Девушка по имени Дарина

Глава 19

Сумерки лениво сгустились, обволакивая путами мрачное индустриальное место, которое свирепо отпугивало пустотой заблудившиеся тени. Вид был жутковато таинственный, словно перед глазами предстал кадр из триллера: разбитый асфальт по периметру территории, из которого то и дело безжизненно торчали пучки сорняков; сетчатый забор, проржавевший настолько, что, казалось, при желании его можно разорвать руками; кучки кирпичей, битой плитки и ржавой арматуры, лежащие так, будто уже не ждали, что их когда-нибудь уберут; те самые кирпичные строения, задняя стена которых являлась продолжением заграждения; ну и, конечно же, само здание завода, что стояло во главе промышленного пейзажа и которое, несомненно, являлось умершим, о чем говорили многочисленные пустые глазницы окон.

– Ох, Марик, что-то мне не по себе, – передёрнула плечами Дарина.

– Ничего. Все нормально. Пойдем.

Марат взял её за руку и направился к воротам, которые в отличие от остального хлипкого забора были почти новыми и стояли довольно устойчиво, стянутые между собой большим амбарным замком.  Убедившись, что ворота закрыты накрепко и рядом нет никакой калитки, он вгляделся в здание, задумчиво пережевывая слова:

– Вон, смотри, видишь – свет горит, на первом этаже, справа, у входа? Видимо, это сторож.

– Будешь его звать отсюда? – поинтересовалась девушка.

– Ну, можно постучать по воротам…

– Да мало ли, кто здесь стучит, Марик, сюда же, наверняка, подростки приходят весело проводить время. Вон, смотри, надписи по всем стенам.

– Но что-то я здесь не вижу никаких подростков, может, помимо сторожа, охрана тут какая-то есть…

– Отец бы тебе, наверное, сказал.

– Ну да, а то, говорит, там один сторож, с которым ты, мой брошенный сын, не разговаривай и не общайся.

– Интересно, почему с ним нельзя общаться? Опасения, что  поймёт, что ты сын хозяина завода?

– Не знаю. Навряд ли… Какое дело обычному сторожу, кто кому сын?

– Гм… Что-то здесь неладно…

Марат молча побрел вдоль забора в поисках какого-нибудь лаза и вскоре нашёл его. Это была часть ржавой сетки, прилегающая к столбу, которая была никак на нём не закреплена. Если поднять ее за нижний угол, то открывалась вполне просторная дыра. Судя по засохшим следам, подростки именно здесь и пробирались на территорию.

Попав внутрь, Марат вновь огляделся. Перед ним воинственно простирались заросли репейника и крапивы, грозящие оставить свои следы на всяк сюда входящем. Тропинка среди этих сорняковых джунглей еле просматривалась, вероятно, местные малолетние вандалы не бывали здесь давно.

– Нам туда, – пробормотал парень, кивнув в сторону.

Нужно было пройти от зарослей по разбитому асфальту к кирпичным боксам, и лучше бы это сделать незамеченным, поскольку настроения на выяснение отношений со сторожем у него не было. Марат еще раз бросил взгляд на слабоосвещенное окно главного здания и, взяв Дарину за руку, двинулся через заросли, осторожно обходя и перешагивая неприятно жалящие побеги. Ему нравилось представлять, как он укрывает свою девушку от крапивы, обжигаясь о заросли, при этом почти как наяву чувствуя благодарное, легкое сжимание ладошкой в капкане своей могучей кисти.

– Постой пока здесь, – тихо произнёс парень, когда они ступили на разбитый асфальт. Он представил, как девушка кивнула и отошла в сторону, встав за сухую корявую ель в ожидании знака.

Марат, дабы не терять времени, достал ключи и двинулся к первой двери, которая была частью больших металлических ворот.

Вдруг раздался сипловатый бас:

– Так! Пацаны! Вы чего опять здесь? Вам мало было тогда?

Уже второй раз такое… Ну почему его каждый раз замечают охранники и сторожа?

– Я тут один, извините. Я от Олега Юрьевича…

– От какого Олега Юрьевича?

К Марату, прихрамывая, приближался мужчина лет пятидесяти, который, впрочем, остановился на расстоянии, видимо, опасаясь непрошенного гостя.

– Ну как от какого? Олег Юрьевич Динари. Он дал мне ключи от одного из этих блоков.

Сторож тут же заметно смягчился. И, затягиваясь табачным дымом, но все еще глядя на парня с подозрением, спросил:

– Забрать что-то надо?

– Не совсем. Я…

Марат замялся. Ему неудобно было говорить «я пришел переночевать».

– Что «Я»?

– Короче говоря, мне нужно пересидеть где-то, и вот…

– Ты его знакомый?

– Да.

– И откуда ты его знаешь?

– А вам какое дело?– раздражаясь, буркнул Марат.

– Да ладно тебе, парень… – будто бы испугавшись, залебезил мужичок, – ключи Олега есть, значит, ты свой… Не мог же ты их украсть у него! Ты ж понимаешь, работа у меня…

Этот мужичок сразу почему-то вызывал чувство жалости у Марата. Было видно, что что-то с ним не так. Скорее всего, отец его по доброте душевной пристроил сюда сидеть по ночам, ведь охранник из него был никакой.

– Ты надолго?

Марат сдался. Надо сказать.

– До утра. И, наверное, завтра приду тоже. Олег Юрьевич разрешил какое-то время здесь ночевать.

– Ну, ясно. Ладно… Значит, свои. Тут  раньше постоянно подростки шныряли, рисовали на стенах. Ну, наркотики, выпивка… Им плевать было, что здесь сторож. Тем более, такой, как я, немощный. Я тут временно, вообще-то. Делаю обход по вечерам, смотрю, чтоб везде было все нормально. А подростков гонять я, конечно, не нанимался… Хорошо, Олег нанял местный ЧОП. Пару раз приехали, наказали этих вандалов, теперь не суются.

– Угу, – промычал Марат и снова двинулся в сторону ближайшей двери. Ему было неинтересно то, что рассказывает сторож.

– Как звать-то тебя, раз уж мы будем соседями теперь? – бросил ему вслед мужчина.

– Марат.

– Марат?… Хм…

– Ну да. А вас как?

– Фёдор Алексеевич. Можно просто Фёдор. Слушай, парень, не пробуй ты эти ключи ко всем дверям. Вон, видишь, отдельный хозблок? Ну, вот эта ржавая дверца и есть то, что тебе нужно. Только ее нужно правильно открывать. Давай помогу, ты сразу не откроешь.

Фёдор проковылял ближе к Марату, взял у него ключи и пристально посмотрел новому соседу в лицо. Затем, улыбнувшись, побрел к узкой железной двери, что являлась крайней у одного из кирпичных строений. Приподнимая массивную дверь за ржавую ручку и поворачивая ключ, сторож приговаривал «похож, похож…». Марат сделал вид, что этого не слышал, ведь он догадался, что мужичок узнал в нём сына своего начальника. Не хотелось сейчас что-то объяснять незнакомому мужчине.

Шагнув внутрь, Марат даже не удивился нагромождению хлама, что заполнял все пространство хозблока. Так примерно он себе и представлял это помещение: обшарпанные кирпичные стены, еще в некоторых местах держащие на себе остатки бетона и синей краски; рыхлый потолок без единого намека на сглаживающее покрытие; одинокая лампочка, висящая посередине  на корявом пыльном проводе, и запах старых вещей, покрытых многолетней, застарелой пылью. Повернувшись к двери, Марат кивнул Фёдору, а потом грубо закрыл ее перед носом сторожа, всем своим видом показывая «спасибо, но я очень устал». Сейчас нужно первым делом осмотреть внимательнее помещение и придумать себе какое-то ложе.

Из-под зеленоватого брезента (видимо, это была старая палатка) выглядывала треснутая стойка кровати. Это было то, что нужно. Если на ней сохранился матрац, то Марату повезло – спать он будет почти что в комфорте.

– Н-да, Марик… Ну это все же лучше, чем сидя в зале ожидания. И уж точно лучше, чем сидя под козырьком, накрываясь картонкой, – сказала Дарина. Она была уже здесь.

– Прости, что заставил тебя ждать.

– Да ничего, я все слышала. Он тебя вроде узнал.

– Он узнал во мне черты Олега Динари и, наверное, понял, что я сын.

– Ну да, наверное, ты прав… – неуверенно прошептала девушка.

Раздался гулкий стук в железную дверь. Это вновь был сторож Фёдор, который принес потрепанный матрац для Марата.

– На вот тебе. Я знаю, тут кровать где-то стояла… А, да! Вот она. Давай помогу разгрести…

При свете Марату показалось знакомым его лицо, и пока они вместе пытались освободить кровать, он мучительно пытался вспомнить, где видел Фёдора Алексеевича. Вместе они соорудили что-то похожее на добротное спальное место, и Марат, поблагодарив за помощь, принялся  разгребать низкий журнальный столик, чтобы сложить на него свои пожитки.

– Ну всё? Дальше сам? – поинтересовался хромой мужичок.

– Да, спасибо.

– Ухх, вырос!

– Что?

– Да ничего. Это я так…

Направляясь к выходу, мужчина остановился на мгновение, а потом спросил:

– Как там мать-то моя?

Марат, продолжая перекладывать безделушки, вздрогнул и остановился. Он вспомнил, где видел этого мужчину. Он видел его в детстве, когда был еще совсем юным и ничего непонимающим сорванцом. Этот мужчина несколько раз приезжал к бабке, и они долго сидели на кухне и пили чай, при этом не приглашая за стол Марата, ведь еще будучи ребенком, он почему-то знал, что лишний среди них.

Отнекиваться от очевидных вещей парень не стал, а просто угрюмо ответил:

– Нормально. Жива-здорова.

– Ты ведь узнал меня?

– Узнал.

– Отец твой попросил придумать, куда тебя пристроить, когда ты родился, и…

– Не надо ничего объяснять, Фёдор. Идите. Спасибо за помощь, дальше я справлюсь.

Сторож вздохнул и вышел.

Несмотря на то, что Марат очень устал за день, он никак не мог уснуть. Сон всячески обходил его стороной, и даже воображаемая девушка, которая мирно посапывала у него на руке, щекоча дыханием покрытое толстыми венами предплечье, не успокаивала его и не убаюкивала разгоряченный разум. Все мысли парня витали вокруг деревни, бабушки, ее сына Фёдора, отца…

В конце концов, устав от переживаний и навязчивых, тяжелых раздумий, он решил выйти подышать свежим воздухом, по привычке представив, как осторожно выбирается, покидая свое ложе, опасаясь разбудить любимую девушку. Небосвод был темен и чист – не было видно ни звездочки. Марат глубоко вдохнул ночной омский воздух и попытался успокоиться, освободив голову от шуршащих в голове гадких мыслей.

– Чего не спится, дружок?

Парень обратил внимание, что неподалеку разгуливает Фёдор Алексеевич. По всей видимости, он вышел покурить и как бы невзначай приблизился к хозблоку, где поселился сегодня Марат.

– Не спится.

– Да я вот тоже здесь по ночам плохо сплю… Ты, если хочешь, заходи, чай попьем. Чай у меня хороший. Вкусный! Посидим, поговорим…

Марат понимал, что поговорить с этим мужчиной стоит хотя бы ради того, чтобы немного успокоиться и прогнать так неистово пожирающие его тоскливые раздумья. Да и предложение выпить чай было заманчивым и прозвучало совершенно кстати.

– Ну… Почему бы и нет, – сказал он.

– Вот это по-нашему! Пошли!

– Сейчас, подождите…

Он приблизился к двери хозблока и, чуть приподняв, с лязгом закрыл ее. «Опять исчезла», – подумал Марат, заметив, что Дарины на старой кровати уже нет. Может, это к лучшему, тогда он спокойно может поговорить с Фёдором, без опаски, что тот сочтет его странным.

Каморка, где обитал сторож, напомнила Марату комнату Пацика – его друга из деревни. Это была комната три на четыре, завешанная разным тряпьем, по периметру которой располагалось бесчисленное количество пустых пивных банок, горделиво стоящих на всех окружающих поверхностях. Черно-белый телевизор без задней крышки молчал, и его немой сон продолжался уже долгое время, о чем можно было судить по слою пыли на округлом стеклянном экране. Это допотопное чудо техники, судя по всему, являлось некой полкой для мелких вещей, которыми была завалена его верхняя часть. Такой же полкой являлась и старая радиола рядом, но, в отличие от телевизора, не была покрыта пылью и уж точночасто использовалась по назначению. Неприятный запах так и висел в воздухе, что говорило об отсутствии чистоплотности хозяина, и это  опять же напоминало комнату Пацика. И только лишь стол, стоявший у окна, был удивительно чист и более-менее прибран; на нем находился старый самовар и две дымящиеся ароматным паром кружки.

