Уральская мастерица

– Да, братец родный, молодец! Хорошо придумал!

– Тебе правда нравится? – обрадовался Иван. – Брат твой не дурак, – знает, что подарить!

– Конечно же, – нет! Я вот что думаю – как ты в купцы-то выбился? Балбес ты, хоть и брат мне. Стыдно мне за тебя!

– А что не так-то? – удивился Иван. – Ну ладно, не нравится половник, можно подарить, к примеру, самовар. Вот это подарок так подарок!

– Все это не годится! Мы на Урале живём, поэтому всякие самовары, малахитовые шкатулки и прочая дребедень у нас в каждом доме валяются! Нашёл, чем девку удивить! Надо такую штуку ей преподнести, чтобы в наших краях её не было, а ещё лучше, – что-нибудь заграничное! Вот слышала я, что есть за границей такая хреновина, – лисапед называется… Сама эта байда на двух колесах, с седлом, – садишься на это седло, как на осла вроде, – и давай ногами от земли со всей дури отталкиваться! Вроде бежишь, а вроде и сидишь! Мне как рассказали, – так я со смеху чуть не померла, как представила мою подругу толстую Наталью верхом на этой бесовской машине! Ни за что бы не села на неё, тем более я подумала, если на таком узком седле сидеть, да ещё и ногами сучить, как бешеная, – можно ведь там себе так натереть, что потом месяц к мужу близко не подойдешь, – прости Господи! Ну вот, – это я для примера тебе рассказала, а дальше сам думай. Ты вот через неделю в Париж собрался, – вот там и присмотришь подарок своей Марии. Эх, вот мой бы муженёк хоть раз бы так заморочился о подарке для меня! А то подарит свистульку деревянную, а то ещё миску да солонку! Засунуть бы ему эту свистульку в одно место, – пусть свистит себе, сколько хочет!

Поговорив ещё немного о том, о сём, брат с сестрой расстались, и Иван успокоился. Хоть в Париже он ни разу не был, но из рассказа сестры понял, что много там продаётся диковинных вещей, и подарок там он непременно найдет, даже если ему придётся этот самый Париж вверх дном перевернуть.

Через несколько дней Иван вернулся с Урала в Москву и тут же отправился в Париж. Приехал он туда на поезде, и, хоть дорога от Москвы до Парижа была долгой, но очень увлекательной, потому что Иван первый раз в жизни уезжал так далеко от Москвы, а из России так вообще первый раз за границу выбрался. Разместившись в гостинице, поужинав и приняв ванну, Иван сразу завалился спать. Хотя ему и очень хотелось прогуляться по этому городу, похожему и непохожему на Москву одновременно. Пока он видел Париж только из пролётки, которая привезла его с вокзала в гостиницу, но город уже поразил его своей красотой и великолепием.

На следующее утро, проснувшись ни свет ни заря, Иван решил немедленно отправиться на поиски подарка для своей возлюбленной, и заодно прогуляться по улицам Парижа, этого огромного города, который вчера вечером он особо рассмотреть и не смог.

Разглядеть город ему довелось не сразу, но вот его ароматы Иван услышал, как только вышел из дверей гостиницы. В то время вонь на городских улицах стояла невероятная, о её причине Иван догадался как только прошёл метров сто по тротуару. Тут же откуда-то сверху на него выплеснули ведро помоев, от которых он едва успел отскочить в сторону. Оказывается, это было принято в Европе, – выливать отходы на голову прохожим. Ивану всё это, конечно, было в диковинку, потому что в Москве тоже не везде пахло духами и цветами, но на голову сверху прохожим ничего не выливали. В общем, чудом увернувший от свалившейся на него напасти, Иван отправился дальше, размышляя о том, удастся ли ему вернуться домой целым и невредимым после нескольких дней пребывания в этом городе, если через пять минут после начала знакомства с Парижем, он едва не лишился своего нового выходного костюма.

Однако вскоре Иван обнаружил, что у Парижа с Москвой много общего, например, – по улицам города ходило много уличных торговцев, которые продавали всякую еду и питьё, прямо как в Москве. Но когда Иван увидел людей с рекламными афишами на спине, которых и сейчас немало ходят по улицам наших городов, и мы их называем люди-бутерброды, он был удивлён, и это зрелище немало его повеселило. Но не просто так Иван стал удачливым купцом, – он сразу решил, что когда приедет домой в Москву, обязательно сделает что-то такое же и у себя в лавке. Пусть ходят людишки туда-сюда по улице и рекламируют его товар.

