Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами Том I. До и После

А Великобритания окончательно поняла, что теперь ей реально предстоит борьба не на жизнь, а на смерть. Если ее передовая промышленность потеряет европейский рынок, и ей, и стране скоро придет конец. И в поиске спасения снова обратилась к той державе, с которой уже дважды связывала свои надежды ранее (в 1798 и 1805 гг.) – к России. (Австрия была пока вне игры. Еще не опомнившаяся от последнего разгрома, она злорадно наблюдала за гибелью Пруссии и новые антифранцузские акции даже не рассматривала.) А вот в Петербурге этот призыв продолжить борьбу с Наполеоном и прийти все-таки на помощь фактически разбитой Пруссии (подкрепленный очередным обещанием крупного финансового влияния) был встречен положительно. Через своих многочисленных шпионов, лазутчиков и скрытых агентов влияния в российской столице Наполеон был в курсе не только всех деталей русско-английских переговоров, но и настроения, а также приготовлений Александра.

И, организовав центр управления своей европейской империей в Берлине, начал энергично заниматься подготовкой армии к неизбежным (по его пониманию ситуации) встречам с русскими войсками, уже давно готовыми прийти на помощь своим прусским союзникам.

У Александра на этот раз мотивы для новой войны были гораздо более серьезными: во-первых, французские армии уже начали движение на восток к его границам; во-вторых, угроза возникновения пусть и формально независимой Польши (естественно, под полным контролем Наполеона или его ставленника) грозила будущими потерями не только Литвы и Белоруссии, но и правобережной Украины (у страха глаза велики). А в-третьих, навязываемый ему разрыв торговли с Англией чрезвычайно невыгоден России и обязательно обернется очень серьезными экономическими последствиями (почти весь экспорт сельхозсырья и импорт элитных товаров для верхушки дворянства был завязан на Британию). В общем, на этот раз причин хватало, и гораздо более значимых, чем личное оскорбление от Талейрана. Ну и, естественно, всем в России было понятно желание смыть Аустерлицкий позор. Иного выхода, кроме войны, не видели и готовились к ней серьезно, уже реально представляя, с каким страшным противником придется иметь дело, учитывая быстрый разгром Пруссии и фактическое отсутствие иных союзников. «Серьезно» – это мнение историков; как показало начало военных действий, в плане организации армии из этого мало что получилось, даже главнокомандующего в самый последний момент Александр назначил. Да и то очень неудачно.

А тем временем, уже в ноябре французы вступили в Польшу, где были встречены с восторгом, как освободители. Самое интересное, что Наполеон на данный момент рассматривал эту территорию только как источник снабжения и пополнения армии. Рушить царскую империю он и не собирался, задачу дать полякам независимость себе не ставил. Сейчас ему надо было одно – принуждение России к блокаде, добиваться чего он и решил с помощью демонстрации силы. После прусской капитуляции ему все казалось возможным. И я подумал, а если найти возможность и доходчиво объяснить ему, что при новой ситуации, которая обязательно возникнет, эта проблема с блокадой вообще исчезнет. Тогда, может быть, удастся эту бессмысленную бойню с обеих сторон остановить? При этом вопрос, а что делать с русской армией, уже вошедшей в Польшу и готовой атаковать, а, главное, с Александром и общественным русским мнением, пока остался за скобками. Я решил, что главное действующее лицо, конечно, Наполеон.

И вопрос, когда и где пойти с ним на контакт, опять возник с новой силой. Конечно, лучше было бы это сделать как можно раньше, даже до Польши. Но там было столько событий, в центре которых он находился, не подступиться. А спецоперация должна быть удачной на 100%. Решил, пусть все общеевропейские вопросы порешает, приемы окончит, может, в Польше побольше возможностей его отловить будет, пока Наполеон отдыхает в Варшаве. И задумался, а не стоит ли именно в этот момент и запланировать трансформацию РФ? Почти все наши войска были практически за пределами той территории, которую займет перенесенная страна. И здесь, и на южных фронтах. А после этого уже с ним и начинать переговоры, поставив перед фактом полного изменения ситуации.

