Глава 41
Синий Дол, Рессария
22 день Белого Лета, 2369 г.
Янгли все же решил ослушаться совета незнакомца и продолжить поиски ученого. Для него это уже было дело принципа. Если бы он был женат или родители не померли год назад, тогда да, он, скорее всего, плюнул бы на это дело и поехал в родную Южную Магнолию. Но из близких у Янгли был лишь единственный друг, который и сам мог, кому угодно создать проблемы, так что беспокоиться было не за кого. Свою же жизнь Янгли уже давно отдал работе, стараясь по мере сил бороться за справедливость.
В это утро Янгли был сам не свой. Он даже надел чистую выглаженную рубашку и причесался. То и дело возникало неприятное ощущение, что кто-то прячется за спиной, и Янгли приходилось делать над собой усилие, чтобы постоянно не оглядываться.
Одевшись и собрав вещи, следователь спустился вниз, где его уже ждал Вестен. Янгли снова ощутил на себе чей-то взгляд. Резко повернувшись, он заметил на другом конце улицы мужчину в черном пальто. Тот поспешно свернул в переулок. И хотя с такого расстояния лица было не разглядеть, Янгли был уверен, что видел вчерашнего незнакомца. Следователь мысленно произнес: «Вызов брошен» и сел в карету.
Было немного жаль покидать Синий Дол. Хотелось бы побыть тут подольше, изучить плитки, найти похожие и опровергнуть теорию об уникальности рисунков. К сожалению, в отпуске Янгли был только по документам, а после того, как он найдет и вернет Асе домой, ему совершенно точно будет закрыта дорога в Рессарию. Так что теперь ему оставалось только наблюдать за чудесным городом из окна кареты.
Они ехали весь день и только к вечеру остановились передохнуть в домике у тетушки Вестена. Зельда – невысокая, серокожая, с глубоко посаженными черными глазами и кудрявыми темными волосами лет пятидесяти на вид была сестрой матери Вестена. И их родство легко угадывалось в чертах лица.
– Вестен! – воскликнула женщина, завидев племянника, и кинулась к нему с объятьями. Парень густо покраснел, было видно, что он не любитель нежностей, но и отказать тетушке он не мог. – Ну как ты? Как мама? – Зельда начала закидывать его вопросами, между этим, провожая их в дом и помогая раздеться. Не переставая щебетать, она пригласила их к столу на ужин, который вот-вот должна была накрыть ее дочь.
Небольшой стол стоял прямо у камина. Заметив удивление гостя, тетушка Зельда объяснила необычную расстановку мебели холодными вечерами. Местный климат Янгли уже успел прочувствовать на собственной шкуре. Днем в Рессарии было довольно тепло, но к ночи становилось очень холодно, и поднимался ледяной ветер, продувавший насквозь. К таким перепадам погоды Янгли не привык, поэтому по ночам он пытался согреться, кутаясь в два одеяла, но все равно каждый раз просыпался замерзшим.
Усадив гостей за стол, тетушка унеслась на кухню помогать дочери.
– Прекрасная женщина, но очень уж суматошная, – как бы извиняясь, произнес Вестен, посмотрев ей вслед.
Янгли улыбнулся и кивнул головой, домовитая, искренняя и вся какая-то «уютная» рессарийка ему понравилась.
В гостиную с широким блюдом в руках вышла девушка. Лет двадцати пяти на вид, внешностью она была точной копией матери только без морщинок и проседи в волосах. Янгли отметил про себя, что, судя по дочери, тетушка Зельда в молодости наверняка была очень видной девушкой.
– Как тебя зовут? – спросил молодую хозяюшку Янгли.
– Ферельда, – легко поклонилась девушка гостю и тут же убежала на кухню.
Через несколько минут тетушка Зельда принесла подогретые тарелки, а Ферельда поставила в середину стола на специальную подставку горячий чайник. Теперь можно было ужинать. Хозяйки в две руки споро разложили по тарелкам традиционное ресарийское блюдо «шваю» – запеченного гуся, фаршированного картофелем.
Янгли вдруг понял, что заглядывается на Ферельду. Рессарийка была хороша собой, а он давно не знал женских ласк. Головой Янгли понимал, что не стоит трогать девушку, тем более в его нынешнем положении, но разве прикажешь себе не чувствовать?
После ужина следователь постарался поскорее удалиться спать. Янгли долго лежал с закрытыми глазами, но сон не шел, поэтому, в конце концов, он решил выйти на улицу подышать воздухом. Накинув на себя пальто, он вышел в коридор, где столкнулся с Ферельдой.
– Прошу прощения, – извинился он.
– Не спится?
– Да, решил немного прогуляться.
– Не против, если я составлю вам компанию?
– Да… конечно, – согласился Янгли, решившись положиться на волю случая. – Но разве в одном пледе вам не будет холодно?
– Я уже привыкла, – улыбнулась девушка, надевая сапоги прямо на босу ногу.
Янгли придержал для нее дверь, и они вышли на крыльцо.
Небо было чистым и ярким от множества звезд, ярко блестевших в морозном воздухе. Луна казалась такой большой и близкой, что Янгли ахнул от изумления, выпустив струйку белого пара изо рта.
– Тут так красиво!
– Разве в вашей стране другое небо? – рассмеялась Ферельда.
– Нет…наверное, все дело в том, что мне редко выпадает возможность насладиться видом.
Он немного поежился от холода, поплотнее кутаясь в пальто.
– У вас всегда так холодно по ночам? – поинтересовался Янгли.
– Не всегда. Скоро настанет пора теплых ночей. Правда для вас они все равно показались бы прохладными.
– Тогда пойдем внутрь. Я замерз.
– Может в карты? Спать пока совсем не хочется, – предложила Ферельда.
– Да, с удовольствием.
Наутро Янгли и Ферельда проснулись в одной кровати. Девушка тихо подобрала свою одежду с пола и убежала в свою комнату. В доме никто ничего не заметил, а может, не подали виду.
После завтрака Вестен пошел запрягать лошадей и готовить карету, а Янгли задержался попрощаться с Ферельдой. Уже собираясь выходить, Янгли вдруг как вкопанный остановился перед дверью. Вчерашнее чувство чьего-то присутствия вновь вернулось и еще усилилось, в висках заломило. Открыв дверь, он увидел двух мужчин в красных пальто, расспрашивавших Вестена. Янгли сразу понял, что речь идет о нем.
– Господа! Что вам нужно от моего извозчика? – окликнул он незнакомцев, готовясь к худшему.
Они обернулись, оказавшись близнецами: оба черноволосые, серокожие, с маленькими голубыми глазами. Сомневаться в их профессии тоже не приходилось, ее выдавал знакомый острый пронзительный взгляд.
– Ничего, – заговорил один из них. – Нам нужны вы.
Он достал из внутреннего кармана листок бумаги и зачитал вслух приказ об аресте Янгли Мокутаби. Парень нервно сглотнул – ему вменялось обвинение в шпионаже.
– Я могу запросить представителя своего государства?
– Нет, но вы можете известить одного члена семьи, либо друга, если у вас нет родных.
– Тогда, с вашего позволения, я хотел бы написать другу.
Он подошел к экипажу и забрал свои вещи, стараясь не смотреть на побледневшего Вестена и не оборачиваться. Янгли понимал, что теперь все в доме видели в нем врага народа, шпиона. И ему было бы не под силу переубедить их. Особенно горько было думать о Ферельде. Каким подлым он сейчас кажется девушке! И от этого парню было больнее всего.
Глава 42
Рея, Сарбия
23 день Белого Лета, 2369 г.
На первом этаже гостиницы, в которой они жили с Асшарой, располагалось кафе, куда Феро и спускался каждое утро за завтраком для капризной принцессы. Он старался вставать пораньше, чтобы пока Асшара еще не проснулась, выпить местра[55] у стойки, пока повара на кухне готовят их заказ.
В этот раз ему повезло, и он, блаженно прикрыв глаза, наслаждался двойной порцией горячего местра.
– Феро! – неожиданно раздался восторженный возглас у него за спиной.
Труа обернулся и увидел небритое лицо Моты, с которым они познакомились в поезде по пути на острова Карса, казалось, целую вечность назад.
– Кушта! – заголосил Феро, бросившись обнимать приятеля.
– Святая Анастасия вновь свела нас, – улыбаясь, сказал Мота, когда они, наконец, перестали хлопать друг друга по плечам. – Какими судьбами в наших краях?
Труа очень хотелось поделиться новостями, но он понимал, что нельзя было раскрывать своей истинной миссии, и он уклончиво ответил:
– По работе.
– Странно, не слышал, чтобы у нас в городе велись какие-то раскопки.
– У меня сейчас немного другой профиль, а ты чем сейчас занимаешься? – попытался перевести тему Феро.
Но в этот момент ему принесли завтрак из шести блюд.
– Ого, да ты, старина, любишь плотно покушать, я погляжу, – рассмеялся Мота, проигнорировав вопрос.
– Это не мне. Моя…начальница попросила поднять завтрак в номер.
– Ты не говорил, что не один.
– Да разве начальство – это люди? – отшутился Труа, – Моя так вовсе мнит себя царицей.
Мота рассмеялся.
– Это ты верно подметил, – согласился он.
– Ты не очень занят? Давай я сейчас отнесу ей завтрак и посидим поболтаем, хорошо?
– Да, конечно, я пока столик нам выберу.
Феро взял поднос и пошел к лестнице – в их общий с Асшарой номер. На этом настояла принцесса – после той первой совместной ночи, они часто спали друг с другом, но утром Асшара по-прежнему делала вид, что ничего не произошло. Феро злило подобное обращение, но больше всего парня пугало, что кто-то может узнать об их связи. А вот Асшару, кажется, совершенно ничего не волновало, и она попросту наслаждалась – и путешествием, и обществом молодого Труа.
– Я принес завтрак, – сообщил Феро, заходя в номер.
Асшара еще лежала в кровати, нежась под одеялом. Она никак не отреагировала на его слова, даже не посмотрев в его сторону, лишь приподнялась и села на кровати, чтобы он мог поставить поднос.
– Мне надо ненадолго отойти, – полувопросительно сказал Феро, поправляя принцессе подушку.
Асшара, наконец, взглянула на него, приподняв бровь и недоумевая, зачем ей эта лишняя информация, а потом так же молча принялась за еду. Феро поспешил удалиться, пока девушка не передумала.
Сбежав вниз, он оглядел зал. Мота сидел за небольшим столиком у дальней стены, изрисованной в морской тематике, и махал ему рукой.
– Сколько лет, сколько зим? – подошел Феро к товарищу и снова заключил его в объятья.
– Да уж, я же тогда опоздал на корабль, а следующего пришлось ждать неделю, – начал свой рассказ Мота, усаживаясь за стол. – Почти без денег и, что ужаснее, совсем без еды. Ты не представляешь, мне пришлось ловить жуков и еще каких-то насекомых, противных на вкус, чтобы не умереть с голоду. Однажды даже хомяка поймал, но он, кстати, очень даже недурно получился.
Феро слушал Моту, и ему казалось, будто он впервые слышит об островах, о жуках и их отвратительном вкусе. Парень изумлялся и смеялся, будто никогда не был там сам. Феро вдруг понял, как много всего произошло с тех пор – и как много поменялось в его жизни. Что же случилось с тем мальчишкой-историком, делившим с Мотой каюту на корабле? Как получилось, что он оказался здесь, со всеми этими секретами?
Размышления Феро прервал подошедший официант, поинтересовавшийся выбрали ли они что-нибудь. Ребята переглянулись и попросили еще пару минут.
– Как у тебя сама практика прошла? – поинтересовался Феро, параллельно изучая меню.
– Скучно, – в голосе Моты послышалось разочарование. – Я ожидал большего.
– Да, у меня также. Был какой-то налет романтики, когда ехали туда. А в итоге… острова как острова, люди как люди, рыжие только.
– А как ты в Рее оказался? – вновь оживился Мота.
– Я же говорил, по работе.
