Спустя несколько минут вышла та же женщина. Она позвала Василия, вместе они прошли вовнутрь. Потом она указала путь до кабинета директора. Он постучался. Там раздался властный голос, он сказал, войдите. Василий Фёдорович вошёл в кабинет. Его сразу ослепил солнечный свет. Посередине стол, во главе которого сидела директор. Вообще известная личность города. На ней был тёмно-фиолетовый жилет и розовая блузка. Она писала что-то на листе бумаге, дописав, подняла голову, затем встала.
– Добрый день, я – Любовь Фёдоровна. Вы по какому вопросу?
– Неприятное известие должен я сообщить.
– Какое?
– Сегодня ночью в парке был найден труп Тупаковой Маргариты Семёновны.
– Боже мой! За какие грехи-то? – сказала директор, она достала носовой платочек белого цвета с голубым узором цветов, утёрла им нос и продолжила. – Позвольте узнать ваше имя.
– Майор Гришин Василий Фёдорович.
– Скажите, Василий Фёдорович, вы узнали, как она умерла?
– Есть предположения, но говорить я их вам не могу.
– Ох, понятно.
Наступила тишина. Директор выглядела обеспокоенно. Её глаза приобрели взгляд потери. Гришин хотел что-то сказать, но одумался, ведь фраза была здесь не уместна.
– Василий Фёдорович, вам больше нечего мне сообщить?
– Есть что.
– Говорите.
– В тюрьме умер Андрей Валентинович Дунаев.
– Когда?
– Шесть дней назад.
– Ах, почему смерть забирает таких как он?
– Не знаю, Любовь Фёдоровна, это сложная тема.
– Василий Фёдорович, что сделал Андрей Валентинович, за что его посадили?
– Я не могу сообщить этого. Не позволяет устав.
– Это грустно, – сказала Кукурузова. – От чего он умер?
– Сердечный приступ.
– Да, у него бывали проблемы с сердцем.
Гришин не знал, что сказать более. Любовь Фёдоровна молчала. За окном дул небольшой ветерок. Следователь слышал это из открытого окна. Директор смотрела на книги и теребила в руках платок. Она казалось, хотела расплакаться, но её статус и мужество этого не позволяли. Гришин долго обдумывал, как задать вопрос, наконец, он придумал.
– Я понимаю, что вы расстроены, но я обязан задать вам пару вопросов.
– Да, конечно.
– Так вот, у Маргариты Семёновной были близкие люди?
– Честно сказать, я не знаю. Не имею привычки лезть в личную жизнь своих коллег.
– А ещё, Любовь Фёдоровна, скажите про её отношения.
– Ну, какие могут быть отношения?
– С коллегами или вообще с людьми.
– У неё почти со всеми были конфликты не только с детьми, но и с учителями. Она была со странностями, но вы не подумайте, что от злобы к людям. Нет, это всё от одиночества. Она же до сих пор за мужем никак не была и без детей. Я с ней много раз беседовала, что нужно быть менее злой ведь злом назло если отвечать ничего путного из этого не выйдет.
– Хорошо, подробнее можете рассказать?
– Ох, сказать много есть что, но это не так важно.
–Всё равно скажите.
– Все её конфликты были незначительными, по крайней мере в школе. За её пределами знать я не могу. Василий Фёдорович, если вы думаете, что ей кто-то так отомстил, мне кажется, такого быть не может.
– Ну, это нам – милиции нужно будет выяснить, а вообще нужно проверить все варианты.
– Я понимаю.
– Ещё хотел спросить…
– Так спрашивайте.
– У Андрея Валентиновича были родственники?
–Да… племянник он заменил Андрея Валентиновича после ареста.
– Скажите его адрес.
– Он сейчас в школе.
– Спасибо, Любовь Фёдоровна, – вставая со стула, говорил следователь, – тогда я к нему, до свидания.
Василий пожал руку директору, вышел из кабинета, направился в кабинет племянника Дунаева. Он шёл по освещённому солнцем коридору, затем поднялся на третий этаж. Вот он уже стоит возле кабинета с надписью «Русский язык и Литература». Глубоко вздохнул, в голову залетела мысль:
«Сейчас бы не обложатся и не сказать чего лишнего».
