Можно было ему налить в ванну теплой воды и бросить туда несколько плавающих игрушек – на пару часов кот был при делах. Бродил по воде, гонял их лапами, не выказывая никаких намерений оттуда выскочить.
В общем, хоть и не совсем типичный кот, но все равно было трудно предсказать его поведение. Еще когда мы жили с ним в Троицком переулке у Татьяны Николаевны, я вдруг загорелся одной идеей. Захотел перекинуть с балкона на соседнее дерево некое подобие мостика, прикрепив устойчивую досочку, чтобы дать возможность коту свободно приходить-уходить из квартиры, чего так добивались и осуществили на практике мои ярославские питомцы.
Рядом был церковный парк, где не бегали собаки и не собирались всякие нехорошие люди. И теоретически Серый вполне мог бы там спокойно гулять по ночам. Я проверил – кошки там под вечер появлялись и спокойно себя чувствовали – целое сообщество. А чтобы он привыкал постепенно к новой территории, я решил для начала выносить его туда днем и выпускать на прогулки. И вот тут пошли сюрпризы! Гулять он принципиально не хотел, всего шугался и тут же мчался и прятался, куда мог: под доски, в густые кусты и тому подобное. Первый раз я прождал, то есть прокараулил его выход часа три, не вытерпел – вытащил с трудом и забрал домой. Во второй раз ситуация не изменилась, а оставлять его одного на ночь я не хотел – маленький еще.
Решил продолжать: должно же до него дойти, как это прекрасно – гулять спокойно по садику, но не дошло, и на третий раз он залез на довольно высокое и крепкое дерево. Застыл на его верхушке и стал вопить без остановок, не предпринимая никаких попыток спуститься. Часа полтора я пытался его как-то приманить вниз, но безуспешно! Время шло. Начали собираться зрители, даже какой-то монах пришел помогать, но лестницы раздвижной у них не оказалось. Уйти и бросить его в таком положении нога не поднималась. Тут вышел батюшка и принял решение – пилить.
– Мучается котенок, а он ведь тоже божье создание!
Пила у них нашлась. Спилили, и я еле-еле успел его в последний момент словить, когда он кинулся к соседнему дереву повторить попытку! Принес его домой с напутствием от батюшки:
– там и держать и больше на подобную помощь не рассчитывать.
Словом, идея моя умерла на корню, не успев воплотиться в жизнь. (Меня критиковали за нее: не только батюшка, но и дома. Но потом я увидел ее воплощение в жизнь во Франции. Соседская черненькая Минет только так и поднималась и спускалась с балкона третьего этажа. И даже нашего Дигуню один раз, как минимум, на такой подвиг сподобила).
Как выяснилось позже, для нашего кота оказалось принципиально важным – на любом новом месте сначала спрятаться и тихо отсидеться так минимум сутки, не проявляя никакого любопытства к окружающей среде. И только потом начинать подавать признаки жизни. Но как можно было это предвидеть? И откуда такая привычка взялась?!
В общем, он остался в моей жизни странным серым созданием, правда, отметившимся некоторыми неординарными поступками.
Пропал он весной в Москве, у нашей новой квартиры на Троицкой улице. У него начался очень активный период гормонального сдвига. Первый раз такой сильный по жизни. И очень бурно протекающий. Никакие таблетки не действовали, орал как ненормальный и все драл лапами. Хорошо еще не метил, но уже собирался. И я стал его выпускать по вечерам в ближайший, вроде как защищенный от собак, садик. Да и кот-то был битый фраер – около двух месяцев с местной шерстистой компанией по деревне летом мотался. Должен был уже в кошачьей жизни разбираться. Три дня по утрам приходил в садик, звал и спокойно его забирал. Только я вздохнул с облегчением, как из своего четвертого ночного загула он не вернулся.
