Более успешно в этот день складывались дела у войск центра (172-я сд) и правого фланга (350-я сд) боевого построения 6-й армии. Немцам не удалось задержать их наступление.
Также 29 января началось наступление правого крыла 1-й гвардейской армии. В нём принимали участие две стрелковые дивизии армии – 195-я и 35-я гвардейская. Совместно с ними начала наступление и 57-я гвардейская дивизия группы М.М. Попова. Эти силы форсировали по льду реку Красная и атаковали позиции 19-й танковой дивизии. Удар пришёлся по участку, занимаемому мотопехотой дивизии. Наступление наших войск было встречено мощным артиллерийским и пулемётным огнём. Немцы даже начали контратаковать при поддержке САУ «Штурмгешюц» 209-го батальона штурмовых орудий и 901-го учебного полка.
Подобное ожесточённой сопротивление при массированной поддержке «самоходок» вынудило командование ЮЗФ в первый же день бросить в бой второй эшелон группы М.М. Попова, т.е. 4-й гвардейский танковый корпус генерал-майора П.П. Полубоярова. Собственно, на этом участке 4-й гв. тк был единственным танковым соединением, которое позволило бы хоть как-то «утихомирить» немецкие «самоходки», борьба с которыми для советской пехоты мало чем отличалась от борьбы с танками.
После ввода в бой корпуса П.П. Полубоярова (в состав которого, напомним, вряд ли входило более 50 боевых машин; скорее всего – 43) немцы начали отступление [19; 379 – 380], [20; 36].
На следующий день, 30 января, 6-я армия продолжила движение вперёд, отбрасывая противника на рубеж реки Оскол. Наибольшего успеха добилась 172-я стрелковая дивизия, которая совместно со 115-й танковой бригадой овладела станцией Кисловка и перерезала железную дорогу, идущую от Купянска на Сватово. Контратак в этот день немцы уже не предпринимали. 106-я стрелковая бригада подошла к немецкому узлу сопротивления в населённом пункте Софиевка и весь день вела бой, пытаясь овладеть этим населённым пунктом. Остальные соединения армии хоть и медленно, но продвигались вперёд [20; 34].
30 января также перешли в наступление центр и левый фланг 1-й гвардейской армии, группа М.М. Попова и 3-я гвардейская армия.
На участке наступления 1-й гвардейской армии была прорвана первая полоса немецкой обороны, и правофланговые соединения армии (танковый корпус и две стрелковые дивизии) устремились на юго-запад, в направлении Красного Лимана и узловых железнодорожных станций Славянск и Барвенково. Оба железнодорожных узла располагались на железной дороге, ведущей к Днепру. По ней осуществлялось снабжение всех немецких войск, действующих в Донбассе. ХХХ армейский корпус (бывшая группа Фреттер-Пико) ничем не мог парировать этот удар, несмотря на важность пунктов, которым устремились войска 1-й гвардейской армии [5; 1 – 2], [11; 1 – 2], [18; 5], [19; 380], [20; 36], [21; 114].
Однако несколько южнее, перед 41-й стрелковой дивизией, оказался танковый полк 19-й танковой дивизии (около 100 танков). И здесь наступление развивалось гораздо сложнее. Немцы упорно контратаковали, опираясь на свой танковый потенциал. Но вслед за стрелковыми соединениями 1-й гвардейской армии в бой были введены танковые корпуса подвижной группы М.М. Попова. При поддержке 10-го и 18-го танковых корпусов части 195-й и 41-й стрелковых дивизий сломили сопротивление немцев и двинулись вперёд, овладев в тот же день несколькими населёнными пунктами и выйдя к Северскому Донцу [18; 5 – 6].
3-я гвардейская армия успешно продвигалась к Ворошиловграду.