Он постучался в дверь. За ней раздался спокойный голос с приглашением войти. Гриши вошёл в кабинет, там за учительским столом сидел молодой мужчина, на вид лет тридцать. Он одет в бежевый костюм, рубашку и на его шее повязан галстук в горошек. На его голове располагались кудрявые волосы. Лицо было вытянуто, тонкие губы, длинный нос. Он что-то писал и бормотал себе под нос.
– Чем могу быть полезен? – сказал он спокойно, не поднимая головы.
– Я должен поговорить с вами.
– Хорошо присаживайтесь за парту перед столом.
Гришин прошёл к первой парте первого ряда от окна, снял табуретку и присел.
– О чём вы хотели поговорить?
– Я – Василий Фёдорович Гришин, майор милиции, – он достал удостоверение и показал его.
Лицо учителя смутилось, но он не показал, ни страха, ничего подобного.
– Я ничего не совершал противозаконного, я соблюдаю все законы нашей страны.
– На вас жалоб нет, я по другому вопросу, какое ваше имя?
– Меньшиков Станислав Михайлович.
– Станислав Михайлович, я пришёл вам сообщить неприятную новость.
– В плане?
– В тюрьме умер ваш дядя.
– Андрей Валентинович, как он умер?
– У него случился сердечный приступ.
– Я же говорил, чтобы его перевели в другой корпус, а меня никто не слушал.
– Но это, Станислав Михайлович, конечно, неправильно они поступили. Что было того не воротить.
– Я дядьку сильно любил, но до сих пор не могу признать того, что он совершил.
– Я бы тоже не верил.
На минуту все замолчали, Меньшиков встал и подошёл к окну. Сложив руки на груди, он сказал:
– Когда Андрей Валентинович ушёл из жизни?
– Шесть дней назад.
– Почему мне так поздно сообщили?
– Этого я не знаю. В школу я приходил к директору по другому вопросу.
– Ладно, Василий Фёдорович, спасибо, что сообщили. Я буду поминать дядю добрым словом.
– Прощайте.
– Да, до свидания.
Они пожали друг другу руки, Меньшиков сел за стол и смотрел в окно. Гришин, перед тем как выйти посмотрел на него. Пройдя на первый этаж, он встретился взглядами с той же вахтёршей. Он попрощался с ней. Вышел на улицу, сразу закурил. Дым опять развевался в воздухе, следователь смотрел на него и подумал:
«Вроде всё в порядке».
Глава 6. Ночь десятая.
Я проснулся у себя в квартире. По ощущениям было где-то часов семь вечера. Оглядев комнату, я не заметил Алису. Это было странно, каждый раз после моего пробуждения она была рядом. Мне не понравилось, что я её не вижу, я ударил руками по дивану несколько раз. Встал с дивана. Пошёл на кухню, чтобы поесть. В комнате было темно. В этой кромешной темноте я увидел длинный силуэт человека в пальто и шляпе. Включил свет, протёр глаза. Покажется же такое. Я не предал этому значение. Затем поставил чайник. Сел на табуретку. Неожиданно мои глаза закрыли беленькие нежные ладошки. Затем я спросил:
– Алиса, это ты?
– Да, это я, – сказала она.
– Как ты, Алиса?
– Я? Нормально, но есть какая-то грусть.
– Почему?
– Не знаю. Просто иногда тяжко становится.
– Можешь рассказать мне, станет легче.
– Точно?
– Думаю да.
– Я иногда вспоминаю…
– Что?
– События из моей жизни, вспоминаю двоих людей.
– Каких?
– Они не очень приятные.
– Что они сделали?
– Прости, но я не хочу говорить об этом.
Мы замолчали. Девушка села напротив меня. Руки подложила под свой подбородочек. Я сидел и смотрел в её глаза. Они блестели ещё сильней, в них была какая-то новая идея или желание. Чайник начал свистеть.
– Алиса, будешь чай? – сказал я, обернувшись к девушке.
– Да, буду.
Я налил чай себе и Алисе. Девушка продолжала смотреть на меня. Потом она протянула мне листик бумаги. Это была записка. Алиса улыбнулась и сказала мне:
– Здесь написано моё желание и моя тревога.
– Хорошо, Алиса, прочту.
Я развернул бумажку.