Этот гон у него начался после нашей совместной летней жизни на даче в селе Ново-Дашково, где он вел совершенно вольную жизнь. Дача принадлежала моей сестре с мужем, она была у них первой построенной заново загородной «резиденцией». Скромный двухэтажный кирпичный домик на две комнаты с кухней и деревянной террасой, водопровод и газ из баллона. По тем временам – шик-блеск – лепота. Тем более что находилась она в прекрасном месте – на середине дороги между Ярославлем и Костромой, на окраине довольно большого села, рядом с опушкой леса.
И какой же это был чудесный дачный участок. Маленький огороженный кусочек соснового леса, всю почву которого пронизывали грибницы маслят. Когда приходила их пора вылезать, руки у меня постоянно были черными от чистки. Я утром вставал, брал большое ведро и шел резать грибы. Босиком! Искать их не надо было – они были всюду. Главное – не наступить. Срезал аккуратненько только молоденькие, без единой червоточины! Это занимало минут сорок – час.
Возвращался и высыпал полное ведро на садовый стол, чтобы подсохли. Потом, уже обувшись (со змеями лучше так, чем просто так) и перейдя дорогу, шел в лес, где на пустой желудок съедал несколько горстей черники и земляники (сразу отмечу – про начинающийся гастрит я через месяц совершенно забыл). И, конечно, не мог удержаться, чтобы еще масляток маленьких не прихватить – сами в руки просились. Позавтракав, я отправлялся в лес уже за другими грибами, на нормальную третью охоту. Приходил – высыпал добытое, садился всю добычу чистить и разбирать. А вечером – пожалуйста, опять полное ведро маслят с участка. Вот это был для меня отдых по полной программе.
Животный мир дачи был небогат. Но своеобразен. В маленьком бассейне фонтанчика, предназначение которого осталось для меня тайной (глубина по колено, а размер с кухонный стол), зимовали ужи. Весной уползали в лес, но иногда по старой памяти возвращались, наверное, скучали. Под крыльцом с каждой стороны жило по жабе. Это были мои любимицы, я их кормил червями, и они их запихивали себе в рот обеими лапами. Очень ловко. А на слизняков долго глядели, поворачивая голову вправо-влево, что-то обдумывали. А потом резкий кивок вперед – и нет слизняка.
А между сосенкой и стеной дома здоровенная паутина – вот там я на кончике соломинки раздавал приношения. Какие пауки становились откормленные к концу наших каникул, впрочем, как и жабы. Все эти занятия вызывали у Татьяны молчаливое неодобрение, но не отторжение. Только при виде ужа требовалось немедленное вмешательство – и очередное разъяснение, в чем, собственно, заключается разница между ужом и гадюкой. Ну и птички постоянно прилетали, так как на дереве стояла чья-то старая кормушка. А я в нее подбрасывал всяких круп и крошек.
Настоящий лес начинался почти прямо за дорогой с болотами и когда-то осушенными, но заброшенными территориями, где росли и брусника, и гонобобель. Лес был смешанный – сосновые участки сменялись лиственными и смешанными с ельником, с черничными и земляничными полянами, здоровыми малинниками. В общем, было где развернуться любителям собирать всякие лесные дары – кому грибы, а кому и ягоды. Я это место сразу полюбил.
Эту дачу хозяева домика очень скоро активно посещать перестали. Их выросший уровень жизни диктовал, что это теперь не комильфо.
Зато у меня появилась возможность два летних месяца проводить в Ново-Дашково, никому не мешая. В лесу, в зависимости от времени года и места поисков, можно было найти самые разные грибы: от тех же маслят до подберезовиков и красавцев-подосиновиков, а ближе к сентябрю и до всякой солонины. А уж лисичек… надо было просто дождаться их массового выброса и прийти с ведром в нужное место. А мои любимцы, маленькие пузатенькие белые росли в бороздках (остатки советской кампании по осушению болот) под маленькими елочками. Правда, приходилось, согнувшись в три погибели, пробираться по заросшей канавке и внимательно осматривать, а лучше ощупывать обочины по сторонам. И делать это осторожно.
Змей здесь хватало, в лес я ходил в сапогах и даже наступить на гадючку не боялся. А вот ухватить ее рукой было явно нежелательно. Лучше поостеречься и попытаться договориться.
