Зона власти

– Места, где теряли сопровождающих, – подтвердил его догадку Дитрих.

– Далеко, надо сказать, вашему мальчишке удалось пройти, – покрутил головой Кирк. – Почти до третьей зоны…

– Я уверен, что он прошел и третью, – ответил Дитрих, сосредоточенно разглядывая карту.

Кирк ничего не ответил. Надоело, подумал он. Мне уже надоело спорить с Дитрихом о том, жив его сын или нет. Интересно, почему Дитрих так старается меня уверить, что Арнольд не погиб? Ведь защитный экран не пропускает никаких лучей и отследить человека в Лабиринте практически невозможно. А в самом Лабиринте не будет работать ни один передатчик, маяк или жучок.

– Вам совершенно не обязательно проходить через северные ворота, – продолжал говорить Дитрих. – Вы вполне можете проникнуть туда через сектор, более дружественно настроенный к Империи…

«Более дружественно настроенный!..» – усмехнулся Кирк. Где это, интересно знать, Дитрих видел на Анкоре сектор, настроенный «дружественно» к кому бы то ни было?!

– Аллан, ответь мне на один вопрос, – вдруг сказал Кирк.

– Что?! – Дитрих растерянно посмотрел на ван Детчера.

– Вопрос, – повторил Кирк. – Ответь. И давай поговорим с тобой на «ты», хотя бы сейчас. Мне нужна твоя откровенность, а не обещание денег или показное уважение.

– Я слушаю, – кивнул Дитрих и у Кирка возникло впечатление, что он собирался добавить то ли «тебя», то ли «вас». Но так и не решив, оборвал фразу.

– Аллан, – Кирк жестко посмотрел на Дитриха. – Зачем ты вынуждаешь меня идти на смерть? Почему именно я? Почему не другой, почему не целая десантная группа? Почему, чёрт возьми, не вся армия Империи, наконец! Император бы тебе не отказал, я уверен в этом. Вы ведь состоите в родстве, и, что бы ты там ни говорил – в близком родстве! Ты даже сына своего назвал в честь Императора! Правильно? Так почему, всё-таки, именно я – Кирк ван Детчер, отставной и опальный капитан особой группы Первой Имперской десантной бригады?

Задавая вопрос Кирк ожидал услышать какую-нибудь ложь. Но то, что он услышал, было настолько нелепо, что делалось похожим на правду.

– Потому, – ответил Дитрих, – что дойти сумеешь только ты, и никто больше.

– С чего ты взял?! – опешил Кирк.

– Не спрашивай меня, – нахмурился Дитрих. – Не спрашивай меня, откуда я это знаю. Знаю – и всё! Знаю, что ты дойдешь, знаю, что остальные не дойдут… Никто из твоей группы не дойдет, – Дитрих пристально посмотрел на Кирка. – Это не значит, что ты должен лезть в самое пекло, но если ты будешь осторожен в разумных пределах, то ты дойдешь.

– Еще один вопрос, – медленно проговорил Кирк. – Дойдешь КУДА?!

Дитрих помолчал, аккуратно разглаживая карту, а затем осторожно произнес:

– До двенадцатой зоны. До самого центра Лабиринта Анкора.

– Ты псих, – выдохнул Кирк, машинально переводя взгляд на обширное белое пятно, расположенное в центре схемы Дитриха. – Двенадцатая… Дальше пятой зоны никто и никогда не проходил…

– Проходил, – возразил Дитрих.

– Нет! – Кирк не мог поверить в это. Он уже знал, что сейчас скажет ему Аллан, но все равно не мог поверить. Потому что это было невозможно.

– Арнольд Дитрих. Он дошёл по двенадцатой зоны. Я знаю это. Он… – Дитрих запнулся. – Он сейчас там… Он сейчас ждёт…

– Меня? – уточнил Кирк не без доли ехидства.

– Тебя, – подтвердил Дитрих. – Тебя одного. И больше никого.

– А если я дойду до двенадцатой зоны не один? – поинтересовался Кирк.

– Постарайся, чтобы ты оказался там совершенно один, – холодно ответил Дитрих. – И постарайся оказаться там именно семнадцатого числа.

Кирк не стал спрашивать, почему именно семнадцатого, не стал возражать и говорить о порядочности по отношению к членам своей команды. Вряд ли отсюда – с Леидиса-II – Аллан Дитрих сумеет контролировать происходящее в Лабиринте Анкора… Главное – дойти. А там уж видно будет.

Кирк вдруг понял, что его самого разбирает азарт. Рискованное предприятие, безумное, чертовски опасное и практически невозможное. Но каким-то непостижимым образом уверенность Аллана передалась и ему. Сейчас Кирк ван Детчер почему-то поверил в то, что он действительно дойдет до двенадцатой зоны.

* * *

Изображение было немного расплывчатым – на качестве передачи сказывались бесчисленные защиты, силовые поля и кодирование. Дитриху порой казалось, что Император Арнольд сидит прикрыв глаза и не смотрит на него.

– Надеюсь, он успеет к сроку, – сказал Император.

– Я почти уверен в этом, – ответил Дитрих.

– Почти, – Император покачал головой. А может быть, это были всего лишь помехи.

– Не волнуйся, – успокоил Императора Дитрих. – Кирк ван Детчер сейчас сам поверил в успех. А это много значит.

– Странно это как-то, – рассеянно пробормотал Император. – Странно… Словно смотришь фильм. Который не имеет к тебе никакого отношения…

Дитрих ничего не ответил.

– Как ты считаешь, – спросил, немного помолчав, Император, – стоит ли посвящать его в дальнейшие планы?

– Я думаю, что это лишнее, – ответил Дитрих. – Ван Детчер получит свой лакомый кусок и будет жить припеваючи. А давать ему больше, чем он способен проглотить… Это лишнее, – повторил Дитрих.

– Я тоже так считаю, – согласился Император Арнольд.

– Я даже думаю, что ван Детчера стоит ликвидировать, – заявил Дитрих.

– Что?! – Император задрал брови.

– Да, – кивнул Дитрих. – Я в этом уверен. Жизнь – это тоже больше, чем он сможет проглотить. Я уверен.

– Нет! – резко ответил Император. – Я против! И ты знаешь, почему!

– В тебе говорит сентиментальность, – возразил Дитрих. – Подумай хорошенько.

– Я уже подумал! – ответил Император Арнольд. – И будет так, как я сказал! Ты забыл, что стало с адмиралом Кертисом? Я не хочу, чтобы с тобой тоже случилось что-нибудь подобное. И давай больше не станем поднимать эту тему! Хорошо? Когда ван Детчер будет на месте?

– Сегодня вечером «Звезда Победы» стартует, – сказал Дитрих. – Десятого они будут на Анкоре. К семнадцатому ван Детчер должен успеть.

– Двенадцатая зона, – задумчиво проговорил Император.

– Да. Двенадцатая.

– И тогда…

– И тогда ты станешь всесильным, – сказал Дитрих.

– Не я один, – ответил Император.

И они улыбнулись друг другу.

Глава вторая

«ЗВЕЗДА ПОБЕДЫ»

В приглушенном мягком свете всё вокруг казалось ненастоящим, словно подсмотренный сон, который снится кому-то другому. Огромные расплывчатые тени лениво шевелились на больших восьмиугольных панелях бирюзового цвета, которыми были облицованы стены зала. Сейчас тут стояла тишина, не нарушаемая никем из двоих присутствующих. Потому что один уже сказал всё, что хотел, а второй пока ещё не был готов дать ответ.

– Не содержится ли в твоих словах неверных или необдуманных мыслей? – голос таирца прозвучал ровно, но по блеску глаз можно было понять, что говоривший взволнован.

– В моих словах нет неверных или необдуманных мыслей, – таирец в длинной белой накидке, стоявший на коленях перед креслом, в знак покорности ещё ниже опустил голову.

– Ты знаешь, что смотреть прошлое – значит нарушать твердыню Великого Единства и угрожать жизни всех Свободных? – вопрос прозвучал, как утверждение.

– Я знаю, что смотреть прошлое – значит нарушать твердыню Великого Единства и угрожать жизни всех Свободных, – согласился таирец в белой накидке. – Когда я совершал это, я знал, что совершаю преступление, за которое меня ожидает вечность. Но я не ставлю свою жизнь выше жизни Свободных, потому что моя жизнь – ничто, по сравнению с угрозой Великому Единству. Потому и я пришёл сюда, Ближайший. Потому и говорю тебе, что я увидел, совершая преступление и заглядывая в прошлое. И я настаиваю, чтобы слова мои сделались достоянием Высшего.