Потом все-таки решил – не стоит идти таким сложным путем (опять передо мной возник вопрос, давно не дающий покоя, – как при этом подготовить все в царской России?), а просто утащить Бонапарта из Варшавы, или не из Варшавы, последнее не принципиально. Можно одного или и сотоварищи. Перевезти на вертолете и спокойно побеседовать с ними приватно на территории уже перенесенной Калининградской области. Пока с переносом ее одной и ограничиться. Как-то поизящней такой вариант выглядит. (Кстати, потом туда и Александра умыкнуть можно – объяснить ему неизбежные перемены и как-то заинтересовать новой ролью в новой истории, то есть постараться на свою сторону перетянуть.)

Не сомневаюсь, что специалистов по проведению такой операции в нонешней России за глаза хватит. (В крайнем случае, Петрова с Бошировым попрошу задействовать – они же многостаночники.) Отловят, вывезут и в нашем распоряжении несколько дней для обстоятельной беседы будет, так как послание к армии (или к доверенным людям типа Савари или Талейрана) он для всеобщего успокоения напишет (или мы от его имени это сделаем и прямо в ручки передадим для демонстрации возможностей). Вроде не очень сложная задача. Ну а с чего начнем с ним беседу – да наверно, уже представляете. Глобально тематика предстоящих переговоров уж точно не изменится. Вот тут мне точно придется участвовать. Вместе с представителем от верхушки РФ. Президента не будет, что думаю, сильно может не понравиться Наполеону).

Но побеседовал со специалистами (у меня и таких несколько достаточно близких знакомых имеются, жизнь-то не простая была, даже один приятель детства с погонялом Душегуб, заработанным в Афгане) и получил советы: а) не суетиться под клиентом; б) дать им вводные, чтобы все возможные места похищения можно было заранее оценить и выбрать оптимальный с профессиональной точки зрения вариант; и в) в любом случае делать это не в Варшаве.

И почти вежливо, но категорично попросили не лезть не в свою профессию:

– Твое дело, – говорят, – задачу поставить и временной интервал обозначить. А потом знающим людям работать не мешать. Они уж сами все оценят и исполнят. Ты же из литературы весь маршрут его передвижений и характер занятий заранее знать будешь?

– С этим нет проблем!

– Ну вот. Тепленького и здоровенького и получите – в лучшем виде. Но, естественно, после утверждения плана и бюджета операции.

А глаза у самих уже горят. Эх, вот бы молодость вспомнить. Попросили дать просмотреть весь имеющийся у меня исторический материал по этому временному отрезку. А, ознакомившись, с неожиданным предложением вышли:

– Слушай, а, может, мы его прямо с польской дамой сердца из его штаб-квартиры во дворце Финкенштейна (теперь Каменец-Суски, Польша) аккуратненько ночью и изымем?

Они уже себя с будущими бойцами-попаданцами невидимого фронта девятнадцатого века ассоциировали. И по-своему сразу в точку попали. Там Наполеон три недели с Марией Валевской в отдельном флигеле проживать будет, ну прямо медовый месяц. Изолированно – даже ближайшему окружению без вызова появляться запретил, чтобы не смущать подругу.

– Хорошо, – добавили, – что стеснительная панночка попалась. Фактически обеспечила идеальные условия для захвата хоть одного, хоть обоих сразу. И потом, подумай сам, вдвоем им в плену повеселее будет. Зуб даем!

К сожалению, отклонил я этот красивый вариант, надо же проблему минимизации потерь постараться еще до начала боев решать. А не в их разгар. Хорошо бы вообще успеть до французского перехода Вислы. И ни в коем случае не давать событиям развиваться по старому историческому сценарию. А поставлю-ка я специалистам задачу организовать похищение в узкие временные рамки: за период от 18 ноября до 1 декабря. И будем считать, что торг о времени проведения этой операции неуместен.

А насчет места ее претворения в жизнь не настаиваю, действительно, что я в их специфике понимаю? Не хотят в Варшаве, так наверняка правы, в чистом поле спокойнее будет. А то, что это произойдет на глазах у его сопровождающих, так их ведь не так и много бывает, можем нескольких в виде тушек тоже с собой прихватить. Главное, чтобы они с перепугу стрельбу не начали. Зато потом много чего будет рассказать сослуживцам и вспомнить на старости лет, шансы дожить до которых теперь у них резко увеличатся.

В этом варианте с похищением Наполеона мне еще один момент не нравился, ведь отберем ожидаемую конфетку у обидчивого Императора. Он же после Пруссии каждое новое сражение как увеселительную прогулку воспринимает. Как возможность еще раз блеснуть своим талантом. А тут раз – и облом, весь кайф поломали! Какое у него после этого настроение будет? Скорее всего, далеко не конструктивное. Какой бы значимый аргумент продемонстрировать?

