Tobeus

Вскоре мы уже передвигались в пустом городе, появившийся туман сильно мешал мне видеть хоть что-то, а не то чтобы своих людей, хотя в это время, около пяти утра, все должны были бы спать, и если бы мне и повстречался какой-нибудь подтянутый мужчина или женщина с ищущим что-то взглядом, то вариант тут только один – это наши. Мы не могли говорить друг с другом напрямую, на тот случай, если какой-то вражеский солдат стал следить за нами, Максим в наушнике подсказывал как продвинуться к свинарнику, я же хотел совсем в другое место, но мне, наверное, специально, не сказали где найти сына, чтобы я вдруг не сорвался с цепи и не испортил тут людям важную операцию.

Здание с пленниками-преступниками наконец-то обнаружено, туда вошёл всего лишь один человек, через время второй, мне было приказано стоять и следить не будут ли идти солдаты, я подумал, что я очень подозрительно выгляжу возле этого заведения и прикинулся пьяным, упал на землю и посматривал перекатываясь из стороны в сторону, не знаю было ли это лучше чем стоять, но тогда мне показалось, что если вдруг враги меня увидят, то не пожелают мараться об пьяницу, пару раз я заметил слегка улыбавшихся парней, которые стояли в разных точках улицы, наблюдая за свинарником, они были в нескольких десятках метров от меня, в окнах заброшенных домов, не знаю вообще улыбались ли, но мне казалось, что их смешило моё представление.

Откуда-то видел меня и Максим, сказал, что так уже можно и не переигрывать, перевернувшись в очередной раз я заметил, как на себе выносят таких же молодых парней, которые, как и я когда-то не угодили уже единой стране под названием ЦРР, ведь она поглотила Байкальскую и завоевала Сибирскую, против которой я воевал и чуть не пришил Максима. А Максим прямо сейчас сказал, что с востока движется солдат, нужно чтобы первый кто заметит убил его тихо, через пару минут кто-то доложил, что дело сделано. Нашей целью было наблюдать за движением вражеских бойцов, и не дать никому заметить пропажу в свинарнике, единственным способом – убийством.

Через примерно одинаковые промежутки времени Максим докладывал сколько осталось нашим людям до безопасной зоны, нам надо было дождаться известия о том, что они поехали, то есть пленники в машинах и они уже мчат в наши лагеря разбросанные по всему востоку России, кто-то даже попадёт к Анне, я даже немного жалел, что стал полностью здоровым и теперь она не будет интересоваться мной, да и похоже если сегодня мне что-нибудь не прострелят, то увижу я её совсем не скоро, а жаль.

В ушах раздался голос, сказавший: «Шесть новых солдат погружены, оставайтесь в своих группах и зачищайте свои зоны, по возможности без стрельбы», я встал и отправился в определённую точку города, которую заранее оговорили, это тоже было для меня чем-то новеньким: раньше мне надо было просто стрелять в людей в другой военной форме и идти вперёд, больше ничего, отступать если прикажут или нападать, тут же у нас было несколько сценариев, а когда мы сюда ехали, то солдаты рассказывали, что это ещё лёгкий, маленький городок, а бывает там где тысяча боевых солдат и пятьдесят, а то и сто офицеров, там вообще каждый метр в расчёт берётся, командует исключительно Иосиф, то есть не лазит вместе с солдатами, а руководит откуда-то. Сегодня же он в полях вместе со всеми. Я спросил, как же брать Новосибирск с его-то армией, но в машине не оказалось тех, кто принимал бы участие в похожих боях.

Спустя несколько минут я вбежал в заранее установленное место, мне и ещё пятерым парням нужно было зачистить подъезд, на который указала светловолосая девушка, лет на пять старше меня, она оказалась главной на данный момент, я честно говоря, немного удивился, но никак не показал этого, разве что задержал на ней свой взгляд чуть дольше чем надо: она была обладательницей совсем уж типичной русской внешности, которая непременно включала в себя зелёные глаза и почти белые волосы, необычной для военной женщины длины, то есть они были значительно ниже плеч. Но она всё же заметила моё лёгкое торможение, и в ответ на это только улыбнулась, показав белоснежные зубы. Я смутился и стал смотреть туда, куда она изначально указала – на дверь подъезда, девушка же, не убирая красивой улыбки пошла туда и открыла дверь немного скрипнув ей. Мы поднялись на несколько этажей, видимо ниже солдат не жило, а она позвонила в дверь, защёлкали замки и дверь открылась так, что мы были спрятаны за ней, а нашей светловолосой командующей кто-то сказал:

– Я шлюх не вызывал, – произнёс сонный голос изнутри квартиры, – иди отсюда куда-нибудь ещё.