«Привет это снова я – Алиса. Ты должен кое-что для меня сделать. Это кое-что будет очень приятное и для меня и для тебя. Сейчас я расскажу подробней. Сегодня в девять вечера тебе нужно подкараулить двоих влюблённых друг в друга по уши. Обычно они идут в месте после работы. Проходят через одну подворотню, чтобы сократить дорогу до их дома. Если ты спросишь, зачем тебе их подкарауливать, то я расскажу. Так вот ты их подкараулишь и УБЬЁШЬ! Только ни в коем случае не перчатками, а топором он, кстати, стоит в ванной. А зачем их убивать думаешь ты. Я пыталась устроиться работать сначала на завод №6. Да меня приняли, но потом сразу уволили с позором. Потом в общепит, там меня тоже выгнали с позором. Но вообще эта пара очень неприятные люди. Так что я думаю, они заслуживают смерти. Ладно, заранее спасибо, удачи целую
Алиса».
Я прочитал записку. Положил её в карман. Алиса также продолжала сидеть и смотреть на меня. Допив чай, я встал со стула посмотрел на девушку. Она отвернула голову. На часах было уже полвосьмого вечера. Нужно выходить. Но перед этим переодеть рубашку с брюками. Пошёл к большому деревянному гардеробу. Он достался мне ещё от отца. Странно, что я помню. Из воспоминаний об отце у меня их очень мало. Свою мать вообще не помню. Я не помню ничего, что было десять лет назад и даже больше. Очень это неприятно иногда. Пытаться что-то вспомнить, но я никогда ничего нового вспомнить не мог. Мне это не нравиться, хотя, вообще по большому счёту мне всё равно. Сейчас меня волнует только настоящее.
Подойдя к шкафу, открыл дверь, я увидел, как на деревянных вешалках висела человеческая кожа. Всё внутреннее пространство гардероба было перепачкано красной вязкой массой. В углу стоял череп. И рядом две руки. Подняв глаза, увидел зеркало и своё отражение в нём. Я стоял, моих глаз не было на месте, просто пустые глазницы. Всё лицо было в крови, из отверстий для глаз лились слёзы. Сзади меня стоял длинный человек в цилиндре. Его костлявые пальцы тянулись к месту, где находится моё сердце. Я издал лёгкий крик. В глазах всё потемнело. Через мгновение я снова всё вижу. Вот передо мной открытый шкаф. Обычные вешалки, на которых весел тёмно-синий пиджак на трёх пуговицах и такие же брюки, рядом на вешалке две рубашки: коричневого цвета в клетку, а вторая тёмно-зелёная. Внизу стоял чёрные кожаные ботинки. Никаких трупов и прочих скелетов. Я достал тёмно-зелёную рубашку, синие брюки и такой же пиджак. Надел эти вещи на себя. Хотя бы выгляжу как человек, но при этом им не являюсь, ибо внутри меня давно засел монстр, который жаждет крови и человеческого горя. Не только люди страдают, но и я страдаю. Главные беды только мне. Я совершаю эти грехи во имя удовлетворения этого желания. Мне гореть в Аду за это. А существует ли он? Не знаю, но скоро мне это будет известно… Я пошёл за топором. Он находился в ванной. Небольшая деревянная рукоятка, лезвие тоже не огромное. Топор можно было спрятать под пиджаком, повесив его за ремень.
– А я умён, – усмехнулся я.
И вот я в ванной комнате. Треснутая плитка, плесень в углу, и окровавленная ванна. А вот и топор только чем-то испачкан. Нужно помыть. Помыл. Пора выходить. Подойдя к двери я, крикнул:
– Алиса, я пошёл.
