– Но ты дурень! – кричит Кирьян. – Абросимов, вылазь из кабины и иди ко мне, иначе я тебе отрублю голову, как этому пахану, – и показывает взглядом на голову.

Зимин орет водителю:

– Заводи автомашину и езжай, трус, кого ты испугался!

Абросимов, как загипнотизированный, выходит из кабины автомашины и подходит к Кирьяну. Зимин негодует:

– Чего ты делаешь, трус?!

Кирьян требует:

– Давай сюда твои документы и деньги триста рублей, что тебе жена дала купить поросенка. Ты с нею с получки рассчитаешься.

Сам смотрит на изогнутую монтажку в руках Зимина. Зимин делает движение, Кирьян берет Абросимова за рукав пиджака, отходит вместе с ним на безопасное расстояние. Предупреждает Зимина:

– Ты смотри, осторожнее, хромой ишак, а то получишь! – и грозит топором.

Зимин кашляет, плюет в сторону Кирьяна, кричит:

– Николай, хватай его правую руку с топором, придержи недолго. Я его научу, как родину любить.

Абросимов пытается схватить Кирьяна за руку. Тот легонько опускает топор на ухо шофера. Из уха течет кровь. Зимин с силой бросает в Кирьяна монтажку. Противник нагибается и подставляет топор. Монтажка ударяется об топор, раздается звук металла.

– Зарубил бы я тебя, хромую собаку, да пока хватит с меня и одного! – кричит Кирьян.

– Попробуй, – равнодушно отвечает Зимин и поднимает кверху лопату.

– Ну, давай документы и деньги, – требует Кирьян и поднимает над Абросимовым топор. Лезет в нагрудный карман и вынимает бумажник.

Абросимов кричит:

– Возьми, прощелыга и вор! – и идет к автомашине.

Зимин недоумевает:

– Зачем отдал?!

Кирьян поднимает голову за волосы и, оглядываясь, идет к реке. Затем из бумажника вынимает деньги и паспорт. Бумажник с остальными документами бросает на землю. Обращается к Абросимову:

– Возьми, пригодится. Права мне не нужны.

Зимин неуклюже прыгает с автомашины, поднимает вверх лопату и направляется к Кирьяну. Кирьян грозит ему топором и кричит каким-то загробным голосом:

– Не подходи, убью! – и, пятясь, злобно смотрит на Зимина, а затем убегает.

Абросимов с окровавленным лицом сидит в кабине. Зимин снимает с себя рубашку и майку. Рвет майку, бинтует Николаю голову. Лицо шофера толстым слоем покрыто запекшейся кровью. Зимин садится в кабину. Кричит на Абросимова:

– Трус ты! Зачем вышел из кабины? Зачем отдал Кирьяну деньги и паспорт?

Абросимов виновато моргает глазами, молчит.

– Эх ты, герой, – возмущается Зимин. – В Москве бывал, щи хлебал, кур ел и с девками целовался, а перепугался какого-то рахита. Мял бы его машиной. Сидел бы я рядом с тобой, не дал бы тебе остановиться. Лежал бы он сейчас с поломанными ногами и просил о помощи.

– А если бы задавили его? – спрашивает Абросимов. – Могли бы меня судить.

– Никто бы тебя не судил. За это ты мог бы получить медаль «За отвагу».

– Да ну, – удивленно произносит Абросимов. – Растерялся я. Как Скачков на ходу выскочил из кабины, да притом эта окровавленная голова в руках Кирьяна, меня словно парализовало. Не стали подчиняться ни руки, ни ноги. Голова мне показалась знакомой, вроде десятника.

– Похоже, – подтверждает Зимин. – Ты совершил очень большую ошибку – остановил автомашину. Тебе надо было, наоборот, повысить скорость и ехать прямо на Кирьяна. Что он мог сделать с топором против нас? Если бы вскочил на подножку, я бы нанес ему смертельный удар лопатой или монтажкой.

Абросимов оправдывается:

– Когда из кабины выскочил Скачков, я думал, что остался один. Про тебя, честное слово, забыл. Подумал, что Кирьян бросит топором в лобовое стекло.

– Ну и что, – возражает Зимин. – Вот это только и требовалось от него. Тогда бы ты мог остановиться, и мы его запросто скрутили бы и проволокой связали. Топор опасен не в броске, а в руках. Если бы Кирьян бросил топор в лобовое стекло, если, на крайний случай, он мог влететь в кабину, ты запросто мог от него уклониться. Но топор по теории вероятности не мог влететь в кабину, потому что Кирьян мог кинуть его только с того или другого бока автомашины. Поэтому топор срикошетил бы и ушел в сторону. Стекло было бы разбито. Но Кирьян пока не сошел с ума и без топора в любых обстоятельствах не остался бы. Жми на стартер и поехали в село. Надо срочно звонить в милицию.

Кирьян медленно удаляется, часто оглядываясь. Входит во двор одного из домов. Скачков взбирается по крутому склону и бежит к машине. Абросимов, не видя Скачкова, начинает ехать.

– Стой! – кричит Зимин. – Бежит Скачков.

Абросимов останавливает автомашину. Зимин открывает дверку кабины. Скачков с быстротой акробата влетает внутрь и закрывает ее.

– Слава богу, живы! – произносит он и сразу командует. – Поворачивай машину обратно.

– Поедем в село, – повелительно говорит Зимин. – Надо обезвредить этого разбойника, иначе он натворит дел, сожжет всю деревню.

– Это не нашего ума дело, – возражает Скачков. – Наше дело готовить лес, а не гоняться за преступниками. На это есть милиция, дорогой товарищ Зимин. Доедем до Лотошино, заявим в милицию.

– По-твоему, мы за преступниками гоняться не обязаны? – раздражается Зимин. – Пусть преступники гоняются за нами. Лотошинская милиция сюда не поедет, потому что село Калининской области, а Лотошино – Московской. Я, кажется, не ошибаюсь. Жми в село, – Зимин общается к Абросимову. – Жми прямо к почте или совету. Мы приехали поговорить с народом и поговорим, невзирая ни на какие угрозы Кирьяна.

Короче говоря, шофер Абросимов колебался. Он не знал, кому подчиняться – Зимину или Скачкову. Зимин со Скачковым спорили, доказывали, дело дошло до личных оскорблений. Пока спорили, прошло более часа. Тем временем Кирьян ходил по селу с головой и топором, нагонял на народ страх и ужас. Из села через каждые полчаса звонили дежурному милиционеру и на квартиру начальнику милиции. Просили разрешения на применение огнестрельного оружия против Кирьяна. Начальник милиции запретил: