Гугл знает всё. Ему известно, что Максимилиан Волошин был не только знаменитым русским поэтом, но и художником, литературным критиком и масоном. Полжизни он прожил в Коктебеле, где и скончался в 1932 году в возрасте 55 лет. Похоронен на вершине горы Кучук-Енышар (язык в трех местах сломаешь), расположенной под Коктебелем и в народе зовущейся горой Волошина. Высота ее над уровнем моря составляет 192 метра… Ну вот зачем мне, блондинке, всё это знать, когда под рукой есть интернет, на худой конец, Рудольф?

Не успели мы толком отойти от нечеловеческой конной прогулки, как муж опять тоном командарма Уборевича заявляет: «Сегодня у нас выходной, поэтому экскурсировать будем по месту, то есть в пределах Коктебеля. Объявляется поход на гору Волошина!». Каким же надо быть настырным и жестоким человеком, чтобы еле живых барышень силком тащить на экскурсию?! Ох уж эти его планы!

Жили мы на улице Десантников, и чтобы попасть на гору Волошина, нужно было пройти всю коктебельскую набережную и потом еще столько же. Я уже молчу про подъем на саму гору. Она хоть и ниже Карадага, но значительно выше нашего «замка». А выше его третьего этажа я пешком в Коктебеле никуда не поднималась. После езды на лошади ноги меня категорически не слушались, но интуиция подсказывала, что идти придется. Нужно знать моего мужа: он мертвого поднимет с постели и насильно заставит делать то, что он задумал. Ему легче дать, чем объяснять, почему ты этого делать не хочешь!

Сопротивляться было бесполезно, и мы с Инночкой покорно засобирались в поход. Вдруг меня осенила мысль, а что если вызвать такси? Какой-то подъезд там наверняка должен быть. Что тут началось! Меня подняли на смех, не забыв сообщить о том, что я диванный пилигрим, почетный член клуба кинопутешествий и пенсионер союзного значения (иногда муж любит поиздеваться надо мной в изощренной форме). Правда, когда такси прибыло, в него погрузились все, включая нашего юного туриста Рудольфа. Тихонько так погрузились, без возражений. Таксиста ничуть не удивила конечная цель нашего маршрута, видимо не одни мы в Коктебеле отдыхали по-богатому, с комфортом.

Ехать было не очень далеко, не то что идти. Подъехав к подножию горы, я была неприятно удивлена тем, что на вершину такси почему-то не везет, а до нее на вид было не близко. Правда, тут же мое настроение заметно улучшилось. Со стороны поселка к нам, автотуристам, приближалась группа пеших экскурсантов. Дамочки из этой группы, отмахавшие несколько километров, выглядели уставшими и какими-то печальными. С завистью посмотрев на нас, выходящих из машины, они искренне удивились: «А мы и не знали, что на гору Волошина можно ездить на такси».

Меня распирало от гордости, как ту лягушку-путешественницу. Еще бы, это же я всё придумала, я внесла свежую автомобильную струю в прозаический мир пешего туризма!

Поднялись на вершину горы, где под одиноким деревом нашли могилу поэта. Могильная плита была вся усыпана морскими камешками (есть какая-то история про камни, но я ее не помню). Вид с вершины открылся просто потрясающий! Далеко внизу блестело море, в которое зазубренным клинком врезался мыс Хамелеон. Тем утром он был серо-голубым, но на закате постепенно менял свой цвет от золотистого до лилового. Слева вдали виднелся поселок Орджоникидзе, справа высился Карадаг, а под ним как на ладони расположился Коктебель. Позади нас было плато, с которого взлетали самолеты и планеры, из-за чего поселок одно время назывался Планерским (об этом пусть Рудольф рассказывает, он умный и к тому же окончил авиационный институт). А за нашей спиной до самого горизонта раскинулись холмы, покрытые яркой, еще молодой зеленью, сквозь которую пробивались весенние полевые цветы.

«Вот и нам, наконец, удалось насладиться буйством красок пробуждающейся крымской природы», – подумала я, вспомнив нашу конную прогулку.

«Все-таки хорошо, что железный конь пришел на смену крестьянской лошадке», – снова подумала я, на этот раз о такси.

Назад возвращались молча, вчерашняя усталость давала о себе знать. У подножия горы пилоты-коммерсанты предлагали полетать на параплане. Не реагируя на них, мы с Инкой отрешенно продолжали плестись домой. Сзади шествовал муж и на предложения покатать девочек на крыле безысходно так отвечал: «Не, ребята, в другой раз». Ребятам было невдомек, что вчера девочки наездились так, что надолго отбили себе охоту к экстремальным покатушкам. А Рудольф в обстановке сориентировался правильно: предложи он тогда полетать – живым бы домой не вернулся! Летел бы с обрыва без параплана!

А знаете, сейчас, по прошествии лет, вспоминая ту поездку, мне вдруг становится тоскливо и снова хочется туда. Как будто я забыла что-то очень важное… Может, на крыле прокатиться?

Источник энергии

На протяжении многих лет меня неизменно притягивает одно и то же место в Крыму. Еще студентом я исходил его вдоль и поперек, позднее пару раз отдыхал в пансионате и знаю каждую тропинку, бухту и утес. Однако всякий раз приезжая в Крым, я вновь и вновь возвращаюсь туда. Это удивительное место зовется Новый Свет. По-моему, все участники нашей группы раньше там были, но не включить его в план турпоездки мы попросту не могли.

Из Коктебеля выехали впятером на одной машине и не торопясь покатили по предгорьям Карадага. Добравшись до Судака, осмотрели Генуэзскую крепость. Подниматься на вершину Крепостной горы не стали: я там уже был, а девочки после коней и Волошина ногами владели еще не вполне. Следующие пять километров двигались по очень узкой, извилистой, но безумно красивой дороге: справа – отвесные скалы, подходящие вплотную к дорожному полотну, слева – обрыв, заканчивающийся где-то далеко внизу у кромки прибоя.

Сколько раз я проделывал этот путь пешком, позже не раз колесил на автомобиле, но всякий раз, оказываясь там, приходил в восторг. И всегда останавливался у подножия горы Сокол, не доезжая двух километров до Нового Света. Там есть смотровая площадка, с которой виден мыс Меганом и гора Орел, что стоит за поселком. Но самое интересное находится за спиной: занимающая полгоризонта и простирающаяся до самого неба отвесная стена Сокола. Наши принцессы пожелали сняться на фоне такой красоты, и бойфренд, ничуть не раздумывая, упал перед ними на спину и принялся ловить кадр (фотоискусство требовало жертв). Вдоволь наснимавшись, доехали до поселка и припарковались на набережной.

Как известно, Новый Свет был основан князем Голицыным в конце девятнадцатого века и изначально назывался Парадиз. Это первое название полностью соответствует действительности: и сам поселок и особенно окружающий его ландшафтный заповедник – настоящий рай на земле. Здесь же Голицыным был основан завод шампанских вин «Новый Свет», работающий и поныне. Исключительное по качеству игристое вино производят тут по традиционной технологии шампанизации с выдержкой в многокилометровых подземных штольнях. После рассказа о шампанском туристы обычно начинают испытывать сильную жажду, которую водой не утолить, и легкий голод. Спасти их может только столик в одном из прибрежных кафе. Расположившись там, мы сразу же заказали бутылку «Новосветского» полусухого с какими-то закусками. Дашка возжелала свинину «по-царски». Мы переглянулись: как же иначе? Разумеется, одной бутылки оказалось мало, и я попросил официантку повторить. Через минуту она вернулась и с прискорбием сообщила, что такого, как нам надо шампанского, нет.

– Как?! – моему удивлению не было предела. – В самом престижном кафе на набережной Нового Света, в пятидесяти метрах от завода и фирменного магазина нет новосветского шампанского?! Зови хозяина!

Официантка грустно поплелась за хозяином. Тот пришел и, расшаркиваясь, стал объяснять, что заказанного нами полусладкого шампанского у них нет, так как подобный «шмурдяк» (по классификации Давида Гоцмана) он как уважающий себя ресторатор не может предлагать клиентам и поэтому не держит у себя вообще, а держит только полусухое и брют.

– Какого такого полусладкого? – возмутился я. – Мы только что осушили бутылку полусухого и желаем повторить! Готовы, так сказать, и дальше работать над вашим шампанским – осушать и осушать!

– А-а-а! – наконец въехал хозяин. – Это всё официантка напутала! Сезон только начинается, и она тут первый день.

К взаимному удовлетворению сторон мы посчитали инцидент исчерпанным и принялись за вторую бутылку под мой рассказ о покорении Сокола. Тем более что объект рассказа находился прямо перед нами.

История эта давняя (времен очаковских и покоренья Крыма), но правдивая. Лет двадцать пять тому назад мы с товарищами посчитали, что слишком просто взбираться на Сокол со стороны Судака. Самым опасным там был начальный участок: с десяток метров отвесной расщелины, а дальше можно идти пешком, сначала на четырех, а потом и на двух ногах. А вот забраться со стороны Нового Света – совсем другой коленкор! Сказано – сделано: одним погожим летним днем вчетвером отправились на штурм. Сокол встретил нас негостеприимно: мало того, что полкилометра над уровнем моря, так еще ни рукой за щель не ухватиться, ни ногой на выступ не встать – почти что гладкая отвесная стена. По пути к вершине стали попадаться забитые в скалу и забытые скалолазами костыли. У нас же из всего снаряжения были только кроссовки. Поднялись мы уже достаточно высоко, когда поняли, что погорячились. Откуда-то из глубины памяти начали всплывать строки горьковской «Песни о Соколе»: «Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!» К счастью, наш вариант финала «песни» получился не таким траурно-героическим, как у Горького: