зрительские места, потом темнота подходила все ближе. Исчезли присяжные, исчез прокурор, не проронивший ни слова. Адвокат перед тем, как погрузиться во тьму, показал мне большой палец, он явно был мной доволен.

Судья по-прежнему молчал. Прямо из пола позади меня появилась небольшая стена чуть ниже человеческого роста. Концы ее сложились на девяносто градусов, обхватив мои плечи, потом сложились еще раз, полностью заключив в свои объятия. Вот тут мне стало страшно: впервые в жизни я оказался абсолютно обездвижен. Но пугало даже не это: одно дело разговаривать с человеком, совсем другое ощутить себя полностью во власти тупой машины!

Из отверстия в верхней грани появились два жгута с утолщениями на концах, до отвращения похожие на скользких мерзких змей, и они уверенно поползли в мою сторону. Я понимал, что когда они коснутся меня, произойдет что-то ужасное, но не мог даже пошевелиться, чтобы помешать им. Они с хрустом врезались мне под ключицы, уверенно и быстро поползли в грудь к жесткому диску, разрывая уплотнительную ткань. Я закричал от ужаса и отвращения, кричал долго, зажмурившись, чтобы не видеть, как эти змеи пожирают меня изнутри.

Когда я открыл глаза, то увидел на экране за спиной Судьи наш разговор с Ассистентом, видел, как меняю Настройки (этот момент мне пришлось просмотреть трижды!), и все три раза я видел предупреждение Системы, что изменение Настроек запрещено и вся ответственность ложится на меня.

Отдельно появилось изображение параллельного события: полицейские получают сообщение об изменении Настроек на пятнадцатом этаже и туда из разных мест направляются три андроида. Все трое бегут, пользоваться лифтами по тревоге запрещено, да это и не нужно, они будут у моей двери меньше, чем через три минуты.

Я в это время разговариваю с Улиссом. Появляется Бернт Майерс и время на втором экране замедлилось – андроиды бегут плавно и медленно. Но я быстро сообразил – все с ними в порядке, это наш разговор с Бернтом ускорился. Вот Бернт открывает Настройки, я вижу третий экран: Служба безопасности получает сигнал, что в Сеть выходит вирус. Срабатывает автоматика, Сеть отключают от питания. Но отключения не происходит! Теперь я вижу кабель, протянутый прямо по земле к большому щиту у входа в здание. Что за кабель, и какое он имеет отношение к взлому Сети я не понимаю, Судья ничего не объясняет.

Потом уже без неожиданностей: питание отключили вручную через четыре секунды, но было поздно: вирус вошел в хранилище паролей и вывел все деньги через единую транзакцию. Она тут же распалась на миллион вновь созданных договоров, каждый из которых тут же разложился на миллиарды других… Отследить все эти транзакции, конечно, можно. Но это потребует не одну тысячу лет!

– Пэтрик О’Доэрти, – произнес Судья Шестнадцать ровным безжизненным голосом, – вы проговариваетесь к пяти годам ограничения свободы, все ваши контакты будут удалены, пользование Сетью запрещено на весь период наказания. Имейте в виду, что ограничение свободы не означает вашей безопасности, комьюнити «New Cro—Magnon» не несет ответственности ни за вашу жизнь, ни за сохранность вашего тела в период отбытия настоящего срока.

Это было последнее, что я видел в тот день. Через жгуты мне в сознание пошел какой-то поток информации, который я не мог ни осознать, ни контролировать. Он разрастался, становясь все больше и скоро занял весь мир, не оставив от старого ни одного островка воспоминаний. И я отключился.

В ТЮРЬМЕ

Очнулся я уже совсем в другом месте, в тесном квадратном помещении. Сидя на белой койке, я внимательно осмотрелся. Совершенно пустая комната, за исключением койки и стола, что находился чуть в стороне. На мне синий комбинезон заключённого и кроссовки на высокой подошве. Вместо четвертой стены стояла решётка, состоящая из двух частей. Но обе половины сейчас на одной стороне, и я спокойно мог выйти в коридор. Интересно, это всегда так или на ночь она запирается?

Над решеткой горели цифры обратного отсчета, сто пятьдесят семь миллионов с чем-то. Что это я не знал, но заморачиваться особенно не хотелось.