– Ну, рассказывай, дорогой Марат…

– Что рассказывать?

– Зачем ты сюда приехал из деревни? Да и вообще…

– Затем, что когда я родился, я решил, что не хочу всю свою жизнь провести с чужим человеком.

– Шутишь, значит?… Это хорошо. Мать ты мою оставил, бросил… У нее ж хозяйство! Я с ней год назад разговаривал по телефону – хвалила тебя, говорит, руки у тебя золотые, работящие. Да я и гляжу вон, силенка-то есть.

Марат молча отпивал из засаленной кружки, которую поставил ему сторож. Чай был действительно вкусный.

– Говорит, только дружочки у тебя непутёвые, как бы и ты такой не стал… – продолжил Фёдор Алексеевич. – А то началось… Выпивка, дискотеки… А то, может, и наркотики. А?

– Ты мне решил нотации здесь читать? – отставив кружку, спокойно проговорил  Марат.

Вся вежливость парня внезапно исчезла, и называть этого мужичка на «вы» он почему-то больше не видел смысла. Марат вдруг почувствовал, что перед ним сидит такая же «деревня», как он сам. Этот персонаж, как видно, оттуда же, из Ивановки, прибыл в мегаполис и выбился в люди, использовав однажды подвернувшийся шанс, и, скорее всего, этот шанс не имел ничего общего с законом. Да, конечно, парень понимал, что это не его дело, да и по большому счету, ему было всё равно. Но и пусть Фёдор не сует свой нос в его жизнь.

– Не собираюсь я тебе нотации читать. Просто хочу познакомиться поближе, – обиженно пробубнил сторож.

– Ладно… Расскажи, откуда ты знаешь отца? Почему ты сейчас работаешь ночным сторожем на заводе. И почему, в конце концов, когда я родился, меня отдали бабке в деревню? Ты не думаешь, что я имею право знать? Фёдор… Алексеевич…

Всё же назвать его Федей у Марата не повернулся язык, хотя была острая потребность съязвить. Спасибо бабке – воспитала. А быть может, это всё гены… Но «спасибо» отцу говорить почему-то ему не хотелось.

– А где мать моя? – задал новый вопрос парень.

– Слушай. Ладно… Давай все по порядку… – вздохнул Фёдор Алексеевич.

Как и предположил Марат, Фёдор Свиридов приехал в Омск зарабатывать деньги в составе одной из криминальных группировок.  Познакомившись на одном из бандитских банкетов с Олегом Динари, он понял, что у них много общего, и предложил ему стать партнером в стремлении «пробиться в верха». Это был успешный творческий криминальный тандем, который принес Олегу бизнес (этот самый завод) и работу начальником омской торгово-промышленной палаты. Сам же Фёдор являлся его заместителем. Когда чиновник, Олег Юрьевич Динари, узнал, что случайно обрюхатил сотрудницу, первым делом, он, конечно же, поделился со своим другом, а тот в свою очередь предложил спрятать ребенка в надежное место далеко от мегаполиса. Это был все еще Советский Союз, и поэтому все похождения чиновников держалось втайне – никто не должен был знать. Мать ребенка умерла при родах, и Олег все-таки решился на поступок, предложенный его заместителем. Марат рос, а его отец не интересовался им. Но им интересовался Свиридов, который периодически заезжал и проведывал мальчика, заодно привозя деньги, которые отец по тем или иным причинам не смог выслать по почте. Однажды произошел казус с финансовыми махинациями, в которых участвовал чиновник Динари, после чего Олега попросили сложить полномочия, обещая замять дело. Его заместитель, конечно, последовал за ним. В скором времени бывший заместитель Динари, Фёдор Алексеевич Свиридов, пережил инсульт, а отец Марата, как и предполагалось, по доброте душевной, предложил работу ночным сторожем у себя на заводе.

– Чем же он зарабатывает, если завод не функционирует?  А чем тебе платит? – спросил Марат.

– Есть у него некий пассивный доход… Хе-хе. Не спрашивай, – ухмыльнулся сторож.

– Незаконный?

– У нас всё законно!

– Ну-ну.