– Друг, – укоризненно посмотрел на него Кушта, – все свои. Что за секреты?
– Не могу сказать, так получилось, что не могу – завертел головой Феро, всем своим видом извиняясь за вынужденное молчание. Его прям-таки распирало от желанния рассказать другу всё в подробностях, но он поклялся – и это было вопросом чести. – Лучше скажи, как сам устроился?
– Канцеляром при местном князе. Ну как князе, скорее князьке. Ни власти, ни денег, зато при титуле – один из тех, кто лишился всего после Звездопада.
– Нравится?
– Бывало и хуже, – пожал плечами Мота. – Зато такая работа открывает хорошие перспективы. Получить рекомендательное письмо от князя дорогого стоит, тем более он в принципе неплохой человек.
Феро кивнул, соглашаясь, а про себя усмехнулся, что с рекомендациями, которые он получит после своей работы, его либо повесят, либо возьмут, куда угодно. Но вслух он, конечно, этого не сказал.
– Еще следишь за футболом? – поинтересовался Мота, пока разносчик расставлял перед ними тарелки.
– Конечно.
– У нас со следующего года будет своя команда в городе. Сегодня пойду на просмотр. Хотя, скорее всего, наберут ребят с академий, они уже не первый год с мячом по полю бегают.
– Чем бескрылый не шутит. Попробуй! – поддержал друга Феро.
– Сам-то не хочешь? Вместе веселее.
– Нет, я слишком кривоног для футбола, – расхохотался Труа, – мой предел – наблюдать за игрой с трибуны и делать ставки.
Проговорив еще с полчаса, друзья начали прощаться. Моту ждал просмотр, а Феро – Асшара. Они договорились, что непременно встретятся вечером, и еще раз обнялись на прощание.
Феро нехотя поднялся в номер. После столь теплого общения с Мота Куштой, возвращение к Асшаре было, как нырнуть в ледяную воду посреди жаркого дня. Сначала холода почти не чувствуешь, а через мгновение пробирает до костей. Девушка опять спала. Она поступала так каждый день, но сейчас парню показалось это особенно противным. Да, в близости ей не было равных, но в остальном Асшара держалась с ним холодно и отстраненно. Кажется, она ни на миллиметр не собиралась отступать от своего положения в их общении вне постели. Впрочем, во сне, с приоткрытым ртом и взъерошенными волосами, разбросанными по подушке, девушка теряла всю свою спесь и выглядела почти что милой. В таком виде она даже немного нравилась Феро.
Усевшись на край кровати, парень достал из кармана последнее полученное от Уфрана письмо:
«Погода в последние дни стоит замечательная. Солнечно и тепло. Хотя не при моей загруженности говорить о погоде. На днях я наткнулся на свиток монаха пятнадцатого века, в нем говорилось: «Мы должны забыть о звездопаде, как о страшном сне. Даже память о нем должна рассыпаться в прах.» Удивительно, правда? Я думаю, это и есть мой ключ к тому, чтобы доказать существование еще одного Созвездия! Их все же было четыре, а не три, как нас уверяют.
Расскажи, как обстоят дела у тебя, конечно, из того, о чем ты можешь написать, не затрагивая работу? Когда будешь в Звездном? Очень хотелось бы встретиться и выпить чаю».
Феро так и не ответил на это письмо, хотя несколько раз садился писать ответ. Рассказать другу было решительно нечего. Вернее, новостей было хоть отбавляй, да вот из дозволенного он ему уже все расписал.
В такие моменты Феро жалел, что согласился остаться придворным учителем истории для взбалмошной принцессы. Но против него выступала угроза разоблачения, а в устах разозленной Асшары их взаимные игры легко превратились бы в насилие. Впрочем, у опасной работы были и свои плюсы – его кормили, поили и одевали за императорский счет. Даже за крышу над головой не надо было платить. И к тому же Феро получал достойную оплату за свои немногочисленные труды в роли репетитора. Чего еще желать? Но отчего-то он временами чувствовал себя, как в клетке.
– Феро, почему ты еще здесь? – сквозь сон заговорила Асшара, не открывая глаз.
– А где я должен быть? – удивился парень.