В ответ тишина. Я открыл дверь вышел в подъезд, затем из дома. Вот я на улице. Идти до той подворотни около минут двадцати. На улице было темно. Ездили машины. Мне стало страшно, мне казалось, что за мной кто-то следит. Поэтому я несколько раз обернулся. Эта ночная тишина настораживала меня. Враждебная обстановка. Обернулся ещё раз за мной шёл длинный человек в пальто, я пару раз ударил себя по щекам, человек продолжал идти за мной. Отлупил себя ещё раз, повернулся, его не было. Почему я это вижу? Бывают ли такие идиоты идут и наблюдают, даже я так не делаю. Вдруг под моими ногами оказалась яма, я ловко отпрыгнул назад. Остановился, посмотрел в яму, там темно я прислушался, из неё были слышны голоса:
– Иди к нам, иди к нам, мы тебя заждались…
Я уже хотел было прыгнуть туда, очень уж соблазнительна эта чёрная пустота. Но я вовремя опомнился, как я оставлю Алису в этом грязном городе, она здесь сгниёт. Сгниёт и этого даже никто не заметит. Её тело будет лежать в заросшей могиле, и никто не поставит свечку за упокой её души. Ох, Алиса, светлая девушка какие у тебя грехи? Были, конечно, были, у кого их не было? Не совершает грехов тот, кто не живёт. Сама жизнь огромный грех. Жизнь – это яма разврата, страданий и горя, иногда проявляются признаки хорошего, но они быстро проходят, она и сама быстро проходит… Я обошёл яму. Пока шёл, перечитал записку Алисы два раза. Вдалеке, уже подходя, я увидел двух людей. Женщина в тёмном костюме с белой шалью на шее. У неё были желтоватые волосы до плеч. В руках сумочка. Её супруг в чёрном костюме в полоску. Ярко отдавал цветом красный галстук. Какое злое и противное лицо, с усами. Они были известными личностями этого мерзкого города, с грязными людьми. Только я маленько не помню их фамилию. Хотя кого я обманываю? Я её вообще не помню. Вот они подходили ко мне. Я спрятался за угол дома. Они шли и о чём-то разговаривали. На секунду мне их стало даже жалко. У них дети, семья, большая должность. В общем, всё то – чего нет у меня. А мне это и не нужно – каждому своё счастье, мне от милиции бегать, а им жизни разрушать. Я убрал своё сострадание далеко вовнутрь себя. Нужно работать, тем более Алиса была настолько добра ко мне, что я сделаю для неё всё что угодно. Вот парочка уже в глубине этой вонючей, грязной и тёмной подворотни. Я тихо подкрался к ним сзади. Достал топор, замахнулся, со всей злобой и любовью ударил в пространство между шеей и плечом женщины. Кровь выплеснулась и попала прямо на плечо её мужа, также она попала на меня. Муж обернулся, его глаза были в недоумении. Где-то я видел этот взгляд. Он полон удивления и страха. Казалось, что из глаз вот-вот польются слезы, и он начнёт кричать. Тело его супруги упало на потрескавшийся асфальт. Через мгновение мужчина хотел убежать, но что-то его остановило, он набросился на меня и кричал:
– Это ты?! Что ты сделал!? За что?
Я ловко откинул его в сторону и сказал:
– Заткни пасть, уродище!
Он валялся на спине, чуть перевернувшись, захотел встать. Я занёс топор у себя над головой и с разбега нанёс сильный удар прямо ему в спину. Он упал, яркая кровь начала вытекать, окрашивая его дорогую одежду. Я подошёл и с трудом вынул топор. Страшная гримаса страдания застыла на его лице.
– Всё во имя твоего светлого счастья, Алиса, я сделал это для тебя, – сказал я, смотря на супругов.
Перед моим лицом возник образ Алисы. На секунду я увидел её зелёные глаза. Ах, я тону в них как в океане! Какая Алиса всё-таки не такая.
Уже уходя, я услышал хрипение и мольбы о помощи от супругов. Ещё живые? Не может этого быть. Нужно убедиться, что подохли. Я подошёл к ним, сперва вдарил несколько раз по телу женщины затем по телу её мужа, всё моё лицо было перепачкано алой жидкостью. Я снял шаль и обтёр ею своё лицо. Пнул ногой оба тела по два раза, теперь точно подохли. Положил тело супруги на тело мужа. Вся подворотня была испачкана в крови. Я выкинул топор рядом с трупами. Довольный работой отправился домой. Надеюсь, Алиса не забудет меня, я-то её точно не забуду ведь она единственный лучик света в моей жизни.
– Ох, Алиса, как же ты выручаешь меня.
Глава 7. День одиннадцатый.