Как-то раз подошел к началу осушительной канавки и услышал, как на меня предупредительно зашипели. Пошуршав палкой, я увидел большую и толстую гадюку, которая медленно и недовольно покидала лежку. Я ей пожелал хорошего пути и, подождав немного, ступил на оставленное место и тоже пополз по бороздке между елочками, собирая щедрую на этот раз дань. Складывая аккуратненько в корзину с десяток крепеньких малышей, приближаюсь к концу борозды. И опять шипение – та же гадюка ругается, что нет ей от меня покоя.
А в болоте, на островках, до которых еще надо было уметь добраться, сохранились почти нетронутыми заросли фиолетовой голубики. Местные называют ее гонобобелем. Ляжешь на спину среди них и балдеешь от вида этих ягод на фоне голубого неба с висячим жаворонком. Тишина… только его нехитрая песенка слышна. Но не плохо предварительно проверять, куда ложишься, гадюки тоже эти места любили.
А ближе к осени вблизи гари и по бороздкам созревала брусника. По 10 литров набирал. Заливали ключевой водой и пили ее всю зиму.
Вот такое райское место было нам на лето предоставлено. Но при условии – кота в дом не пускать. У моего племянника Алексея на кошачью шерсть и любую рыбу была сильная аллергия. Вероятность его появления на даче была маленькая, но… его мамочка, а моя сестра просила не рисковать. (Почему вероятность маленькая? Воспоминания у него не сильно хорошие от прошлой жизни тут вдвоем со мной остались. Один раз мне мальчика доверили – пожить на этой же даче. Сначала я думал, что кормить нас Татьяна Борисовна сможет, но она застряла в городе, и мы с Лехой перешли на собственное обслуживание. У меня был запас пакетов немецкой продуктовой помощи бедной, но демократической России. Что-то типа макарон быстрого приготовления. Такая съедобная, но безвкусная вещь, а еще мы собирали маслята и все варили вместе в большой кастрюле. Дня три он держался, у него вообще спокойно-терпеливый характер. Но если Алексей уже приходил к какому-то решению – не сдвинуть. Вот и тут – он решил, что больше ЭТО есть не может и не будет. Пришлось включать в меню яичницу, вареную картошку, консервы и т. п. Не забывайте – магазины пустые были, в деревне тем более. Но все-таки продержались до приезда Борисовны).
Но ради здоровья Лехи я на все согласился. Соорудил коту рядом с нашим домом другой, поменьше, из фанерного ящика. Как ни странно, оказалось потом, что не только ему там нравилось дрыхнуть.
А до этого он уже ездил в Подмосковье, на дачу к нашим приятелям. Нас на недельку пригласили. Вот мы кота и прихватили. Оставить было не с кем.
И везде Серый проявлял это редкое свойство, из всех наших котов только ему присущее. Сразу после приезда он пропадал куда-то, и никто не мог его найти. Если об этом знать заранее, то и искать не надо, сам потом придет. Так и случилось. Мы приехали, он вылез из корзины и …пропал. Через пару дней появился – не такой уж и голодный и вроде опять нормальный. (Кстати, в доме у Татьяниной мамы, пока мы там два дня были, он все это время просидел под кроватью, прятался. А мы слушали истории о том, сколько кошки приносят грязи и страшных болезней. Пока я за обедом не обратил внимание Зинаиды Дмитриевны на то, как кот исключительно из уважения к ней по квартире не шастает и следы нигде грязных лап не оставляет. А все время сидит под кроватью и лапы моет. И уже вечером получил ответную реакцию – а ведь и правда. Я заглядывала – моется. Неужели правда уважает?)
