Два шага назад и в светлое будущее! Но вместе с императорами Том I. До и После

А пока мне заранее радостно становится, когда я представляю выражение физиономий получателей императорских посланий. Ну с Кутузовым все ясно – огромный груз с его души упадет, и он опять самим-собой станет. А вот когда императоры свои тексты прочитают, потом перечитают, а они вдруг раз – и исчезнут. И у них в руках белые бумажные листочки останутся – никаких улик, и думайте дальше, что хотите. Я думаю, истерика Францу обеспечена. А у сильно заинтригованного Наполеона появится новая тема для размышлений.

Для такого варианта развития событий и предварительного переноса только одной Приднестровской Республики вполне хватит. Оттуда за императором Александром специалисты вылетят, заберут аккуратненько, может, и не одного, и куда надо доставят. А там уже другие специалисты с нашим царственным пленником и поработают спокойно. Я его характер и натуру хорошо представляю, голову на отсечение дам – он на сотрудничество легко пойдет. И как я уже говорил, мы от этого еще очень много пользы при подготовке переноса внутри царской России получим. Обеспечим кучу нужных нам распоряжений, в том числе и частного порядка (и по моему списку тоже) о немедленной отправке к Черному (или Балтийскому) морю всех тех людей, которых мы хотим с собой из XIX века перетащить. Включая и маленького Сашу Пушкина с бабушкой, и вообще весь литературный, научный, философский и т. д. десант из будущего. Тех, кто нашей новой истории явно пригодится. А можно и о массовом перемещении россиян из ближайших губерний в Новороссию и Прибалтику подумать. Семей казаков донских, кубанских и терских – в первую очередь. И про азиатских не забыть, там, конечно, с пересечением границ посложнее будет, но это себя потом оправдает. А еще, сейчас подумал, наверно, правильнее с ним в эту ознакомительно-воспитательную поездку к Днестру (а ведь будет что и не только из военной техники в ПМР продемонстрировать) и еще кого-нибудь из самого близкого Аустерлицкого окружения прихватить. Типа Куракина.

Ну а все романовское семейство (имеются в виду братья и сестры, чтобы потом у нас выбор был) пусть отправит в Прибалтику. Лучше в Мемель. Пусть заодно привыкают к своим ролям в качестве деверей и золовок по отношению к Луизе. Уже ставшей вдовой в любом случае. Желательно, без матушки с ее постоянными интригами (с родным отцом для пользы страны согласился разделаться, думаю, и это решение легко переживет). И нужных лично ему людей тоже. Но опять поспорить могу – очень мало кого возьмет, зачем ему свидетели его поведения в той истории в предстоящей новой жизни, гарантию которой он от нас получит.

Это только грубая прикидка – если проект будет исполнен в таком виде, специалисты много круче меня доведут все детали этого варианта до блеска. А от Сущности, как уже намекнул (прямым текстом) выше, после такого удачного завершения моих поисков я фантастическую «плюшку» получу (чуть позже приоткрыла секрет) – устройство, которое мне финансовую свободу при создании страны «трех корнишей» обеспечит (опять: тьфу, тьфу, чтобы не сглазить). И повторно – получил картинку нашей встречи с Наполеоном на плоту. Опять в том же составе.

И это меня в очередной ступор загнало – значит, место встречи точно изменить нельзя? А даты, наверно, тоже? Вот и думайте, кто теперь тут апофенией страдает. Как эти условия сохранить, если русско-французских войн не будет? Зачем тогда Наполеону на Неман тащиться?

Когда начал разбираться с событиями возможными после измененного Аустерлица (ведь с отходом русских войск старый ход истории был теперь нарушен, и каким новый будет – только можно попробовать предвидеть), понял, что совсем не представляю, как можно увязать прежнее место встречи со старой, да и с любой новой датой. Если в Пруссии у него все пойдет как и раньше, то Берлин они займут в октябре и в Варшаву войдут в конце ноября. С учетом нашего климата встречу посреди Немана осенью-зимой планировать – полный идиотизм. И активный Наполеон («человек-время не ждет») будет ждать семь месяцев до наступления лета? Ни одного шанса, что даже с учетом вспыхнувших сильно любовных страстей он столько в Варшаве усидит. Потом приглашать специально? Приехать к Неману на плот для переговоров подняться? Очень странно это будет выглядеть, хотя кто его знает, может, Сущность что-то такое предвидит, что я пока и не представляю, остается от нее новых сигналов и подсказок ждать. И надеяться, что письмо Наполеону от Александра сыграет свою роль и любопытство Императора победит все иные обстоятельства.

А пока попробую и сам варианты развития новых событий прикинуть, что может произойти в этих изменившихся после ухода русской армии от Аустерлица условиях. Австрия, естественно, от сражения откажется, мир опять заключит на условиях Наполеона, но всю оставшуюся армию сохранит. А мир, подобный Пресбургскому, который ей навяжут на очень жестких условиях, общественное мнение ну никак не одобрит. И все равно в первое время никто и пикнуть не посмеет, хотя смириться с потерей большей части своих территорий и в Германии, и в Северной Италии (с населением больше 4 млн чел – почти 17 процентов от числа своих бывших подданных) в пользу союзников Франции ей будет чрезвычайно тяжело. А Франц II, опять получивший после его подписания разрешение на личную встречу с Наполеоном, должен будет выполнить его требование об отказе от титула Императора Священной Римской империи, став в итоге только Императором Австрии, но зато Францем I. Старый вопрос – следует ли крысу загонять в угол?

Наверняка Наполеон потребует от него и армию распустить, ну хотя бы наполовину. Да еще спросит, а действительно, зачем она ему теперь? Конечно, такое развитие событий в его военном окружении никому не понравится. В прошлой истории даже после военного разгрома так и происходило, над Пруссией поехидничали от души, но даже ее разгром самые горячие головы не охладил. Призывы к реваншу росли как грибы после дождика и крепли, естественно, с помощью Англии (на ее призывы продолжить борьбу с узурпатором ничего официально отвечать не станут, но старые контакты восстановят, в том числе и для получения денежных субсидий). И, не ходи к гадалке, страна опять начнет вооружаться.

В старой истории Наполеон был недоволен ее поведением уже в 1809 г. в Эрфурте. Очевидно, подобное повторится, но развиваться ситуация станет быстрее и на более солидной военной основе.

А что Пруссия с ее ультиматумом? Плохие новости о неудачном начале компании союзников, увы, разнеслись быстро. И прусский посланец фон Гаугвиц решит добираться к адресату ультиматума настолько долго, насколько было можно, в чем и опять преуспеет. А добравшись до Вены, и на этот раз проявит редкую способность «переобувания на ходу» и трансформируется в сообразительного приспособленца-проходимца. И вместо ультиматума Наполеон получит от него нижайше врученное поздравление с великой победой под Аустерлицем. Ничего же принципиально не поменялось, просто другая сторона сдалась заранее. А в Берлине в это время будет трястись король, с ужасом ожидающий расплату за свою клятву недавним союзникам и такое показное антифранцузское поведение. Он наконец-то понял, что Наполеона боится намного больше, чем друга Александра (который, кстати, и сам от битвы почему-то уклонился, и, значит, к нему с этой стороны и претензий никаких быть не может).

В итоге пока все пойдет как и в старом варианте – ситуация перевернулась и нечто типа ультиматума от французов получила Пруссия, но пока в довольно мягкой форме, скорее похожей на приглашение к сотрудничеству. Получила и тут же безропотно на все согласилась и подписала с французами договор о союзе. В его тексте было немало обещаний со стороны Наполеона, которые последний и не думал выполнять, зная из своего большого переговорного опыта, что бумага все стерпит, а обещать – никогда не значило жениться.

Но до Аустерлица он их давал, чтобы время выиграть и удержать Пруссию от вступления в ряды коалиции и какой-либо военной антифранцузской активности. Сначала хотел разобраться до конца с основными противниками (планировал с Англией, но пришлось переключиться на Австрию, а Россия вообще как-то странно увернулась). Зато теперь руки у него полностью развязаны.

Но пока тон посланий к пруссакам менять не стал, по-видимому, решил опять своими семейными проблемами заняться (а вот тут реально начал терять чувство меры, играя в образования на завоеванных территориях Италии и Германии новых игрушечных государств, раздавая короны в них своим сподвижникам и родственникам). Один брат стал королем Неаполя, второй – Голландии, маршал Мюрат – герцогом Клеве и Берга, Бернадот – князем Понте-Корво и т. д. и т. п. А старая монархическая Европа покорно принимала новые назначения, более того, старые династии начали срочно искать возможности заключений брачных союзов с представителями наполеоновской партии. Все практически безропотно легли под Бонапарта.

