Девушка по имени Дарина
TekstГлава 17
– Да, слушаю, – прозвучало из трубки.
– Юлия, здравствуйте, это…
– Марат, ты? Опять выкаешь мне… – c досадой в голосе проговорила дочь Александра Григорьевича.
– Ой… Ну… Ты узнала что-нибудь?
– Да, в общем, пробили мы по своим каналам. Смотри… Фамилия твоего отца довольно редкая для Омска. С этим, конечно, повезло. В нашем мегаполисе-миллионнике есть два Олега Динари. Один из них молодой, работает на небольшом теплоходе на Иртыше…
– А второй? – перебил Юлю Марат, сразу отбросив предложенный вариант.
– А второй, я думаю, более нам подходит. Семейный мужчина, 56 лет…
Вот это «НАМ подходит» Марату не очень понравилось. И он даже не мог объяснить, почему. Вопросов, связанных с дочерью деревенского рыночного торговца, возникало всё больше и больше.
– Кстати, – продолжила она. – На него зарегистрирован «и-пэ».
Что такое ИП Марат не знал, но предполагал, что это понятие связано с бизнесом. Значит, Олег Динари… Бизнесмен. Ну вообще, как раз то, что нужно.
– Адрес дашь?
– Ты собираешься ехать к нему? И что ты ему скажешь?
Парень промолчал.
– Ладно-ладно Марат, не моё это дело, я понимаю, – будто с обидой пролепетала Юля. – Значит, записывай…
Нацарапав огрызком карандаша адрес на картонке из-под пачки чая, и, поблагодарив Юлию, он повесил трубку, а затем вышел из-под козырька таксофона и, взглянув на бескрайнее омское небо, с облегчением вздохнул.
– Сегодня, – сказал он. – Я поеду по адресу сегодня вечером. Слышишь, Даринка?
Дарина молчала. Он снова не мог её представить. Его подсознание не давало этого сделать, ведь где-то там, в глубине, была уверенность, что Дарина якобы на работе, и ее сейчас не может быть рядом. Марат снова глубоко вздохнул и подумал о том, что вечером попробует поговорить с отцом и, может быть, попросит его о помощи. Главное, чтобы всё это время рядом была его воображаемая спутница. Без этой девушки, которую он себе выдумал, ему было совсем сложно – это особенно явственно ощущалось, когда он находился в одиночестве на своем рабочем посту охранника, боясь представить её и опасаясь новых нежелательных галлюцинаций.
Весь остальной день Марат спокойно отрабатывал, стоя на улице на небольшом пятачке среди разношерстных автомобилей. Мимо вышагивали прохожие, поглощенные своим внутренним миром; парковались и снова уезжали машины; подходил пару раз таксист Женя и поднимал парню настроение. Ближе к концу рабочего дня начался дождь, но и здесь добродушный таксист решил спасти молодого охранника вокзала:
– На, держи! На том свете, может, вспомнишь! – смеясь провозгласил Женя, протянув парню старый изношенный зонтик. Этот зонтик был еще цел и, несмотря на свою потёртость, довольно сносно укрывал человека, прячущегося от дождя.
– Почему на том свете? – хохотнул в ответ парень. – Я тебя и здесь вспомню!
– Ну, только добрым словом-то, а! А то ведь на другое я не согласный! А ты чего такой помятый?
– Да вот…
– Местные разборки поди?
– Ну, можно и так сказать.
– Ну, ты ведь каратист же, каких свет не видывал?
– Чего? – задумчиво буркнул Марат.
– Да ничё! – захохотал усатый таксист. – Это я так! Пытаюсь тебя развеселить, а ты…
Марат улыбнулся, потерев ушибленную спину.
– Ладно, слушай, – сказал Женя, сменив тон, – я, конечно, давно в курсе про эти пьяные рейды. Эти менты – беспредел, что тут скажешь… Я только знаю, что твоя начальница как-то связана с этим.