На даче у Андрюши в Подмосковье я случайно нашел то место, которое он для начального укрытия выбрал – под поленницей на соседнем участке. И вообще, всю неделю, пока мы там жили, где-то независимо бродил. Изредка показывался на участке, чтобы перекусить, и опять исчезал – хозяйка тоже не сильно хотела его в дом пускать. Уже не помню, почему. А вот в последний день перед отъездом кот появился. Сначала просто путался под ногами, а потом вообще улегся на пороге, чтобы его не забыли прихватить. В ту поездку Татьяна Борисовна всю неделю надеялась, что он не придет, затеряется в деревне, но нет – точно к отъезду появился.
Вот и в этот раз, когда мы приехали на ярославскую дачу, чтобы Серый уже ожидаемо не пропал, я своими руками посадил его в подвал. Шоссе рядом, все-таки опасно. Все привезенное разобрали, и я пошел его из подвала доставать, чтобы выпустить поближе к деревенской улице. Или сразу в домик посадить. Спустился вниз. Раз осмотрел подвал – никого! Два осмотрел – никого!! Просто мистика какая-то!
За осмотр взялась Татьяна – тот же результат. Окно зарешечено, дверь была закрыта снаружи, и никто ее не трогал. Начал на всякий случай в подвале все передвигать, и вы знаете, где он был? Завис в полуметре от пола между стеной и прислоненной к ней крышкой стола! Снизу заглянешь – никого. Ну кто мог подумать, что можно так зависнуть и ни на какие призывы не отзываться?! Крышку отодвинули, и он шлепнулся на пол. Точно пару часов так провисел, не меньше. Подняли бедолагу наверх, насыпали еды, отнесли все (включая и его) в домик. Ешь и отдыхай душой и телом! Со всех сторон стенки – никто не нападет. И сами усталые ушли спать.
На следующий день встали – в домике нет кота! На участке тоже. Пропал и только через пару дней явился с какой-то здоровой местной кошкой на пару! Рановато было для него с кошками путаться, поэтому нахалку выгнали, а он отправился в домик. Как ни в чем не бывало, жадно есть и спать. Так он вписался (и практически без проблем, по крайней мере я их не видел) в жизнь вне нашего дома и в кошачье сообщество деревни. Исчезал надолго, а приходил к нам неожиданно – подкормиться и отоспаться. Когда мы что-то делали на воздухе, например, грибы чистили, возникал ниоткуда и пристраивался рядом с нами. Потом я обнаружил, что на крыше соседского сарая у него был наблюдательный пункт.
Один раз он меня просто потряс. Я собирал грибы и, присев на пенек где-то за два-три километра от деревни, вдруг услышал мяуканье. Сначала даже не понял, что это за звуки, и очень удивился, когда из-за дерева образовался кот и уверенно двинулся ко мне. Я совершенно не ожидал Серого встретить в лесу и сначала даже не узнал. Он подошел и знаете, что сделал? Сначала полез ко мне на руки обниматься, потом решил забраться в корзину, а когда я открыл рюкзак, быстро туда забрался и свернулся клубком.
Ну просто Димкин умный спаниель Карла! Так того долго тренировали. А этот откуда таких ухваток набрался? Так я его и принес на дачу и выложил на садовый стол вместе с грибами, к потрясению своей супруги. Она не поверила, что он сам меня нашел в лесу. Да и я бы не поверил, если бы услышал о таком. Но ведь нашел и сам в рюкзак залез.
Коту тут действительно было совсем неплохо, и перед отъездом Татьяна меня почти уговорила оставить его жить у одной из наших соседок через дорогу. У той была своя изба, да и сама по себе тетка была неплохая и незлая. Муж-алкаш уже умер, дети уехали – тут такая ситуация у каждой второй. И если оставить ей мешок кошачьего корма, хозяйка даже рада будет такому жильцу на зиму. Мышки-то тут всех одолевали, да и поговорить есть с кем.
Какая-то логика в этом была, и я ей почти проникся. Мы даже и с соседкой договорились обо всем. Кто корм передаст и когда. А пока наши остатки пусть догрызает. И когда машина приехала, чтобы нас отвезти в Москву, я пошел попрощаться с котом. Он опять где-то мотался. Но я уже предполагал где и быстренько нашел всю кошачью компанию на опушке леса, около деревенской свалки. Их тут сидело около десятка и что-то обсуждало.
