Серов горько хохотнул: Эффектно ты выражаешься. (кабан встал, вернулся к его заднице и какая-то слабость охватила волчару) Начальник, ну не надо, ну просто убей ты меня, начальник, ну я же ААААААААААААА!!!!!
Волчара вначале подумал, что ему и в самом деле ломают позвоночник; ноющая боль охватила поясницу. Нервные электроимпульсы коснулись его паха.
Он ощутил себя таким маленьким в тот момент.
Впрочем, и к этому кошмару разум быстро адаптировался, отстранился, перестал дрожать.
И в голове крутилась успокаивающая мысль: это в любом случае конец твоей жизни. Как только Серову дадут возможность – он покончит с собой.
Так что совсем не обязательно присутствовать здесь. В этой комнате допросов нет ничего важного для мертвеца.
Разум волчары, наконец, расслабился настолько, чтобы унестись далеко от этой крови, боли и ненависти. Благодаря этому кошмар его прекратился.
Он решил вспомнить детство. Мать. Первую драку. Первую пьянку. Первую бабу. Вторую бабу. Впрочем, про баб что-то думать ему сейчас совсем не хотелось.
Кабан что-то говорил и спрашивал. Потом остановился, но дубинку из жопы вытаскивать не стал. И перед волчьим взором показалось лицо Когтина; он, хмурясь, смотрел на Серова и обращался к Хрюну: Ты его убить собрался?
Хрюн улыбался, запрокинув голову: Да там всё нормально, майор. Повреждения в пределах нормы.
Кабан вытащил дубинку из жопы, бросил на пол. Подтянул и подвязал штаны Серова. Вдвоём с майором они дотащили его в камеру.
Когтин велел одному из бойцов следить за задержанным: Всегда смотри в глазок! Если волчара что-то с собой сделает – повешу его грехи на тебя.
Глава 13
Следующим утром Когтин судорожно затягивался сигаретой, озираясь по сторонам тёмной улицы: Комиссар требует отчёт.
Хрюн пожал плечами: Даже не знаю, что и сказать, товарищ майор. Я вчера, будто, песок сквозь пальцы пропускал.
Когтин промолчал насчёт того, как маниакально вчера блестели глаза капитана Хрюна, когда он пытал волчару; от подобных разговоров не было толку. Хрюн может и был больным на голову, но сейчас он бы всё отрицал.
Менты помолчали немного, слушая шум дождя.
Затем Когтин вновь обратился к капитану: Нужно что-то сказать, мы два дня крепим эту гниду. А результата…
Хрюн: Что комиссар Лосев хочет услышать? Я использовал все теневые методы ведения допроса. Этот х*есос крепкий, как бамбуковая палка. При всём… (Хрюн осмотрелся по сторонам; затем подошёл ближе к майору и понизил тон) Я, товарищ майор, сделал с ним такое… Он выл, скулил, рыдал, но так ничего и не подписал. Его жизнь разрушена; если он попадёт в тюрьму – мигом окажется в углу опущенных. Куда дальше? Чем ещё мы можем напугать его?
Когтин поглядел на него пустыми глазами: У него жена и дочь есть.
Майор понимал, что игра вышла за привычные рамки. Не этому, определённо не этому учили его в полицейском институте. Не так он должен был расследовать преступления.
В горле уже давно стоял ком.
Когтин, попутно докуривая сигарету, проследовал к заключённым и скомандовал бойцу, держурившему у камеры Серова: Открывай. И принеси ведро воды. Два ведра.
Вот – волчара. Лежит у его ног, искалеченный и окровавленный.
Шерсть слиплась комьями от крови и испражнений. Дрожит. Некуда ниже падать зверю, даже волчаре.
Но всё-таки не сломлен, – поймал себя на мысли майор. А ещё он с ужасом признал, что они всё же перестарались. Это всё чокнутый капитан, он избил волчару до полусмерти, изнасиловал – одна Мать-Природа знает, какие внутренние повреждения он ему нанёс.
Комиссар же просил работать с задержанным аккуратно…
Окатив Серова двумя вёдрами воды, Когтин сел перед ним на корточки: Послушай меня. Послушай. Узнаёшь?
Серов поднялся на колени и харкнул кровью на пол: Да я твое *бло, начальник, надолго запомню. Убивать меня пришёл?