– Да это я уж и сам догадался. Там и Буля этот как-то связан. Стучит им…
– Он никак с ними не связан, Марат-сто-карат, – снова перешёл на шутливый тон вокзальный бомбила. – Просто он ссыт, понимаешь, сикает!
– Понимаю, – рассмеялся Марат. – Чё ж тут непонятного.
– Но боится он не того, что его побьют…
– А чего?
– Я тебе рассказывать не буду… Боюсь соврать, налепить того шо не надобно. Ты лучше у старика Геры узнай, он тебе поведает. Хотя, может, и не скажет, кто его знает-тоть.
– Да что ты заладил, таксист! Может то, а может это!
Женя хорошо уловил шутливые нотки и искренне захохотал. Впрочем, это почти всегда было искренне. Есть же люди…
– Ты смотри какой дерзкий-деревенский! А то буквально вчера был неуверенный и испуганный, как котенок!
– Котенок за один день превратился в тыгра, понял, дядя Женя? И всё, не мешай работать!
– Ха-ха-ха! Ох и нравишься ты мне, парень! Ладно, чао-какао, друг, увидимся!
– Жень, стой… Я тут хотел у тебя помощи попросить… Мне неудобно… Ты ведь и так мне помогаешь.
– Перестань мяться! Омск не терпит неуверенности! Говори, брат! Не томи душу!
– Мне сегодня вечером нужно попасть по одному адресу…
Марат достал картонку и протянул ее Жене.
– Это недалеко, – пробормотал таксист. – Тебе повезло и это будет стоить не так много.
– Я…
– Да шучу я, Господи!
Женя предложил отвезти Марата в семь вечера, поскольку это было именно то время, когда вокзальный бомбила обычно заканчивал рабочий день и уезжал домой.
– Марик, скучал? Как ты, мой герой? – услышал Марат игривый женский голосок, как только закончился рабочий день и вечерняя группа охранников сменила дневную. Вот и она – любимая призрачная девушка.
– Конечно скучал, моя Даринка, весь день думал о тебе! Как у тебя дела?
– Хорошо! Отработала день. В магазин-то почти никто не заходит. Мне так и хотелось улизнуть на десять минут и прийти к тебе!
Он представил, как она, улыбаясь и запинаясь от волнения, рассказывает ему все подробности новой работы. Ему приятно было осознавать, что девушка, пусть ненастоящая, делится с ним событиями прошедшего дня. Вот только иногда в своем повествовании она излагала такие подробности, какие он сам не смог бы придумать. Странная все-таки штука – человеческое подсознание. У Марата сложилась некая теория – подсознание, запоминая некоторые детали из телепередач или из радиоэфиров, воспроизводило новые подробности рассказа Дарины уже самопроизвольными деталями. Это одновременно пугало и забавляло парня.
– Даринка, а у меня есть новости, и мы скоро кое-куда едем!
– Марик! Ты узнал адрес отца?… Неужели!
– Да. Женя нас отвезет к нему. Я договорился.
– А ты не боишься при Жене говорить со мной? Ты с ним вроде так подружился, а то ведь сочтет тебя душевнобольным.
– Я постараюсь с тобой не говорить. И ты тоже у меня ничего не спрашивай. Договорились?
– Да, мой капитан! – воскликнула она, но в ее задорности Марат уловил нотку огорчения.
– Даринка…
Она его поняла с полуслова.
– Все хорошо, Марик, не бери в голову. Буду молчать.
Через сорок минут возле Марата остановилась машина Жени, издавая пение свежих покрышек. Марат бросил в салон свою уже потертую сумку, устроился на заднем сиденье, вообразив, что рядом с ним села Дарина, и протянул картонку с адресом водителю. Тот махнул утвердительно, дескать, «я помню», и они тронулись с места, оставляя позади злосчастный омский вокзал. Всю дорогу Марат чувствовал как наяву тепло хрупкого тела своей воображаемой девушки, и это отдавалось в нем сладко-тоскливым чувством родственности с этим призрачным человеком рядом. Она молчала, как и пообещала ранее. Но, что странно, всю дорогу молчал и таксист Женя, который без шуток и своего заразительного хохота не мог ступить и шагу. Что-то было не так. И это было не в первый раз. Такое он ощущал и ранее, и это состояние ему очень не нравилось: Марат как будто находился в каком-то стеклянном сосуде – совершенно один – притом, что вокруг него были живые люди. Он пытался позвать таксиста, спросить у него что-то, заведя разговор, но тот упорно молчал и вел своего железного коня, задумавшись о чем-то своем.