День 31 января был довольно успешным для советских войск. 106-я стрелковая бригада 6-й армии, потерпев накануне неудачу в лобовом штурме Софиевки, начала обходить этот узел сопротивления с юга. Её правый сосед, 172-я стрелковая дивизия, прорвав оборону 298-й пехотной дивизии немцев в районе Кисловки, совместно с 350-й стрелковой дивизией наступали высокими темпами, усугубляя кризис на крайнем южном фланге группы Ланца, т.е. в полосах обороны 298-й и 320-й немецких пехотных дивизий [11; 2]. 267-я стрелковая дивизия заняла Сватово, и оборонявшиеся в этом районе части 320-й пехотной дивизии начали отход на запад [11; 2].
Действовавшая левее армии Ф.М. Харитонова 1-я гвардейская армия силами 195-й стрелковой дивизии и 4-го гвардейского танкового корпуса взяла Кременное, продвигаясь к Красному Лиману. Остатки 19-й танковой дивизии противника отступали в направлении Лисичанска [11; 2].
Безусловно, первые три дня операции «Скачок» были весьма успешными. Была очень сильно потрёпана 19-я танковая дивизия немцев, дезорганизован южный фланг обороны группы Ланца, взяты крупные опорные пункты Сватово и Кременное, что означало воспрещение движения германским силам по железной дороге Лисичанск – Сватово – Купянск [11; 2].
Но уже 1 февраля на сцене с немецкой стороны появляется новый фигурант – III танковый корпус 1-й танковой армии, в который входили 7-я и 3-я танковые армии дивизии. Правда, 3-я тд несколько запаздывала с сосредоточением в месте событий (её прибытие ожидалось только 4 февраля), зато Манштейн включил в III танковый корпус 27-ю и 19-ю танковые дивизии. В этот же район должны были подтянуться и силы XL танкового корпуса. После Манштейном планировалось нанесение контрудара по советским войскам, которые смогли прорваться южнее Северского Донца. Пока же сосредоточение указанных войск не было закончено, III танковому корпусу вменялось в задачу оборонять участок фронта от Лисичанска до Славянска [11; 2], [19; 380], [20; 37].
Прибытие дополнительных сил позволило немцам загнуть свой левый фланг фронтом на север, тем самым предотвратив его обход советскими войсками и их выход в тыл ХХХ армейскому корпусу и всей группе армий «Дон» в целом.
Тем не менее 1 февраля советские войска 6-й, 1-й гвардейской армий и группы М.М. Попова на широком фронте начали выход к Северскому Донцу и даже его форсирование.
Левофланговая дивизия 6-й армии – 267-я стрелковая, продвигалась в направлении Изюма, который немцы называли «задней дверью Донбасса». Причём темпы продвижения авангардов дивизии превышали темпы отхода 320-й пехотной дивизии немцев, оборонявшейся на этом участке [5; 2], [11; 3].
Лёд на Северском Донце в ряде мест оказался слишком тонким и не выдерживал вес танков. Были даже случаи ухода танков под воду. Поэтому сапёрам 1-й гвардейской армии и группы генерала М.М. Попова пришлось налаживать переправы через реку. Для стрелковых частей подобная проблема не существовала. 35-я гвардейская дивизия 1-й гвардейской армии, перейдя по льду реку, продолжила наступление в направлении Барвенково, прикрывая поворот ряда соединений армии на юг. При этом частями дивизии была перерезана железная дорога Изюм – Славянск [5; 2], [11; 3], [18; 6], [19; 380 – 381], [20; 37].
195-я стрелковая дивизия 1-й гвардейской армии и 57-я гвардейская стрелковая дивизия группы М.М. Попова, обойдя с запада Красный Лиман, форсировали Северский Донец и, захватив плацдарм на правом берегу реки в районе Маяков, начали с него наступление в направлении Славянска. Уже 1 февраля бойцы этих дивизий отразили ряд контратак противника и продолжили движение вперёд.