В громадном зале с низким потолком повисла тишина. Таирец, сидевший в кресле, задумался. Ему нужно было принять решение, от которого, быть может, будет зависеть само существование Великого Единства. Это была тяжелая ноша – принимать подобные решения. Но Высшему будет ещё сложнее – ему придётся принимать решение за всех Свободных.

Всё сначала, подумал таирец, носивший титул Ближайшего. Все сначала и опять по той же самой причине. Война, о которой уже начали забывать, вновь готова пробудиться ото сна. Опять будут гибнуть Свободные и другие разумные. Опять вечность получит многих.

А если отказать? Тогда гибнуть начнут только другие разумные, представители иных рас. А Свободных это не коснётся. Какое-то время…

Но время имеет свойство проходить, обнажая то, что когда-то было скрыто в глубине. И вечность рано или поздно, а всё равно придет за Свободными, и воцарится на Таире. И Война всё равно проснется, но против Свободных будет уже стоять враг, неизмеримо более сильный, нежели сейчас. Против Свободных тогда уже будут стоять властители самой вечности – Вечные, те, кого люди называют Предтечами. Так уже было однажды – очень и очень давно. Так давно, что память о тех событиях сохранилась только во тьме подземных хранилищ дворца Высшего. Но и Высший, и Ближайший знали это. Они знали, что с появлением Вечных на Таире вновь наступят десятки веков Тьмы. Плохо.

Руки таирца нервно дрогнули, и он торопливо – чтобы скрыть волнение – провел пальцами по огненно-рыжей причёске, в которой ото лба к затылку были выстрижены две широкие полосы – знак принадлежности в правящей верхушке Таира-III.

– Я буду сравнивать твои слова с тенью мыслей вселенной, – глухо проговорил Ближайший, стараясь не смотреть на человека в белой накидке. – Твой проступок темнее тени мыслей, поэтому тебя ожидает вечность. Но пока я не принял окончательного решения о словах, принесённых тобой Высшему, вечность останется тебе недоступной.

– Ближайший! – голос таирца в белой накидке дрогнул от волнения. – Я настаиваю, чтобы мои слова стали достоянием Высшего немедленно! Река времени нам не подвластна, и уже сейчас, может быть, поздно что-либо исправить!

– Я знаю, – согласился Ближайший. – Но я буду сравнивать твои слова с тенью мыслей. Ты говорил, что непоправимое случится лишь в День Тусклого Света, – добавил он и спросил: – Каким днём это будет у людей?

– Семнадцатым, – ответил стоящий на коленях.

– Семнадцатым, – неуверенно повторил малознакомое слово Ближайший. – Хорошо, можешь идти. Я буду сравнивать, и мне необходимо остаться в одиночестве. Но во мне уже есть слово мысли вселенной, и я думаю, что твоё требование будет выполнено.

– Благодарю тебя, Ближайший! – таирец в белой накидке тяжело встал с колен и поднял голову. Казалось, что он хочет посмотреть в лицо Ближайшему, но это было невозможно – у таирца в белой накидке на месте глаз зияли две пустые дыры.

* * *

Кирк ван Детчер пребывал если и не в шоке, то в состоянии, очень на него похожем. Когда Аллан Дитрих заявил ему, что добираться до Анкора придётся на яхте, Кирк и не предполагал, что всё окажется настолько плохо.

Кирку очень часто приходилось летать, но делал он это в основном на десантных ботах или штурмовых катерах. Хотя в последние несколько лет ему, сопровождая богатого клиента, приходилось бывать и пассажиром круизного лайнера класса люкс. Так что к роскошной обстановке во время путешествий он, более или менее, привык, хотя и не любил этого. Однако то, что встретило его на «Звезде Победы», превзошло все самые худшие ожидания. Одно то, что каждая каюта была снабжена трэк-транслятором, позволявшим осуществлять связь даже во время нахождения корабля в гиперпространстве, уже вызывало у Кирка оторопь – он просто не мог представить себе, какой важности должен был вестись разговор, чтобы оправдать столь сумасшедший расход энергии, необходимой на поддержку трэк-луча. Впрочем, всё остальное было этому под стать – роскошь умноженная на роскошь в степени бесконечность.