«Видимо, неудачный день, – подумал Марат, – а тут я со своими проблемами».
Вскоре автомобиль остановился у многоэтажного дома.
– Ну, приехали, Марат-сто-карат! – весело прощебетал Женя, словно проснувшись от тягучего сна. – Бывай! Увидимся! Назад уж сам как-нибудь, оке? Трамвай тут, я знаю, вон с той остановки доставит тебя прямиком на вокзал. На любой садись, они все в ту сторону едут!
– Да, спасибо, Жень, ты уж извини, если что не так!…
Таксист отмахнулся, как от назойливой мухи и, стартанув с места, укатил дальше.
– Марик, теперь можно говорить? – поинтересовалась воображаемая девушка.
Её тон не понравился парню. Она как будто сдерживала смех.
– Можно, – невесело буркнул Марат, направляясь к подъезду, даже не взглянув на неё.
– Чего ты сейчас недовольный?
– Потому что ты смеешься надо мной! Ну да, я псих больной, и чего теперь?! Я же тебя придумал, теперь ты выходишь из-под моего контроля, становишься галлюцинацией все чаще и чаще. И при этом галлюцинация еще и смеется надо мной! Слушай, Дарин, мне это очень не нравится…
– Да подожди ты кипятиться, что с тобой такое?
Марат чувствовал какое-то противное, едкое раздражение и вскоре понял, с чем это связано.
– Марик, я поняла. Просто ты волнуешься. Эта встреча с отцом… Успокойся.
Марат нервно вдохнул и, прикрыв глаза, произнес:
– Да, Даринка, прости, не люблю повышать на тебя голос…
– Ничего. Тебе нужно было выпустить пар, удовлетворить жажду раздражения, очистить накопившиеся негативные эмоции, чтобы со свежими силами ступить в незнакомую для тебя реальность.
– Думаешь?
– Конечно! Никогда не знаешь, что будет дальше. Ты ехал в Омск прежде всего найти отца. Вот, ты его нашел. Удачной встреча будет или нет – неизвестно. Но ведь главное – сам путь, что ты проделал, и вселенная не имеет права повернуться к тебе спиной после всего…
– Будем надеяться.
– Замени.
– Что?
– Замени слово «надеяться» на слово «верить».
– Будем верить.
Глава 18
Девушка стояла на ухоженной площадке лестничного пролета, которая находилась ниже, и улыбалась. Он должен быть один, когда откроется дверь. Если Дарина будет рядом, то парень будет вести себя неестественно, что может напугать отца, и поэтому быстро возникла мысль, что девушка останется и будет наблюдать со стороны.
– Давай, с Богом! – раздался эхом приглушенный голос девушки.
С Богом.
Палец парня надавил на кнопку дверного звонка, заставляя неведомую птицу чирикать внутри квартиры. Следом послышалось наивное тявканье небольшой собачки, которое мгновенно прекратилось, как только повернулся замок. Дверь аккуратно приоткрылась. В образовавшийся проем протиснулась маленькая мальчишеская голова с топорщащимися вихрами на затылке и удивленно уставилась на Марата.
– А вам когоо…
У Марата сладко защемило где-то в груди. Боже… Это его брат. Из глубины квартиры раздался твердый мужской голос: «Витя, тебе сколько раз говорили, не открывай незнакомым людям сам!»
А это – его отец.
– Позови, пожалуйста, папу… Папа дома?
– Сичась!