И если бы не очередное фиаско на море – разгром франко-испанского флота при Трафальгаре – все было бы у Наполеона в полном шоколаде. Тем более, что в январе

1806 г. умер английский премьер-министр Уильям Питт Младший – один из самых последовательных и непримиримых врагов Наполеона, главный организатор и финансист антифранцузских коалиций. Умер в атмосфере травли и обвинений со стороны парламента в напрасных тратах английских денег. Очередное последствие Аустерлица, англичане заколебались – а, может, лучше будет договориться? И ему на смену пришел Чарльз Джеймс Фокс, пожалуй, единственный британский сторонник заключения мирного договора с французами, для чего он и отправил в Париж личного посланника – лорда Ярмута. Они с Наполеоном действительно уважительно относились друг к другу и наверно смогли бы найти общий язык. Но в самый разгар переговоров Фокс взял да и скончался в Лондоне. Сам по себе или нет – история умалчивает, но надежды Наполеона о замирении с англичанами лопнули.

Но это я опять забежал вперед. Вернемся к последствиям приезда фон Гаугвица в Вену. В подписанном соглашении Наполеон, чтобы пруссаков на время успокоить, к себе расположить, а заодно и с англичанами серьезно рассорить, предложил им забрать себе британский Ганновер. Знал, что загребут, не удержатся от природной жадности и недальновидности.

Так и получилось: Пруссия договор о сотрудничестве подписала, перешла на сторону Франции, немедленно оккупировав по такому случаю обещанный им Ганновер. За такое подлое вероломство Англия и Швеция реально объявили ей морскую войну – заблокировали все прусские порты и увели почти весь ее торговый флот (свыше 400 судов).

А в это время тихой сапой Наполеон их Аншпах потихоньку пригреб. Великий был переговорщик – отдал то, что ему не принадлежало, а прихватил вполне себе конкретную прусскую территорию. И что после этого будет дальше происходить в этой стране? Я уверен, что ситуация повторится, именно так как было изложено в письме Александра к Наполеону.

Почему ее руководство, до этого такое нерешительное и выжидательное, вдруг осмелеет и начнет предъявлять Франции претензии, пробовали и понять, и объяснить многие историки, начиная с фон Клаузевица. Вопрос на самом деле интересный, многосторонний, но не наш. Если он вас заинтересует – есть масса литературы по этому, мягко выражаясь, странному для них поведению. Отмечу только, что большинство историков сходится на том, что у пруссаков просто крыша поехала, иными словами, произошло «головокружение от несуществующих успехов» (как ярко Иосиф Виссарионович выразился в статье об ошибках при коллективизации, и мне кажется, что эта фраза отлично подходит и для этого случая). А еще можно просто процитировать Евгения Тарле:

«Прусская армия в точности отражала в себе, как в зеркале, всю крепостническую структуру государства. Солдат – крепостной мужик, перешедший из-под розог помещика под фухтеля и шпицрутены офицера, осыпаемый пощечинами и пинками со стороны всякого, кто выше его, начиная с фельдфебеля, обязанный рабски повиноваться начальству; он знает, что и речи быть не может об улучшении его участи, как бы храбро и исправно он ни сражался. Офицер только потому офицер, что он – дворянин, и были офицеры, которые хвалились жестокостью своего обхождения с солдатами, видя именно в этом истинную армейскую дисциплину. Генералами люди становились либо уже под старость, либо по протекции и знатности своего происхождения.

Еще в середине 18 века, когда эти старорежимные порядки существовали во всех армиях, а не только в прусской, Фридрих II за счет максимального закручивания гаек мог побеждать в Семилетнюю войну и французов, и русских, и австрийцев, хотя терпел время от времени и сам страшные поражения. Он понимал, что только неслыханной жестокостью он может заставлять угнетенных и озлобленных солдат идти в бой. «Самое для меня загадочное, – сказал он однажды одному приближенному генералу. –Это наша с вами безопасность среди собственного военного лагеря». С этого времени, однако, прошло уже 40 лет, а в Пруссии осталось все по-прежнему, с одним только изменением: самого Фридриха уже не было, а вместо него войсками командовал бездарный герцог Брауншвейгский и другие убогие в умственном отношении, но титулованные генералы (а наши венценосные особы все продолжали брать пример с пруссаков).