Утро, около десяти часов. На улице жарко. Гришин шёл по тротуару. Он направлялся к себе домой, чтобы серьёзно поговорить со своей женой. Они не виделись уже несколько дней, так как поругались. Василий хотел извиниться и с подготовленной речью шёл для этого. На нём был синий костюм, расстёгнутая на две пуговицы белая рубашка. Ему навстречу шли немногие люди, ездили машины, солнце ослепляло, голубое и спокойное небо над головой. Казалось, что могло случиться. Но видимо могло. Василий прошёл мимо подворотни. Что-то он там увидел странное, чего не должно было быть там. Он остановился и прошёл вглубь, обомлел, там лежало два трупа: мужчина и женщина, он подошёл к ним ближе это были семейная пара Чесноковых. Анатолий Маркович – директор завода № 6, влиятельный человек и известная личность для Сталинграда-младшего. И его супруга Антонина Николаевна – директор общепита. Её тело лежало на теле мужа. Спиной вверх, с прорубленным плечом. Вся в крови, под ней белая шаль с такими же «узорами». Гришин подошёл, осмотрел тела взглядом. Рядом увидел окровавленный топор.
«Неужели всё продолжается, – подумал он, – новое убийство. Так звоню к себе за бригадой. Видимо мои дела нужно отложить».
Следователь отправился к телефонной будке. Подошёл, подождал не большую очередь, зашёл вовнутрь. Набрал номер, глубоко вздохнул.
– Да, милиция, – сказал молодой голос девушки.
– Я следователь Гришин, по адресу улица Зелёная дом 12, обнаружил два тела, мне нужна бригада.
– Хорошо, сейчас будет.
Следователь повесил трубку. Подошёл к той злосчастной подворотне. Закурил сигарету, серый дым огромными клубами вываливался из его рта. Он переживал, и одновременно надеялся, что те два убийства связанны с этим. Так прошло около минут пятнадцати. Василий выкурил три сигареты. Вот показался коттедж, состоящий из двух милицейских автомобилей и одной машины скорой помощи. Они подъехали, вышли люди в форме. Гришин прокашлялся и затушил сигарету. Подошёл к подворотне, вместе с ним туда зашли его коллеги. Гришин обошёл подворотню несколько раз. Ничего нет кроме трупов, топора и белой шали. Способ убийства был другой, но тут сразу видно, что это не заказное убийство. Почему такой вывод? Уж подозрительно всё не скрытно. Безусловно, убийство было запланированное. Кто будет ходить с топором? Хотя в Сталинграде-младшем не только с топорами люди ходили. Ещё при царе в городе жил чиновник, который всё время ходил с портретом своей покойной жены. Бывали, случали и позже, когда один дед ни с того ни с сего начинал выкидывать свои вещи из окна с криками. Потом его забрали на лечение, больше его никто и не видел… Вообще этот город привлекал многих психопатов и подобных существ.
Гришин подошёл к своим коллегам. Рассказал им, всё как было. Все вместе они решили, что Василий пойдёт на места работы убитых, сообщит о смерти и поговорит с работниками, были ли у семейной пары, какие-либо конфликты. Потом они решили, что должны разыскать их дочь и сына, чтобы им тоже сообщить. Сначала следователь решил, что он пойдёт на завод № 6. До него идти около получаса. Он находился на окраине города. В шестом микрорайоне. Гришин попрощался с коллегами и отправился на завод.
Сталинград-младший – город переулков, страшных переулков, в которых почти всегда сидит человек в грязных потрёпанных одеждах. Всегда с бутылкой в руках. Пьяный человек не очень опасен, он опасен только одним – своим поступками, которых не понимает. Страшно становится только тогда когда их несколько. Ещё в подворотнях бывают люди гораздо хуже, люди, носящие с собой заточки и подобные колюще-режущие предметы. Делают это они не просто так, а чтобы кого-то ограбить. Или просто на спор кого-то порезать, а может и вовсе убить. В Сталинграде-младшем люди любят играть в карты и другие подобные игры. Часто люди играющие проигрывают и чем-то нужно отдавать долг, но чем? И люди находящиеся в проигрыше убивают человека, которого назначит выигравший. В этом городе это были не единичные случали. В этом городе есть такое правило «хочешь жить – нужно убить».
Гришин шел, сокращая путь. Он решил пройти через старую больницу. Она была голубого цвета. Окна, выбитые в некоторых местах заколоченные. Также крыша где-то обвалилась. Крыльцо всё разрушено. Очень старое сооружение, построенное ещё в конце XIX столетия. Больница была закрыта двадцать лет назад. Из-за истории, произошедшей в сорок 1943 году. Изначально это здание задумывалось как дом для одного богатого аристократа, но позже он передумал и решил построить госпиталь, но оставить один секрет, а именно большой подземный лабиринт. Во время Великой Отечественной войны в этом здании находилось много раненных и больных солдат. Они рассказывали, что ночью они слышат голоса, после этого начали пропадать люди. Оказывается, в этих подземных коридорах находился один врач. Он не был в адекватном психическом состоянии, он был одержим идеей, которую объяснить совершенно не возможно. Этот врач говорил, что он случайно нашёл проход под землю, там он нашёл древние письмена с древними молитвами, но их там никак не могло быть, ибо весь подвал обыскали и ничего не нашли. Делая из этого вывод, что этот доктор просто не выдержал всего того, что творилось на земле и он спустился под землю. А людей он похищал из за одиночества, а потом убивал и похищал нового… Короче говоря, типичный больной психопат. Но есть и другая версия, почему закрыли больницу – из-за нехватки финансирования. И эта и та история правдивы.
Василий обошёл заросший деревьями и кустами двор больницы и подумал:
«Только бы на психа какого-то не наткнуться».
И вот уже виднеется длинная труба завода № 6. Сам он выглядел как три больших корпуса. Первый самый большой в нём было пять этажей, второй и третий трёх этажей. Следователь перешёл дорогу и подошёл к воротам. Возле них стояло небольшое здание. Гришин зашёл, там сидел мужчина в жилете и рубашке. Следователь постучался и сказал ему:
– Здравия желаю, служивый. Я майор милиции Гришин. Мне нужен зам директора.
– Конечно, сейчас позвоню, спрошу.
Через несколько минут охранник позвал следователя:
– Сейчас за вами выйдут.
– Понял.
– Спасибо.
Через несколько минут из здания вышел мужик пятидесяти лет. Он был в тёмно-синем костюме и с небольшой бородкой на лице. Он выглядел немного взволнованно, но хотел это скрыть, Гришин сразу понял это.
– Василий Фёдорович Гришин – майор милиции, должен задать вам парочку вопросов.
– Да, хорошо, но только не здесь. Пройдёмте в мой кабинет?
– Пойдёмте.
Зам директора вместе с Василием прошли в здание завода № 6. Они поднялись на третий этаж, затем прошли по длинному коридору и наконец, вошли в кабинет. Это была широкая комната с двумя окнами. Посередине стоял письменный стол и два кресла рядом с ним. Зам сел во главе и пригласил Гришина присесть в кресло, следователь согласился, прокашлялся и начал говорить:
– Ваша фамилия, имя и отчество назовите мне.
– Федросян Иван Платонович.
– Иван Платонович, я пришел, чтобы сообщить, что Анатолий Маркович Чесноков был убит.
– Убит?
– Да, убит.
– Как убит? Постойте, Василий Фёдорович, когда?
– Скорее всего, вчера.
– Это не шутка? Ей Богу не шутка? Вы серьёзно?
–Д а, как бы это прискорбно не звучало, но он действительно убит.
– Именно убит?
– Да.
Федросян замолчал, встал со стула и прошёлся по кабинету несколько раз. Видимо он был в полном удивлении и не понимание, что происходит.
– Иван Платонович, я хочу задать вам пару вопросов.
–Задавайте.
– Так вот, у Чеснокова были враги?
– Ну, конечно. У кого их нет?
– Расскажите подробнее.
– Нет, я имею ввиду, формально враги есть, а так я не помню ни одного раза, чтобы у него с кем-то были конфликты, а если и были, то он в них вряд ли был виновен.
– Ладно, а на работе были случаи непонимания?
– Нет, не было. Я же говорил, что конфликтов я не видел.
– Понятно. У вас есть контакты детей Анатолия Марковича?
– Да, где-то были.
Федросян залез во внутренний ящик своего рабочего стола, покопался там и вытащил небольшой листок.
– Вот, пожалуйста, передайте мои соболезнования им и супруге.
– Супруга тоже была убита.
– Как? Чита Чесноковых… жалко мне их. Кто убил их и за что?