– Феро-о, – капризно протянула единокровная принцесса, – ты должен был в двенадцать забрать мое платье.
Труа посмотрел на часы. Стрелки едва подходили к половине двенадцатого.
– Сейчас схожу, – улыбнулся он, соскакивая с кровати. Теперь у него появлялась куча свободного времени. Можно будет не торопиться и прогуляться по городу, а Асшаре сказать, что портной не успел дошить.
За выигранное на себя время Феро планировал написать и отправить письмо Уфрану. Он еще не решил, что ему напишет, но дальше оттягивать с ответом было попросту неприлично.
Первым делом Феро заскочил на почту. Купив конверт, он взял бумагу и ручку, и отошел к одному из установленных в зале высоких столиков, за которыми можно было писать стоя. «Милый Уфран, – начал он, – обидно, что никаких сведений по моей находке нет. Но все это меркнет перед тем, как долго мы не виделись.
Сегодня я случайно встретил своего старого доброго друга, с которым не виделся год, со времен моей поездки на острова Карса. Вот, пожалуй, пока единственная для тебя новость.
С надеждой на скорую встречу, твой друг Феро Труа».
Заполнив на конверте адрес, Феро отдал его сидящей за столом девушке.
– Труа? – вопросительно прочитала она на конверте.
– Да, – пожал плечами парень.
– Как хорошо, что вы сами пришли.
Девушка поднялась с кресла и поспешила в заднюю дверь. Через несколько секунд она вернулась, держа в руках маленький конверт странного лимонного цвета, и протянула его Феро. На конверте черными кривыми буквами было написано: «Труа Феро». Парень повертел в руках конверт – ни адреса, ни отправителя.
Он отошел в сторону и вскрыл письмо. Внутри оказался клочок бумаги с короткой фразой: «Через семь дней пора домой».
Феро сообразил, что это послание от одного из братьев Раши. А, значит, совсем скоро он вернется домой, в Звездный. Феро так долго ждал этого дня, но теперь у него не осталось никаких сил для радости. Да и стоило ли особенно радоваться, ведь он все равно уже согласился остаться учителем феррийской принцессы при сарбийском дворе. Бесправной пешкой в руках взбалмошной и властолюбивой Асшары.
Глава 43
Звездный, Сарбия
23 день Белого Лета, 2369 г.
Лери долго не решался вновь спуститься к деду в темницу. Он расхаживал по комнате из угла в угол, раз за разом репетируя слова, которые скажет и там, внизу, и потом наверху, перед народом. Наконец, он громко выдохнул и решительным шагом направился к двери.
В галереях императорского дворца было непривычно тихо и безлюдно. Казалось, даже стены и те застыли в ожидании. Лери сам зажег факел и спустился в темницу.
– Дедушка? – подойдя к двери камеры, окликнул он в темноту.
В ответ раздался хриплый кашель.
– Я пришел сказать… сегодня народ узнает, что ты умер, – эти слова дались принцу с трудом, хотя он долго их репетировал.
– Разве этому нас учила святая Анастасия? – раздался из глубины камеры прерывистый голос старого императора.
– Мы устроим пир в твою честь, и не будем плакать, как учила нас святая. Я, как и весь народ Сарбии, верим, что смерть лишь избавление от мирских оков.
– Тогда почему твой голос дрожит? – с усмешкой произнес Фели и снова закашлялся.
– Слабое тело держится за мирское, – Лери не сдержался, к глазам подступили слезы. Он отвернулся и смахнул их рукавом, надеясь, что дед этого не заметил.
– Но также Анастасия говорит, что власть губительна, когда становится целью для самонасыщения. Целые цивилизации пали из-за жажды власти отдельных людей, – Фели хотел сказать что-то еще, но не смог продолжить из-за нового приступа кашля.
– Я захватил власть не для себя, а ради блага народа, – огрызнулся в темноту внук.
– А что говорит Анастасия о лжи?
– Я не лгу! – отчаянно выпалил Лери.
– Что – она – говорит?! – гневно повторил Фели, делая ударение на каждом слове.
– Что ложь есть меч и щит.