– Ну, до того, как мы перевели это в рамки закона… Это было, конечно, не совсем…

– Так я и знал, дядя Фёдя, – ехидно буркнул парень.

Сторож улыбнулся, ему явно пришлось по душе такое обращение.

– Ничего плохого теперь нет. Начало девяностых, конечно, наложило свой отпечаток. Но сейчас, ближе к концу,  все тип-топ.

– Тип-топ… – пробубнил Марат, отворачиваясь к окну.

– Доход небольшой, но стабильный. Ему, как он говорил, хватает. Ну и мне оплачивает ночные вот эти дежурства…

– Ладно. Я пойду спать. Мне завтра рано вставать на работу, Фёдор Алексеевич. Спасибо, что всё рассказал, теперь усну спокойнее.

– Тебя разбудить завтра?..

Марат уже не слышал. Он молча вышел из каморки и направился к хозблоку. Ночь была довольно свежа, слегка чувствовался приятный запах – предвестник дождя.

Открыв железную дверь, он увидел, что его любимая воображаемая девушка вновь спит на реанимированной кровати. Неосторожно лязгнув, он вошел. Дарина вздрогнула и, открыв глаза, спросила: «Все в порядке?» Парень кивнул и, устроившись рядом, крепко обнял своего любимую галлюцинацию. Все в порядке.

Глава 20

Дни тянулись, словно одинокий поезд, ползущий мимо спящей платформы. Марат исправно успевал на планерку, добросовестно отрабатывал день, а затем вновь ехал на завод. Конечно, парень не так себе представлял покорение мегаполиса, но смиренно принимал реальность такой, какая она есть, и в силу своего упорного характера продолжал делать то, что должен. Его грела мысль, что вот-вот на днях должна быть первая выплата ему как работнику вокзала. Этот заработок, произведенный вне своей глухой деревни, должен дать какую-то уверенность в правильности его пути, и именно эти деньги дадут старт к отсчету его самостоятельной успешной жизни. «Делание обычных вещей по-новому меняет тебя так, как будто то, к чему ты привык, не существовало вовсе», – говорила Дарина.

Минули также и первые выходные, которые парень посвятил туру по городу Омску и изучению его достопримечательностей, благо, погода в эти дни стояла солнечная. И, конечно же, он воображал, что не один. Иногда ему казалось, что Дарина действительно рядом, и он может дотронуться до нее, но подсознательно понимал, что это всего лишь надуманный мираж, который его мозг, словно в утешение, воссоздает для него, стараясь обхитрить гнетущее одиночество. Он прокатился в метро, побывал на Иртышской набережной, не преминул зайти в один из музеев, а также посидел в кафе с видом на реку Омь и Юбилейный мост. Для Марата эти выходные были посвящены его девушке. Это было огромным удовольствием представлять свидание с ней и видеть (или почти видеть) улыбку на таком любимом лице. Ту самую искреннюю улыбку, которая говорила «я счастлива несмотря ни на что». Он уже почти перестал думать о том, что однажды ему захочется сводить точно так же на свидание настоящую девушку. Пусть люди думают, что хотят, а Марат будет довольствоваться тем, что он себе воображает.

К вечеру воскресенья парень наведался на вокзал и, дойдя до знакомого бомжацкого проулка, увидел одиноко сидящего Владика в углу, на законном месте дяди Геры. Тот сидел, сложив руки перед собой на коленях, и угрюмо изучал стену напротив. Глаза его были заплаканы.

– Влад, ты чего?

Молчание.

– Где дядя Гера? Где остальные?

Молчание.

– Что случилось, ты можешь сказать?

Снова никакой реакции, лишь горестно упавшая голова на сложенные руки.

– Тебе избили или чего? – Марат стал раздражаться. – Чего ты молчишь?

– Предатель этот пацан, вот что!

Сзади показалась припухлая красная физиономия. Это был вдрызг пьяный Вася-Труба.

– Кого он предал, тебя, что ли? Где Валюха твоя беззубая? Идите проспитесь оба!

Вася испуганно закряхтел и попятился, неистово вытирая свои грязные ладони о рваную толстовку, которая безжизненно висела на субтильных плечах.

– Всех нас предал он… Валюха! Этот борзый опять пришел! – крикнул он куда-то в сторону, а услышав что-то в ответ, пьяно прохрипел. –Что?! Пошла ты, идиотка!