Когтин подумал, покивал, насмешливо хмыкнул; харкнул на пол: Можно и убить, Максим. Можно и так.
Серов: Да мне за милую душу. Вы у меня, мусора, уже вот где (он ткнул когтистой лапой себе в горло).
Когтин: И жену твою и дочку, всю твою ссаную волчь…
Серов кинулся на майора, но у волчары – истощённого и избитого – не было ни единого шанса против недавно позавтракавшего мента.
От ударов в солнечное сплетение и кадык волчара сдавленно заскулил и вновь свернулся калачиком на ледяном бетонном полу.
Когтин: Всю твою ссаную волчью семейку мы можем поставить к стенке хоть завтра. Но лично я до греха доводить не хочу.
Серов: Не сумеешь, мразь. Не получится ты, слышишь, осёл?!!
Когтин: Полиция Зверска имеет большое влияние на близлежащие города. А про твою бывшую и дочку Лизку я уже…
Серов рассмеялся, держась за подломанные ребра: Ну вы и мрази… Мрази… (ему хотелось рыдать от раздражения; упоминание имени его любимой девочки казалось волчаре более унизительным, чем недавнее изнасилование дубинкой)
Когтин: Да ты подумай, волчара. Дыши медленно. Оцени обстановку. Свои перспективы. Вспомни наши прошлые беседы. То, что я говорил. Семь лет. Восемь. Максимум – десять.
Серов: Нет, нет, эхехех, отойди… отойди от меня, Сатана. Искушаешь, майор. Уговариваешь грех на себя взять, да и не свой к тому же. А до дочки моей у вас лапы не дотянутся, это я даже не переживаю.
Когтин посмотрел еще немного на лежащего волчару, встал с корточек и открыл двери камеры: Ну, посмотрим.
Шагая по гулкому коридору нулевого этажа, Когтин отчаянно сражался с внезапно ожившим внутри него полицейским. Давненько от него ничего не было слышно.
А тут, вдруг, проснулся.
Про совесть говорить начал, про долг. Молодой сыщик обязан то… обязан это… КЛЯНУСЬ-КЛЯНУСЬ-КЛЯНУСЬ!
На озвученную майором мысль Хрюн долго молчал, раз за разом открывая рыло, но будучи не в состоянии дать вразумительный ответ: Товарищ майор…
Когтин: Ну говори уже!
Хрюн развел копытами: У меня семья.
Когтин: С комиссаром я это обговорил – он положился на мой опыт.
Хрюн: Опыт чего?
Когтин: Оперативной работы. Я сделаю так, что никто ничего не поймёт.
Хрюн вспомнил бойню в волчьем квартале, которую они устроили; тогда Когтин тоже что-то планировал…
Когтин: Если всё получится – нам по внеочередному дадут.
Хрюн оживился: Это он так сказал?
Когтин: Он так и сказал. Комиссар и до этого обещал, но теперь сказал, что точно даст. Нам просто нужно дожать этого п*дораса, а потом забыть это гавно до конца наших дней. А если сейчас заднюю дадим – шиш с маслом, а то и хуже. Ещё и должны останемся.
Хрюн нахмурился: Это кому ещё должны?
Когтин: Государству. А государство ох как должников не любит. Да ты о плохом не думай. Ты лучше повышение планируй. Скоро погоны новые на плечи повесишь. А там и должность новая. Не вечно ж тебе с этими шакалами возиться.
Хрюн уставился в пустоту: У меня и так майор в сентябре должен был быть. А тут ещё и полковника… Сделают так? Два звания за год, можно ли?
Когтин хитро улыбнулся и похлопал Хрюна по плечу: Можно, конечно. Но ты это, (затем слегка толкнул его в грудь и посмотрел в глаза) много не фантазируй. Работать нужно.
Хрюн: А это… (дыхание его участилось, а голос теперь задрожал) А это ж… пожизненное, если что не так пойдет. Это ж…
Когтин сжал лежащую на его плече лапу: Тих-тих. Мы всё красиво сделаем, никто вопросов задавать не будет. Работает полиция.
Эпизод 4. Работает полиция.
Глава 14
На второй день после убийства лисички Зи, в тот день, когда молодой лейтенант Шариков словил пулю из волчьего револьвера, Крот Зорга похоронил свою единственную дочь.