Это была не яхта, а нечто невообразимое. Кирк подумал, что постройка её обошлась Аллану Дитриху в сумму, не меньшую, чем обошлась бы постройка Имперского линкора. Да и почему, собственно говоря, яхта?! Размерами своими, массой покоя и даже формой корпуса «Звезда Победы» до боли напоминал Кирку Имперский линкор. А если припомнить, что говорил о вооружении корабля Аллан Дитрих, впечатление Кирка от этой яхты однозначно определить было очень трудно. Ничего удивительного в этом не было – Император мог позволить своему родственничку обзавестись самым настоящим линкором, и зарегистрировать его как яхту, спасательную капсулу или даже неуправляемый спутник. Но одного Кирк не понимал – на кой черт Аллану Дитриху сдался линкор?! Да ещё полностью перестроенный – о подобной роскоши кают и палуб на Имперских боевых кораблях никогда и не слыхивали.

Три палубы, предназначенные для отдыха, поражали своей излишней и ненужной (на взгляд отставного капитана десантной бригады) роскошью. На каждой из них были искусно сымитированы дремучий (почти сказочный) лес, дикий горный ландшафт и морское побережье. Имитация была настолько совершенной, что просто не верилось, что ты находишься в космосе, а не на курортной планете. На морском берегу можно было получить самый настоящий загар, насладиться купанием и отдыхом на мягком белом песке, почувствовать кожей монотонное дыхание слабого ветра. В горах то и дело раздавалось эхо обвалов (очень похожее на настоящее), слышалось журчание горных рек и холодный (но не очень) ветер дул из расщелин. Лес же был наполнен пением птиц, шелестом листвы и мягким зеленоватым полумраком. Трудно было поверить, что всё это не настоящее.

Кроме этого, на каждой их палуб имелись бары, ресторан, танцевальный и спортивный зал, которым мог бы позавидовать любой смертный. Все было создано для того, чтобы элита чувствовала себя удобно. А уж экипаж яхты… Одна форма чего стоила!

Чёрно-синие мундиры, очень походившие на парадную военную форму – золотые пояса, аксельбанты, погоны. Даже фуражки с кокардой, на которой вокруг причудливо переплетенного вензеля «ММК» мелкими буковками змеилась надпись: «Аллан Дитрих». И все эти люди (в составе экипажа яхты не оказалось ни одного чужого) были в белых перчатках – это особенно поразило Кирка. Причём одеты так были не только пилоты или штурманы. Даже официанты носили точно такие же мундиры.

В семьсот четвертом году Кирку довелось побывать на обеде у Императора. Так вот, прислуживали им тогда официанты, среди которых не было никого чином ниже полковника. Правда, одеты они были в настоящую военную форму, но тоже с аксельбантами и в белых перчатках. И сейчас всё это живо и неприятно напомнило Кирку и тот достопамятный обед у Императора, и последовавшую вслед за этим аудиенцию… после которой ван Детчер и подал в отставку.

Перед вылетом вся группа Кирка ван Детчера переоделась в серо-зеленые комбинезоны, покроем своим отдаленно напоминавшие десантные, и среди всего этого великолепия и сам ван Детчер, и остальные, смотрелись какими-то плебеями, членами технической команды, по ошибке забредшими туда, где быть им совершенно не полагалось.

Экипаж же смотрел на них так, словно на яхте присутствует сам Император со своей свитой – едва ли не подобострастное почтение, ежесекундное желание услужить и вечные, намертво привинченные к лицам радостные улыбки.

Кирк заметил, что всё это подействовало не только на него одного. Единственным, кто чувствовал себя тут, словно рыба в воде, был Партиони – вероятно, ему уже приходилось летать на «Звезде Победы» или на другой такой же яхте Дитриха. Остальные же осторожно ступали подкованными ботинками по мягким коврам и робко оглядывались по сторонам. Кирк подумал, что за пятьдесят часов, что продолжится полёт в гиперпространстве, вся эта обстановка беспрестанно будет давить на психику – никогда ещё в жизни ему не приходилось бывать на подобных яхтах. И вряд ли придется.