– Серый, мы уезжаем. До свиданья!
Крикнул я наобум, поскольку сразу не увидел его среди собратьев. И вдруг он откуда-то вылетел и понесся ко мне. Я взял его на руки, погладил, поставил на землю и сказал:
– Все! Попрощались! Беги, надеюсь, следующим летом увидимся.
Но кот посмотрел, посмотрел, подумал и уселся рядом со мной. А когда я повернул обратно к даче, побежал рядом. Так и подошли мы к машине, куда он вдруг взял и сам запрыгнул. Ну что я мог сказать Татьяне ибн Борисовне?
– Я ему честно предложил, но он не захотел оставаться!
Может, и зря я его послушался, но от судьбы не уйдешь…
Третья семейная и Гуннар Сибирский, 2005–2012 гг.
Вот и пришло время рассказать про первое шерстистое создание моей третьей семейной жизни. Моя нынешняя супруга Мариша просила вообще ничего не писать ни про нее, ни про зарождение наших отношений. Я согласился. В отличие от двух прежних супруг, она всегда может активно начать реагировать на написанное, а я же еще живой. И пусть лучше проверяет ошибки и вспоминает нюансы поведения своих хвостатых любимцев, чем придираться к моим воспоминаниям.
Хочу только сказать, что с Татьяной Борисовной мы расстались достаточно спокойно, без всяких скандалов. Совместно мы разрешили много труднейших проблем, но за тринадцать лет наша связь практически исчерпала себя. Спали мы последнюю пару лет отдельно, говорить было особенно не о чем, общие интересы кончились.
А тут вдруг – любовь! Первый раз такая серьезная в моей жизни, что я не стал дожидаться инициативы от противоположной стороны, как почти всегда делал раньше. Хотя исходящие от дамы флюиды симпатии, конечно, чувствовал.
Чтобы разрешить квартирный вопрос, я купил Татьяне Борисовне двухкомнатную квартиру на проспекте Мира. Она работала и продолжает работать у моих хороших знакомых, куда я же ее и устроил. Ее старшая дочь, к неподдельному моему сожалению, недавно скончавшаяся от наследственной (по линии отца) редкой и неизлечимой болезни крови, ранее окончила платную бухгалтерскую аспирантуру в Ярославле. Замуж, к сожалению, вышла неудачно, но зато остался сын, внук Татьяны Борисовны.
Не знаю теперешнюю историю их отношений, которых, судя по всему, почти и нет. Просто не лезу в возможно больное место с вопросами. Папочка у него был своеобразный – вот с ним, к счастью, отношений нет совсем. Пронесло.
Младшая (исключительно с моей подачи) не только закончила американский университет в Германии, но и вылечилась там от серьезного и тоже наследственного по отцовской линии. заболевания. А сначала для поступления туда прилично подтянула английский на первых курсах ярославского Педагогического. Поступление туда – тоже, не без моего участия проходило. Примерно в это же время я сумел пропихнуть ее на какую-то европейскую встречу молодежи в Праге по линии «Единой России» (никаких отношений к этой партии не имея), во время которой она и познакомилась со своим будущим супругом. Гарным хлопчиком, естественно, с Украины.
В итоге, лет через пять их отношений на расстоянии, с редкими встречами, благополучно вышла замуж. И сейчас на четырех языках рассказывает о новостях экономики на украинском телевидении. Живет с мужем в закрытом квартале Киева и тоже воспитывает дочку. Тут отношения с мамочкой, а у мамочки с внучкой – самые тесные.
С Татьяной Борисовной мы до сих пор поддерживаем совершенно нормальные человеческие и даже теплые отношения. Я не хочу создавать ложное впечатление, что она была рада нашему разводу или отнеслась к нему нейтрально. Но сумела сохранить здравый смысл и не поддалась на уговоры некоторых прежних наших общих знакомых дамочек, которые активно подбивали ее устроить мне веселую жизнь и во время развода (с разделом всего совместно нажитого), и после него. Наверное, вспомнила все хорошее, что было в нашей жизни. Но она всегда была женщиной очень порядочной. И с Татьяной Николаевной они до сих пор тесно общаются.