Три указанные стрелковые дивизии (35-я гв., 57 гв. и 195-я) обошли Красный Лиман с запада, но бои восточнее и северо-восточнее данного населённого пункта в этот день продолжались. Сломив сопротивление немцев, 4-й гвардейский танковый корпус, действуя совместно с частями 38-й гвардейской стрелковой дивизии, форсировал Северский Донец. Захватив ряд населённых пунктов (Ямполь, Закотное, Ново-Платоновка, Кривая Лука), корпус обошёл Славянск с запада и двинулся на Краматорск, к которому и вышел в этот же день, тем самым перехватив железную и шоссейную дороги, ведущие от Славянска на юг. Однако движению к Краматорску предшествовал бой с частями 7-й танковой дивизии немцев, которые 1 февраля также подошли к Северскому Донцу на усиление войск ХХХ армейского корпуса, тщетно пытавшихся сдержать советское наступление на рубеже реки. В танковой схватке советские танкисты вышли победителями. Немцы вынуждены были отступить, а корпус П.П. Полубоярова начал своё обходное движение вокруг Славянска, устремляясь к Краматорску. Взятие Славянска командир 4-го гв. тк предоставил осуществить стрелковым соединениям [19; 380 – 381], [20; 37].
Захват Краматорска прошёл без особых проблем, но сильно оторвавшийся от остальных сил армии корпус П.П. Полубоярова начал испытывать трудности с горючим и боеприпасами. В корпусе на тот момент оставалось 37 танков, и положение его было весьма серьёзным. Вырвавшийся вперёд с незначительным количеством боевых машин, испытывающий трудности со снабжением 4-й гв. тк оказался с трёх сторон охвачен противником: немцы были к западу от Краматорска, к востоку от города сосредоточивалась их 7-я танковая дивизия, авангарды которой отшвырнул корпус П.П. Полубоярова при своём движении к Краматорску, с севера нависал ещё не взятый советскими войсками 1 февраля Славянск. Что ждало корпус в заснеженных полях к югу от Краматорска, путь куда был, по видимости, свободен, – бог весть. В общем, к концу 1 февраля 4-й гвардейский танковый корпус находился в весьма подвешенном положении. События могли развернуться в крайне неблагоприятном для него направлении [19; 380 – 381], [20; 37].
В этот же день 10-й танковый корпус и 52-я стрелковая дивизия группы М.М. Попова вели форсирование Северского Донца. Лёгкие танки 10-го тк смогли форсировать реку без наведения переправ и совместно с мотострелками и пехотой овладели селом Серебрянка. Но вскоре эта группа была остановлена в своём продвижении авангардами 3-й танковой дивизии немцев, которые начали выходить в данный район даже раньше намеченного срока (напомним, что 3-я тд должна была сосредоточиться на линии Славянск – Лисичанск 4 февраля) [11; 3].
В центре наступления 1-й гвардейской армии действовали 41-я гвардейская дивизия этой армии и 18-й танковый корпус подвижной группы генерала М.М. Попова. 1 февраля эти силы начали движение к Лисичанску. особо ожесточённые бои развернулись на рубеже Лисичанск – Крымская (28 км юго-восточнее Лисичанска). Здесь на бойцов 41-й стрелковой дивизии, закрепившихся на правом берегу Северского Донца, обрушились контратаки до двух полков пехоты противника при массированной поддержке танков. Но все контратаки были успешно отражены. Более того, к исходу 1 февраля части 41-й сд при поддержке танков 18-го тк овладели укреплённым опорным пунктом немцев в Крымской. В ходе боя за Крымскую было уничтожено до 300 солдат противника и 7 танков и бронемашин. Однако немцы не собирались просто так оставлять рубеж Крымской и в тот же день бросили в контратаку на этом направлении до 40 танков 7-й танковой дивизии и полк пехоты 335-й пехотной дивизии. На следующий день под Крымской завязались тяжёлые, изнурительные бои [11; 3], [18; 6], [20; 38].
В общем, к исходу 1 февраля связь между 3-й, 7-й и 19-й танковыми дивизиями немцев ещё держалась, но в стык между 7-й и 3-й тд уже пробился 4-й гвардейский танковый корпус П.П. Полубоярова, и вслед за ним пробивалась 38-я гвардейская стрелковая дивизия [5; 2], [11; 3].
Как раз 1 февраля 1943 года на оперативном совещании в ставке Гитлера под Растенбургом начальник генерального штаба ОКХ генерал Цейтцлер подробно изложил обстановку на Восточном фронте и обрисовал всю тяжесть положения, в котором оказалось южное крыло построения германских армий. Манштейн, которому Цейтцлер сообщил об этом совещании, так в своих воспоминаниях рассказывает о результатах, которых начальник штаба ОКХ достиг своим докладом:
«…Он (т.е. Цейтцлер – И.Д.) сам сказал Гитлеру, что дело идёт о том, отдавать ли Донбасс или терять его вместе с группой армий «Дон». На это Гитлер ответил, что он, видимо, с оперативной точки зрения прав. По военно-экономическим соображениям, однако, оставление Донбасса невозможно. Это важно не только с точки зрения потери угля для нас, сколько потому, что противник в этом случае вновь получит необходимый для производства стали важнейший угольный бассейн. В качестве выхода из положения Гитлер предусматривал осуществить прорыв силами первой из трёх дивизий танкового корпуса СС дивизии «Рейх», прибывшей как раз в район Харькова, в направлении из Харькова в тыл вражеским войскам, наступающим на наш Донецкий фронт» [27; 446 – 447].
По поводу данного решения Гитлера Манштейн замечает:
«Не говоря уже о том, что сил этой дивизии было совершенно недостаточно для такой большой операции (она должна была в качестве ближайшей задачи разгромить 6 вражеских дивизий) (Манштейн в очередной раз «ненавязчиво» намекает на многократное численное превосходство русских; о некорректности подобного сопоставления советских и немецких соединений говорилось выше – И.Д.), и что она не была в состоянии прикрыть всё более растягиваемый северный фланг, введение в бой этой одной дивизии заведомо означало бы распыление единственной ожидаемой в ближайшем будущем ударной силы – танкового корпуса СС» [27; 447].
Что же предлагал в складывающейся ситуации сам Манштейн? В телеграмме Гитлеру он изложил свою точку зрения:
«”Успеха наступления… можно достичь в том случае, если бы удалось увести за собой противника на южном фланге на запад, за нижнее течение Днепра. Тогда можно было наступать из района Харькова крупными силами, которые могли бы разбить русских на стыке между их фронтами, чтобы затем повернуть на юг и окружить противника у Азовского моря”» [27; 446].
Однако, поскольку Гитлер не поддержал идею временного оставления Донбасса, то Манштейну пришлось «импровизировать» в заданных довольно узких и жёстких рамках: «Донбасс не оставляем – группу армий сохраняем – русским наносим поражение».
2 февраля правофланговая 350-я стрелковая дивизия 6-й армии вышла к реке Оскол и завязала бои за Купянск. В этот день ей удалось овладеть северной частью города. К Осколу вышла и 172-я стрелковая дивизия в районе Кисловки. Удар этих стрелковых дивизий армии Ф.М. Харитонова, а также 106-й стрелковой бригады приходился по 298-й и 320-й пехотным дивизиям группы Ланца, которые, не выдерживая напора советских войск, продолжали отступать [5; 3], [11; 3], [18; 4].
На левом фланге 6-й армии 267-я стрелковая дивизия и 106-я стрелковая бригада развивали наступление на Изюм. При этом осуществлялся охват города с трёх сторон с сосредоточением основных усилий на флангах изюмской группировки немцев [18; 4].
2 февраля войска 1-й гвардейской армии вели ожесточённые бои на подступах к Славянску и Лисичанску. Первой на окраину Славянска ворвалась 195-я стрелковая дивизия, а вскоре к городу с севера подошла 57-я гвардейская стрелковая дивизия группы генерала М.М. Попова, вступив в бой с частями 7-й танковой дивизии немцев. Немцы предпринимали отчаянные контратаки, стремясь выбить советские войска из города. Однако успеха им они не принесли [11; 3 – 4], [18; 6].
Войска 38-й гвардейской стрелковой дивизии продолжали пробиваться к Краматорску. В этот день в краматорском направлении начала развивать наступление и 44-я гвардейская стрелковая дивизия из района южнее Лисичанска. Дивизия форсировала Северский Донец южнее города, потеснив части 335-й пехотной дивизии немцев. Пыталась форсировать реку и 78-я гвардейская стрелковая дивизия, но на её участке противник оказал упорное сопротивление (части 19-й тд), и переправа не удалась [11; 4].