Обед был подан в ресторане второй палубы – отделанный деревом широкий зал, потолок которого заменяли переплетающиеся где-то очень и очень высоко кроны деревьев. Иллюзия, конечно же, но создавалось впечатление, что сидишь на огороженной частоколом площадке без крыши, а вокруг тебя лес.

Сам же обед состоял из совершенно незнакомых Кирку блюд и слащавых официантов, без которых вполне можно было бы обойтись. Один из них, учтиво склонившись перед Кирком, протараторил какие-то непонятные названия и вопросительно посмотрел на ван Детчера.

Кирк растерялся и смог только кивнуть в ответ. Но тут подал голос Партиони.

Мигель Партиони сидел рядом с Кирком, небрежно откинувшись на спинку очень удобного стула и внимательно оглядывал стол. Постепенно лицо его приобретало недоумённое и недовольное выражение.

– Э-э-э… Любезный! – Партиони брюзгливо посмотрел на официанта. – А почему нет миилесских вин?! Вас не предупредили?

– Вин с Миилеса? – теперь уже растерялся официант, и ничуть не меньше, чем за миг до этого ван Детчер.

– Да, – подтвердил Партиони. – Что-нибудь из лёгких красных вин… «Мантигориса» например…

– Лёгкое красное?! – официант, казалось, был в ужасе. – К запёченным в мартишанках патунисикам?!

Левая бровь Партиони угрожающе поползла вверх.

– Мне повторить?! – удивился он, прожигая официанта взглядом.

Официант мигом исчез и через секунду на столе перед Партиони стояла низкая пузатая бутылка с вином.

– Что-нибудь ещё? – радужно улыбаясь пропел официант, склоняясь перед Партиони.

– Э-э-э… Нет… Да! – Партиони, словно бы вспомнив что-то значительное, поднял вверх указательный палец.

Официант качнулся и замер, ловя каждое его слово. Если раньше все слуги считали, что главный здесь Кирк ван Детчер, то теперь уже для них не оставалось никаких сомнений – главным тут был, конечно же, Мигель Партиони. А остальные – так, за компанию с ним.

– У нас важный разговор, поэтому… – Партиони выразительным взглядом обвел суетящихся вокруг стола людей и серьёзно поглядел на официанта.

– Сию секунду, – выдохнул официант и вскоре ресторанный зал опустел.

– Ну, вот! – довольно вздохнул Партиони. – Теперь можно и пообедать!

– Я гляжу, ты уже летал на этой яхте? – усмехнулся Кирк.

– Вы не поверите, командир, но я тут в первый раз! – доверительно признался Партиони. – Знаете, как это всё действует мне на нервы? Ужас! Да и еда эта, будь она неладна…

Партиони хмуро посмотрел на возвышающуюся перед ним на тарелке голубоватую ажурную башенку с оранжевыми прожилками.

– Черт его знает, что это такое, и как его нужно есть! – проворчал он, осторожно тыкая ложкой в башенку.

– А что такое «запечённые в мартишанках патунисики»? – поинтересовалась Тас-Кса-Сит.

– Понятия не имею, – пожал плечами Партиони. – И вино «Мантигориса» я никогда в жизни не пробовал, только слышал о нем… Дрянь, наверное. Мне говорили, что оно стоит около тысячи кредов за бутылку…

– Так чего же ты гонял официанта за этим вином?! – удивился Рогов.

– Пускай побегают, им это полезно, – отмахнулся Партиони, подцепляя ложкой кусок диковинной башни. – М-м-м!.. Вкусно!

– Ты хорошо вошёл в роль богатого хлыща, – усмехнулся Кирк. – Или просто не вышел ещё из роли богатого делового человека, которому требуется сопровождение на Первой Шерона?

– Надеюсь, командир, вы на меня не в обиде? – без тени смущения спросил Партиони, продолжая уплетать это экзотическое блюдо. – Понимаете, если бы не я, за вами отправился бы кто-нибудь другой. А там уж, кто знает, как оно всё обернулось бы? А так мы чудесно провели время. Я – разыгрывая из себя богатого хлыща; вы – чувствуя свою необходимость и предвкушая хороший заработок. Разве я не прав?!

Кирк невольно улыбнулся. Нет, положительно, этот Партиони ему чем-то симпатичен. Несмотря на свинью, которую он подложил Кирку.

А впрочем, почему – подложил свинью?!

Кирк вдруг понял, чем ему симпатичен Партиони – и повадками своими, и манерой разговора он напоминал Кирку старого и верного товарища, лейтенанта Франсуа Парка. Да и внешне Партиони чем-то был на него похож. Только Франсуа всегда брил голову налысо. Как он сам шутил, чтобы отражать лучи боевых лазеров.

Да, подумал Кирк. Франсуа в этом походе мне здорово бы пригодился. Жаль, что он погиб в семьсот третьем. Ему хорошо была знакома роль солдата. И играл он эту свою роль всю жизнь, и с немалым удовольствием…

Словно бы подслушав его мысли Партиони опять заговорил.

– Ничего, командир, – успокаивающе произнёс он, уминая голубоватую башенку. – Роль солдата мне тоже знакома. Придёт время, и вы в этом убедитесь.

Кирк невольно замер, не донеся ложку до рта. Чёрт побери, подумал он. Надо же, какие бывают совпадения…

– Всем людям свойственно переоценивать свои возможности, – холодно произнес Тенчен-Син. – Низшие существа, как правило, лишены чувства реальности и верного восприятия действительности.

Партиони сделал резкое движение рукой. Кирк успел заметить, как ложка, которой Мигель только что уплетал причудливую закуску, метнулась к кассилианину. Но Тенчен-Син оказался не менее проворен – он успел поймать её буквально в сантиметре от своего горла.

– Умеешь кое-что, – одобрительно кивнул Партиони. – Молодец, ящерица!

– Как мерзко воняет! – Тенчен-Син брезгливо отшвырнул ложку в сторону и тщательно вытер пальцы о комбинезон.

– Чем воняет? – полюбопытствовала Тас-Кса-Сит. – Запечёнными патунисиками?

– Нет. Мигелем Партиони!

– Как же ты не любишь людей! – расхохотался Партиони.

– Терпеть не могу, – подтвердил Тенчен-Син.

– Расист! – с осуждением произнес Партиони.

– Если называть расизмом отсутствие горячего желания общаться с грязными животными, – процедил Тенчен-Син, – то я, безусловно, расист!

Кирк внимательно наблюдал за происходящим. Было понятно, что к высокомерному презрению кассилианина все давно привыкли. Так что поступок Партиони должен был, скорее всего, произвести впечатление именно на ван Детчера. И, надо сказать, произвел. Будь в руке у Партиони не ложка, а хороший нож… И окажись на месте кассилианина кто-нибудь другой… Ведь удар был нацелен очень точно, после такого броска жертва не успела бы издать ни единого звука.

Партиони выбрал в качестве своей «жертвы» кассилианина, потому что знал – лучшей реакцией, чем у него, могла похвастаться только Тас-Кса-Сит. Но бросать в ксионийку что бы то ни было – смертельно. Даже в шутку. Так что расчёт Партиони был верен.

Кирк посмотрел на довольное розовощекое лицо Партиони, на его длинные волосы, косичкой спускавшиеся по спине до самых лопаток, и подумал, что во многих мирах длинные волосы считаются принадлежностью к элите.

Впечатление хотел произвести, подумал Кирк. Ладно, будем считать, что тебе это хорошо удалось. Теперь постарайся закрепить полученный результат…

– Мигель, тебе очень дорога твоя причёска? – поинтересовался Кирк.

– Я оцениваю её в двадцать кредитов, – небрежно бросил Партиони.

– Хорошо, – кивнул Кирк. – Значит, ты не очень пострадаешь, если я попрошу тебя подстричься покороче.

Кирк успел заметить волнение, мелькнувшее в глазах Патрика Мелони. И вообще, за столом повисла напряженная тишина, которую нарушил сам Партиони.

– После обеда, командир. Хорошо?