Бомж удалился, матерясь и вытирая руки о себя. Марат снова повернулся к горем убитому Владику.

– Кого ты там предал? Говори, Влад!

Немного помолчав, хилый паренек что-то все-таки промямлил.

– Что-что? – все сильнее повышал голос Марат.

Владик оторвал губы от сложенных рук, грязной ладонью отер лицо и, не глядя на Марата, произнес:

– Почему ты ушел?

– Куда?

– Почему ты с нами перестал оставаться?

Паренек жалобно взглянул на Марата.

– Я нашел себе ночлег и буду ночевать там, – ответил Марат.

Владик снова хмуро отвернулся.

– Там тепло? – спросил он.

Марат проигнорировал вопрос.

– Ты что, обиделся, что я теперь не с вами? У вас своя берлога есть, у меня своя.

– Теперь у нас нет берлоги, крепыш! – прозвучал вдруг голос дяди Геры.

 Старик, появившись словно из ниоткуда, тяжело прошагал мимо Марата. Его внезапное появление было кстати, поскольку Марат окончательно стал закипать. Он жуть как не любил таких ситуаций, когда пытаешься выковырять правду, притом, что это явно не секрет.

– Почему? Может мне кто-нибудь объяснить?!

– Владка у нас бо-о-ольшущий молодец! Поддался влиянию Були и даже отдал ему ключи от нашей зимней берлоги!

Казалось, что старик произносит эти слова с некой долей юмора. Будто он совсем не зол на пацана, а как будто иронично играет роль.

– Зачем отдал? – не понял Марат.

– Расскажи, Владик, зачем ты отдал?

Худой паренек, сидящий у стены, внезапно заплакал, шевеля губами нечто вроде «я не хотел».

– Ладно, крепыш, у него истерика, – поджал седой подбородок старый бродяга. – Я сам расскажу…

Помолчав и покашляв, словно намеренно вызывая у Марата новый приступ раздражения, старик продолжил:

– Когда ты куда-то уехал, Владика пытался завербовать Буля. Обещал ему чуть ли не горы золота! На деле это конечно еда, ночлег и покровительство. Владик хотел быть как у бомжа за пазухой! –  тут бомж хохотнул. – Только Владику нужно было сделать какой-то взнос, чтобы попасть в эту шайку. Ну и пацан решил отдать Буле ключи от берлоги. Ну а тот…

– А тот, конечно, послал его на три буквы и никуда не принял, – закончил Марат.

– Вот-вот! Надавали ему подзатыльников, мол, канай отсюда, малой!

– Ну ладно, отдал. Ну, и чего так убиваться, горевать?

– Не поймёшь ты никогда нашу бродяжью жизнь, крепыш. Эта берлога была для нас словно отдушина. Как некое успокоение, греющее душу нам, бездомным, которые знали, что есть, где спрятаться или согреться. Осознание того, что у тебя есть такое место, помогает держаться крепче.

Марат приблизился к сидящему Владику и с жалостью посмотрел на него.

– Я не хотел… Я… – цедил сквозь руку Влад, безжизненно глядя перед собой.

– Перестань. Вставай, пошли.

– Ку… Куда?

– Ключи забирать.

– Ты будешь драться? – с оттенком восхищения спросил худой паренек.

– Не буду я драться. Пошли.

Владик спешно вытер слезы рукавами, вскочил, отряхнулся и направился к освещенному солнечным светом проходу. Дядя Гера улыбался.

– Стой, подожи, крепыш… Может, само решится. Нужно просто немного подождать.

– Дядя Гер, такой подонок, как Буля, сам ключи назад не принесет. Чего ждать-то?

– Это да. Ключи надо забирать. Надеюсь, успееют…

Старик вздохнул.

– Кто? – удивился парень.

– Да это я так… Надеюсь, мол, успеют одуматься, прежде чем ты перемолотишь их всех! – рассмеялся дядя Гера.

Что-то здесь не так.

– Никто никого молотить не собирается, – нахмурился Марат.

– А ты уверен, что обойдется без драки?

– Не знаю. Посмотрим.

– Владик, конечно, не виноват… Его поманили, он и купился.

– Разберемся, кто виноват, а кто нет, – буркнул Марат, уходя.