Может, продемонстрировать французам и лично Наполеону в самом начале этих военных действий (например, во время первой схватки под Чарново) кроме высочайших морально-волевых качеств военных царской армии (которые он и так увидит) и подавляющее военное всемогущество частей новой России одновременно? Момент-то вроде был подходящий. И последующие кровавые сражения сразу бы и остановили, и спесь бы сбили с французов. Решил детально проанализировать этот эпизод.

В старой истории эта битва Давида с Голиафом произошла в декабре. Наполеону не сиделось в Варшаве и, отдохнувший после Пруссии, на волне последних легких побед он решил продолжить свои показательные выступления, теперь уже перед русскими. А одновременно добить последний крупный прусский корпус Лестока и продемонстрировать всей Европе еще раз свою нынешнюю мощь. Может, это заставит Александра сразу признать поражение и в этой войне и присоединиться к блокаде.

Французы начали наступление по трем маршрутам: Ней, Бернадот и кавалерия были отправлены к верховьям Вара, против корпуса Лестока, стоящего в прусском Страсбурге, с целью его сначала отрезать от русских частей, разбить и потом справа зайти им в тыл; пехотные корпуса Сульта и Ожеро двинулись от Плоцка к Сохочину и Колозомбу; гвардия, части Даву и Ланна под личным руководством Наполеона – к точке слияния рек Вкры и Нарева.

В это время русская армия, разделенная на три части, по приказу старенького генерал-фельдмаршала графа Каменского выставила в авангард два разведывательных отряда. Получив первые известия от одного из них (командовал Барклай де Толли) о появлении частей Ожеро и Сульта на правом берегу Вкра и их намерении ее форсировать, наш главнокомандующий, судя по всему, решил, что французы наступают только этими силами и по данному направлению и отдал приказы о встречном маневрировании, с целью атаковать, окружить и уничтожить эти корпуса. Решение настолько смелое, насколько и не подготовленное. Все кончилось тем, что несколько батальонов Барклая (у него было всего 3 тыс. солдат) сколько могли сдерживали переправу, но были вынуждены отойти, потеряв 6 орудий.

А вот второй авангард, пятитысячный отряд графа Остермана-Толстого неожиданно стал занозой на пути движения корпуса Даву (20 тыс.), которым лично руководил Наполеон. У Толстого (между прочим, командира авангарда всей армии) не было и 5 тыс. (7 батальонов пехоты, 2 егерских полка и один казачий, 4 гусарских эскадрона и рота батарейной артиллерии, усиленная 6 конными орудиями). Зато все добровольцы в парадной форме (это долго приводило французов в недоумение, а они просто не успели переодеться – готовились к торжественной встрече с главнокомандующим).

Рекогносцировку с колокольни соседнего села лично сделал Наполеон и тоже ошибся, принял этот отряд за авангард всей армии. Не мог представить, что их так мало, да и форма смутила. Поэтому к схватке отнесся серьезно и решил начать форсирование реки и наступление только когда стемнеет. Поджог соседнего села Помихово должен был стать сигналом к началу действий пехотинцев Морана по центру и Гюдена справа. Корпус Даву находился в резерве, включая еще одну пехотную дивизию Фриана. На подходе были корпус Ланна, гвардия и кавалерия Мюрата. И все это против небольшого отряда – знали бы французы про его численность, навалились всей силой и просто растоптали.

Но командовал боем Наполеон, посчитавший, что резерва не понадобится, так как противники должны испугаться ночной французской атаки и сдаться. Или хотя бы отойти с дороги. Но это были русские, а не пруссаки. Первая попытка смять их с ходу не удалась. Опытный генерал неслучайных людей брал, да и сам грамотно организовал оборону и лично возглавлял ее, появляясь в самых опасных местах. Первую волну атакующих подпустили поближе и картечью, и штыковой атакой егерей отбросили. Через полчаса последовала новая атака – почти удачная, французы подошли вплотную к русской батарее левого крыла и только в ходе отчаянной рукопашной опять были отброшены. Не буду давать подробного описания боя – скажу только, что русские успевали грамотно перестраиваться, перебрасывая артиллерию. После третьей, самой страшной, по центру, воспользовались темнотой и отошли организованно к Чарново, спасая себя от артиллерийского обстрела. Четвертая атака была проверочная – для уточнения новой позиции отряда. Но за ней сразу пошла пятая, самая опасная. Опять дошло до рукопашной, и только использование последнего резерва – гусар – смогло помочь с огромным трудом отбиться и на этот раз. Французы затихли, так и не поняв, что представляет из себя этот стоящий насмерть отряд.