Ни малейшей тени недовольства на лице Мигеля Кирк не заметил. Партиони даже не поинтересовался причиной просьбы (или приказа) Кирка. Что ж, посмотрим, подумал ван Детчер. Посмотрим, насколько тебе удастся соответствовать образу без твоей шикарной прически. Меня, например, больше волнует, чтобы ты соответствовал образу солдата, а не салонного хлыща или богатого и капризного бездельника…

После обеда Кирк попросил Патрика Мелони зайти к нему в каюту. Каюта эта, надо сказать, выгодно отличалась от всего остального на яхте своей простотой. Здесь не было того кричащего золота и блеска, которые утомляли Кирка. Возможно, что где-нибудь на «Звезде Победы» и имелись апартаменты для пассажиров, привыкших к более роскошной обстановке – какие-нибудь кровати с балдахинами и тому подобное, – но для ван Детчера и его команды были выделены обычные каюты. И это порадовало Кирка – здесь он чувствовал себя свободнее и мог спокойно поговорить.

– Патрик, что у вас за оружие? – сразу же спросил Кирк, едва Мелони вошёл в каюту и сел в кресло.

– Это? – Мелони вытянул из кобуры свой бластер. – Это моя собственная разработка, – с заметной ноткой гордости в голосе произнес он.

– Технологии Лабиринта? – уточнил Кирк.

– Нет, – Мелони уже прямо-таки светился от радости. – Всё – моё собственное! От начала и до конца!

– В самом деле?! – удивился Кирк.

– Да, – подтвердил Мелони. – Я бывал в Лабиринте, и мне стало интересно, можно ли создать оружие, которое будет там работать.

– И? – Кирку тоже стало интересно.

– Вот! – Мелони протянул Кирку бластер. – Можете посмотреть.

Формой корпуса бластер отдаленно напоминал «Кобру» – двадцатисантиметровый сужающийся ствол, рёбра охладителя… регулятор мощности, правда, отсутствует… Но под этим стволом имелся еще один, более широкий. И вообще, корпус выглядел немного массивнее, чем у «Кобры» – за счет небольшого плоского блока непонятного назначения.

– Вы думаете, что эта штука будет работать в Лабиринте?! – Кирку не удалось скрыть сарказм вопроса.

– Уверен, – совершенно спокойно ответил Мелони. – Я не использовал электронику, только механические детали.

– Механические?! У бластера?

– Нет, в бластере, естественно, все, как обычно. А вот мои усовершенствования…

Кирк вдруг понял, что сейчас Мелони, как всякий изобретатель, которого просто распирает от гордости за свое детище, начнет сыпать терминами и длинно и пространно объяснять принципы работы устройства, изо всех сил стараясь показать собственную гениальность и, в то же время, не выдать собеседнику важных секретов. И Кирк мгновенно отреагировал на это.

– Значит, вы уже бывали в Лабиринте? – спросил он, переводя разговор в нужное ему русло. – Вместе с Арнольдом Дитрихом?

– Нет, – покачал головой Мелони, – единственный, из тех кто ушёл с Арнольдом и вернулся обратно – Грон Келли. Ну, может быть он и не отправлялся одновременно с Арнольдом – может быть, он присоединился к ним позднее, – но разговоры о нём были, и Дитрих даже посылал за Келли на Анкор корабль. Совсем недавно – пару дней назад – корабль вернулся и я увидел этого смельчака. Возможно, что он и правда смельчак, но больше он уже вряд ли туда отправится.

– Почему?

– Он лишился обеих рук, – Мелони передёрнул плечами – то ли от неприятных мыслей, то ли показывая, что рук Грон Келли лишился по самые плечи.

– А зачем ходили в Лабиринт вы? Задание Аллана Дитриха?

– Нет, я тогда на него ещё не работал, – усмехнулся Мелони. – Я тогда был сам по себе, вольная птица. Полез в Лабиринт и заблудился. Представляете? Заблудился! В первой зоне! В самой безопасной! На меня даже никто и не нападал, я просто проблуждал в этом чёртовом городе трое суток, а потом понял, что без карты там – кранты.

– И вы занялись топографией, – кивнул Кирк.

– Не-а, – самодовольно ответил Мелони. – Мозги человека уже запомнили все места, где он бывал. Нужно только суметь прочитать, что там записано.

Кирк удивленно посмотрел на Мелони. Чёрт побери! Мне такое и в голову не приходило, подумал он. Действительно, до чего же всё просто. Не нужно посылать экспедиций, не нужно составлять карты, считать, измерять, зарисовывать…

Достаточно всего лишь послать в Лабиринт человека, который сумеет пройти как можно дальше, и вернуться обратно.