– Нам это предстоит узнать.
– Надеюсь, убийца получит наказание за своё преступление.
– Я обещаю, что так и будет.
Гришин встал и пожал руку Федросяну, забрал лист, на котором было написано два номера телефона двоих детей Чесноковых. Он прошёл по коридору, спустился на первый этаж и вышел из здания. Он попрощался с охранником и вышел за территорию завода № 6.
«Странно, – подумал следователь, – Федросян вёл себя подозрительно наигранно. Он говорил как-то через чур, драматично. Ладно, я надеюсь, в общепите узнаю больше».
Он решил отправиться в общепит, который находился недалеко от завода, буквально в пятнадцати минутах ходьбы. По правой стороне дороги. По пути он размышлял о преступлениях. Он надеялся, что все они связанны. Василий начал размышлять о Тупаковой Маргарите Семёновной:
«По словам директора школы у Тупоковой действительно было много конфликтов, но ни один не мог дойти до убийства. Я сам помню, как в школьные годы с одним учителем у меня были разногласия. Я думаю, у каждого такое было. К тому же способ убийства… способ убийства слишком странный и похожий на почерк Щекотуна. Он – мёртв. И это точно. Мне кажется, если бы Тупаковой так хотел кто-то отомстить, то не стал бы так усложнять цель. Если бы мотивом была бы месть убийца, либо её бы отравил или также задушил в парке. Ну, а ограбление мотив вообще неверный, это было бы сразу заметно, так как в сумке так всё и лежит значит это не ограбление.
Первое убийство было совершено, как это делал Щекотун, второе тоже на это похоже. Вряд ли в городе есть двое убийц, которые подражают Щекотуну. А что с Чесноковыми?
Лично сейчас нет никаких доказательств, что эти три убийства между собой связанны. По словам зама у Чеснокова не было врагов, у его супруги, я думаю, их и подавно быть не может. Вряд ли это заказное убийство, оно очень видное и глупое. Ну, кто в здравом уме и чистой памяти будет в подворотне забивать людей топором? Никто! Под ограбление эта версия тоже не подходит. Явно это двойное убийство совершил больной псих. Главное поймать его как можно скорее. А то прольётся больше крови, а её пролилось и так уже ни мало».
Василий Фёдорович уже подходил к зданию общепита. На улице жара чуть спала, солнце скрылось за тучами. Он закурил, когда подошёл к входу. Рядом со зданием с левой стороны была небольшая клумба с землёй, на которой росло пару деревьев и цветы. Стояла лавка и урна для мусора. Следователь сел на лавку и достал записку, которую дал Федросян. На ней было написано имя и номер дочери, и имя и номер сына. Гришин подумал:
«Как мне известно, дочери уже тридцать, а сыну двадцать с чем-то. Всё рано жалко их они потеряли родителей, а ещё и так трагично».
Гришин убрал бумажку во внутренний карман пиджака и пошёл к дверям общепита. Войдя в здание, он сразу почувствовал запах жареных котлет, тушёной курятины, щей и борща. Потом он уловил и другие запахи: варёной картошки, гречневой и перловой каш. В его животе заурчало. Конечно, ведь сегодня утром он вскочил и ничего не завтракая, отправился по делам. Время было уже около двенадцати, а проснулся он примерно около восьми. Он отправился на раздачу. Там за столом стаяла пышная женщина. На её левой большой груде, на табличке было написано «Галина», она с видом важности протирала стол и что-то бормотала себе под нос. За столиками сидели люди, они даже не подозревали, что в городе происходит страшная история.
– Здравствуйте, Галина, – сказал следователь пышной женщине.
– Да, товарищ, вам чего?
– Мне бы зама Антонины Николаевны, – проговорил Василий, затем достал удостоверение.
Лицо женщины приобрело тупое удивление, через пять секунд он выкрикнула:
– Зина! Зина! Позови Александру Петровну.
Женщина в углу послушно кивнула и отправилась за замом. Галина улыбнулась и спросила:
– А вы к нам… э…э, товарищ…
– Майор я.
– Да, товарищ-майор, зачем пришли?
– От этого я должен вас избавить.
Женщина кивнула и спросила, может ли она идти дальше работать. Гришин ответил, что может. Через несколько минут к следователю подошла женщина в тёмно-зелёном свитере. Она спросила:
– Вы звали меня?