Зато их командир граф Остерман-Толстой прекрасно понимал, что если утром Наполеон поймет реальную ситуацию, то разозлится и точно их уничтожит. Поэтому в 4 часа утра приказал организованно отступить к Насельску, где стояли войска генерала Багговута.

Героически выдержавшие такой ожесточенный ночной бой, его воины, не преследуемые противником, так и сделали. Редкая вещь, но по оценкам обеих воюющих сторон, потери были примерно равны, где-то под 1000 чел. с каждой стороны. Кроме стойкости и храбрости русских, французы отметили и умелое руководство боем их командира.

К его несомненной заслуге (кроме задержки французских войск) следует добавить и смелость в принятии стратегических решений. Сообразив, куда так рвется Наполеон, он рискнул и в обход субординации своим приказом отправил корпус Багговута, который встретил там, где и ожидал, на оборону переправы у Пултуска. И в результате тот успел и подойти к ней вовремя, и подготовиться к обороне, сохранив переправу для русских, что и позволило потом Беннигсену отбить атаку корпуса Ланна.

Такое начало Наполеону совсем не понравилось, разбаловала его Пруссия. Там в конце похода, после капитуляции генерала Гогенлоэ, стоило только вдали мелькнуть французской форме – и целые крепости сдавались без боя. А тут горстка солдат в чистом поле, и насмерть стоят.

План уничтожения русской армии по частям не сработал, как и попытка окружения Пултуска. 50-тысячная армия под руководством самого Наполеона не смогла поддержать Ланна, так как была остановлена 20-тысячным отрядом генералов Голицына и Дохтурова у Голымина (15 км севернее Пултуска). Французы впоследствии стойкость обороны отмечали, но причину своей неудачи объяснили непогодой. Действительно, долго дожди шли (типичное явление для этого времени года), которые все дороги размыли, да так, что вся их артиллерия, главный козырь Наполеона, застряла в грязи и до поля боя в Голымине не доехала. А потом вообще еще и метель началась, которую большинство французских солдат до этого никогда не видели. Правда, как написал потом Беннигсен, именно она помешала и ему тоже, а то бы он начал преследовать отошедшие части Ланна (а при двойном перевесе сил можно было бы и попробовать, но для этого был нужен смелый в решениях Суворов, а не педантичный и осторожный Беннигсен). В итоге французы решили отойти за Вислу на отдых и зимние квартиры, а русские армии беспрепятственно ушли за Нарев. Беннигсен стал себя именовать победителем Наполеона, хотя последнего и близко у Пултуска не было: не добрался, заявив, что здесь «грязь – это пятая стихия». 2 января он был уже в Варшаве, и на двадцать дней наступило некоторое затишье, скорее всего, плохая погода к нему вынудила.

Ожесточенные и кровавые сражения под Голымином и Пултуском, по мнению наших историков, не выявили победителей. Мнение Наполеона можно не цитировать, он везде и всегда мог только побеждать. В иностранной исторической литературе ситуацию оценивают следующим образом: «24, 25 и 26 значительные сражения шли с переменным успехом. Более всего французы потерпели под Пултуском».

Непогода, по моему мнению, спасла и нашу армию от выполнения непродуманных приказов графа Каменского. Чем руководствовался Александр I, вернувший его из опалы и бросивший прямо в пекло действующей армии, было никому не понятно. Если сделал это только ради общественного мнения, то просто продемонстрировал свою слабость.

Известный мемуарист той эпохи Ф.Ф. Ригель отозвался о действиях престарелого главнокомандующего так: «последний меч Екатерины слишком долго лежал в ножнах и оттого позаржавел». Когда в декабре Каменский прибыл в Пултуск, да еще и прямо к началу боевых действий, то, увидев состояние армии, растерялся. Через неделю передал командование Беннигсену со ссылкой на болезнь, а заодно и свой последний приказ к общему отступлению успел подписать. Вот такая безалаберность и неразбериха творилась в наших войсках с самого начала. Хорошо еще, что сам Александр больше к руководству не рвался, Аустерлиц все-таки кой-чему научил.