Что сделалось с прусскими правящими верхами в эту роковую для них эпоху, в конце лета и ранней осенью 1806 г.? Как Фридрих-Вильгельм III, боявшийся выступить против страшного Императора за год до того в союзе с Англией, Австрией и Россией, осмелился теперь пойти на прямой конфликт против него почти один?

Больше всего тут с его стороны было отчаяния и безысходности: убеждения, что никакой покорностью не спасешься, все равно Наполеон нападет и все отберет. Но офицерство, генералитет, все высшее дворянство были решительно в восторге и вслух похвалялись, что проучат корсиканского выскочку, убийцу герцога Энгиенского и предводителя санкюлотов.

Кого, вопрошали, побеждал Наполеон до сих пор? Трусливых, разноплеменных австрийцев? Варваров – турок и египетских мамелюков? Слабых итальянцев? Русских, которые почти такие же варвары, как турки и мамелюки? Не разлетится ли его слава дымом, когда он столкнется с войском, созданным еще самим Фридрихом II?

Придворно-офицерская среда, военачальники, генералы, великосветское окружение, в первую очередь королева Луиза и ее приспешники – все они дошли до крайней степени легкомыслия, фантазерства и хвастовства. Они не желали считаться с тем, что Наполеон черпает свои ресурсы не только из Франции, но и из нескольких уже покоренных им больших и богатых стран; они были уверены, что как только прусская армия молодецким ударом опрокинет Наполеона, роялисты восстанут в тылу и низвергнут его во имя возвращения Бурбонов. Старый главнокомандующий, герцог Брауншвейгский, тот самый, который в 1792 г. был вождем военной интервенции и помимо своей воли ускорил падение французской монархии своим нелепым угрожающим манифестом, всегда питал ненависть старорежимного крепостника-реакционера к французам, дерзким революционным смутьянам. Но он страшился непобедимого Бонапарта и не очень поддерживал праздничное и победоносное настроение, царившее вокруг королевы Луизы и принца Людвига. Пасторы в церквах Берлина и в провинции, со своей стороны, без затруднения ручались за деятельную поддержку самого господа Бога, с давних пор, как общеизвестно, вполне дружески относившегося к династии Гогенцоллернов. С горячим нетерпением все ожидали начала войны и первых и непременно хороших известий с ее театра».

В последнее время, когда обе готовящиеся к схватке стороны так усиленно обрабатывали их руководство, пытаясь перетянуть на свою сторону, льстили безмерно и обещали разнообразные блага, они и вправду поверили, что очень-очень много значат. И в их собственных глазах прежний победный ореол армии Фридриха затмил реальность. Но то был Фридрих, не зря прозванный не только Великим, но и Лисом. А вот нонешний король, его внучатый племянник, ему в продолжатели совершенно не годился, мудростью вообще не отличался, а тем более способностями быстро ориентироваться в политических ситуациях, чувствовать их и вообще «ловить крупную рыбку в мутной воде». В своих политических и союзнических метаниях сначала сам себя запутал, а потом вдруг решил одним ударом разрубить весь узел проблем, ну прямо как Александр Македонский, объявив стране и всей Европе: «Чем сильнее было унижено австрийское оружие, тем ярче будет блистать слава прусского». Звучит очень красиво, но не более того. А, главное, к реальности никакого отношения не имеет. В результате, как покажут события, даже военного запала хватило ненадолго.

А в это время мрачно переживают последствия русского предательства (а как же все объяснить иначе?) их принципиальные соперники за влияние на власть в Германии, но совсем недавние островные союзники по антифранцузской коалиции. И я уверен, что зондирование взаимных позиций началось сразу после Аустерлица и некие тайные соглашения были достигнуты. Пруссия, как я уже говорил, не считала себя виноватой в произошедшем, ее просто не подождали в тот раз, иначе все бы пошло по-другому. Ну а Ганновер – так, дело житейское, спровоцировали его захват проклятые французы.

На гребне такого развития событий она все-таки решила предъявить Франции некий слабенький, но ультиматум (ее король так и не смог преодолеть или изменить свою двойственную натуру). Два его расплывчатых пункта носили скорее риторический характер: пруссаки просто вопрошали: первое – если Рейнский союз Франция создала сразу после заключения Венского мира, значит все было подготовлено и решено заранее, тогда почему Пруссию об этом ни одним словом не уведомили? И второе – зачем помешали нам с образованием Северогерманского союза, хотя сами же и предложили этим заняться в виде некой компенсации за уже фактически начавшиеся аннексии наших западных территорий?