– Да.
– Что от меня требуется.
– Ваше имя, фамилия, отчество?
– Рожкова Александра Петровна.
– Александра Петровна, пройдёмте в ваш кабинет?
– Конечно, конечно пройдёмте за мной.
– Пойдёмте.
Женщина прошла вперёд и повела следователя в свой кабинет. Он находился на втором этаже, рядом с кабинетом Чесноковой. Они вошли в кабинет. Он был небольшой, из мебели был стол, пару стульев, шкаф для документов и диванчик. Гришин и Рожкова сели за стол.
– Александра Петровна, мне нужно сообщить вам печальную новость.
– Да, я слушаю.
– Антонина Николаевна была убита.
– Неужели? Как её жалко. Несчастная женщина, какая несчастная. Анатолий Маркович как он?
– Он тоже убит.
– Убит?
– Да, убит.
– Не может этого быть. Как так? Бедные люди! Как они были убиты?
– В подворотне.
– За какие грехи-то?
– Этого мне не известно.
– Вы их детям уже сообщили?
– Пока нет, но когда вернусь в отдел, сразу сообщу.
– Спасибо вам огромное, я считаю, семья Чечноковых была убита незаслуженно.
– Всё-таки я должен задать вам несколько вопросов.
– Да, я понимаю, задавайте.
– Александра Петровна, у Антонины Николаевны конфликты были?
– Нет. Она была добрая и понимающая женщина. Вообще хороший руководитель. Во всём у неё был порядок: в бухгалтерии, готовки еды.
– Это понятно. Александра Петровна, получается, она была без врагов?
– Да, я это уже говорила.
– Тогда если вы что-то узнаете, позвоните в отдел.
– Да, хорошо. Найдите их убийцу.
– Это долг нашей службы.
Гришин встал из-за стола и попрощался с Рожковой. Он вышел из кабинета и пошёл на первый этаж. Он снова подошёл к столу раздачи и взял себе порцию гречневой каши и пару котлет, выпить взял он яблочный компот. От блюда шёл прекрасный аромат. Живот Гришина заурчал. Следователь заплатил и отправился с разносом за стол. Он повязал себе под рубашку платок и принялся есть. Через десять минут он поел, вытер губы. Он вышел из здания и закурил.
«Вот опять тоже самое, – подумал следователь, – она полезного мне ничего не сказала. Будто Чесноковы идеальные, но это как-то слишком не обычно, то есть даже странно. Хотя нет никаких предпосылок на то, что были какие-то конфликты. Ну, это возможно даже фантастично, что люди на такой высокой должности и без конфликтов и неполадок с работниками и прочими людьми. Опрашивать работников лично, смысла нет, но можно отправить на эту задачу парочку парней. Пожалуй, я так и сделаю.
Нужно позвонить детям Чесноковых и поговорить с ними».
Василий Фёдорович отправился в отдел. На улице было не жарко. Он прошёл через дорогу, снова закурил и, оглянувшись, посмотрел на общепит. Через несколько минут он остановился и подумал:
«А может ли Щекотун не умереть? Такое предположение у меня уже было ранее, но оно ничем не подкреплено. Если они подкрепляться, то я буду удивлён, даже очень».
Успокоившись от своих мыслей, Василий пошел в отдел, обратно этим же маршрутом. Спустя время он подошёл к отделу. Рядом с входом, на крыльце он остановился и посмотрел на клумбу. Там над цветком синеватого цвета, летала бабочка, на крыльях которой был узор жёлтого и коричневого цветов. Гришин остановил свой взгляд на этой картине, в его голову впивались мысли:
«Как, однако, божественна природа и проста. Бабочка… понимает ли она всю тяжесть жизни? Понимает, безусловно, понимает».
Гришин зашёл внутрь и отправился к себе в кабинет. И вот он уже там. Какая же там духота, он немедленно открыл окно. Затем снял пиджак и закурил. Просидев и выкурив две сигареты по времени прошло минут двадцать. Наконец он решился позвонить детям Чесноковых. У них были дочь и сын. Гришин достал листок с номерами, посмотрел на него и потянулся к чёрному дисковому телефону. Набрал номер, раздались гудки, через минуту мягкий женский голос ответил: