Ученица Лесника. Полесские сказки

Глава девятая

“Все-таки у нее есть что-то азиатское в глазах” – подумала Ирина. – “Уголки немножко раскосые. Без макияжа это сразу видно. А фигура!”

Они сидели в бане, стоявшей на сторожке Леся. Княжна, блаженно закрыв глаза и привалившись к стене, дышала ароматным травяным паром. Свою черную гриву она заплела в косу, причем завязывать ее не стала. Волосы как-то держались сами.

Интересно, что когда “шестерка” княжны затормозила у забора, баня уже была протоплена, в ней стояла вода, кувшин с квасом (холодным!) а пол был застелен свежей соломой.

– Нечисть местная постаралась, – не открывая глаз сказала Княжна.

– Что?

– Баню нам приготовили и прибрались везде.

“Она тоже мысли читает, что-ли?”

– Это не трудно, если мысль всего одна.

Княжна наконец открыла глаза и улыбнулась.

– Ты сейчас на простыни поглядела, потом на солому. Ясно, о чем подумала: “Откуда взялось?” А это Лесь своим жильцам дал знать, что гость приезжает, вот они и расстарались. Они умеют, когда хотят.

– Боятся Вас?

– Тебя.

– Меня!?

– Нет, меня. Говори мне “ты”.

– А почему тебя боятся?

Княжна с улыбкой посмотрела на нее.

– Шутишь? Они хорошо помнят то, что семьсот лет назад творилось. В этих местах тумены не проходили. Тут нечего взять было. Нищие поселки, да городища, а северные торговые пути до Смоленска Норманн отстоял. Зато южнее – там все горело, от горизонта до горизонта. То, что люди забудут, нечисть будет помнить вечно.

Она посмотрела на полок и сказала:

– Эй, хозяин местный! Хороший квас у тебя.

– Рад послужить, – глухо донеслось из-за стенки. – Может быть, пирожков попробуете?

– С лягушками?

– Обижаете! Яички перепелиные, лучок полевой. А домовой вам там чай приготовил.

– Хорошо, попробуем. Видишь, Рыжая, боятся – значит уважают. Так и надо. Не будут бояться – на шею сядут. Ну что, пойдем? Оценим местный чай, сравним с китайским.

Она ловким, пружинистым движением поднялась, прихватив со столика кувшин с квасом и, не затрудняя себя одеванием, толкнула дверь. Ирина все-таки решила, что для нее это слишком и обмоталась простыней.

– Хорошо тут у вас… А ты еще что за чудо!?

Посреди двора сидел и глядел на них Серко. Княжна щелкнула пальцами свободной руки. Волк-оборотень вдруг взвизгнул, припал к земле и метнулся к забору так быстро, что с разгона ударился об него. Скрылся в высокой траве и там залег.

– Что с ним?

– Ничего особенного. Слепым часик походит – потом думать будет, когда надо глаза пялить, а когда и спрятаться подальше.

– Он хороший.

– Все они хорошие, пока сытые. Этот хотя бы обычным человеком раньше был, а бывает всякое.

Они вошли в дом. Стол был накрыт. Ароматно дымился котелок с чем-то, судя по запаху, очень вкусным. Горкой лежали на большом деревянном блюде булочки и пирожки. Отдельно стоял горячий чайник.

– Не удивляйся, Рыжая. Это мужикам все равно, как ходить, а мне и тебе одежда только мешает. Да и сама подумай: кого мне здесь стесняться? Людей в округе нет. Леся после шабаша этим не смутить, да и видит он через одежду насквозь. Он же знахарь. Нечисть смотрит – да и наплевать. Ведьмы мы с тобой, или нет?

– Ой, да какая из меня ведьма?

– Самая обычная. Если уж есть к этому способности, то куда денешься? А тебе еще и к Леснику в ученицы повезло попасть, хотя ему конечно с тобой повезло еще больше. Что тут у нас? Картошка… А на мясо кто пошел? Надеюсь, не ежик?

– Заяц, – послышалось откуда-то из-за печки.

– Да шучу я! Пахнет вкусно…

Она поднялась, вышла из избушки и через минуту вернулась с бутылкой “Столичной”.

– Полгода уже в машине лежит. Пригодилась. Ну что, помянем Норманна и пожелаем удачи ученику его.