Присутствовал лишь он, его помощница Ласка и отряд игуан.
Перекрыли половину кладбища, и лишь группка репортеров караулила крота на выходе, где был припаркован его чёрный Кадиллак.
Тыча микрофонами в его сторону, они задавали вопросы, на которые отвечала бы разве что убитая горем или озлобленная душа.
Господин Зорга предпочёл взглянуть на ситуацию здраво. Комиссариат должен был найти убийцу, а он теперь считал делом чести проследить, чтобы убийца этот во-первых – был истинным, а во-вторых – был наказан так, как должно.
И когда в тот же день полиция рассказала общественности об аресте подозреваемого в смерти его дочери, Зорга связался с комиссаром Лосевым.
Лосев был холоден: Прошу прощения. господин Зорга, но сейчас ведётся расследование, и я не имею права разглашать его подробности. При всём уважении. Тайны следствия – сами понимаете Мы будем держать вас в курсе и вы первым узнаете исход дела.
Что ж. Ожидаемо. Впрочем, Зорга едва ли рассчитывал на порядочность и открытость местного комиссариата.
А посему он вновь попросил свою помощницу Ласку сделать ментовскую работу за них.
Теперь, когда Шариков, похоже, был мёртв, Ласке предстояла двойная работа. Подумать только: единственный порядочный мент в городе подох от лап какого-то грязного волчары.
Оставалось лишь сетовать на то, что бравые мусора не взяли с собой больше народу, и Шариков отправился на тот свет из-за банальной некомпетентности правоохранительных органов.
Зорга сказал ей, вглядываясь своими маленькими глазками в полумрак кабинета: Сделай то, что должна, милая. Если кто-то попытается тебя остановить – ты можешь рассчитывать на помощь игуан.
Ласка планировала обойтись и без них. Они были верными и сильными зверьми. Но абсолютно и бесповоротно ёбн*тыми. Рептилии могли бы легко навести тут шороху, но шорох ей нужен был в последнюю очередь.
В конце концов, перерезанные глотки не говорят.
А на травоядных запугивание и вовсе не работало. Приставленный к их горлу нож легко мог обернуться против клыкастого смельчака.
Ласка проклинала это патологическое желание травоядных закрыться от внешнего мира. Она понимала, что это их инстинкт, все они отчаянно нуждались в чувстве безопасности.
И стоило какой-то блеклой тени нависнуть над их макушками, как они были готовы палить из всех пушек без разбору, желая сохранить свою неприкосновенность в этом кровожадном мире.
Итак.
Она имела в своём распоряжении лишь одну камеру видеонаблюдения на входе в клуб, одну камеру на танцполе, одну – в зоне отдыха и одну (последнюю и самую важную) – у входа в VIP-зону. Малышка вошла туда в 2:35.
Клуб закрылся в 5.
За это время в VIP-зоне побывало девять зверей, включая самого владельца клуба. А вышло – восемь.
Кошечка за барной стойкой помогла Ласке опознать всех VIP-клиентов, так что начинать пришлось не с нуля.
И будь она проклята, если Малышку Зи убил не один из тех, кто был с ней в VIP-ложе. Убил, а затем каким-то образом вынес её тело той же ночью.
Первыми в её списке были братья Виктор и Владимир Романовы – братья-лоси из знатного рода. Она нашла их в Борделе. Там они нюхали порох в спальне Эдемы на втором этаже. Обнажённая вытраханная кошечка лежала на кровати; её мелодичное помуркивание разбавляло шмыганье прожжённых ноздрей.
Виктор, сидевший на кровати без штанов, прикрыл срам бархатной подушкой: Милая, нам сказали, что ты сильно хочешь видеть нас.
Владимир: Нужно будет подождать минут двадцать, пока мы не восстановились.
Виктор усмехнулся, косясь на брата, который тянул дорожку: Боюсь, она здесь не за этим. (он сокрушённо вздохнул, оценивая спортивные формы Ласки и осознавая их недоступность)
Ласка: Я представитель господина Зорги. Вам известно, кто это?
Виктор: Само собой, милая.
Владимир: Ничего страшного, что мы тут?.. (лось смущённо улыбнулся, окидывая бионической лапой порох на журнальном столике)
Ласка пожала плечами: Полагаю, вам пох*й.
Виктор рассмеялся, похлопывая копытами по ногам: И в самом деле. Что за вопросы, Вить?