В общем, в моей второй семейной жизни, в отличие от первой, все протекало вообще без скандалов, да и времени на них совершенно не было. У нас были общие интересы и общие знакомые. Я впервые получил возможность спокойно работать, обретя полную уверенность в поддержке тыла. А то, что к котам, ореховым соням и моей ручной крысе (забыл о ней рассказать – очень забавное было создание, умное и ласковое, но сколько белья изгрызла тихой сапой – просто караул) она относилась, мягко говоря, без восторга, так это воспитание с детства было неправильное. И животный мир плоховато знала. Так я и не понял, почему на протяжении всего нашего брака она моих сонь считала мышами, могла бы и в образе белочек представлять.
И вот теперь и о женах, и о прочих женщинах точно все. И тему о питомцах в моей второй семейной жизни мы закрываем. Переходим к третьей, вернее, к ее кошачьей составляющей!
Появление Гуннара
Мой третий московский кот – настоящий сибиряк Гуня. Он появился у нас сознательно, потому что мы сами этого захотели.
Мариша никогда прежде не держала дома никаких домашних животных: ее прежний муж был категорически против любой живности в квартире. Только цветочки, и то с проблемами. Даже разрешения на «улитку в баночке» младший сын у него так и не смог выпросить.
Но как только (в 2004 г.) закончились все непростые проблемы, связанные с ее разводом и нашим устройством в выкупленной у бывшего мужа квартире, я начал зондировать почву на предмет появления в доме кота. Оказалось, что все – за! Все – это Адриан Владимирович, Маришин старший сын, естественно, от первого брака. Сначала с моими рекомендациями через наш лицей поступил в РХТУ, а после второго курса по собственной инициативе начал учить и выучил язык во французском культурном центре. Английский знал со школы, было ощущение, что они в него сами впитывались – талант в этой области точно присутствовал. Сдал там необходимый, но достаточный минимум и перевелся на учебу во Францию. Закончил институт в Дижоне и несколько лет сначала стажировался, а потом работал в крупной интернациональной химической компании. В Европе (Германии) и Техасе. Сейчас работает в бельгийской фирме, специализирующейся на производстве гетерогенных катализаторов полимеризации. Младший – Денис, тот самый, который очень хотел завести улитку и назвать ее Эммануэль, сначала пошел по стопам брата, тоже выучил французский (но тут был большой напряг) и даже закончил магистратуру в Ницце. Но до серьезной заграничной работы не дожил, его сразила Любовь (с большой буквы) и он последовал за ней в Казань. Там сейчас и живет, и работает. Ну и, конечно, их мамочка, Мариша Владимировна, на 15 лет меня младше – свободная художница, талантливая кулинарка и почти профессиональная авто водительница. Как сказал один мой хороший приятель, тоже так и не овладевший этим, непостижимым для меня, искусством управления неизвестно что задумавшей механической конструкции, живем под девизом: «Крепче за шоферку держись, баран!». Представление всех участников собрания, дружно проголосовавших за кота, закончено. Переходим непосредственно к основному вопросу голосования.
Тут я единолично решил, что после всех моих сереньких «полусибирских» пришло время наконец подойти к выбору еще одного члена семьи серьезно и завести породистого сибирского кота. Настоящего!
В конце концов, у меня и самого сибирские корни по отцовской линии. Мой отец, и дед, и прадед и т. д. – все родились в Сибири. Даже родовое гнездо предков есть, село Манзурка (139 км от Байкала), основанное в 1648 году. Так что желание мое обосновано исторически. Конечно, совсем правильно было бы из тех мест котенка и привезти, но……, слава богу, в Москве уже появились серьезные питомники кошек этой породы.