Зато завершил переправу основной массы танков по наведённой 60-тонной переправе 10-й танковый корпус и пришёл на помощь своим авангардам из лёгких танков и бойцам 52-й стрелковой дивизии, которые вели бой с 3-й танковой дивизией немцев под селом Серебрянка. Отбросив немцев, корпус повёл наступление вдоль реки Бахмут, держа направление на Артёмовск. Здесь корпусу пришлось столкнуться не только с частями 3-й, но и 7-й танковой дивизии противника. Тем не менее 178-й танковой бригаде корпуса удалось занять станцию Соль на подступах к Артёмовску. Здесь бригада увязла в боях с частями 3-й танковой дивизии [11; 4], [20; 39 – 40].
41-я гвардейская стрелковая дивизия и 18-й танковый корпус 2 февраля вели ожесточённый бой с контрнаступающими немцами, которые пытались вернуть Крымскую и не допустить советские войска к Лисичанску [18; 6].
В ночь на 3 февраля войска 3-го танкового корпуса также форсировали Северский Донец и овладели сёлами Голая Долина, Черкасское, Богородичное, тем самым обходя Славянск с запада и выходя на подступы к Краматорску [5; 3], [11; 4].
3 февраля 350-я стрелковая дивизия 6-й армии освободила Купянск и, форсировав Северский Донец в районе Андреевки, не встречая сильного сопротивления противника, продолжила своё наступление [18; 4]. На центральном участке полосы движения армии Ф.М. Харитонова 172-я стрелковая дивизия продолжала продвижение к Балаклее, а южнее 267-я стрелковая дивизия и 106-я стрелковая бригада успешно наступали на Изюм [11; 4], [18; 4].
3-й танковый корпус группы генерала М.М. Попова в этот день продолжал своё движение к Краматорску, но продвигался он довольно медленно [11; 4].
Уже в тылу наступающих войск 4-го гвардейского стрелкового корпуса закончилась операция по взятию укреплённого пункта немцев в Красном Лимане [11; 4].
57-я гвардейская стрелковая дивизия группы М.М. Попова и 195-я стрелковая дивизия 1-й гвардейской армии предпринимали отчаянные попытки захватить Славянск. Но успехом эти попытки не увенчались. Более того, контратакой силами 7-й танковой дивизии немцам удалось потеснить 195-ю стрелковую дивизию [11; 4].
В полосе наступления 10-го танкового корпуса и 52-й стрелковой дивизии подвижной группы фронта немцы также интенсивно контратаковали. Мощный удар обрушился на станцию Соль. Оборонявшие станцию авангарды 178-й танковой бригады были уничтожены. Затем немцы атаковали основные силы бригады и сражавшихся вместе с нею пехотинцев 52-й стрелковой дивизии. Причём, бригада попала под удар войск как 3-й, так и 7-й танковых дивизий противника. Упорные бои с контратакующими немцами продолжались на артёмовском направлении и последующие два дня (т.е. 4 и 5 февраля) [19; 381– 382]. Очень сильное воздействие на боевые порядки 10-го танкового корпуса оказывала немецкая авиация. По этому поводу командир корпуса генерал В.Г. Бурков докладывал командующему фронтом:
«В течение всех дней 3, 4, 5.2.43 г. противник массированными налётами бомбардировочной и штурмовой авиации бомбил боевые порядки корпуса, нанося значительные потери в колёсных машинах и живой силе, бомбардировка проводилась группами 6 – 9 самолётов с перерывами 20 – 30 минут. Наша истребительная авиация, несмотря на настойчивые вызовы, почти не появлялась» [20; 42].
41-я гвардейская стрелковая дивизия и танки 18-го танкового корпуса 3 – 4 февраля, отражая контратаки противника, продолжали своё продвижение к Лисичанску. К городу с других направлений пробивались 44-я и 78-я гвардейские стрелковые дивизии. С 5 февраля части трёх гвардейских стрелковых дивизий и танкового корпуса Б.С. Бахарова начали общее наступление на Лисичанск по сходящимся направлениям с севера и юга [11; 5], [20; 38].