Владимир присоединился к хохоту: Да, я и забыл, что нам похуй. Вот дела))))))
Ласка: Полагаю, вы, господа, слышали о Малышке Зи.
Владимир приложил железную лапу к груди: Передайте господину Зорге наши соболезнования. Существо, которое способно на такое…
Ласка: При всём уважении, но я пришла сюда не для соболезнований. Господин Зорга поручил мне проверить всех зверей, которые могут быть причастны к смерти его дочери.
Виктор закурил сигарету; нарочито пустил дым в лицо Ласке, но та и бровью не повела: И мы, получается, подозреваемые?
Владимир: Тогда нужно звонить адвокату.
Ласка: Можете звонить и усложните жизнь господину Зорге. Я могу вам не нравиться, вы можете хотеть трахнуть меня, но это не имеет никакого значения. Потому что я здесь только из-за него и его дочери. Мне нужно знать, чем вы занимались в VIP-зоне в ночь с 6-го на 7-е июня, когда убили Малышку Зи.
Виктор взбудораженное глянул на Ласку: Я думал, в VIP-зоне нет камер…
Ласка: Это верно, но камера есть на входе. И вы хорошо на ней смотритесь.
Владимир хмыкнул и задумчиво уставился себе под ноги: Будем знать. Но кто ж его вспомнит, милая? Столько времени прошло. Я и вчерашнюю пьянку помню с трудом, а ты мне тут про события двухнедельной давности.
Сраные мажоры только и делали, что бухали и нюхали стимуляторы. Для них было бы лучше, если бы деньги их знатного рода кончились быстрее, чем кончится их лосиное здоровье. Конечно, их пронюханные мозги могли вполне оправданно сослаться на плохую память.
Ласка дружелюбно улыбнулась: Вы, ведь, не на допросе, джентльмены. Можно отвечать приблизительно. Меня удивило, что вы были вдвоём. Учитывая… (Ласка вскинула брови и отвела взгляд) ваш особый интерес к женщинам.
Виктор: Не всё же нам баб ебать. Можно и вдвоём посидеть. По-братски.
Ласка подумала, что когда помешанные на сексе дегенераты забывают взять с собой в VIP-зону очередную шалаву, сам собой возникает вопрос – не Малышка ли Зи исполняла для них роль той самой дырки для развлечений в тот вечер?
Владимир: Мы нюхали порох и выжрали минибар и закуски, потом наутро так живот болел (он показательно обхватил брюхо). Это мы точно помним, да, Вить? (затем он обернулся на брата-лося, Ласка также забегала глазами по комнате в поисках Виктора; но спустя мгновение увидела его, сующим свой х*й в рот Эдеме, которая без сил лежала на кровати)) Ну не сейчас же, брат.
Эдема пыталась возражать: Ну нет, уже время давн…
Виктор заткнул её клыкастый ротик и принялся двигать тазом вперёд-назад: Помолчи, милая. Мне это нужно. Это… (килограммы пороха не делали его лучше; сейчас он едва стоял на ногах, а маниакальное желание вытрахать из себя эту дьявольскую энергию отображалось в его шальных глазах – сумасшедший парнокопытный сукин сын).
Ласка пыталась не выказывать реакции на происходящий в комнате п*здец: Вас что-то связывало с Зи?
Виктор: О, *баный твой рот… (это не имело отношения к разговору, лось тихо обратился к проститутке) Зубы, сука, зубы. Бл*ть, какое же это ядрёное дерьмо.
Владимир склонился над журнальным столиком: Ну, ты знаешь… В Зверске всякое бывало. Пару раз мы… Но думаю – это не имеет значения, о мёртвых такого не рассказывают.
Ласка: А ты расскажи. Я не планировала отстаивать её репутацию.
Владимир пожал плечами, втягивая дорогу: Ох йоб… (шмыг-шмыг – судорожно задрожали лосиные ноздри) Ох йоб… Погоди-ка. Погоди. Да… (после нюх-нюха лось встал, прошёл по комнату, затем медленно присел на скрипящую кровать и помотал головой, приводя себя в чувство)
Ласка: Итак.