– Так не приставляй меч к собственному горлу. Ты все еще мой внук, а потому я готов простить тебе твою глупость. Выпусти меня, и обещаю, я сделаю тебя императором после своей смерти.
– Я стану императором сегодня, – сухо ответил Лери и направился прочь, не слушая гневные окрики старика. Выбор был сделан, и теперь ему предстояло известить народ о смерти императора.
Поднявшись наверх, к свету, Лери вдруг обнаружил, что у него трясутся руки и губы. К тому же неприятный холодок, который он списывал на сырость тюремного подвала, так и не прошел, хотя на улице с самого утра стояла жаркая погода, и во дворце было тепло.
– Созывайте всех на главную площадь! – приказал Лери первому же попавшему на глаза слуге и поспешил в свои покои.
Пытаясь унять дрожь в теле и хотя бы немного согреться, новоиспеченный император завернулся в плед и попросил Мара принести ему бокал мосьё. Так сильно он не волновался, даже когда свергал дедушку. Где-то в душе Лери понимал, что тогда еще была возможность отыграть все назад, но объявить деда мертвым значило убить его по-настоящему. После сегодняшнего выступления перед народом, обратного пути уже не будет. Сарбийцы нелегки на подъем и консервативны, но если вскроется, что Фели жив, волна недовольства смоет Лери с трона в считанные часы.
После двух бокалов мосьё будущий император почувствовал себя более уверенно, по крайней мере, он согрелся, и руки больше не дрожали. В дверь постучали, запыхавшийся слуга доложил, что площадь полна людей. Время пришло.
Лери вышел на балкон второго этажа. Слуга не соврал – дворцовая площадь была забита под завязку, яблоку было бы некуда упасть. При этом люди не толкали друг друга, а действовали, как единый организм, отчего сверху казалось, будто по людскому океану периодически пробегают волны. Увидев младшего Вери, сарбийцы захлопали. Но Лери поднял обе руки вверх, прося тишины.
– Сегодня мы будем праздновать, – парень старался говорить невозмутимо, но голос дрожал, и слезы комом подступали к горлу. – Мой дедушка, наш правитель, первый священный помазанник Анастасии, император Сарбийской империи Фели Вери покинул свое бренное тело и отправился в лучший мир. Он был мудрым человеком, справедливым правителем и любимым дедом. Ступайте домой, пейте вино и танцуйте, чтобы его душа с легкостью покинула этот мир[56].
Первым, кто подбежал к Лери, когда он вернулся во внутренние дворцовые покои, был Мар. Старик выглядел крайне взволнованным.
– Это правда, ваше высочество? – по испуганным глазам слуги было видно, что он даже думать не хотел о том, что Лери убил родного деда.
– Нет, Мар, можешь быть спокоен. Я его не убивал и никто по моему приказу тоже этого не делал. Мне попросту надоело ждать свою корону, – теперь Лери был необычайно спокоен, точно с его плеч спал тяжелый груз. – Пойдем, выпьем, мой друг, за нового императора?
– Это приказ, ваше величество?
– Нет, по крайней мере, не для тебя – усмехнулся Лери и похлопал Мара по плечу.
– И как вам, ваше величество, в новом статусе? – поинтересовался Мар, неспеша следуя плечом к плечу с молодым императором в его новый кабинет, еще сегодня утром официально принадлежавший Фели.
– Легко. Если до этого я волновался, думал о правильности своих действий, то теперь окончательно убедился в своей правоте. Все как-то сразу встало на свои места, Мар.
– А как же ваш отец, ваше величество?
– А что он? – уточнил Лери, вопросительно взглянув на слугу.
– Он, вероятно, захочет прибыть, чтобы попрощаться с усопшим.
– Не думаю. Он даже не ответил на мое сообщение о внезапной болезни дедушки. У него под руководством паллиановые рудники, он и счастлив… ему всегда было достаточно малого. Тем более набеги на рабочих продолжаются, так что вряд ли ему сейчас есть дело до политики…и семьи.
– Ваше величество, я думал, что проблема с нападением на наши шахты решена.