Через несколько мгновений к Марату вышел высокий худой человек с сильно поредевшей шевелюрой неопределенного цвета. Однако, худоба проглядывалась только в лице и плечах; ниже груди его красовался огромный пивной шар. Мужчина был одет в новую спортивную форму и сланцы, будто только вернулся с пробежки, хотя Марат понимал, что это всего лишь домашняя одежда, и никаких пробежек нет, учитывая необъятное пузо мужчины. Как сказала бы Дарина: «Человек обычно не тот, кем кажется тебе. И зачастую не тот, кем кажется себе».
– Чем могу помочь? – бросил Олег Юрьевич Дианари (а это, несомненно, был он).
Марат смотрел на него исподлобья и не ощущал ничего. Ему казалось, что он будет переживать яркие смешанные чувства при виде отца, но внутри был полный штиль. Будто эмоции в этот момент отключились от питания, требуя зарядки, а перед ним стоял абсолютно чужой человек. Впрочем, он и был ему чужим.
– Ну, не знаю… А ты можешь помочь? – ответил Марат, пристально глядя на человека в спортивке.
– Эмм… Мы знакомы? Ты кто?
– Я – Марат.
– И что? Я – Олег. Для тебя Олег Юрьевич. Чего тебе, пацан? Продаёшь чего?
– Не груби, папаша…
Краем глаза Марат заметил, как Дарина машет ему с лестничного пролета, подавая знаки «не надо, не заводись, будь вежливее».
– Какой я тебе папаша?! Ты кто такой, паренёк? Мне милицию вызвать?
– Ты меня не узнаешь? – неуверенно спросил Марат. Он почувствовал всю глупость вопроса, ведь отец его видел лишь пару раз, когда он был совсем малышом. Так со всей уверенностью можно было сказать, что отец его не видел никогда.
– А должен? – раздраженно ответил мужчина.
Марат вздохнул, собрался с силами и проговорил:
– Ты – Олег Юрьевич Динари. Я – Марат Динари. Деревня Ивановка… Бабка, хозяйство у неё…
– Стоп.
Отец пристально смотрел на сына. Морщины, покрывавшие его лоб, казалось, стали глубже и отчетливей, желваки так и играли под худыми щеками, и только сейчас Марат заметил, насколько человек был бледен.
Спустя паузу мужчина спросил:
– И что ты хочешь?…
– «Что ты хочешь»?! Я сын твой!
– Ты голос не повышай, – процедил отец, прикрывая за собой дверь. – Я, по-твоему, должен скакать от радости?
– Не должен. Ты мне вообще ничего не должен, кроме того, чтобы быть отцом, и не бросать расти одного.
– Послушай, как тебя…Марат?… Марат, ты не вовремя. Ты приехал выяснять отношения?…Ну, я… Я не знаю, что я должен сделать. Мне извиниться перед тобой? У меня своя семья, другая жизнь.
– А вот этот мелкий – мой брат, получается?
– Не надо. Слушай, не лезь к нему и не подходи. Оставь нас в покое… Блин. Бабка же обещала, что ты меня никогда не потревожишь! Я же исправно переводил деньги!
– Ну, хоть за это спасибо.
– Слушай, ты правда не вовремя…
– Ты это уже говорил, папа.
Странно, но когда он произнёс слово «папа», внутри что-то шевельнулось. Он ведь никогда никого так не называл.
– Подожди минуту, я сейчас, – сказал мужчина и вошел в квартиру, прикрыв за собой дверь.
– Ну как ты, Марик, ничего? – эхом раздался полушепот Дарины.
– Нормально.
– Спокойно, ты только не заводись, ладно? Его тоже можно понять…
– Ты так думаешь? – резанул парень.
– Тихо, Марик, ну тихо… Сейчас соседи сбегутся смотреть, что происходит.
– Ну да, а я тут сам с собой разговариваю. Ну-ну…
Дверь открылась и на пороге появилась женщина лет тридцати пяти, в синем шелковом халате.
– Вы кто, молодой человек?