Я вышел в коридор. С одной стороны стояли решетки, с другой стена такого же белого цвета, от которого меня уже начинало тошнить. Окон не было нигде. Но самое удивительное, что обратный отсчет не остался в камере, а продолжал лениво щелкать где-то впереди моего взгляда.

Я пошел вдоль пустых камер, конец коридора не просматривался. Впрочем, моя камера ничем не отличалась от остальных, так что искать свою особого смысла не имело. Как-то не хотелось думать, что весь срок у меня пройдет в подобной прогулке. Так себе развлечение!

Но одна камера оказалась обитаемой! И там, друг напротив друга, сидели два парня. Тот, который был ко мне лицом, приглашающе махнул рукой.

– Привет, новенький, – добродушно сказал он, – а мы уж заждались третьего.

Второй заключённый обернулся: вся левая сторона его лица оказалась обезображена ожогом. Он криво улыбнулся и тоже гостеприимно махнул рукой.

Я взял свободный стул и подсел к ним.

– Илия, – назвал себя первый. У него было дорогое тело с тонкой кожей и красивой мускулатурой. С рыжей бородой, волевым лицом и длинными рыжими волосами. Прямо рекламный персонаж для платформы «Викинги». Или «Только для мужчин». Мне он сразу не понравился: меня раздражают чудики, что тратят на свою внешность целое состояние.

– Беркер, – представился второй, смуглый жилистый парень с копной черных волос.

Я тоже назвал свое имя.

– Как ты попал сюда, Пэтрик, в столь грустную обитель? – снисходительно спросил Илия, чем испортил впечатление о себе еще больше. Ни у кого из них я не видел QRID, похоже, здесь они не работают. Но это было скорее плюсом: откровенничать с этим прыщом мне не хотелось вообще.

Я с недовольным видом пожал плечами:

– Да ерунда какая-то, сам толком пока не понял. Я нарушил правила поведения в общественном месте. Затеял драку, иными словами.

Илия охотно кивнул:

– А еще ты переходил улицу в неположенном месте и оскорбил андроида высокомерным взглядом. Маленькая ложь, Пэтрик, рождает большое недоверие. Здесь никто не заставляет выворачиваться наизнанку, но и врать так в лицо – это просто не уважать собеседника.

Больше всего меня бесил его покровительственно—снисходительный тон. Мне просто до икоты захотелось взять его за рыжие кудри и с размаху треснуть мордой о стол. Кстати, неплохая мысль! Но оставлю на потом.

– Ну так и начни с себя, – сказал я. – Давно сидишь?

Илия откинулся на стуле:

– Ну, я здесь за попытку взлома чужого аккаунта, – снисходительно заявил он с видом опытного нарушителя закона. – К сожалению, попытка оказалась удачной, поэтому срок у меня достаточно серьезный – два года. А вот Беркеру здесь сидеть семь лет, у него покушение на теракт. К счастью, его удалось отследить и обезвредить сразу по прилету из Халифата…

– К счастью? – хмуро перебил его Беркер. – Счастье будет тогда, когда все машины уйдут туда, где им и место – в ад! А земля – она для людей, Илия! Для людей!

– Конечно для людей, – охотно согласился Илия. – А тебе, Пэт, сколько сидеть?

Видя, что я замялся, спросил:

– Хорошо, сколько сейчас на твоем счетчике?

– Сто пятьдесят семь миллионов семьсот шестьдесят шесть тысяч двести восемьдесят девять, – озвучил я число перед глазами.

– Ну…, – на мгновение задумался Илия, – это плюс минус пять лет. Чтобы такой срок получить нужно половину комьюнити перекалечить, – усмехнулся он. – Но ты не отчаивайся. Есть реальная возможность срок уменьшить. – Он широко улыбнулся, уже готовый ответь на мой еще не заданный вопрос.

Я похвалил себя за выдержку: мордой о стол он обязательно получит. Но сейчас, похоже, скажет что-то важное!

– Это какая?

– Ну, само простое – это заняться чем-то творческим и общественно—полезным. Научись играть на чем—нибудь музыкальном, время быстрее пойдет. Беркер вот стихи пишет. Правда, Беркер?

– Да я, чтобы быстрее выйти, землю жрать готов! – хмуро буркнул тот.

– А за дверь? – усмехнулся Илия

– За дверь больше не пойду, – он показал на обожженную часть лица. – Я отсюда должен живым уйти.

– Какая дверь? – спросил я. У меня появилось чувство, что речь сейчас идет о чем-то важном.

Илия усмехнулся:

– А она здесь одна. Мы внутри сидим, а она ведет наружу.

– Так почему вы до сих пор здесь? – удивился я. – Или вам тут нравится?

– Ты не понял, Пэтрик, – наставительно, как несмышлёнышу, сказал Илия. – Дверь ведет не на свободу. Там та же тюрьма, только крыши над головой не будет.

Ну и зачем мне эта крыша? Сидеть здесь и слушать его наставления?

– Там что, забор? – спросил я. – Через него не перелезть?

– А что ты у меня спрашиваешь? – логично удивился Илия. – Я туда не ходил, с такими вопросами к Беркеру.

– Не, забора там нет, – покачал головой Беркер. – Я горы видел. Но добежать до них не смог, молнией чуть не убило.

– Я бы рискнул, – сказал я. – А не понравится – вернусь как ты.

– Пэт, это плохая идея, – покачал головой Илия. – Время за дверью намного быстрее идет. Но выжить там шансов немного. Беркер успел вернуться, ему просто повезло. А ты можешь и не успеть. К чему рисковать?

– А дверь сильно охраняется?

– Она вообще не охраняется, вон она! – он показал пальцем вперед.

На белой стене коридора и правда находилась дверь. Ничего удивительного, что я ее сразу не разглядел: на стене была видна только прямоугольная щель.

– Ну ладно, парни, спасибо за компанию, – я поднялся со стула.

– Не дури, Пэт! – серьезно посмотрел на меня Илия. Похоже, перспектива потерять нового собеседника его точно не обрадовала. – Здесь вполне сносно. Куда тебе торопиться?

– Илия, так что за дверью? – спросил я.

– Беркеру вот совсем не понравилось, еле добежать успел, – показал он на сокамерника. – Смотри внимательно, Пэтрик: до того, как наружу вышел, у него лицо как у младенца было. Правда, Беркер?

Беркер самодовольно улыбнулся:

– Меня женщины не за лицо любят! Но Илия прав, там не выжить.

– Ладно, – сказал я, – а почему там время быстрее идет?

Я уже принял решение, сейчас мне были нужны детали.

– Не знаю, – как-то по-простому признался Илия. Он уже не строил из себя многоопытного сидельца. – Наверное, потому что там комфорта меньше. Это же все-таки тюрьма: чем хуже условия, тем меньше сидишь. Логично, че! – развел он руками.

Я пожал ему руку на прощанье, потом протянул ее Беркеру.

Тот не расстроился из-за моего решения и явно его одобрял. Он встал и обнял меня:

– Ты далеко не уходи, брат, чтоб если что вернуться смог. Там страшно. Но к воле ближе!

Вот и посмотрим, как там дела обстоят. Зачем кого-то слушать, если все можно узнать самому?

Я подошел к двери, она тут же резко ушла вверх. В лицо ударил резкий порыв ветра с дождем, и я инстинктивно отшатнулся назад. Дверь сразу встала на место.

– Ну вот и молодец, – облегченно улыбнулся Илия, а во взгляде Беркера я прочитал насмешку.

«Э, парни, – мысленно усмехнулся я, – это не от испуга, я для разгона отошел!»

Я снова подошел к двери, и, как только она поднялась, резко оттолкнулся и выпрыгнул наружу.

ЗА ДВЕРЬЮ

Если срок пребывания в этой тюрьме зависел от комфорта, то здесь его не было совсем. И долго тут продержаться не смог бы никто: холодный дождь лил сплошным потоком, резкий ветер буквально валил с ног. Молнии закрывали небо, вокруг стоял непрерывный треск электрических разрядов. Здесь все было против меня, но ни страха, ни отчаяния я не испытывал. Наоборот! Пришло ощущение долгожданной свободы: вот я один безо всяких дурацких законов, правил и моральных авторитетов. Ау, ребята! Приходите сюда, поучите меня жизни здесь! Вся эта дурацкая суета с разводом, дружный хейтинг, оцифровка, нелепые хакеры и игровые платформы – все это мгновенно ушло куда-то далеко вместе с прошлой жизнью. Впервые за долгое время все зависело только от меня, и только я выбирал как мне жить! Или как умереть.