В целом, очень похоже на жалостливое обращение типа: «Ну проявляйте же хоть немножко уважения», хотя король реально был озабочен тем, что значительная часть его западных владений уже окружена французскими территориями (или территориями сателлитов Франции – вышеупомянутых членов Рейнского союза). Аншпах фактически оккупировали, в другие вот-вот вторгнутся. Выбор-то у него не велик: перейти во французский лагерь, куда он вроде бы и дернулся, и потерпеть унижения и потери на западе в надежде на будущую компенсацию на востоке или перестать сносить непрерывные притеснения и всеми силами защищать свои владения от ползучей аннексии. Колебался, колебался, но все-таки склонился ко второму варианту. (Мне все равно понять трудно – в чем был смысл столько тянуть с решением примкнуть к мощным союзникам, а после того как остался один, вдруг отчаянно броситься в омут головой? Может, они действительно надеялись, что Бонапарт начнет с ними торговаться и они хоть что-то да сохранят? Или просто на руководство коллективный морок нашел?)

И из прежнего варианта истории мы знаем, что, хотя Пруссия просила только выполнения ранее выданных обещаний, в ответ сразу получила объявление полноценной войны. В новом будет то же самое – вернее, вероятность развития событий таким же образом максимальная. Наполеон парижские переговоры закончил, ситуацию полностью прояснил и теперь, дождавшись подходящего предлога, решил, что время пришло для военного решения прусского вопроса. Хватит с ними церемониться.

Он этот хиленький ультиматум просто отверг, вообще без каких-либо обсуждений его пунктов, но достаточно неожиданно для себя вдруг осознал, что за спиной Пруссии маячит ее принципиальный враг – Австрия. Недавно побежденная, но не сломленная. И ради реванша готовая забыть старые чисто немецкие счеты. А за ними опять начинает просматриваться английская финансовая мощь.

Конечно, Фридрих-Вильгельм III немедленно вспомнил о недавней клятве и метнулся к Александру. Ведь он же вечный друг, почти названный брат, ну и вообще – родственник по крови. А между родственниками чего не случается. В прошлый раз тот сразу простил заблудшего друга и объявил о готовности направить ему на помощь два корпуса общей численностью 100 000 человек. (Щедрость просто необыкновенная, прямо в стиле почившего папочки. Убивать таких правителей надо прямо в колыбели, я так думаю. Но вот вопрос – стал бы его возможный преемник Константин лучше? Нет у меня ответа, чуть позже и про этого Павловича почитаете.) Но на этот раз полное молчание было ему ответом, да еще и выговор, полученный от Франца I за странную инициативу и несогласованные обращения. Этот Александру ничего не простил.

Так и оформилась Четвертая антифранцузская коалиция, ставшая неким продолжением Третьей: в ней не было России, центральную роль играли немецкие гранды и, как всегда, в роли банкира выступала Англия, ну и традиционно антифранцузскую Швецию тоже пристегнули до кучи. Британцы ради возможности осуществить еще одну попытку нагнуть Францию быстро согласились забыть недавние прусские прегрешения, получив обещание немедленно начать освобождение Ганновера.

Ну а дальше, по моим представлениям, все кончилось почти так же, как и в прежнем витке истории. Только разгневанный на австрийцев Наполеон решил предварительно разделаться с Веной и по свежим следам повторил свою победоносную компанию, не дожидаясь завершения всеобщей мобилизации у их прусских союзников. Но на этот раз пруссаки время не тянули, ее провели и, повторяя как заклятие лозунг «чем сильнее было унижено австрийское оружие, тем ярче будет блистать слава прусского», стали готовиться к войне, на этот раз подтянув на запад свои войска из Восточной и Южной Пруссии. Чрезмерной недооценки возможностей Наполеона и полной переоценки своих на этот раз не было.

Я думаю, и наступления на Гессен сразу двумя армиями тоже. Конечно, я не исторический прорицатель и не могу предсказать всех нюансов этой кампании. Но уверен, что она завершилась таким же разгромом пруссаков. И их полной покорностью победителям. Но судя по поведению Сущности, которая может предвидеть события, эта кампания началась позднее и была более продолжительной. Поэтому и в Варшаве Наполеон появился только весной. В таком прогнозируемом варианте все встает на свои места и по срокам. Если Сущность так хочет, даже даты старые оставим.