И от разговоров я решительно перешел к делу. Нашел в столице лучшее из таких заведений, благо их даже несколько было, так как породу официально признали. Мы во всех побывали, долго выбирая и присматриваясь, и на условия содержания и какой производитель нам больше на душу ляжет. Везде имелись гербовые бумаги с родословными котов чуть ли не от времен Ивана Грозного и, естественно, Ермака. Видно было, что люди, которые их сочиняли, в кошачьей истории вообще не разбирались, да и в нашей родной – тоже. И очень смутно представляли, как сибирская порода вообще возникла.
Везде оставляли свои координаты и заявки с описанием желаемого окраса, подчеркивая, что за выставочными параметрами и родословными совершенно не гонимся. С одной стороны, хотелось побыстрее притащить котенка домой, с другой – уж выбирать так выбирать – со всей ответственностью.
Но, как всегда, все произошло достаточно спонтанно. Из какого-то питомника позвонили и сказали, что в одном из их супер чемпионских семейств появились котята, соответствующие заявке. Одного из них нам могут продать и даже предоставить право первого выбора. Щеки, конечно, надували до предела, якобы все котята из этого помета давно расписаны, за ними, мол, очередь стоит годами и т. п. Но мы почему-то очень понравились заводчице, поэтому уж так и быть, забирайте первыми (за почти незначиваемую надбавочку!) В общем, обычные, не особо изобретательные приемчики, сдобренные грубой лестью.
Ко всяким чемпионским регалиям я относился совершенно нейтрально. Более того, заведомо предпочел бы здорового котенка от нетитулованных, но точно сибирских родителей. К тому же, обычный человек никогда не поймет набора всех критериев, необходимых для выставочного отбора.
И мы поехали с Маришей посмотреть. Сначала нам показали родителей, потом их фото с медалями. Мы на них посмотрели – кошенятины были серьезные. А какие воротники, какие штанишки. Впечатляло. У наших прежних Котей я ничего подобного не встречал. Когда мы еще раз честно предупредили, что ни в каких выставках участвовать не собираемся, началось небольшое представление. Якобы, она про это в первый раз слышит и уже вся начала колебаться, но я намекнул прямым текстом: если котенок понравится, за спец. подарком не постоим (а он у нас с собой). Тогда мог себе такой выпендреж позволить.
Пошли к котятам. Вернее их к нам вынесли. Они уже глазки открыли и, как всегда в этом возрасте, были неотразимы. По-видимому, недавно поели, поскольку все в корзине занимались коллективной вольной борьбой. Я протянул палец, и один из них, который барахтался наверху этой кучи, тут же его ухватил. Это был пушистый комок, серенький с белой грудкой и светлыми кончиками лап! То, что надо!
У меня же уже выработалась слабость к такому окрасу. А большие голова и уши обещали ему участь хорошего охотника. (Но на самом деле это я уже задним числом подводил основание под свой выбор. Если маленький комочек вас сам ухватил за палец, сопротивляться его выбору бесполезно.)
Вот так вопрос и был решен. Котенка пометили, но порекомендовали оставить пока с матерью, которая должна была научить всю компанию правильно совершать туалет, кормиться из мисочки и вообще воспитать в сибирских традициях, а значит – в коллективе. Она была в этом помещении не одна. Весь кошачий прайд тут обитал в довольно большой комнате, стены которой были обиты войлоком и оборудованы кошачьими гнездами. Меня их количество удивило: я считал, что кошки, как и тигры, ярко выраженные индивидуалисты, а тут прямо как львы, живут большим семейством. Может, это просто от ограниченности площади и безысходности? Хозяйка подтвердила, что летом, когда она их вывозит на дачу с большим, огороженным высокой сеткой, участком, все мамаши с оставшимися выводками разбредаются по разным закоулкам этой территории, стараясь держаться на расстоянии. Однако некоторые и на природе продолжают сотрудничать друг с другом в вопросе выращивания и воспитания потомства. (вот чем бы с удовольствием занялся – в другой жизни).