Оставаться на месте было опасно, тут сплошная равнина, рано или поздно молния прошьет меня насквозь. Отличная смерть, джентльмены!

Я побежал… Точнее, попытался бежать. Но это оказалось совсем непросто: вокруг глина, она тут же налипла на мою обувь и каждый шаг давался с трудом. Первоначальная эйфория прошла и стало страшно: в мертвом свечении бесконечных разрядов до самого горизонта виднелась равнина без единого дерева или строения, молния вот-вот найдет единственную цель. Бежать некуда, нужно возвращаться. «Ну и грязищи я им сейчас принесу!..», – некстати промелькнуло в голове.

Я разулся, кроссовки связал шнурками и повесил на шею. Идти стало легче, но было очень холодно. Интересно, я могу здесь заболеть? А лечить меня будут? Наверное нет, Судья ведь предупредил.

Чем дальше я шел, тем тверже становился грунт. Скоро я снова смог обуться. А потом и побежать. И сейчас я уже знал, куда мне: на горизонте показались горы, значит, мне туда, там можно спрятаться от дождя. Я не знал далеко ли до них, но убежище я мог найти только там.

Но до гор я не добежал: в какой-то момент моя нога ступила в пустоту, и я кубарем полетел по склону оврага. Склон оказался крутым и бесконечно длинным, я долго не мог остановиться, с каждой секундой набирая скорость. Потом с размаху врезался в ствол какого-то дерева. Кожа на ладонях стерлась до крови, колено разбито, я еле поднялся. Но спасение было именно здесь!

Тут росли огромные вековые деревья, а в самом низу бежал стремительный ручей из потоков дождевой воды. Стоять было больно, я сел под сосну, опершись спиной на ствол. Под деревом струи ливня ощущались намного слабее, а ветра не было вообще. От меня шел пар, появилась усталость. Только сейчас я обратил внимание на обратный отсчет: он и правда считал секунды раза в три быстрее, чем раньше. Но меня сейчас это волновало меньше всего. Я устал и очень хотелось спать.

Но долго отдыхать у меня не получилось! Молния ударила в дерево, под которым я сидел, ствол разделился надвое, и верхушка сосны тут же загорелась. Молнии, которые, казалось, жили своей жизнью и никого не трогали, сейчас били исключительно по деревьям в овраге! Я с ужасом наблюдал, как деревья загорались одно за другим как спички, выложенные в ряд. А смолистые стволы тут же вспыхивали и начинали яростно гореть!

Спрятаться негде: низину заволокло синим дымом, становилось трудно дышать. И повсюду огонь! Сверху упала огромная горящая ветка и подожгла опавшую хвою на земле. Нужно бежать, бежать обратно! Мне уже не хотелось красивой смерти от молнии, я хотел выжить в этом аду!

Для спасения оставался только путь наверх, прочь из оврага: чем выше уровень, тем меньше там были деревья! Но с каждым мгновением эта возможность становилась все более нереальной. И, наконец, нижний огонь соединился с верхним, заключив меня в огненный цилиндр. Поздно! Выбора не оставалось, я прыгнул в стремительно бегущую реку.

Поток понес меня с огромной скоростью, я тут же несколько раз налетел на подводные камни, а потом река с размаху бросила меня на ствол огромного дерева. От резкого удара я потерял сознание.