Владимир: Да, Малышка. Эта Малышка. Симпатичный был рыжик. Ну… мы *бли её, как шалаву, в несколько стволов. Эта девочка сожрала столько спермы, что хватило бы на целый банк. Прости, если откровенно. С ней вечно бегал какой-то дурачок, тоже лис.
Ласка: Богдан?
Виктор: Ну и лошара же он. Не знаю, что у них там творилось, но…
Владимир: Этот чел должен всему городу. А отдавать нечем. Как-то раз мы прижали его к стенке – на выходе из клуба. А он смог расплатиться только своей подружкой. (он задумчиво хохотнул, вспоминая то, о чём рассказывал) Но Малышка Зи могла бы заплатить нам из денег своего отца – это любой бы на нашем месте подумал. А она… говорит: вы меня трахнете, и от Богдана отстанете. Ну, мы ребята простые, сразу на такую суету подтянулись.
Виктор: Поехали мы к нам, за город.
Владимир: Ага, поехали к нам. А этот Богдан с нами увязался, ахахах! Она его сама в тачку усадила, говорит – боится без парня к нам домой ехать.
Виктор сдавленно вскрикнул и отошёл от Эдемы, потирая свой увядающий после оргазма член: А этот лис, будто язык в жопу засунул. Всё эта девка за него говорила, эта Зи.
Владимир: Ага. А когда мы её разогрели, она принялась его поносить, на чём свет стоит. Ты не мужик, посмотри, что со мной из-за тебя стало.
Ласка: Звучит так, будто ей не нравилось быть с вами.
Владимир: Да нравилось, ещё как. Девка кончала так, будто у неё три вагины внутри. Я тебе вот, что скажу. Этот Богдан… хер его знает, что у них там происходило. Но я таких ребят, как эти двое, больше никогда не встречал.
Ласка нервно усмехнулась, обдумывая услышанное: Господину Зорге, конечно, нужна любая помощь в расследовании, но ты, будто, только что это выдумал.
Владимир: Да мы же обдолбанные были. Это не самая странная история Зверска. Наутро, когда я это вспоминал, даже думал, что мне это почудилось.
Ласка была в недоумении.
Если то, что они говорят – правда, то покойный лис Богдан лишь укреплялся в роли главного подозреваемого. Ах, чёрт, как же не корить себя за ту ситуацию с поездом, – думала она.
Ласка с жалостью глянула на вытраханную кошечку Эдему, которая лениво встала, надела халат на голое тело и закурила тонкую, как её талия, сигарету.
Глава 15
Следом по камерам в VIP-зону вошла пара козочек. Сёстры Маша и Оля Травкины.
Жалко и беспомощно выглядят представители некогда богатого, а ныне обнищавшего знатного рода травоядных.
Травкины были одними из таких. Их отец работал с самим Зоргой; когда-то крот не был единоличным владельцем своего завода.
Ласка только училась защищать своего господина, когда своими ушами слышала, как белый горный козёл, глава семейства Травкиных, катил бочку на самого мэра Косого из-за каких-то денежных вопросов.
Но потом заяц, видимо, показал Травкину, кто в доме хозяин. Козёл очень быстро лишился большей части своего имущества. А затем – по официальной версии – сидя в своём опустевшем кабинете, принял взвешенное решение открыть окно и выйти из него на высоте седьмого этажа.
Тогда Ласка впервые поняла, что лучше не повышать голос на травоядных. Если уж они поступают так друг с другом, на что способны эти звери по отношению к низшим, хищникам?
Крот Зорга не очень расстроился, потеряв бизнес-партнёра. По его мнению козёл Травкин был порядочным зверем, но совершенно не умел общаться с теми, кто имел над ним власть.
Совершенно не умел этот зверь сдерживать накал своих эмоций, норовил пробить своим крепким лбом все нужные двери. Пока, наконец, об очередную такую образную дверь он и не расшиб свою козлиную голову. В этом он представлял противоположность осторожному кроту.
С момента смерти Травкина прошло три года.
И теперь его необратимо стареющие дочери потягивали коктейли на веранде своего разваливающегося дома.
Это было их единственным имуществом – большую часть активов Травкина распилили между собой Косой и Зорга. Но приличную часть от козлиного состояния сёстры Маша и Оля спустили на выпивку и вечеринки.
Оля: И чем мы можем помочь господину Зорге?
Маша: Наверное, следует спросить: почему? Этот старый крот и не вспоминал о нашей семье, когда уме-меее-мер наш папа.
Ласка: Прошу прощения, если отвлекла вас от важных дел. Господин Зорга просил передать это. (она достала из кармана пластиковую карту и положил на столик между коктейльными трубочками и полупустыми бокалами) Он понимает, что это – меньшее из того, что он может сделать. Господин Зорга – занятой человек и сам едва не лишился своего положения из-за конфликта с мэром. Однако он не желает вам зла и просит прощения за то, что не помогал вам всё это время. Суммы на этой банковской карте хватит на ближайший год. Потом господин Зорга даст вам ещё столько же.
Оля: И что же понадобилось господину (с каким презрением она произнесла это слово) Зорге? Четвёртый год мы побираемся, пока твой господин Зорга отстроил себе особняк в пять раз бе-бе-больше этой халупы! (она окинула копытцем их заброшенные владения)
Маша: И он не мог лично прийти к дочеря-ря-рям своего друга? Отправил какую-то…
Ласка: Послушай, уважаемая. (она сложила лапки и наклонилась к козочкам, которые от её хищного взгляда, вдруг, резко смахнули с себя прежний налёт надменности) Я заберу эту карту и скажу господину Зорге, что вы послали его на хер. И вы останетесь в этой дыре, пока сюда однажды сюда не проберётся какой-нибудь отмороженный волчара. Прекратите смотреть на меня сверху-вниз, я являюсь представителем самого богатого зверя в городе. И этому зверю нужна ваша помощь. Итак. Вы готовы слушать?
Козы ещё с полминуты переглядывались, хлопали своими пышными ресницами и сосредоточенно жевали резинку.
Оля: Так и чё?
Ласка сдержанно хохотнула, переводя взгляд с одной сестрички на другую: Да вот чё. Вы могли видеть его ныне покойную дочь в вечер её смерти. Когда были в “Милке”. Она была с вами в зоне VIP.
Козочки закачали головой – Не-не-ге-ге-ге-гет, не видали.
Оля пояснила: Мы с этой шалюкой давно не общаемся.
Маша: Бе-ге-ге-еспардонная дура. Если бы не уважаемый господин Зорга (она положила копытце на банковскую карту и пододвинула её к себе) мы бы давно научили её держать хвост под юбкой.
Оля толкнула Машу под столом и та подпрыгнула на месте.
Впрочем, такими отзывами о покойной Ласку было уже не удивить; никто не любил Малышку Зи. Трахали, шарили по её карманам, но не любили.: Всё нормально, она мне никто. Но она была красивой девушкой. Разбивала парням сердца. Возможно, и у вас увела парочку.
Маша хохотнула: Слушай, мы не виделись с ней уже до-го-голгое время. Даже Оливер подтвердит, он предложил нам повеселиться, но стоило ему назвать её имя, как мы сразу отказались.
И они вновь синхронно покачали головой.
Ласка наклонилась к ним: Это было шестого июня?
Козочки принялись спорить, на прошлых это было выходных или ещё ранее.
Они твёрдо сходились в воспоминаниях, говоря, что Оливер, их давний знакомый, однажды подошёл к ним в клубе “Милк” и предложил увидеться. И в тот вечер к ним планировала присоединиться Малышка Зи, которую козочки видеть не захотели.
Ласка пыталась ещё некоторое время разворошить пропитые козлиные мозги: Шестое июня. Это было шестого. За три недели до этого.
Маша: Шесто-го-го-го-ва. Может и шестого.
Оля: А сегодня-то какое число?
Впрочем, новая информация от них Ласке была ни к чему. Камера у бара зафиксировала Оливера, беседующим с козочками у барной стойки в 01:45, за четыре часа до смерти Малышки Зи.
Глава 16
Клара Серова – бывшая жена волчары – вместе с юной дочерью Лизкой проживала в Клыкове, соседнем городке неподалёку от Зверска.
В лапах у подонков Когтина и Хрюна была вся информация для того, что они планировали совершить.
А также – все необходимые компоненты успешной операции: зарегистрированный на мертвеца фургон и нигде не зарегистрированное оружие.
Посему – в четверг вечером они, не сводя глаз с нужного подъезда, ждали, когда Клара придёт с работы.
Темнело и они усиленно всматривались в полумрак каменных лесов, опасаясь пропустить входящую в подъезд волчицу.
Пару раз Хрюн тыкал пальцем на проходящий мимо них волчий силуэт и говорил, что это и есть Клара.
Но это была не она.
Наконец, к девяти часам после полудня нужная волчица появилась на горизонте. Когтин сверился с фотографией. Она.
Офицеры, напялив чёрные маски с прорезями для глаз и накинув сверху капюшоны, вышли из фургона.
Когтин: Ничего не говори. Просто помогай. И не обращайся ко мне по имени.
Хрюн: А как тогда?
Когтин: Бляха-муха, я и не думал, что это станет проблемой. Как-угодно. Напарник. Босс. Дружище. Ты и в самом деле собирался обращаться ко мне по имени? Зачем мы по-твоему надели эти маски? (кабан хотел что-то ответить, но манул оборвал его) Всё, не суетись.
Они вошли следом за Кларой.
Дорога на второй этаж была недолгой, а посему – она прошла мимо лифта и стала не спеша подниматься по ступеням лестницы. Волчица пару раз оборачивалась на преследователей, но шум не поднимала.
Кто-то опять выкрутил лампочку; в темноте она видела лишь две чёрные фигуры, которые могли оказаться кем-угодно.
А когда Клара подалась к своей двери, чтобы открыть её, офицеры встали за её спиной. Как только замок щёлкнул, она ощутила нечто твёрдое, болезненно прижатое к её пояснице.
Ужас парализовал её и она смогла издать лишь тихий стон.
Когтин говорил шёпотом и без эмоций: Молчи, ничего не говори. Заходи в квартиру. (она послушно открыла дверь и все трое вошли) Плохо мы тебе не сделаем. Если будешь делать так, как мы говорим. Кивни, если поняла.
Дрожа всем телом, она кивнула.
В коридоре появился маленький силуэт в сарафане, с карикатурно-крупными для волчицы ушами.
Это была дочь Лизка, их основная цель. Девочка выглядела спокойной, но в океанах глазных яблок волной-цунами нарастало беспокойство.
Оно захлестнуло её; преобразилось в животный ужас, когда Когтин отпустил её мать, и она увидела в его лапе пистолет.
Когтин: Встань к дочери.
Лизка захныкала: М-ма… (стала пятиться, но споткнулась о детский трёхколесный велосипед, стоящий у шкафа-купе; потеряла равновесие, плюхнулась на задницу и замерла, не в силах сделать вдох или пошевелиться).
Клара помогла ей встать, обращаясь к офицерам: Вы можете взять всё, что у нас есть. Мы хорошие звери, и ничего не сделали. Если вы ищете моего мужа, то я не знаю, где он. Мы давно не общались, клянусь вам. Клянусь…
…КЛЯНУСЬ-КЛЯНУСЬ! – прогремело в голове майора Когтина. И он, едва сдерживая раздражение, обернулся на Хрюна и распахнутую дверь за их спинами: Закрой её, бл*ть. И достань ствол. (затем обратился к волчицам) Девчонке лучше накинуть куртку, на улице прохладно.
Майор взял девчонку, а Хрюн – женщину. Вчетвером они вышли из квартиры и спустились вниз.
Волчицы шли, выпрямив спину, потому как в поясницы обоим упирались дула палёных пушек.
Звук шагов эхом разносился по подъезду. Заплаканная девчонка шмыгала носом.
Скрип железной двери подъезда вынес волчицам приговор. Но ни одного крика не раздалось.
Они уходили в тишине.
Сопроводив заложниц в фургон, офицеры связали им лапы стяжками и завязали глаза кусками старой футболки Хрюна; кабан завёл двигатель и поехал.
Когтин, сидящий на пассажирском сиденье, обернулся на пленниц, почесал морду дулом пистолета и всё тем же хриплым шёпотом заговорил: Всё в порядке, оружие мне нужно лишь для того, чтобы вы понимали серьёзность наших намерений. Мы отвезём вас в одно место. Там безопасно. Вам будут даны все условия для проживания, и это займёт около трёх недель. Потом мы вернём вас обратно.
Клара: Это из-за мужа? Из-за Макса?
Когтин: Почему вы так решили?
Клара: А у меня больше знакомых мудаков нет. Не знаю, что он вам сделал, но это то, чего я боялась с момента нашей свадьбы. Если ещё есть возможность – скажите, что мне нужно сделать, и я… (она нервно сглотнула слюну) сделаю.
Когтин вздохнул (да нет, подумал он, иными способами данный вопрос не решить): Простите за беспокойство. Это не связано с вашим мужем, но я не могу рассказать истинную причину. Боюсь, вам придётся поверить мне на слово. Как я и сказал – вам не угрожает опасность, если только вы сами этого не захотите. (девчонка сначала хныкала, а потом завыла – АУУУУУУУУУ; Когтин прижал уши к голове от резкого звука) Успокойте дочь. Дорога будет долгая, я не хочу это слушать.
Ближе к полуночи они приехали на загородный участок Когтина, который достался ему по наследству от бабули. Раньше это место знало стук спиц друг о друга; после смерти хозяйки – шумные застолья.
Теперь же майору стало горько от осознания того, в каких гадких целях он использует бабушкин дом.
Волчиц было решено держать в келье – маленькой комнатушке, которую бабуля при жизни использовала для молитв. Молиться эти волчицы теперь будут следующие три недели, а то и больше.
В келье не было окон, стояла односпальная кровать. Рядом с кроватью Когтин предусмотрительно положил надувной матрас.
Предупредив волчиц о том, что один из них всегда будет дежурить у входа, он закрыл дверь на замок и протянул ключ Хрюну.
Когтин: Я поговорю с комиссаром о том, чтобы он не тревожил тебя в ближайшие недели. Тебе нужно будет присматривать за девицами, пока волчара не предстанет перед судом.
Хрюн глянул на Когтина с некоторой опаской, словно боясь услышать ответ на свой вопрос: А потом?
Когтин: Отпустим.
Хрюн едва заметно выдохнул: Понял, товарищ майор.
Когтин: Прежде чем заходить к ним – всегда проверяй, надел ли ты маску. Разговаривай с ними только при необходимости. И тихо. Чтобы голос потом не опознали. Лучше просто приноси еду и уходи. По ночам ставь будильник каждые три-четыре часа, чтобы проверять их. Всё понял?
Хрюн: Так точно.
Когтин вытащил из кармана пальто старую камеру и протянул её кабану: Сфотографируй их.
Хрюн: Понял.
Он взял камеру и уже вставил ключ в дверь кельи, но Когтин зашипел на него: Маску, бл*ть, надень.
Глава 17
Совершенно поверженный волк был не то что приведён – приволочен вновь в комнату допроса. Ожидал его там майор Когтин, держащий дымящуюся сигарету над пепельницей.
Когтин: Я поговорить.
Серов: Ещё не наговорился начальник?
Когтин: Может, последний раз говорим, волчара. Так что ты послушай внимательно.
Серов вздохнул, горько усмехнулся: Я, начальник, всегда слушаю. И до этого слушал. Пока ушки на макушке, понимаешь? И нах*й я тебя посылать буду до тех пор, пока язык у меня в пасти болтается.
Когтин сложил лапы, оперся локтями о стол и наклонился к задержанному: Только ты не часто меня сейчас нах*й посылай. А то мы не только тебе, но и девкам твоим языки пообрубаем. Говорил – лапы у нас короткие? Не дотянемся?
На лице бывалого волчары отобразилось, наконец, то желанное для следака чувство неуверенности ни в чём. Запутанный Серов даже был не в состоянии усидеть на стуле и постоянно ёрзал.
Он из последних сил сыпал бранью в попытке скрыть свою душевную и физическую наготу.
Но Когтин всё увидел. Всё разглядел его зоркий кошачий глаз. А чувствительные волоски в его ушах уловили частое дыхание волчары.
Когтин: Девчонок твоих мы не трогали и не тронем. Если сам не попросишь. Но они у нас.
В волчью голову молнией ударила мысль, от которой он бежал всё время с момента своего задержания: всё-таки им это удалось – похитить его девочку; последнее, что у него осталось.
И в самом деле, – с горечью подумал он, – денег и до этого не было, здоровье и честь мусора уже отобрали…
Осталась только семья.
Серов: Начальник.
Когтин: М?
Серов: Ты чего натворил?
Когтин осторожно положил перед волчарой фото его бывшей жены и дочери, которую сделал Хрюн. И страх в глазах волчиц, отпечатался во взгляде Серова, когда он опустил голову на стол.