– Я и не шлюха, – спокойно сказала девушка.

Мгновение молчания и солдат понял кто она, думаю она улыбалась ему так же как мне, он попытался закрыть дверь, но её за ручку держал я, да и ногой подпирала девушка. В общем ещё через мгновение он валялся, отдавши душу на полу, а мы тихо пробирались к квартиру, чтобы вырезать остальных, меня это немного удивляло и беспокоило одновременно: может эти солдаты как и я были бы не против присоединиться к нашей армии, чего их убивать так, будто они не просто попавшие в обстоятельства люди, а действительно желающие смерти всем нам враги, я же сам недавно был боевым солдатом и не собирался вроде как ничего с этим делать, по крайней мере четкого плана у меня не было. Особенно после падения Сибирской республики. Но потом мне конечно же объяснили, что сейчас я не понимаю кого надо убить, а кого нет, да и меньше чем через пару минут светловолосая девушка вышла из второй комнаты двухкомнатной квартиры, посмотрела на нас, немного ошалевших, и вытирая окровавленное лезвие о чужую одежду сказала:

– Вы тут все первый раз что ли?

– Я – да, – ответил я, остальные покивали, – вы уже всё? – спросил я её про успехи в той комнате.

– Ага, – она, покачивая головой из стороны глубоко вздохнула, – он просто шутит надо мной, ладно пойдём дальше.

И мы пошли, думаю не стоит описывать как она одна справилась со всем подъездом, тихо и быстро, такого я не видел раньше никогда, я даже не мог подумать, что можно так, я помню, что Максим когда-то передвигался как призрак, но она это какой-то другой уровень.

Мы уже спускались вниз, как в ушах раздался голос Максима, который сообщил, что в одном из районов, около центра, кому-то из наших пришлось открыть стрельбу, и нам всем нужно передвигаться туда. Выбежав на улицу, мы увидели такой туман, что на секунду растерялась даже светловолосая девушка: «Доставайте автоматы, и смотрите, вы двое следите за верхом, ты и ты – за низом и по сторонам, ты – поглядывай назад и всем двигаться за мной, если видите – называете время, ну вы знаете», она решила не давать нам полный инструктаж, который каждый из нас знал ещё со школы, правильное решение. Не было видно никого из наших, зато в один прекрасный момент стали слышны выстрелы, девушка жестом притормозила нас, на бегу она собрала растрепавшиеся волосы в хвост, теперь её лицо казалось каким-то ещё более острым, даже режущим, она была красивой, но будто несла в себе опасность, как хищный зверь, решивший, что не будет убивать тебя, но это только пока ему не захочется.

– На шесть часов, – крикнул один из наших парней, девушка быстро обернулась

– Не стрелять, – резко выдала она и развернула свой взгляд обратно.

Мы все ничего не поняли, потому что каждый уже посмотрел и увидел человек пять во вражеской форме, ну не стрелять так не стрелять, но это какой-то бред, потом эти несколько человек забежали за дома и пропали из нашего взора. Что вообще здесь происходит, по какому принципу кому-то вскрывают глотку, а в кого-то не стрелять, когда стрельба самое очевидно решение. Но бесить эту даму вопросами мне не очень хотелось.

Она снова рукой позвала нас идти за собой, через несколько улиц мы добрались до того дома, где и была вся стрельба. Максим сказал, что наши рассредоточены так, чтобы враги не могли сомкнуть кольцо вокруг нас, но человек тридцать ещё движется на помощь оставшимся вражеским офицерам и боевым солдатам, нас же в городе осталось человек двадцать, изначально то было тридцать, шестеро уехали с пленниками, кто-то мог погибнуть, шесть человек в доме, где идёт стрельба, шестеро нас, то есть где-то в этом районе может быть разбросано двенадцать солдат, которые следят за тридцаткой врагов, которые тоже могут двигаться разбросанно и давно уже выследить нас.

– Иосиф там, – сообщила нам девушка, глядя на дом, – надо пробиваться внутрь, нас должны прикрыть, если вдруг где-то напротив сидят центровые.