"Да, не зря я сюда притащился за тридевять земель, кое-что полезного у этих французов можно и позаимствовать," – подумал Иван, продолжая идти по улице и, уже по привычке, поглядывая то и дело наверх с опаской.

Увидев раскошный экипаж, который неторопливо проезжал мимо него, Иван устремил любопытный взор к окошку, в надежде поймать взгляд какой-нибудь юной красавицы. Но вдруг увидел такое, от чего удивлению его не было предела. Из окна выглядывала не молодая красотка, а голова ослицы, которая глупым взором созерцала всё, что видела из окна кареты. Иван даже зажмурился, не поверив собственным глазам, но снова открыв их он убедился, что это действительно была ослица, едующая в экипаже, на котором красовалась яркая надпись "Молоко ослиц, вскормленных морковью". Наш герой знал немного французский, поэтому смог понять смысл рекламы. Иван чуть не рассмеялся, представив, если бы в Москве посадили осла в карету и возили по городу, написав "Молоко" или "Табак", или что другое.

"А ведь чем чёрт не шутит, глядишь, – и покупать стали бы больше, ведь ни у кого такого нет," – подумал Иван, удивляясь придумке и предприимчивости парижан.

Продолжив дальше идти по улице, Иван увидел разнаряженную публику, которая прогуливалась по тротуару и показывала свои яркие и богатые одежды. "Но это и у нас в Москве имеется, не обязательно было для этого переться в Париж, – подумал Иван. – Богатые, наверное, везде одинаковые, любят покрасоваться перед публикой своими нарядами."

Увидел Иван и такие милые его сердцу трактиры, которых здесь было видимо-невидимо, и дорогие рестораны, в которые он заходить боялся, хоть в Москве любил зайти в приличное заведение, а не в какой-то там кабак. Но вот что действительно поразило и удивило Ивана, так это длинные экипажи, в которых сидело человек 15-20. Как он потом узнал они назывались омнибусами. Такого в Москве, конечно, не увидишь. И вообще, столько интересного увидел он за первый день прибывания в Париже, что чуть не забыл о цели своего гуляния по городу – ему нужно обязательно найти подарок для Марии, да чтоб он был таким, от которого она сразу расстаяла и проявила к нему благосклонность и теплоту.

Подумал Иван и решил, что довольно просто так бродить по городу и глазеть на диковинную парижскую жизнь, пора и делом заняться, а именно приступить к поискам подарка. Краем уха он слышал, что в основном торговля в Париже была сосредоточена в так называемых пассажах – крытых проходах между двумя параллельными улицами. Пассажи представляли собой ряды лавок, ресторанов и кафе. Это была как бы улица, но с крышей сверху, и в дождливую погоду по ним можно было прогуливаться без зонта, рассматривать витрины магазинов или расположиться за столиком кафе за бокалом холодного пива. Долго искать такой пассаж не пришлось и, едва попав туда, Иван очумел от обилия магазинчиков разнообразных товаров. Глаза разбегались от разных сувениров, одежды, обуви и чёрт знает чего ещё.

"Да тут неделю будешь ходить и всё равно все магазины не обойдёшь,"– подумал Иван. – "И чёрт меня дёрнул искать подарок аж в самом Париже, пошёл бы в лавку к соседу своему Петру и, не выезжая из Москвы, что-нибудь да купил бы обязательно. Ну да делать нечего, раз занесла меня нелёгкая, буду искать подарок здесь. А при покупке подарка ведь что главное? А главное то – есть ли деньги или нет, с деньгами всюду можно купить всё что угодно."

С этими мыслями Иван приступил к подробному изучению магазинов. От платьев и другой одёжи он сразу отказался, поскольку, во-первых, ничего в этом не смыслил, а во-вторых, как он будет брать платье, – если размера не знает? В общем, ходил Иван от одного прилавка к другому, от другого к третьему и вдруг в одной лавке увидел он платки и шали красоты необыкновенной. Подойдя поближе, он на ломаном французском, помогая себе жестами, показал продавцу, мол, – можно ли в руках подержать, поближе поглядеть. Взяв один из платков в руки, – Иван удивился, каким мягким, пушистым и в тоже время лёгким и ажурным был этот платок, и как ладно он лежал на плечах.