Сейчас в комнате жило не только несколько семей, но и представители разных кошачьих поколений. И я согласился с предложением заводчицей не торопиться с отбором котенка из коллектива: разумнее будет его на время оставить здесь – в такой обстановке воспитывать будет не только добрая мама. Другие тети и дяди тоже лапки приложат и быстренько научат правильно себя вести. Дадут, так сказать, начальное дворовое воспитание. А кому оно вредило?
Когда ему исполнилось два месяца, мы его забрали. Он немного вытянулся, но шарма не потерял. Никаких проблем с внедрением в квартиру и ее освоением у него не было. Зато у окружающих, особенно у тех, кто впервые наблюдал за таким котенком, восторга было выше крыши. Особенно всем понравилось, как он нашел укрепленную на стене когтеточку и важно приступил к правильному ее использованию. Про туалет вообще вопросов не было. Обучен был всему.
И тут возник вопрос с именем. Мое предложение насчет Коти или Эдика у заводчицы не прошло ни по какому критерию.
– Вы его еще Васькой назовите! – поджала губы главная кошачья тетя. – Поймите, у него же родословная серьезная. Все должно происходить по правилам, поэтому имя его обязательно должно начинаться на букву «Г». Без вариантов!
Фантазия у окружающих разыгралась, даже Маришины родители подключились с предложениями. Я уже не помню всех, но, кажется, и Генерал, и Гений, и Гном с Гигантом присутствовали. Но все было не то. А ведь как корабль назовешь, так он и поплывет. Это же всем известно. И тут я очень удачно вспомнил, что у меня в группе появился новый сотрудник – Леша Гунар. И отличался он от нашей банды исключительно спокойным и добродушным характером. Это как раз то самое, что нужно было нашему коту. И поскольку последнее слово все-таки принадлежало мне, вопрос был решен! Так наш сибиряк получил имя Гуннар. Одну буквочку на всякий случай добавил. А вдруг Леше такое развитие событий не понравится?
Я заводчице с лету приврал, что был такой полководец у Чингисхана. Она на такой исторический расклад сразу согласилась. Сказала, что для генеалогического древа оно даже очень хорошо подходит, что есть в нем что-то восточное и величественное. И ведь почти угадала. Где-то через год на ТВ промелькнул то ли бурятский, то ли якутский мультик, в котором симпатичные узкоглазые аборигенки спрашивают героя, совершившего какие-то удивительные подвиги: «А как же тебя звать, батыр?» А он важно так отвечает: «А зовут меня просто – ГУНАР». Я этот мультик посмотрел и сам удивился своему предвидению. Бывает же такое!! Оказалось, что и на самом деле есть такое восточное имя. А два «н» или одно – не суть важно. Тем более, что и скандинавских сагах обнаружился викинг прямо по имени Гуннар с двумя «н». Ну и гунны из сибирско-восточных глубин в Европу заявились.
Ну а Леша Гунар после этого мультика сразу попал на острые кафедральные язычки. Одно время его иначе, как «просто батыр», не называли. Но его добродушный характер и тут остался непоколебимым. Батыр, так батыр, никаких проблем.
Дома наш высокопородистый Гуннар быстро превратился в Гуню, Гунечку, Гуняшу, а вот когда пытался лазить по занавескам и шторам – в Гуньку-раздолбая. Но последнее было скорее исключением. Котенком он действительно оказался очень воспитанным и, как я уже отмечал, почти никаких проблем с ним не возникало. Ну а шалости от избытка энергии – ему только шарму прибавляли. Он ел все: и сухой корм, и кошачьи консервы. Единственное требование, которое он предъявлял – это ее хорошее качество продукта. Если что-то его не устраивало – отказывался, отворачивался и уходил. И все, больше этот корм ему можно было не предлагать. Но особенно Гуня любил сырое мясо, вот его отобрать у котенка было невозможно – вцеплялся и рычал, прямо как тигр. Но опять же, гурман был. мясо с полок «Ашана» ему не подходило, понюхает и отворачивается. А вот кусочки прямо от мясника или с базара лопал так, что за ушами трещало.