«Центровые» – это, она так солдат Центральной Российской Республики назвала.

И наша бравая шестёрка рванула, по нам тут же открыли огонь, этим враги дали обнаружить себя и как из ниоткуда повалили ответные выстрелы – нас прикрывали. Метров двадцать до подъезда казались километром, но мы всё же прошли это расстояние. Кто-то предусмотрительно подпёр дверь кирпичом, девушка глянула на него и подняла брови, быстро побежала на верх, где всё шумело, а мы за ней, она и тут быстро пришивала солдат выбегающих из дверей, я не успевал даже целиться, здесь было человека четыре и не было Иосифа.

Через крышу мы забежали в следующие подъезды, на этот раз разделившись по двое, я с ещё одним солдатом отправился в самый крайний, предусмотрительно я расстрелял дверь, и оказался прав, за ней нас уже ждал боевой солдат, жаль не офицер, вдвоём мы вихрем пронеслись по подъезду и прикончили ещё пару бойцов, видимо все офицеры собрались в одном месте и теперь отбивались как загнанные звери от Иосифа, который тоже не понятно где находился, мы вроде прочесали весь дом, а в ушах не было никаких команд, только звон от постоянных громких звуков, я расстрелял уже подъездную дверь и толкнул её ногой, на улице всё было в тумане и пыли, не видно было и на пять метров и только лишь когда писк в ушах немного усмирился я понял, что никто не стреляет.

– Куда нам теперь? – спросил я у парня, который только что бился бок о бок со мной.

В ответ он кивнул на центр двора, я взглянул туда, и в тумане увидел фигуру огромных размеров, может конечно она так искажалась из-за воздуха, но этот человек казался больше двух метров ростом, а в ширину был как два немаленьких мужика. Я обернулся на парня с вопросом в глазах.

– Мусаев, – ответил он, – Иосиф.

И я пошёл к Иосифу, постепенно приближаясь, я всё четче видел, что на руках он держит кого-то, смотрит так будто гипнотизирует, а ребёнок сидевший у него на руках как парализованный удавом кролик замер и не производит не звука. Было видно не адекватно мускулистое тело, особенно для его двадцати лет, на голове были короткие белые волосы, которые в этом пронизанном солнцем тумане и пыли образовывали что-то похожее на нимб, и когда мне оставалось буквально метра три до него он обратил на меня свои голубые глаза, единственное что могло напомнить о том, что ему где-то двадцать, а не тридцать шесть, и молча смотрел как я приближаюсь. У него на руках был мой Миша, мой сын, от волнения даже во рту пересохло, не знаю, как я в тот момент выглядел, но, наверное, очень жалким.

– Это ты – Тобиас? – обратился он ко мне голосом взрослого мужика, – нормально мне попотеть пришлось.

Он растянул рот в улыбке, от которой зашевелилась густая, светло-русая борода.

– Да, это я – Тобиас Далал, – ответил почему-то дурацкой фразой я, – мой сын, Михаил.

И Михаил, обратил на меня внимание тоже, и что я никак не ожидал тоже улыбнулся, глядя на меня, ему ещё не было двух и последние три месяца он меня не видел, но помнил, я даже не могу описать как я был рад снова держать его на руках, я испытывал и страх опять потерять его, и какое-то вселенское умиротворение, по всему телу бегали мурашки, а я боялся, что прижму его к себе слишком сильно.

– Пойдём, Тобиас, за нами уже выехали, – Иосиф, который мне казался на пол метра выше меня и на метр шире, положил свою медвежью лапу мне на плечо, – скажешь спасибо Максиму, он уговорил нас сюда поехать.

– Спасибо и тебе, – ответил я, наверное, напоминая благодарную собаку.

– Да я сам хотел порезвиться с офицерами, а то давненько не разминался что-то, – он вздохнул и сказал, – пришлось только какую-то бабу пришить, она всё не давала мне добить офицера, схватила пистолет, но я женщин обычно не трогаю.

Я кажется догадался, что эта за «баба» была, которая защищала своего возлюбленного, а не сына. Не могу сказать, что у меня в тот момент что-то ёкнуло в душе, я конечно же уже не злился на Наталью как в тот день, когда она по телефону решила сообщить, что уходит к более влиятельному военному ещё и в Байкальской республике, мне было плевать на неё, так я и ответил:

– Ну пришлось, так пришлось, – пожал плечами я.

Глава 33

Из рассеивающейся пыли появилась всё та же светловолосая девушка, которая явно шла к нам, но смотрела только на Иосифа, я стоял и смотрел на неё всё ещё не понимая, что это за воительница, которая ещё к тому же так нагло пялится на главного человека в нашей армии.

– Ты опять полез один? – с недовольным тоном и лицом спросила она Иосифа, – ты хочешь, чтобы тебя где-нибудь пристрелили побыстрее? А если бы я не могла подойти ближе?

– Ну, я как-нибудь тогда сам, – искренне ответил Иосиф.

– Сам ты, – она пару раз ругнулась, обзывая нашего главнокомандующего, – обделаться только можешь.

– Это да, – почесав лоб, согласился он.

У меня вырвался смешок, Иосиф кажется усмехнулся тоже и покачал головой смотря на меня.

– Ты сегодня целый день будешь говорить, как дебил? – фыркнула девушка, – и сколько можно мне давать этих вот без опыта, что в этом смешного? Без обид, парень, – она глянула на меня, – просто этот придурок постоянно сует мне каких-то школьников и приходится всегда всё делать одной.

– Так это Максим, – оправдывался за «школьников» Иосиф.

В ответ она только срифмовала его имя с половым органом. Я отлично понимаю эти нервишки после боя, а ещё видимо это не чужая Иосифу женщина, может его старшая сестра? Пока я думал, предполагаемая сестра в это время уже куда-то стремительно уходила, мы втроём, я Иосиф и мой сын смотрели ей вслед.

– Что будет, когда она вырастет? – не обращаясь ни к кому спросил Иосиф.

– Так уже выросла кажется, – ответил я.

Мы пошли к выходу из города, в окна на нас смотрели люди, данный населённый пункт полностью зачищен, но рано или поздно сюда снова пришлют солдат ЦРР, которых нам похоже рано или поздно придётся убивать.

Позже Максим рассказал, что нам просто некуда увести людей, раньше планировалось, что таким местом станет Сибирская Республика, но теперь у нас нет ничего кроме оставленных давно деревень в нейтральных землях, без электричества, водопровода, всё это есть в городе, но деревни дают преимущество в мобильности. Просто ведь наступит момент, когда у нас будет тысяч десять освобожденных людей, такой толпой мобильно не попередвигаешься. Да и ещё всё чаще люди видят рыскающих по лесам незнакомцев, очевидно, что это не какие-то случайные путешественники, это разведчики ЦРР ищут нас, а может уже составляют карту наших деревень. Пойманных разведчиков после допроса всегда убивают.

Я и сам не помню, как оказался в машине, просто помню, что ехал, а рядом сидел Максим.

– Как ты меня видишь? В ЦРР, за нами следили с помощью шлемов, которые показывали местоположение каждого солдата, – начал я свой вопрос, – но мне говорил кто-то, что без спутника это всё работает на очень маленьком расстоянии и командование должно двигаться с основной массой солдат.

– Так и у нас всё делается без спутника, – ответил Максим, – если бы он был, так я бы вообще мог хоть за сто километров отсюда сидеть, а так я тоже в одном из домов, но я правда с дронов вас всех вижу, это немного сложнее, но привыкаешь?

– С дронов? Я что-то ничего такого не замечал.

– Так они совсем маленькие, – он открыл алюмиевый чемодан, лежащий у него на коленях, и взял в руку одну из чёрных точек, – вот, похоже на муху, но видно всё отлично.

– Это всё из Китая?

– Да, – ответил Максим закрывая чемодан.

Я решил переменить тему разговора, всё равно не знал куда мы сейчас направляемся, да и ехать нужно было ещё долго, короткие расстояния мы обычно преодолевали пешком. Интересно, солдаты ЦРР уже обнаружили что мы сделали? Может Сергей выжил и стоит в одном из подъездов, где ходил и я. А может он уже бесшумно передвигается по лесу и следит за какой-нибудь деревней. Подумал, что это бредовые мысли, отогнал их и спросил Максима опять:

– Откуда ты знаешь Иосифа, когда я тебя видел последний раз, ты же вроде даже офицером не был? Тогда, восемь лет назад.