Когда они прошли через полосы рельсов и уже приблизились к заброшенной двухэтажке, старший парень покровительственно дал наставление младшему, чтобы тот ждал на улице, а если позовут, тогда войдет.

– Хорошо, Марат… Ты будешь драться?…

– Да не буду я драться! Что ты заладил, Влад! Попрошу отдать ключи назад.

– Так они тебе и отдали…

– Угу. Все, жди здесь.

Марат вошел в импровизированное жилье, которое было ему уже знакомо, и постучал по доске, стоящей вертикально у стены.

– Есть кто?

– Заходи, новенький! Заступаться за мелкого пришел? – голос  явно принадлежал вожаку.

– Нет. Просто поговорить.

Марат отодвинул ткань, служащей дверью, и ступил на территорию неприятеля. Везде валялись заляпанные матрацы и рваные покрывала, на которых восседали немытые обитатели заброшки, а чуть далее на единственной койке сидел, ухмыляясь, бомж с красным белком глаза. Атмосфера запустения, грязи и лжи.

– Ну, говори.

– Ключи, – твердо сказал парень, тем временем не забывая контролировать окружающую обстановку: как только кто-нибудь дернется, сразу получит. Важно быть наготове в таких ситуациях.

– Ты чего такой напряженный, новенький? Что «ключи»?

Буля продолжал ухмыляться.

– Ключи верни.

– Не верну. Он мне их подарил. Да, пацан?!

Последнюю фразу главный бомж выкрикнул нарочито громко, будто знал, что Владик ждет снаружи. Вопрос эхом пронесся через бетонные стены.

– Позови его сюда, чего он там стоит? У него и спросим.

Бомжи заржали хриплыми, пропитыми голосами. Конечно же, они издали видели, что Марат идет не один, и уже были готовы ко встрече.

Марат с леденяще-бесстрастным лицом проговорил:

– Ничего спрашивать мы у него не будем. Отдай назад ключи, и мы спокойно уйдем.

– Я не подарил вам ключи, – сказал вошедший Владик, который старался держаться молодцом и не показывать, что он до смерти боится. Это выглядело немного смешно.

– Я тебе сказал быть на улице! –процедил Марат.

– Да чего ты его гонишь? Пусть расскажет, как он захотел быть с нами, как обещал попросить у тебя деньги и отдать их нам, как подарил нам ключи…

Марат посмотрел на Владика без тени укора, но тот покраснел и отвернулся.

– Смотри-смотри, мальчик сейчас слезами хату зальет! – воскликнул Паша, приставучий бомж.

– Заткни рот! – крикнул Буля. – Сейчас я говорю, а не ты!

Паша и все остальные бездомные обитатели заброшки мгновенно замолчали. Не было слышно и смешка.

Замолчали все, но не Марат.

– Ты давай не ори. Ты поступил нечестно. Обманом завладел ключами.

– Ох, какая же я сволочь!

Бомжи осторожно похехекивали, будто проверяя, можно ли смеяться или нет.

– И что ты будешь делать, если я пошлю тебя в задницу? – поинтересовался Буля. Его приспешники уже хрипло ржали не стесняясь.

Марат ни слова не говоря сделал два шага в направлении вожака. Тот будто ждал этого и, крикнув «давайте!», вскочил. Бездомные навалились на парня со всех сторон, пытаясь то ли ударить, то ли схватить, но это, конечно, у них получалось слабо, неуклюже и даже забавно. Только Марату было не до смеха – он ногой откинул одного, двинул локтем в беззубую челюсть другого, и… остановился. Перед ним, в руке вожака, блестел красивый армейский нож. Буля ухмылялся, глядя на парня как на пойманную добычу, а затхлый воздух заброшки резало эхо сиповатого верещания горе-вояки, который только что получил локтем по круглому чумазому лицу.

– Ну чё, мне тебя прямо здесь разделать, новенький? – насмешливо пробурчал человек с ножом.

– Ты забулдыг своих отзови, давай как мужики поговорим?

– То есть, помахаемся один на один?  Ты это хочешь сказать?

– Мы можем без махалова все обсудить и выяснить. Без всяких вот этих ножей. Пусть пацан уйдет, он все понял, будет умнее.

Буля повернулся к Владику и осклабился.

– Говорят, что ты все понял, сморчок! Ну беги, раз обоссался весь. Зови на помощь. Только вот наш бомж-охранник никому не нужен, и за него никто вступаться не будет!

«Сморчок» Владик встал как вкопанный, не зная, что делать. Он явно не хотел оставлять Марата одного, но при этом жуть как боялся.

– Не стой, Влад! Иди. Со мной ничего не будет. Скоро я вернусь с ключами.

Буля идиотски заржал, словно намеренно искажая голос, чтобы смех звучал противно. Его грязные краснолицые гиены подобострастно вторили ему, а получивший в челюсть продолжал выть.

– Ты смотри, какой упертый! Он ведь реально думает, что заберет ключи!

– И заберу! Влад, иди! Дяде Гере скажи – все нормально.

Пацан ушел, а Буля при помощи своих прихвостней продолжил издеваться над Маратом, пытаясь запугать его сверкающим холодным оружием. Парню было не по себе, но не от ножа и уж точно не от угроз Були. Ему было противно и мерзко от царапающей вони, которая исходила от тех, кто его держал. Находиться с ними так близко было невыносимо.

– Что делать-то будем, новенький? Может, шнырем у меня будешь?

– Кем? – не понял Марат.

– Шнырем, дурень! Будешь нам покушать приносить! – крикнул приставучий Паша и отвратительно захихикал.

Марат повернулся к нему и коротко стрельнул глазами в глаза. Этот взгляд длился всего секунду, но Паша вдруг мгновенно стушевался и отпустил на мгновение руку, испуганно жуя слова «да это я так…»

– Да чё ты его боишься, идиот! – взревел Буля.

– А ты не боишься? – улыбаясь уголком губ произнес Марат. – Пусть вот эта Грязь твоя меня отпустит, и мы поговорим один на один. Или ты только с ножом такой смелый?

«Ты не дерзи…» –  начал было вожак, но внезапно в бетонном коридоре послышался топот ног, и через мгновение, минуя дверь-занавес, ворвались люди в камуфляжной одежде и масках. На их спинах гордо красовалась желтая надпись «ОМОН». Бездомные с перепугу попадали, закладывая руки за голову, и даже получивший от Марата по зубам краснолицый мужичок перестал выть и тоже упал ничком в цементно-кирпичную пыль. Марат вместе со всеми присел, складывая руки. «Это еще что за номер», – думал он. Лишь один Буля, откинув нож, попытался прыгнуть в занавешенное тряпкой окно, но неудачно запутался в материи.

– Стой, Хорин! Не дергайся! Спокойно! – крикнул чей-то голос из-под маски.

Буля перестал сопротивляться, явно понимая, что рыпаться смысла уже нет, и встал между двумя омоновцами, сложив руки за спиной, при этом стараясь гордо держать голову, буравя окружение ненавистным взглядом. Один из омоновцев поднял из бетонной пыли нож и удивленно присвистнул.

– Это где же ты, дорогой наш, такую чудесную заточку отхапал?

– Нашел.

– Ну да, конечно-конечно! – расхохотался главный (судя по всему, это был именно он). – Ладно, разберёмся! За ношение и угрозу жизни еще пришьют, Хорин, ты че думаешь?!

Буля молчал.

– Сейчас подъедет капитан, и все решим, – главный повернулся к остальным бомжам. – А этих пьяниц отпустите. Можно, конечно, обыск устроить, да и вообще, они нелегально здесь обитают, как я вижу. Ну ладно, хрен с ними. Задача: поимка беглого уголовника Хорина. Мы его взяли. Пошли!

Сотрудники спецотряда покинули старую заброшенную двухэтажку, выводя вместе с собой пойманного бомжа, так и не обратив внимания на молодого парня, который отличался от всех не только возрастом, но и сравнительно чистой одеждой.

– Слушай, парень… Мы это… – подошел к нему Паша.

– Проехали. Где ключи?

– Вот, – Паша протянул ему знакомую связку. – Мы не хотели… Слушай, ну это…

– Всё нормально. Не трясись. Теперь у вас нет Були. Теперь, Паша, ты у этих главный.

– А ты? – с надеждой спросил бомж. – Я не хочу быть главным…

– Придётся, Паша, придётся. А мне это все нафиг не надо, у меня свои дела.

Марат вышел из здания, а потом, вернувшись обратно ко входу, крикнул внутрь голого бетонного проема.