3 – 5 февраля 4-й гвардейский танковый корпус П.П. Полубоярова отбивал атаки наседающих немцев, которые, поняв, что в городе находятся сравнительно небольшие силы русских, предпринимали попытку за попыткой вернуть себе Краматорск. Положение корпуса, который помимо малой численности ещё и испытывал острую нужду в боеприпасах и горючем, становилось просто отчаянным. Однако именно 5 февраля к танкистам П.П. Полубоярова подошла подмога – к Краматорску прорвался 3-й танковый корпус группы М.М. Попова. Правда, на тот момент в нём насчитывалось всего 23 танка, но тем не менее это увеличивало силы обороняющихся, а кроме того, с 3-м танковым корпусом прибыли столь необходимые горючее и боеприпасы. Вскоре к городу подошла и советская пехота в лице 7-й лыжной бригады [18; 5 – 6], [20; 39].
5 февраля соединения левого крыла 6-й армии Ф.М. Харитонова (267-й сд и 106-я сбр) освободили Изюм, а её центра (172-я сд) – взяли Балаклею. Таким образом, соединения 6-й армии, выйдя на рубеж Балаклея – Петровское, в целом выполнили поставленную перед ними задачу. Командующий Юго-Западным фронтом, учитывая, что 3-я танковая армия Воронежского фронта в ходе своего наступления вышла в районы юго-восточнее Харькова, поставил войскам Ф.М. Харитонова задачу обеспечения продвижения 3-й танковой армии с юга. Во исполнение данной директивы командарм-6 приказал соединениям армии перерезать железную дорогу Харьков – Лозовая, тем самым лишив немцев возможности перебрасывать подкрепления к Харькову с юга [18; 4 – 5].
К вечеру 5 февраля правофланговая 35-я гвардейская стрелковая дивизия 1-й гвардейской армии ворвалась в Барвенково и завязала уличные бои [18; 6].
Начиная с 30 января войска 3-й гвардейской армии Д.Д. Лелюшенко развивали наступление на Ворошиловград. На этом пути им пришлось преодолеть два мощных оборонительных рубежа противника, каждый из которых опирался на опорные пункты в крупных посёлках. Уже в первый день наступления для прорыва вражеской обороны Д.Д. Лелюшенко ввёл в бой свой эшелон развития успеха – 2-й гвардейский (командир – генерал В.М. Баданов) и 2-й (командир – генерал А.Ф. Попов) танковые корпуса [18; 19], [21; 114].
К 4 февраля войска 3-й гвардейской армии вышли на подступы к Ворошиловграду. По окраинам города у немцев проходил ещё один рубеж обороны. Сам Ворошиловград был превращён в мощный узел сопротивления. До 3 тысяч дотов и дзотов опоясывали его. Густая сеть огневых точек дополнялась различными противотанковыми и противопехотными препятствиями. Все рубежи обороны были плотно насыщены войсками. Вообще на ворошиловградском направлении войскам 3-й гвардейской армии противостояли части пяти немецких дивизий (302, 304-й и 335-й пехотных, 6-й и 7-й танковых), а также несколько отдельных полков и батальонов. Немецкая группировка насчитывала до 150 танков [18; 19], [21; 114].