Марат снова заметил знаки Дарины «не говори».
– А вам какое дело? У меня свои вопросы с вашим мужем.
– Не надо грубить, молодой человек. Вы думаете, я не позвоню в милицию? Что вам от нас нужно?
Женщина говорила нарочито громко, чтобы слышал весь подъезд. Вернулся отец.
– Любаш, не надо… Сейчас он уйдёт. Я сам разберусь. Это… Это по работе.
– По какой работе? Ты не работаешь уже пять лет!
– Ну, по бывшей работе…
Ага, значит отец давно уже не чиновник. Интересно, а чем же он зарабатывает?
– Ладно, разбирайся, Олежа, но чтобы его тут через пять минут не было. Он Мурсика пугает нашего! Ты не заметил, что он лаять перестал? Забился за кресло и не выходит.
Мурсик – это, видимо, собачка, что заливалась неистовым лаем после звонка. Забавно.
– Сейчас. Сейчас он уйдет, Люб, дай нам поговорить.
Люба, жена отца, скрылась внутри квартиры, которая, как заметил Марат, была неплохо обставлена и довольно просторна.
– Слушай… На вот, все, что есть.
Отец протянул ему скомканную пачку купюр.
– Ты от меня откупиться решил, папаша?
– Я… Я не знаю, что я должен сделать. Чем тебе помочь? – мямлил отец Марата.
– Я живу на вокзале. Ночую на улице! Ты можешь хотя бы крышу какую-то дать над головой?
– Впустить я тебя не могу… Ты же понимаешь. Я не хочу, чтобы они знали о тебе. Возьми деньги! Здесь хватит тебе на какое-то время…
– А что потом?
– Я не знаю… Боже, как ты не вовремя!
– Уж извините, папаша, что свалился вам на голову!
Дарина ладонями вниз осторожно опускала и поднимала руки. Это было всего лишь движение, но этим она говорило ему «спокойнее, Марик».
– Ладно, сейчас. У меня идея, – сказал отец и снова скрылся за дверью квартиры.
Вернувшись буквально через несколько секунд, он протянул парню связку ключей. Связкой, конечно, это было сложно назвать, скорее, два ключа на небольшом колечке.
– Вот, смотри… Как раз таки не так далеко от вокзала есть старый завод. Он не функционирует – закрыт. Внутри есть сторож, но его не бойся – он временно. Скажешь, что от меня. И всё… Пожалуйста с ним не общайся. Ничего ему про себя не рассказывай…
– Почему?
Отец будто не услышал и продолжил:
– Скоро завод продадут, я как раз этим занимаюсь, но как скоро это будет – не знаю… Там есть небольшие одноэтажные кирпичные хибарки вдоль забора – это бывший гараж, мастерские и так далее… Даю тебе ключ от одной из них. Сейчас пока тепло, ты можешь пожить там. Я как раз её использую как склад для своих старых домашних вещей. Можешь делать там, что хочешь, как угодно обустроить, я не против…
– А твои туда не могут наведаться? Женушка, например?
– Нет. Она знает, что я продаю завод и не более. Ей это неинтересно.
– Ну хоть так, спасибо… – буркнул парень.
Отец проигнорировал его слова и продолжил:
– Пока поживи на эти деньги, что я тебе дал. Через пару недель я приеду, привезу еще. Ты вообще где-то работаешь? Или просто… Или просто приехал и живешь на вокзале… Ты зачем вообще сбежал из деревни? Как там бабка твоя?
– Она не моя. Зачем я уехал – это мое дело, – произнес Марат, уже заметно успокоившийся. – Мне нужна была помощь – ты мне ее дал. Спасибо. В остальном я сам.
– Ну… Сам так сам. Ладно… Я к тебе заеду, через пару…
– Ага.
Мужчина, смутившись, замолчал. Наступила неловкая пауза.
– Куда ехать ты мне скажешь? – спросил парень.
Отец протянул ему сложенную бумажку, видимо, успел быстро нацарапать, когда ходил за ключами.