Вы помните мое начальное намерение – вмешаться в происходящее уже под Чарново? Но начав разбирать его в подробностях, я понял, что сделать это будет очень трудно. Ни наши, ни французы ночью толком в происходящем не разберутся и не смогут ничего понять. А если расколошматить французский отряд еще до сумерек, боюсь, что проблема негативного психологического эффекта всплывет у Наполеона обязательно. Это же он тут командовал лично. Будь я на его месте, такое представление мне бы совершенно не понравилось, и после подобного вступления нормального контакта, скорее всего, не получится. А нам же с ним дальше работать. И опять проблема с задействованием сил современной русской армии для впечатляющей демонстрации.

А для этого просто необходим предварительный перенос Калининградской области, подготовка, согласование и т. п. Такое накручивание сложности для решения ситуации – наверно, не лучший вариант. Надо продолжить поиски, но помнить, что этот перерыв в военных действиях – наш последний шанс на контакт, если новый критерий реально хотим применить. Да и психологическая ситуация изменилась в нашу пользу. Наполеон столкнулся с реальностью, сильно отличающейся от его первоначальных представлений. Да и его командиры начали задумываться: а что мы тут делаем, на краю Европы? В этой грязи и крови убиваем русских, а они нас. Для чего?

Продолжать искать такой момент в следующих сражениях, а тем более после них, вообще не имело смысла, ведь фактически до Фридланда в каждом из них было не совсем ясно, кто побеждает, хотя русские почти всегда героически оборонялись. Потери обе стороны несли огромные, но побежденным себя даже в отдельном случае никто не хотел признавать.

Как вспомню карусель кровавых схваток, непрерывные сражения под Бергфридом, Ватердорфом, Диппеном, Гофом и, наконец, под Прейсиш-Эйлау, тошно становится. Это перечисление населенных пунктов по пути отхода наших войск в Восточную Пруссию. Наполеон пытался стремительно атаковать, а наши в основном оборонялись. Самое кровопролитное сражение произошло в начале 1807 г. при Прейсиш-Эйлау. У Наполеона на тот момент было 65 000 человек, у Беннигсена побольше – 75 000-80 000, но потери оказались примерно равными (от 20 000 до 25 000 человек только убитыми у каждой из сторон). Центр Эйлау французы захватили, но корпус маршала Ожеро был жестоко разбит. Ночью русские войска начали отход, а у французов не осталось сил препятствовать этому. Даже маршал Ней не выдержал, глядя на результаты – тысячи убитых и раненых – и воскликнул:

– Что за бойня, и ведь без всякой пользы!

Об огромных потерях писал и Наполеон Жозефине, тем не менее, после каждой битвы привычно объявлял победителем себя. С одной стороны, так и было, инициатива все время была у него, хотя после каждого сражения Беннигсен тоже заявлял о стратегическом успехе русских. Что он под этим понимал, не очень понятно, так как фронт сражений неуклонно смещался к русской границе. Если стратегическая задача заключалась в том, чтобы измотать и обескровить французов, то частично это у него получилось. Французская армия была так ослаблена и обескровлена, что Наполеон потребовал нового набора рекрутов. Но дело в том, что и состояние русской было не лучше.

Очень вовремя (для обеих сторон) начавшаяся распутица остановила все боевые действия до мая. Однако с резервами у русских было не густо, ведь теперь их значительные силы были отвлечены на войну с Турцией (французами и инициированную). Резервные армии находились в процессе комплектования, помощи от англичан и шведов – никакой. В этом отношении французам было на порядок проще, ресурсы почти всей западной Европы на них работали, поляки сами рвались повоевать, да и в Германии рекрутов тоже хватало.

Так что Наполеон мог спокойно наслаждаться жизнью с пани Валевской в своей ставке в Восточной Пруссии, почти в семейной обстановке. И, дождавшись пополнения армии, нашел возможность и для усиления осады Данцига (с марта находящегося во вражеском кольце, но пока державшегося только за счет русской стойкости).