По замыслу Д.Д. Лелюшенко, три стрелковые дивизии и два танковых корпуса его армии наносили по Ворошиловграду охватывающий концентрический удар с целью не только освободить город, но и окружить и уничтожить ворошиловградскую группировку немцев. С этой целью 59-я гвардейская стрелковая дивизия наступала на город с востока, взаимодействуя с войсками южного фланга 1-й гвардейской армии (58-й гвардейской стрелковой дивизией), продвигавшимися к городу с севера. 243-я стрелковая дивизия наносила удар с юго-востока, а 279-я – с юга. Вместе с этими соединениями действовали 2-й гвардейский и 2-й танковые корпуса. Остальные силы армии обеспечивали действия ударной группировки и в то же время развивали наступление в глубину. Части 14, 61 и 50-й гвардейских стрелковых дивизий прикрывали соединения, штурмующие Ворошиловград, с юго-запада. Войска, находившиеся в центре боевого построения 3-й гвардейской армии (1-й гвардейский механизированный корпус и 266-я стрелковая дивизия), получали задачу наступать на юг. Левофланговые соединения (60-я гвардейская и 203-я стрелковые дивизии) должны были, взаимодействуя с войсками 5-й танковой армии, овладеть Каменском и развивать наступление в юго-западном направлении [18; 20].
В ночь с 4 на 5 февраля без артподготовки (с целью достижения внезапности) войска 3-й гвардейской армии начали наступление на Ворошиловград. К 4 часам утра 279-я стрелковая дивизия совместно с частями 2-го гвардейского танкового корпуса прорвали оборону противника и, умело маневрируя, к концу дня находились в 500 – 700 метрах от южной окраины города [5; 8], [11; 9], [18; 20], [21; 114].
5 февраля перешла в наступление 5-я танковая армия (командующий – генерал И.Т. Шлемин). До этого момента армия находилась в обороне, занимая позиции по левому берегу Северского Донца и готовясь к переходу в наступление. Перед её фронтом оборонялись части 304-й и 306-й пехотных дивизий, остатки 22-й танковой дивизии, а также несколько маршевых и сапёрных батальонов противника. Всего здесь находилось до 20 пехотных батальонов, 20 – 23 артиллерийских и 18 миномётных батарей, 40 – 45 танков и около 30 бронемашин [18; 25].
Переход 5-й танковой армии в наступление планировался только на 8 февраля (вследствие неполной готовности частей армии к более ранним срокам). Но 5 февраля противник на ряде участков перед фронтом армии начал отход, прикрываясь арьергардами. К отходу его побудила ситуация, складывающаяся севернее, где войска Юго-Западного фронта хоть и тяжело, но всё-таки продвигались вперёд. Генерал И.Т. Шлемин решил начать преследование отходящего противника, не давая ему возможности закрепиться на новых рубежах. Начались бои с немецкими арьергардами [18; 25 – 26].
6 февраля командующий группы армий «Дон» Эрих фон Манштейн был вызван в ставку Гитлера для обсуждения обстановки, складывающейся на южном крыле советско-германского фронта. Манштейн так описывает ход и результаты своей беседы с Гитлером:
«Сначала я нарисовал Гитлеру фактическую обстановку в районе действий группы и сделал вытекающие из неё выводы. Я доложил ему, что наших сил недостаточно, чтобы удержать дугу Дон – Донец. Как бы велико не было для нас, а также и для противника значение Донецкого бассейна, вопрос состоит только в том, потеряем ли мы при попытке удержать весь Донбасс и его, и группу армий «Дон», а следовательно, и группу армий «А», или мы своевременным оставлением части этого района предотвратим угрожающую нам катастрофу.
Кроме очевидных вопросов создавшейся обстановки, я пытался осветить Гитлеру перспективы неизбежного дальнейшего развития событий на случай, если мы останемся на «балконе» дуги Дон – Донец. Противник в этом случае получит возможность – в связи с почти полным выводом из строя группы «Б» – наступающими в этом районе крупными силами повернуть на нижний Днепр или на побережье моря, чтобы отрезать весь южный фланг. Я объяснил Гитлеру, что на южном фланге может фактически решиться судьба Восточного фронта… Никак нельзя было рассчитывать, что танкового корпуса СС будет достаточно для того, чтобы предотвратить контрударом этот неизбежный глубокий обход… Всех сил, которые можно было ожидать в качестве немецких подкреплений, не хватило бы, чтобы предотвратить этот удар врага. Было необходимо, следовательно, направить за 1-й танковой армией… сразу же 4-ю армию, чтобы она смогла сорвать к этому времени ещё не начавшийся, но неизбежно надвигавшийся охватывающий манёвр противника между Донцом и Днепром. Только тогда будет возможно восстановить во взаимодействии с подходящими подкреплениями положение на южном крыле Восточного фронта… Без вывода 4-й танковой армии с нижнего Дона это было бы невозможно. Но отвод её с этого участка означал бы необходимость отхода с дуги Дон – Донец на более короткую хорду на Миусе. Нельзя было терять ни одного дня… Я должен был поэтому в этот день получить согласие на оставление восточной части Донбасса до Миуса.
После моего доклада, выслушанного Гитлером совершенно спокойно, разгорелся многочасовой спор по вопросу о Донецком бассейне… У Гитлера не было способности предвидеть далеко, по крайней мере, в оперативной области.
…Он брал аргументы преимущественно из других областей. Сначала он высказал своё, конечно, отрицательное отношение к тому, чтобы добровольно отдавать области, завоёванные нами ценой больших жертв…
Другой аргумент Гитлера, который он всё время мне повторял, сводился к тому, что сокращение фронта, которое я предлагал для высвобождения сил, в такой же степени высвободит и силы противника…
Далее, Гитлер всё время подчёркивал, что если упорно драться за каждый клочок земли и заставить противника продвигаться ценой тяжёлых потерь, то когда-нибудь наступательная сила даже Советской Армии иссякнет. Противник уже два с половиной месяца беспрерывно наступал. У него очень большие потери, его наступательный порыв скоро будет исчерпан. Да и трудности снабжения при увеличивающихся расстояниях от исходных пунктов, видимо, остановят намечаемый им глубокий обходной манёвр.
…Самой веской причиной, которую всё время Гитлер подчёркивал, была, по его мнению, невозможность отдать Донбасс. Он опасался влияния политических последствий, связанных с потерей этого района, важного в военно-экономическом отношении, на позицию Турции. Но, прежде всего, он подчёркивал значение донецкого угля для собственной военной промышленности и значение отсутствия этого фактора для военной экономики противника. Овладение донецким углём дало бы возможность русским поддерживать на настоящем уровне производство танков, орудий и боеприпасов. Моё возражение о том, что советы, несмотря на потерю Донбасса, до сих пор производили достаточно танков и боеприпасов, он пытался опровергнуть тем, что они до этого обладали запасами стали. Но если они не получат донецкий уголь, то им не удастся поддерживать прежнее производство, следовательно, они не смогут проводить большого наступления…
В дискуссии, в которой Гитлер стоял на той точке зрения, что оставление Донбасса – всего или его части – будет означать ощутимую потерю для нашей военной экономики и одновременно решающий выигрыш для русских, а я настаивал на оперативной необходимости выравнивания фронта до Миуса, у меня остался, наконец, только один козырь. Незадолго до моего вылета в Летцен (Гижицко) у меня в штабе был председатель президиума имперского объединения угля Пауль Плейгер. Я его спрашивал о действительном значении Донбасса для нашей военной промышленности и для промышленности противника. Он мне сказал, что владение… той частью Донбасса, которая лежала восточнее Миуса, не имеет решающего значения. Добываемый там уголь негоден ни для коксования, ни для наших паровозов. Этому возражению с точки зрения военной экономики Гитлер ничего уже не мог противопоставить!
Но… он, наконец, сослался на погоду, чтобы, по крайней мере, добиться отсрочки эвакуации войск с дуги Дон – Донец. Действительно, в эти дни необычно рано для южной России период холодов сменился оттепелью… Гитлер красноречиво описывал мне, что, может быть, через несколько дней широкая долина Дона станет непреодолимым препятствием, вследствие чего противник до начала лета не предпримет никакого наступления. С другой стороны, наша 4-я танковая армия по дороге на запад завязнет в грязи…
Но когда я остался при своём мнении и заявил, что я не могу ставить судьбу своей группы армий в зависимость от надежды на преждевременную оттепель, Гитлер, наконец, дал согласие на сокращение восточного участка группы до рубежа Миуса. Наша беседа, включая обсуждение и организационных вопросов, длилась с 17 до 21 часа, то есть 4 часа» [27; 449 – 456].