Всего лишь одного человека.

Или группу.

Из которой сумеет вернуться хотя бы один…

– Да, да! – подтвердил Мелони, расценив взгляд Кирка, как сомнение в его словах. – Дитрих покупает не карты, а людей, побывавших в Лабиринте! А я обрабатываю информацию, имеющуюся у них в мозгах, и составляю карту. Большую карту, ту, которую передал вам Аллан Дитрих.

– Значит, на этой карте есть частичка и вашей памяти? – улыбнулся Кирк.

– К счастью нет, – расхохотался Мелони. – После столь глубокого сканирования люди обычно не выживают. Или выживают, но превращаются в полнейших придурков.

– Только люди? – уточнил Кирк.

– Ага, – согласился Мелони. – Наша кошечка или кассилианин имеют совершенно иную черепушку. Всё поломать там можно, а прочитать – фиг.

– А Тенчен-Син бывал в Лабиринте?

– Понятия не имею, – пожал плечами Мелони. – Да и не моё это дело, командир.

– Вы хорошо знаете Тенчен-Сина?

– Так себе, – Мелони снова пожал плечами. – Син у нас совсем недавно. И он ни с кем не водит близкой дружбы. Разве что с нашей киской. Они оба просто помешаны на этой дурацкой ксионийской борьбе.

– Син? – переспросил Кирк. – Вы его так называете?

– Попробовал бы я только! – покачал головой Мелони. – Он любому башку оторвет за подобное обращение! Это мы его так за глаза называем, так проще.

Кирк кивнул и спросил:

– А что, Син всерьез увлекается ксиболдингом?

– Не знаю, командир, – Мелони криво усмехнулся. – Вам лучше спросить об этом у него самого или у нашей кошечки. Наверняка они сейчас в спортивном зале рвут друг на дружке кожу…

Кирк ещё раз кивнул и отпустил Мелони. Он уже понял, что расспросы об остальных членах группы вызывают у Мелони неприятные чувства. Может быть, подумал Кирк, он решил, что я вербую себе стукача? Вот уж кого-кого, а стукачей-то я никогда не вербовал… Да и не нужны они мне, что я – политик, что ли?..

Да уж, подумал Кирк, покидая свою каюту. Насчет карты-то я и не подумал… А ведь это любопытная идейка. Интересно, знают ли об этом остальные члены группы? И ещё мне очень интересно, сколько уже таких групп посылал в Лабиринт Аллан Дитрих. И под какими благовидными предлогами?..

Кирк прошёл по длинному и широкому коридору (непозволительная роскошь для космических кораблей… не принадлежащих Аллану Дитриху, с усмешкой добавил Кирк), устланному ковровой дорожкой. Светящиеся стрелки с надписями указывали направления: «бар», «танцевальный зал», «казино», «спортивный зал»…

Интересные указатели, подумал Кирк. Такое впечатление, что сгусток мягкого голубоватого света висит в воздухе. Ни излучателей, ни какого-либо иного приспособления поблизости от них заметно не было. И надписи на них возникали лишь в тот момент, когда взгляд Кирка задерживался на той или иной стрелке.

Нигде и никогда раньше я подобного не видел, подумал Кирк. И тут же сам себе возразил: это же корабль Дитриха. Технологии Лабиринта, не иначе…

С Тенчен-Сином Кирк столкнулся как раз в тот момент, когда тот выходил из спортивного зала. При виде ван Детчера кассилианин поморщился и попытался отвернуться. Его темно-зеленая кожа тускло блестела и отливала голубизной в искусственном свете. Сейчас больше, чем когда-либо, кассилианин напоминал ящерицу – гибкое невысокое тело, точные движения готовой к броску змеи, холодное равнодушие и в глазах, и в словах, и во всей позе…

– Тенчен-Син, – сказал ван Детчер. – У меня к тебе разговор.

– Я слушаю, командир ван Детчер, – кассилианин очень демонстративно вздохнул и опять поморщился.

– Ты бывал в Лабиринте?

– Да.

– Когда?

– Три года назад. В семьсот пятом.