В начале апреля 1807 г. Александр I прибыл в главную квартиру главнокомандующего – генерала Л.Л. Беннигсена. Может, этот визит его подстегнул, и в конце мая граф и барон Леонтий Леонтьевич даже попытался перехватить инициативу и делал попытку отрезать корпус Нея, но в очередной раз и медлительность, и несогласованность действий к выполнению задуманного не привели. Ну не был он вторым Суворовым. Ни быстроты, ни натиска, ни неожиданных для противника решений, все медленно, может, и грамотно, но не эффективно.

В свою очередь, французы атаковали под Гейльсбергом. Бой получился опять очень оборонительный для нас, упорный и кровопролитный. Длился целый день и не принес успеха ни одной из сторон. Генерал опять отразил все атаки французов и действительно возомнил себя специалистом по ничейным схваткам с Наполеоном, чем и тогда, и потом (в своих мемуарах) очень гордился.

Но, по-видимому, последнему это надоело и вместо лобовых столкновений он перешел к тактическим хитростям. И сразу преуспел, так как в них Беннигсен, похоже, был совсем не силен. После ряда неудачных маневров, пытаясь перекрыть дорогу на Кенигсберг, и не очень понимая, где противник, он отступил к Фридланду. И вот тут русской армии уже пришлось обороняться вынужденно, причем не на заранее выбранных позициях, а в неблагоприятных условиях, в которые ее загнал Наполеон. У последнего наконец-то получилось прижать русскую армию к реке и додавливать ее со всех сторон. Детали лучше не вспоминать. Опять от полного разгрома ситуацию спасли отчаянные по храбрости действия Багратиона. И мы вернулись к переговорам на плоту и Тильзитскому договору, от чего я хотел всеми силами уйти.

Ну вот, казалось бы, все рассмотрел, моменты для первого контакта с Наполеоном, правда, без его предварительного согласия, предложил (либо вообще до начала войны, либо в первую же вынужденную паузу, не позже). Можно сказать, все варианты минимизации потерь проанализировал, чего же еще не хватает? А ведь не хватает: сам чувствовал, что все выше предложенное как-то сыровато выглядит, но что еще можно сделать – не очень понимал.

Да еще и вопрос, как выходить на Александра и влиять на предтрансформационную ситуацию в России остался открытым. Если Наполеон примет наше предложение и в эту войну не ввяжется, может, у нашего царя вдруг гонор прорежется? И он на контакты с нами и сотрудничество не пойдет – ведь победителем себя чувствовать будет. Перенестись и наплевать на него? Практически почти все армии все равно вне зоны приземления РФ и Белоруссии находятся. Нельзя же надеяться на идеальное решение такой сложной проблемы – это я сам себя так уговаривал.

А тем временем изложил Сущности все свои соображения и варианты (специально не привожу тут во всей красе – ведь дальше не пригодились), жду реакции, но… она молчит. Уже понимаю – требуется продолжение, что-то ее не устраивает. А самое интересное, что и мне все время подсознание мешало жить с сознанием честно выполненной работы. И, как оказалось, не случайно. И Сущность не зря молчала.

И решил я с самого начала свой рабочий дневник просмотреть. С момента появления в моих мыслях необходимости нового критерия. Самым внимательнейшим образом. Уже очень поздно было, когда до Аустерлица добрался и вдруг на собственную фразу наткнулся, на которую тогда внимания не обратил: «А если попробовать этой битвы избежать только с нашей стороны. Что будет?» Но устал уже так, что сосредоточиться и все обдумать не получалось. Мысли еле-еле в голове ворочались.

Зато просыпаюсь утром, а в голове четкий план действия (как мозаика сложилась). Прямо как в песне: «все мне ясно стало теперь!» Про моменты с похищением Наполеона забыть и вопрос минимизации потерь в русской армии кардинально решить еще до Аустерлица, как мне с самого начала и хотелось. Но вот решения, как это сделать, в голову тогда не приходило, хотя в подсознании что-то такое постоянно крутилось, но еле заметно.

А сейчас все проявилось, как следует все сделать просто и одновременно изящно, без всякой демонстрации силы и сложной коллективной подготовки. Вот ведь какой раньше тупой был, когда по этой ситуации работал, мысль проскочила и мимо пролетела. Старею.

Вы сами детали этого плана ниже посмотрите и решайте, сам я до всего этого додумался в итоге или Сущность подсказала. Которой мои ковыряния и сомнения надоели. Если бы моих записей в дневнике не было, точно бы ко второму варианту склонился. Она же ясно на него намекала в картинке.

Поэтому и на вопрос мой про Александра и предподготовку в России не ответила, чтобы думать продолжал. А я еще обижался, не ставят, видите ли, в известность!

А всего-то и делов было – додуматься до аккуратного изъятия перед боем (где-нибудь за день-два до его начала) нашего Императора Александра I (а совсем не Наполеона, чего ему зря психику травмировать). Привезти в спокойное место, поработать с ним и завербовать, да таким образом, чтобы добровольно на это согласился. Мы никого другого лучше вообще не найдем, кто потом займется правильными передислокациями армий и вообще всеми мероприятиями по подготовке царской России к трансформации.

Во Франции про такой вариант говорят «убить двух зайцев одним ударом (выстрелом)». И пусть наша народная мудрость в такой удаче сильно сомневается (за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь), вот всем нутром чувствую – у нас получится.

Ну а техника исполнения – опять не мое дело, но вариантов много. Ну хотя бы такой: появляется в нужное время курьер (из России) с суперважным личным посланием. Наш Император с ним сначала в сторону отъезжает, а потом вообще исчезает бесследно и без объяснения причин. И пока паника не началась, от его имени привозят три послания.

Одно для Кутузова: «Взять на себя полное руководство русской армией и как можно быстрее покинуть место дислокации в направлении Карпат и матушки России. (Никому из союзников ничего не объяснять. Выявлен факт измены, вынужден скрываться от возможного покушения. У Вас мой приказ – этого достаточно. В случае непредвиденных обстоятельств – атаки со стороны Наполеона, а, может, и австрийцев – не мне Вас учить, как нужно организованно отходить, контратакуя противника.)»

Второе для Императора Франца, пока еще II-го, можно, например, и такого содержания: «Долго ждал момента, чтобы достойно Вам отомстить за все подлые действия Австрии против армии Суворова и Римского-Корсакова. И дождался – теперь сами почувствуете, каково им было, когда Ваши генералы и советники (тот же Вейротен) их подставили. Потом можете мне описать ваши ощущения. Это будет бальзам на душу. Советую Вам Вашего гения стратегии придушить еще до начала битвы, но чувствую, что на нее не сподобитесь и предпочтете сдаться. Очень надеюсь еще увидеться при скором создании Венского герцогства. Александр». (Ну это бы я так написал, со своим ехидством. Наши специалисты явно другое составят, но смысл-то не поменяется.)

И третье – Наполеону. «Уважаемый будущий союзник! Я Ваши намерения давно вычислил и решил упростить задачу. Русские войска по моему приказу уходят. Австрийскую армию оставляю на Ваше усмотрение. У меня с ними свои старые счеты. Жду Ваших конкретных предложений по поводу образования прочного русско-французского союза. И хочу предупредить: Пруссия меморандум-ультиматум Вам готовится предъявить, но мне кажется, что Вы давно такого повода только и ожидаете. Придется им объяснить, кто в европейском доме хозяин. Так вот, после их разгрома (он будет необыкновенно быстрым, я Вам это предсказываю) и предлагаю встретиться. Например, в Познани, а хотите – в Варшаве. А если придется еще и австрийскую проблему дорешать, то лучше, например, под Тильзитом на середине Немана. Там на построенном нами плоту Вас будет ждать такой сюрприз, который Вы даже представить пока не можете. Это я точно обещаю. Прошу только не торопиться с объявлением блокады – она Вам может не понадобиться. Есть иное решение английской проблемы – с ее полной ликвидацией. Всего наилучшего и до встречи 07.07.1807 г. Именно к этому моменту все и должно проясниться. Ваш Александр».

Последние строчки – опять в своем повествовании вперед убежал. Но повторюсь, это я на волне эйфории волю своей фантазии дал, без меня найдутся специалисты по тонкому решению этой ситуации.

Но согласитесь – очень неплохое решение этого вопроса. Все критерии соблюдены, все вопросы предподготовки прояснены и, вообще, приятно, когда проделанная работа у самого автора вызывает удовлетворение. А я самый жесткий самокритик, меня за эти кампании «ловли блох» в уже написанных мной же диссертациях мой шеф и друг-коллега ВН ругал нещадно.

И знаете, какой приз я получил от Сущности: обещание, что финансовых проблем в следующей жизни на Лазурном берегу у меня (надеюсь, не лично, а как у руководителя местного региона МК) не будет (от слова ВООБЩЕ).