И новая картинка – гибель короля Фридриха Вильгельма III была мне показана. В прошлый раз он нашел убежище в Мемеле (вместе с семьей и остатками двора). На этот раз нарвался, то ли на восставших профранцузских поляков в глубоком тылу, то ли на французский разъезд, и был застрелен. Теперь уже не посетит Россию в 1809 г.

А, значит, на нем и закончится династия прусских королей (а скорее всего – вообще не станет больше такой страны). А вот выйдет ли его дочь Шарлотта замуж за Николая Павловича, не знаю. С одной стороны – вроде ничего не должно помешать, но с другой фигура Николая, этого протеже своей матушки, в мои планы будущего политического устройства Европы не входила, так что произойдет ли превращение Шарлотты Прусской в Александру Федоровну или нет, значения особого для будущей истории иметь не будет.

Приложение к главе I. Семейка Романовых (Павловичи)

А теперь, прежде чем во 2-м томе этой книги перейти к главной фигуре наших будущих союзников, Императору Наполеону Бонапарту, взглянем на семейство Романовых (Павловичей). Я остановлюсь только на тех представителях этой фамилии, которые смогут потом представлять для нас политический интерес (исключительно с моей точки зрения, поскольку кроме обязательного задействования Александра до и после переноса, на котором я буду настаивать, к отбору остальных кандидатур для их возможного использования в новой Европе в качестве претендентов на троны я буду иметь весьма косвенное отношение, только как один из консультантов).

Всего у Павла Романова в браке с Марией Федоровной родилось 10 детей. Женить своего сына на принцессе Вюртембергской Софии-Доротеи – задумка Екатерины II, которая реализовалась только со второго раза. В отличие от его первой жены, эта (ставшая после крещения Марией Федоровной) Императрице ни в чем не перечила и надежды ее на появление наследника оправдала сразу. А когда бабушка сразу забрала обеих мальчиков на воспитание, в душе повозмущалась, но внешне недовольства не показывала. Активно продолжала рожать, став в итоге самой плодовитой из всех русских императриц, несмотря на проблемы в отношениях с мужем, которые тоже переносила с внешней покорностью. Из-за ее невозмутимого спокойствия в ответ на все скандалы и обвинения Павла получила при дворе прозвище – Чугунная. Зато после смерти Павла (которая стала спасением не только для нее и Александра, но и для совсем уже опального Николеньки) все ее сдерживаемые амбиции проснулись. Несколько часов она вообще не хотела признавать власть Александра и вознамерилась сама усесться на трон. Не получилось, тогда она стала копировать Екатерину в поведении: не выносила, когда ей начинали перечить, требовала неуклонного послушания от детей и активно отстаивала интересы своих немецких родственников. И активно интриговала с единственной целью – возвести на престол Николая, чего в итоге и добилась.

Павел своими детьми открыто признал далеко не всех¹⁸, но для нас это не имеет значения. После рождения двух мальчиков на свет появились шесть девочек, а потом опять последовал мужской дуплет. Ниже я их перечислю по порядку появления на свет:

Александр – 1777 г. р. – «благословенный» в русской историографии, «в лице и жизни арлекин» по определению Пушкина, с которым многие современные историки согласны. Полная противоположность отца. В той истории умер в 1825 г., утомленный бременем правления.

Константин – 1779 г. р. – «состоящий из противоположностей», и по характеру, и по облику во многом похожий на отца. В той истории умер от холеры в 1831 г.

Александра – «самая ответственная», умерла в 1801 г. в Вене (выдана замуж за брата австрийского Императора в 1799 г., с которым была несчастна).

Елена – «самая красивая», умерла в 1803 г. в Мекленбурге (выдана замуж тоже в 1799 г.).

Мария – «поэтический драгун», родилась в 1786 г., выдана замуж в Веймар по ее желанию (в той истории прожила счастливо больше 70 лет, в новой ей ничто не помешает повторить свою долгую жизнь, но уже под крылом старшего брата в Северном Союзе).