– В нынешнем положении…суета в шахтах нам даже на руку. Займемся этим позже.
– Как скажете, мой император, – поклонился Мар, пряча тревогу за вежливой полуулыбкой.
Кабинет уже успели прибрать, проветрить и поставить на стол свежий букет из веток красного багряника. Вери-младший сел за стол, а слуга в кресло напротив.
– Вина нам, и много! – скомандовал Лери так, чтобы его было слышно в коридоре. – А ты сиди, мой друг Мар, ты заслужил и отдых, и вино.
– Благодарю, ваше величество, – старик умудрился почтительно поклониться императору, не вставая.
– Чувствуешь? – Лери сделал глубокий вдох. – Это запах свободы. Больше никто не посмеет указывать мне куда ехать и как поступать.
– Вы хотели сказать кроме вашего народа, ваше величество…
– А что народ? – удивился Лери.
В этот момент мальчишка-слуга принес им два бокала и бутылку вина, поставил на небольшой столик у стены и поспешно удалился. Мар проводил его взглядом.
– Простите мне мое невежество, мой господин, но разве не народ определяет политику Сарбии?
– Знаешь…э-э…есть тонкая грань между…между тем, чтобы прислушиваться к народу и действовать в целях его благополучия.
– Вы будете мудрым правителем, ваше величество, – Мар вновь поклонился.
– О, Мар, ты единственный, кто верил в меня все эти годы, – Лери потянулся за бутылкой, наполнил оба бокала и, подняв свой, произнес: – За тебя!
Мар тоже взял бокал и ответил:
– За вас и за благо Сарбии, ваше величество!
– Государь! – в кабинет без стука ворвался слуга и покраснел, поймав неодобрительный взгляд Мара. – Простите за беспокойство, господин… вам письмо от короля Рессарии.
От неожиданности Лери поперхнулся вином и закашлялся.
– Давай сюда, можешь быть свободен, – отпустил он слугу, а потом заворчал, разрывая печать:
– Ну что за срочность? В такой-то день…
Пробежав глазами по строчкам, Лери побледнел. Письмо рессарийца оказалось коротким: «Как вы могли подослать к нам шпиона? Я полагался на вашу дружбу и вашу честь, но теперь нам не о чем говорить. Если вы желаете войны, то Рессария не побоится такого исхода».
Новоиспеченый император растерялся. В голове пронеслись слова дедушки: «Ты лишь глупый мальчишка». Первые же минуты его правления поставили Сарбию на грань военного конфликта. И очень крупного, если учесть, что их брак с Асшарой и так приведет к неминуемому разрыву с вернийцами. Сообразив, что будет, если оба противника объединят силы, Лери не на шутку перепугался.
– Мне нужно к дедушке. Срочно! – пролепетал он и побежал в темницу выяснять, что за шпионов посылал его дед к Фейху Карсто.
– Очнись, если спишь, и восстань из мертвых, если умер, – раздраженно закричал Лери, едва сбежав по лестнице. – Кого ты посылал шпионить за рессарийцем?
За железной дверью послышалось шуршание, а затем раздирающий горло кашель.
– Рессария? – задумчиво протянул Фели, отдышавшись.
– Да, Рессария! Вспоминай, кого ты туда посылал, а иначе нам не избежать войны.
– Зачем мне кого-то посылать в эту отсталую холодную страну? – с презрением ответил Фели.
– Ты считаешь, что используешь ложь, как щит, но ошибаешься. Сейчас твоя ложь – меч для Сарбии, меч, которым ты убиваешь собственную страну.
– У покойника нет страны, – язвительно ответил старик.
– Даже теперь ты продолжаешь упрямиться, – обиженно ответил Лери, поняв, что дед не собирается помогать.
Фели вздохнул:
– Поэтому я и не хотел, чтобы ты правил. Глупцу, не различающему ложь и правду не место на троне. Я бы больше поверил в рессарийских шпионов в Сарбии, нежели наоборот.
– Я достаточно услышал, – оскорбленный император развернулся и направился наверх, писать ответное письмо королю Рессарии.