СМОКИН ДЖО

Мы часто переезжали с места на место. Я до сих пор не понимаю зачем – мой отец писал какие-то книжки и вполне мог это делать в любой точке страны. Я не читал его книг и до сих пор не знаю, насколько он был популярен. Впрочем, денег в семье хватало. Отец мне подарил виртуального тренера, его беспокоило, что я такой маленький и худой. Эта штука и сейчас недешево стоит, а тогда ее позволить себе могли очень немногие. Наверное, это главный подарок в моей жизни – друзей у меня не было, и я каждую свободную минуту проводил со своим тренером по имени Смокин Джо: отжимался, качал пресс, отрабатывал удары на интерактивном манекене. А в минуты отдыха я мог с ним просто поговорить, спросить совета или рассказать о проблеме. Джо не улыбался и никогда не шутил, но то, что он говорил всегда получалось просто и правильно. Я даже не знаю кем для меня был этот виртуальный тренер – больше другом или отцом. А вот интерактивный манекен другом мне точно не был: на все мои удары он отвечал презрительным смехом и отпускал уничижительные комментарии. До сих пор бесит!

Каждый год мы переезжали в новый штат, в новый дом, а я шел в новую школу. И однажды мне пришлось применить свои знания уже не на манекене.

Я был младшим в семье, но отец и мать почему-то любили моего брата Стива. Он рос правильным и красивым ребенком как на картинке с банки детского питания. Настоящий белокурый ангел, и все соседи всегда приводили его в пример своим детям. И учителя от него приходили в восторг: всегда вежлив и опрятен, а его ответы первыми приходили на планшет преподавателей.

Вот за это Стива и били в каждой школе.

Тогда мы только переехали в Бисмарк, Северная Дакота. Редкая дыра, а я много разных мест повидал. Дом у нас находился всего в паре кварталов от школы, мы добирались пешком. Всего-то перейти через футбольное поле, пять минут ходу. Вот там нас ждали. Точнее, не нас, ждали Стива. Главным был Бернт Майерс, с ним близнецы Зиг и Альвин Бартлинг. Все трое рослые и наглые.

Смешно об этом говорить, ведь им тогда было по тринадцать лет. А мне одиннадцать. Но для такого возраста два года это не двадцать четыре месяца, это – вечность!

Бернт широко улыбнулся:

– Ну, здравствуй, гордость класса. – С этими словами он схватил рюкзак Стива и резким движением сдернул с плеч. Потом бросил вверх, провожая его взглядом. И вдруг резко ударил Стива ладонью по щеке. Братья Бартлинг тут же зашли сзади Стива и схватили его за воротник так, что он встал на цыпочки…

Вот тут-то я Бернту и врезал!

Я всегда после этого бил неожиданно – так больше шансов вырубить с первого удара. Стив был рослым парнем ничуть не меньше Бернта, если они и ждали сопротивления, то точно не от меня – худого рыжего заморыша, которого школьный рюкзак пригибал к земле.

Все как учил Джо: я ударил Бернта левой в живот, и он сразу согнулся пополам. И следующим ударом врезал ему правой в челюсть снизу. Братья Бартлинг ошалело смотрели на меня, а я скинул рюкзак и прыгнул к Зигу, и – левой в живот, правой в челюсть. Стив тупо стоял и мешал подойти к Альвину, мне пришлось перепрыгнуть через Зига. Альвин единственный, кто попытался меня ударить, но я легко увернулся и – левой в живот, правой в челюсть!

Стив стоял как оглушенный, ошалело глядя на меня.

– Бежим, Стиви, – крикнул я и дернул его за рукав.

Ух, как это было классно! Мы бежали, а мне хотелось кричать, хохотать – я в одиночку отделал троих верзил! Я часто дрался после этого, но такого ощущения счастья больше не испытывал никогда.

Да, чем закончилось. Бернт позвал меня один—на—один на следующий день. Я ожидал, что он придет со своей свитой, но драка была честной. Я его опять побил – Бернт так и не научился защищать печень. Потом мы, кстати, подружились. Немцы – хорошие ребята если что. Это он мне придумал прозвище Ржавый Гвоздь, оно сразу ко мне прилипло: я действительно был худым и узкоплечим, плюс веснушки по всему телу. Мы вместе потом на бокс пошли. Не виртуальный, с настоящим залом и тренером. Но своего Джо я запускал каждый день. Мне реально нужны были его советы. И в боксе и так, по жизни тоже.

А Стив так и рос под моей защитой красивым и умным мальчиком. Сейчас, наверное, уже красивый законопослушный гражданин. Не знаю, мы давно не виделись.