Екатерина – «самая блестящая», 1788 г. р. (год смерти в старой истории – 1818). В 1809 г.. выдана замуж по выбору и решению брата Александра за невзрачного кузена Георга Ольденбургского, получившего вместо оккупированного Наполеоном Ольденбурга в приданное генерал-губернаторство, включающее Тверскую, Ярославскую и Нижегородскую губернии.

Ольга – не долго прожила, 1792 – 1795 гг.

Анна – «самая набожная», родилась в 1795 г., можно сказать, вместо Ольги.

В старой истории Наполеон посватался к ней в 1809 г. и получил отказ с просьбой подождать ее совершеннолетия, но не захотел этого сделать и нашел замену в Вене. Что-то будет в новой? В старой умерла в 1865 г. в Гааге голландской королевой, которая всю жизнь чувствовала себя в душе русской, а в Голландии чужой, хотя проживала там с 1815 года замужем за Виллемом Оранским, будущим королем непрочного союза Бельгии и Голландии.

Николай – 1796 г. р. (в той истории российский Император Николай I до 1855 г., в новой – слишком мал, чтобы в момент трансформации предсказать его будущее).

Михаил – 1798 г. р. – прогноз аналогичен предыдущему.

Таким образом, имеет смысл обсуждать быстрое «послетрансформатовское» европейское будущее только для Александра, Константина, Екатерины и Анны.

Александр Павлович

Характер российского Императора мы уже много раз обсуждали выше и здесь еще немножко продолжим. Мое мнение вам уже известно – как человек он мне совершенно неприятен (я согласен с характеристикой А.С. Пушкина: «властитель слабый и лукавый, нечаянно пригретый славой»).

Но что вы от него хотите: он вырос в семье, где бабушка убила собственного мужа и не испытывала по этому поводу ни малейшего раскаивания. На его глазах меняла любовников без счета, а под конец жизни вообще зациклилась на альковных делах. Отец был рожден непонятно от кого, 42 года прозябал в тени Екатерины, которую (между прочим, свою мать) ненавидел. А жизнь ему помогли закончить не без пассивного соучастия Александра, хотя всю жизнь он от этого открещивался, повторяя «обещали не убивать». Мать в личной жизни копировала бабушку, хотя и с меньшим размахом. Классная семейка. Не хотите попробовать оказаться на его месте? В такой атмосфере расти – и остаться нормальным? Тут с ума бы не сойти.

Но нам ( то есть представителям МК) с ним просто необходимо будет сотрудничать до трансформации и адекватно отблагодарить после. Я практически не сомневаюсь, что его способности к приспособлению в быстро меняющихся ситуациях, прекрасно развитые с детства, позволят с полным эффектом получить от него все, что мы наметим для императорской России до трансформации. Вертикаль власти в те времена сбоев почти не давала, тем более, что трудных для исполнения задач для него и не будет. А за неоценимую помощь, которую вряд ли кто другой смог бы обеспечить, после трансформации мы организуем ему такую жизнь, о которой он тайно мечтал с детства (по крайнем мере, так говорил: «покой хочу на берегу Рейна», если и тут не лукавил).

Вдовая прусская королева Луиза (которая будет нами успешно вылечена), одна из самых красивых и умных женщиной того времени, составит ему прекрасную пару, и они смогут воплотить в жизнь все свои желания, не реализованные ранее в юности (а ведь оба их почувствовали буквально с первой встречи в 1802 г.). Очень надеюсь, что на этом и успокоится «платонический любовник» и «сущий прельститель», отметившийся своими любезностями по всей Европе. Обретет свое семейное счастье и его не будет тянуть на всяких сомнительных женатых дамочек типа бабушки Жозефины или ее дочери Гортензии ( причем одновременно, а что? Наполеону можно, а ему нельзя?). Разведем его с нелюбимой с детских лет женой и пусть молодожены будут счастливы, да так, что, возможно, и умрут в один день. И никаких подозрительных старцев-отшельников на Урале не появится. Насчет детей – я тоже сомневаюсь (по-моему, Александр страдал бесплодием, обе дочки, родившиеся в браке, не имеют к нему отношения, а внебрачные дети, по некоторым подсчетам их было чуть ли не 11, даже им самим ставились под сомнение по срокам). Но кто ему мешает сделать своим наследником, например, Михаила Романова, а лучше держать рядышком уже проверенного человека, Евгения Вюртембергского (чуть не сменившего его самого на русском троне по прихоти Павла).