Ирина выпила и налегла на картошку с зайчатиной. За всеми делами как-то и забылось, что она не ела почти двое суток. По телу побежали струйки тепла, выступил пот. Простыня на теле промокла. Княжна первая расправилась со своей порцией, положила добавки, съела ее тоже и наконец откинулась на спинку с полным стаканом настоя в руке.

– Наелась так, что сейчас лопну. Хорошо тут у вас. Надо на подольше остаться.

Тут она покосилась на печь и усмехнулась.

– Что? – спросила Ирина.

– Да так… Домовик сейчас подумал: “Спаси и сохрани!” Эй! Подумал ведь?

– Не так, – донеслось глухо.

– Не бойтесь. Норманн, когда умирал, рассказал об огне бесцветном и о мертвом лесе, который в то же время живой. Слышали когда-нибудь о таком?

– Нет, не слыхали, – ответили из-за печки. – Лесник уже спрашивал. Не знаем мы.

– Плохо, что не знаете… Рыжая, пойдем загорать!

– А купальник? Вдруг кто-то пойдет мимо?

– Смотри!

Княжна поднялась. На ней неизвестно откуда оказался зеленый закрытый купальник с длинными вырезами на бедрах и на спине. Наверняка импортный.

– Нравится?

– Еще бы! А погляди на себя.

– Ух ты!

На Ирине теперь был такой же, только синего цвета с красными вставками.

– Это иллюзия, но если в нем в святой воде не купаться, то продержится долго. Ну что, идешь загорать? Потом еще разок в бане погреться можно будет.

Ирина кивнула. Они вышли и расположились на пятачке мягкой травы у сарая. Она почти сразу задремала и проснулась, услышав разговор рядом. Повернула голову, убрала с глаз мешающую прядь. Ага! Да это же тот самый парень, который не так давно вместе с нею принимал роды. Как его? Петр, кажется. Чего это он прибежал? Но если и по делу, то об этом деле он уже забыл напрочь. Стоит, о чем-то разговаривает с лежащей на боку Княжной и лыбится во все тридцать два зуба, да еще и пялится на вырез купальника довольно-таки откровенно. А ей это, кажется, нравится…

Княжна обернулась.

– Ирина, ты когда успела прославиться? Тебя тут уже роды принимать зовут.

– Меня!?

– Ну не меня же. Конечно тебя.

– Что, срочно? Где она?

– Не беспокойтесь пожалуйста! – заторопился Петруха. – Завтра срок врачи определили. А в роддом она ехать не хочет. Боится, дура.

– Кто “она”?

– Сеструха моя. Мать сюда и послала.

– Впрочем не важно. Схожу, поговорю с ней.

Она поднялась и пошла к дому.

– Особо не отговаривай, – сказала княжна ей в спину. – Хочет дома – пусть дома. Здесь и стены помогут.

И она снова повернулась к Петрухе.

Ночью Ирина проснулась от звуков тихого смеха во дворе. Она выглянула в приоткрытую дверь. В свете луны в сарайчике лежали на сене два тела. Вот, значит, о чем они там с Петькой говорили…

…

Роды на следующий день прошли легко и буднично. Она приняла ребенка, Княжна ловко перевязала и перерезала пуповину. Сказала матери:

– Держи богатыря.

Та благодарно улыбнулась.

Потом, когда они шли в сторожку, Ирина сказала:

– Петька теперь сохнуть о тебе будет.

– Не будет. Ему в этом году в армию, там будет не до того.

– Все равно это как-то…

– Что не так, Рыжая? – Княжна замедлила шаг и посмотрела на нее. – Ты что, не заметила, как его сестра сегодня легко родила? Без мук, без криков, почти без боли. Думаешь, это это просто так произошло? Ночью я у ее брата его мужскую силу забрала до весны. Хватило и боль облегчить, и ребенка сберечь, да и Петру заговор на войну сделать. В Афганистан он не поедет, но не помешает. А то, что его не спросила, так он бы и сам не отказался.

Ирина смотрела на нее широко открытыми глазами, не зная, что сказать. а Княжна уже шла дальше по тропинке.

– Ничего не берется из ничего, Рыжая. Запомни это. То, что ты кому-то отдашь, ты должна у кого-то взять, иначе отдашь свое и окажешься в могиле быстрее, чем успеешь глазом моргнуть. Леснику проще. У него за спиной – весь этот лес, родники, реки, звери, нечисть. Огромная сила и власть. Бери сколько хочешь, меньше не станет. Когда-нибудь и у тебя это все будет. Но если ты, на чужой земле, в городе, среди людей – только так, как я сегодня. Мы ведьмы, Рыжая. Этим все сказано.