– Ну давай… Марат, это… Крепись. Ты, я вижу, парень крепкий…
– Ой, ладно, папаша, не надо вот этого… – бросил через плечо сын, спускаясь к Дарине.
Они обнялись и поцеловались. Марат чувствовал как наяву ее нежные теплые губы. Дверь в квартиру выше давно уже закрылась, и остались только двое – он и его воображаемая девушка.
– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю? – говорила она.
– Знаю, и только благодаря этому я в ответ тебя люблю еще сильней.
Спустившись на лифте (для Марата сегодня это было чем-то новым), и ,выйдя из подъезда, он пересёк проезжую часть и направился в сторону остановки трамваев. Ему нужно было узнать у любого водителя общественного транспорта, как доехать по указанному адресу. Всё получилось удачно: буквально через пять минут остановился практически пустой трамвай, и женщина, сидевшая на месте водителя, дружелюбно объяснила парню, каким образом он мог бы попасть к заброшенному заводу.
– Ну что, Марик, едем на этом транспорте с пересадкой или пойдем ждать другой, который нас по прямой доставит? – спросила Дарина.
Марат призадумался на секунду.
– Молодые люди, быстрее, у меня расписание! Едем дальше?
«Молодые люди»? Он же один. Видимо, это манера омичей, называть молодого человека во множественном числе…
– Едем с вами, потом на пересадку. Вы мне скажете, когда?
– Я напомню, да. Динамик не работает, но я махну тебе. Будь внимателен. Тебе нужно проехать четыре остановки…
Трамвай неспешно тронулся и лениво пополз по рельсам. Марат прошёл в конец вагона и, сев на одно из сидений, принялся наблюдать за незнакомой городской жизнью, которую окутывал оранжевым цветом потрясающий омский закат. Казалось, люди были счастливы, и возможно, это так и было, ведь счастье, как водится, приходит летом. Но Дарина однажды сказала: «Люди прячут себя в улыбках». И это правда. Неважно, лето или зима, человек всегда будет поглощён своими проблемами, даже если при этом на лице светится святая гармония.
– Смотри, Даринка, а город действительно уютен и красив. Я бы хотел здесь жить.
– Ну ты ведь и так здесь уже живешь, Марик, – сказала Дарина. – Неважно, как именно и где. Ты уже омич.
– Как-как? – ухмыльнулся Марат.
– Омич, – повторила Дарина, едва сдерживая смех.
– Звучит так, как будто я записал рэп-альбом года.
Девушка расхохоталась.
Марат улыбался и смотрел на нее. Как же здорово, что она везде с ним.
Выйдя из трамвая на нужной остановке и узнав у прохожего, где останавливается другой трамвай, парень отправился в указанном направлении. По дороге он зашёл в магазин, накупил целый пакет съестного, а также, дойдя до небольшой кучки палаток, где женщины торговали одеждой, сменил джинсы и футболку.
– Ох, я теперь как заново родился! – воскликнул Марат, выливая на руку воду из бутылки и умывая лицо.
– Ты давай поешь, Марик!
– Да поем-поем, успею! Поехали скорее в эту кладовку отцовскую, посмотрим, что там.
– Жил на вокзале, теперь будешь жить в кладовке. Парень приехал покорять Омск, и я с ним заодно!
– Ой как смешно, Даринка!
Он привлёк ее к себе. Она звонко захохотала все еще тем самым смехом, похожим на звон божественного хрусталя.
– Ты же знаешь, что однажды мы будем жить в своей квартире. У нас будет все, и это не пустые слова.
– А в квартире будет своя стиральная машина? – ехидно прищурившись, спросила девушка, обнажая ямочки на щеках.
– В ней будет все, что ты захочешь!
– А если серьезно, Марик, твой квест, если так посмотреть, проходит довольно удачно, ты не находишь?
– Один из этапов…
– Один из ОСНОВНЫХ этапов.
– Один из основных этапов – пройден.
И они оба утонули в жадном поцелуе.