Лери чувствовал себя разбитым. В первый же день своего правления он оказался в незавидном положении. Зайдя в кабинет, он обнаружил продолжающего пить вино Мара.
– Ваше величество, этот остолоп забыл вам отдать еще одно письмо от короля Рессарии.
– О, святая Анастасия! Куда же еще? – устало выругался Лери, падая в кресло.
К его облегчению, второе письмо оказалось более дипломатичным и даже давало некоторую надежду: «Чтобы вы не сомневались в моих словах, я прикладываю копию письма вашего шпиона, обращенного к знаменитому семейству Труа. В нем он недвусмысленно просит о помощи. Надеюсь, вы примете меры и дадите скорый ответ».
– Мар…
– Да, ваше величество?
Заметив, что старик уже поплыл из-за большого количества выпитого, Лери только улыбнулся и покачал головой.
– Слуга! – закричал он и в комнату заглянул мальчишка-посыльный, стоявший на такой случай у дверей кабинета. – Я желаю видеть Труа. Сейчас.
Мальчишка поклонился и через секунду уже бежал по коридору, шлепая сандалиями по мрамору.
– Зачем вам Труа, ваше величество? – поинтересовался из кресла Мар.
– Затем, что дедушка не хочет выдавать шпиона, который, судя по письму рессарийца, просил помощи у семейства Труа.
– Вам, ваше величество, не кажется это все слишком складным?
– Что ты имеешь в виду?
– Да выходит шпион-то был пойман в первые же дни после того, как вы объявили о болезни старого императора. И он тут же просит помощи ни у кого-то, а у одной из самых почитаемых семей Сарбии. Сдается мне Труа и знать не знают, о ком идет речь. Возможно, и шпиона никакого не существует и все это только предлог, чтобы проверить Сарбию на прочность, и склонить остальных членов пятерки на свою сторону.
Лери задумался. Доля правды в словах Мара явно была.
– Сейчас приведут Труа, и мы все узнаем, – заключил он. – А пока пьем.
Целый час угрюмого распития вина окончательно вырубили Мара, и он уснул в кресле, уронив бокал на пол. Остатки вина оставили небольшое пятно на ковре. Лери был тоже не трезв, но еще вполне мог, как ему казалось, здраво рассуждать.
– Ваше величество, князь Атланский по вашему приказу прибыл, – ратировал, стоя в дверях Рефар Труа, крупный короткостриженный шатен с ярко-красными глазами и мясистой шеей. Глава семейства Труа был одет в буро-красный пиджак поверх белой майки и такого же цвета брюки. Для сегодняшней жаркой погоды наряд был излишне теплым, потому по лбу Рефара то и дело стекали капли пота, которые он смахивал большим белым платком. На вид отцу Феро можно было дать не больше тридцати, и вряд ли кто-то мог бы угадать, что в нынешнем году этот статный мужчина будет праздновать пятидесятилетний юбилей.
– Отлично, проходите, – Рефар подошел ближе и остановился в двух шагах от стола императора. – Что ты можешь сказать об этом? – Лери небрежным жестом отшвырнул в его сторону копию письма шпиона и откинулся в кресле, наблюдая за реакцией князя.
Рефар поймал соскользнувшее со стола письмо на лету, прочитал его, и невозмутимо ответил:
– Ничего подобного не получал, кто мог написать, не знаю, ваше величество, – Труа держался, как подобает князю, с вытянутой спиной и гордо поднятой головой. Его было бы сложно упрекнуть во лжи, ведь ни один мускул на лице Рефара не дрогнул.
– А где ваш сын? – неожиданно спросил Лери, вдруг поняв, что письмо могло быть адресовано вовсе не Рефару, ведь имени на нем указано не было.
– В экспедиции на раскопках с Мора Ничко, ваше величество.
– То есть доподлинно вы не знаете, где он?
Рефар мгновенно сообразил, на что намекает молодой император:
– Я полностью в вашей власти, ваше величество.
– Чудесно, что вы это понимаете. С сегодняшнего дня я заключаю вас под стражу…скажем…в вашем загородном поместье.
– Стража!
– Благодарю за доверие, ваше величество, – поклонился Рефар.