– Берешь у одного, отдаешь другому?

– Да. Вот только часто так получается, что берешь ненужное, а отдаешь самое дорогое. Можно конечно все себе оставлять, но это тоже путь в могилу. Человека разорвет, как паука, если только брать. Так и идет: в одну сторону наклонишься – смерть, в другую – тоже смерть. И чем ты сильнее, тем дорожка уже.

– Понимаю.

– Знаешь что? Они тебя в суматохе не отблагодарили, но обязательно спохватятся и придут. Попроси у них конопляной нити. Она еще пенькой называется.

– Зачем?

– Узлы тебя научу вязать и сети плести. Ты, когда сюда ехали, рассказывала про то, как Лесник тебя в сеть одевал? Ну вот. Если бы ты сама ту сеть связала, да по-правильному, по росе, в лунном свете, то пулю могла бы даже до костра не тащить, а просто взять ее и проглотить. На сети парочка узелков развязалась бы, вот и весь вред на этом. Конопляная нить для такого дела – самое лучшее, а если у них где-то старая нить ручной работы сохранилась, то совсем хорошо.Но есть и еще лучшие материалы.

– Какие?

– Крапива и конский волос. Но кто нам коня отдаст?

Глава десятая

Лесь вернулся поздно вечером, усталый, но довольный. Отдал Ирине большой кусок мяса, завернутый в листья лопуха, выслушал ее рассказ о том, как она в очередной раз принимала роды. Кивнул и сказал:

– Так пойдет – местные только к тебе и станут бегать. Отправляй их в роддом районный. Нечего тут…

– Что с мясом сделаем?

– Закоптим завтра. Оставь его здесь, чтобы Серко не унюхал.

– Сила впору пришлась, да, Лесник? – спросила Княжна.

Он снова кивнул.

– Очень даже впору. Прошелся, представился обитателям местным. поглядел новым взглядом. Но и вы тут, я гляжу, не скучали?

– Мы так, по мелочам.

– Местных только не портите. Знаю я ваши “мелочи”. Оглянуться не успеешь, а вокруг все уже на метлах летают и скотина бесится.

– Я задержусь у тебя немного, Лесник, – сказала Княжна. – Можно? Поучу ее тому, что сама знаю из простого. Силу она набирает быстро, а вот понимать ее – с этим пока никак. Может, и по пророчеству Нормана какую-то зацепку найду.

– Оставайся конечно. Что мне, места на печке жалко? Но пока я ходил, у меня одна мысль появилась насчет этого.

– Да? Какая?

– Давно уже, сразу после войны, искал я московскую библиотеку. Не нашел. Но сейчас можно опять попробовать. Что скажешь?

– Ничего не скажу, – Княжна покачала головой. – Несбыточное задумал.

– Библиотеку?– удивленно переспросила Ирина.

– Не простую библиотеку, а библиотеку Ивана Грозного. Давно меня эта тайна занимает.

Княжна взяла с подоконника кожаный мешочек с травами, посмотрела на Леся. Тот достал из кармана свою трубку. Пока он ее раскуривал, все молчали.

– Грозный силен был, уж я-то знаю, – сказала Княжна, затянувшись первой. – Сам поднялся по власти и еще тысячу лет могли бы Рюриковичи править, если бы не потянуло его на некромантию. Сгубил и сына, и себя, и страну в Смуту загнал. Тем более опасно его наследство искать. Между прочим и твой наставник, который тебе знания перед смертью отдал в сорок первом году, тогда на Москву ходил и ходил не с добром. Видимо он тоже эти книги к рукам хотел прибрать, да не нашел и тебе это желание завещал.

– Может, и так. Даже наверняка так. Ну и что? Знания есть знания, а слова про мертвые города с этим очень хорошо вяжутся.

– Знания знаниям рознь. Все, кто к этой силе тянулся, плохо кончили. Все, о ком я слышала. Шейх, Грозный, фра Томмазо, Зигфрид… Ты Зигфрида не встретил на последней войне, совсем немного разминулся, а вот я с ним столкнулась лоб в лоб. Не прикончи твой учитель его ученика, я бы здесь не сидела. Но даже мне его убить не удалось, только сковать.

– Все спросить хотел: та война из-за него началась?

– Вряд-ли он к этому руку приложил. Он воин был, а не фанатик. Просто воспользовался возможностью. Но некромантией он занимался, я уверена.

– Может быть, он про атомное оружие говорил? – спросила Ирина.

– Атомная бомба не так действует, – подумав, ответила ей Княжна. – Там огонь самый обычный и города она разрушает, а не убивает. Их можно отстроить заново. Может быть Лесник и прав. Мертвечиной попахивает Но почему старик так прямо и не сказал, что кто-то опять с запретным связался?

Она оперлась подбородком на сложенные руки и казалась теперь обычной усталой женщиной.

– Спросить бы у мертвых, но нам они не ответят. Нет у тебя, Лесник, знакомого медиума на примете? Так и думала… А медиум тут нужен хороший, потому что спрашивать нужно не о прошлом, а о будущем. Значит так и так надо на Перекресток ехать. Есть тут еще один момент: она сама родом с Перекрестка, ей проще будет вопросы задать. Будет ли ответ, я не знаю, но попытаться можно.

– Это где? – не поняла Ирина.

– Перекресток – это Москва, – сказал Лесь. – Там все дороги сходятся, поэтому это ничья земля. Место встреч. Туда каждый из нас может прийти и жить там. Главное: не пытаться захватить ее и своей сделать. Да это и не получится. Слишком уж много там людей полегло. Старые города, Рыжая, это разговор отдельный. Чтобы из них силу брать, нужно быть старше их, а таких знающих на планете можно по пальцам пересчитать, причем на одной руке пальцев хватит. Если город еще и большой, то и вообще его подчинить невозможно.

– Тогда едем?

– Не спеши. Я до сих пор этим особо не интересовался. Подумать нужно, у людей поспрашивать, кто там с кем дело имел.

– Лесник, а ведь полнолуние скоро, – сказала Княжна. – У вас шабаш давно не собирали?

– Читаешь мои мысли. Не очень я такие мероприятия люблю, ну да так уж и быть. Лишний раз старого берсеркера помянем.

– Надеюсь, ты ученицу не собираешься туда брать?

– Еще чего! Молода слишком.

…

– Смотри: вот основа, шаблон и челнок. Вяжем на основе первую петлю, вот так. Запоминай, распускать не буду. К ней подводим шаблон и в нее же заводим челнок. Получилась петля, ее прижимаешь большим пальцем. Здесь самое важное и самое сложное – наговор. Нужно все время помнить, зачем плетешь сеть и для кого. Чем больше ты знаешь, чем ты сильнее, тем крепче узел будет. Дальше челнок проводишь вот так, потом вот так. Петельку отпускаешь и затягиваешь узел. Готово. Шаблон, челнок, петля, пауза, наговор… челнок, узел. Способ тем хорош, что от тебя самой ничего не требует. Вот луна, вот две осины и твое желание – это все, что нужно.

– Дай я попробую.

– Нет. Я эту начала – я ее и довяжу. На шабаше пригодится. Там, знаешь ли, разные люди попадаются. А еще вот так можно сделать…

Княжна перебрала пальцами прядь своих шелковистых волос, выдернула один и привязала его к основе сети.

– Если вплести волос, то тот, чей он, узнает об опасности, когда узел распустится и поймет, от кого она исходит.

Челнок летал, сеть росла. Не прошло и двух часов, как она сплела не меньше двух метров в длину и полметра в ширину. Растянула, полюбовалась.

– Ну и хватит. Давай спички. Резать такую нить нельзя, только пережигать. И солнцу готовую показывать тоже нельзя. Если сплела – сразу на себя.

– Как на себя?

– Очень просто.

Княжна скрутила сеть и завязала ее на талии, как пояс.

– Давай теперь ты.

И она села в траву, опершись на руку, потом вообще легла и вытянулась, подставив лучам луны обнаженное тело. Сказала:

– Как тихо… Только кузнечики трещат. А звезды какие яркие… У нас говорили, что это глаза Тенгри.

– Кто это?

– Тенгри – бог неба. Степь принадлежала людям, горы и подземелья духам-хозяевам, миром правили стихии. Тенгри давал родившемуся человеку душу и забирал ее, когда тот умирал. Люди почитали предков, а те помогали им. Народом правил Небесный Волк. Солгавшим хоть один раз не позволяли иметь потомство. А потом пришел Темучин и сказал: “Теперь вас поведу я. Именем неба!” Он разгромил ближа