– Мы в то время продвигались на юг, это было за Уралом, в европейской части, как всегда, изучение города, ночью налёт. Мы зачищали города, где точно знали, что очень мало профессиональных военных, да их в общем-то почти нигде нет в областях, в основном все теперь после потепления в Москве, в других крупных городах. Тогда как раз вроде их армия раскололась на две, но сейчас не об этом, это ж было уже почти лето, мы мыкались возле какого-то маленького городка, вроде бы даже без свинарника, просто чтобы немного убить врагов.

И дальше он стал рассказывать, что начал звонить телефон, он просто увидел свечение в кармане сквозь дырявую ткань штанов и сильно удивился этому звонку, вроде бы тот городок был согласован, он ничего не нарушал, но звонило командование, Максим снял трубку, а там сообщили, что Мусаев мёртв, и мол после завершения операции ему нужно прибыть в Сургут, а там определят его новые обязанности и под чьё командование он попадёт. И по началу Максим хотел просто выполнить приказ, как и обычно, но по дороге в место назначения всё узнавал и узнавал детали о смерти Мусаева, точней о последствиях, про разделение России зачем-то на три зоны, что Лукин, который был раньше его основным заместителем, вторым лицом после Мусаева, получил меньше всего солдат, и самую в общем-то малонаселённую и стратегически не важную северную Сибирь, без работающих заводов, почти без плодородной земли. Всё это выглядело странным, к тому же ещё и оказалось, что сын Мусаева исчез, вместе почти со всеми школьниками, зачем ему куда-то сбегать, если ничего не угрожает?

Не добравшись до обозначенного места, Максим принимает звонок от Лукина, который просит его нарушить приказ, полученный им ранее и описав некоторые детали отправляет его искать сына Мусаева.

Максим говорил, что Иосифа просто никто не считал достаточно сильным, чтобы выжить в лесах, да и к тому же ходили слухи, что он намного глупее даже самого Мусаева, его честность и желание отца Иосифа отстаивать Россию другие генералы называли наивностью. А теперь мол ещё и глуповатый сынок набрал команду школьников, в человек двести и они там поиграются во взрослую армию и вернутся изголодавшись.

Только вот Иосиф оказался не так туп и не так слаб, как его считали Гронский и Котов, руководители теперь уже единой ЦРР, Максим же в это время поехал собирать своих людей, в общем-то за несколько дней около тысячи солдат разведчиков уже были под командованием Максима, и они отправились на поиски сына Мусаева.

Этим людям было не сложно вычислить где находится Иосиф, они всю жизнь посвятили поиску следов и знали, как нужно прятаться, чтобы не нашли, следовательно, и чужие ошибки в этом деле замечали, около двух недель ушло чтобы напасть на след группировки Мусаева младшего, и ещё около недели люди Максима догоняли его, он постоянно менял местоположения, но когда у тебя около двухсот людей в одном месте, то нельзя быть незаметным, особенно когда это сплошь дети. Так они и встретились, ночью, когда эта куча школьников пряталась в заброшенной деревне от сильного дождя, вооруженные, грязные и слабые. Максим говорит, что его не убили только из любопытства мол, интересно было, кому и зачем нужно лазить по обесточенным и обезвоженным деревням с гниющими домами.

– Я не знал, как он выглядит, – вспоминал тогда Максим, – захожу в избу с дырявой крышей, стоит полная тишина, фонарь не включаю, чтобы совсем уж себя не обнаружить, потому что с закрытой дверью и меня не видно. Но чувствую, что на меня смотрит очень много глаз, это даже как-то мешало двигаться, взгляды будто сковывали.

По крыше колотит сильный ливень, а он пытается хоть что-то рассмотреть в этой непроглядной темноте, как тут свет больно ударяет в глаза, через пару секунд Максим все же привык. Начал говорить, что он пришёл не делать что-то плохое, что он ищет Иосифа, чтобы помочь, и тут его спросил голос какого довольно взрослого мужика:

– Мы ждём помощь от других.

– Может это и есть я? – спросил в ответ щурящийся Максим.

– Нет, положи оружие и вещи на землю, руки поднять.

Максиму пришлось повиноваться, потому что скорей всего на него была наставлена каждая пушка, что имелась в этом доме. Его руки связали и отобрали то, что было из еды, было слышно, что они стали есть. А вокруг него всё ходил какой-то высокий и крепкосложенный парень, который выпытывал и выпытывал как они их нашли и сколько ещё групп придёт сюда за ним, никто не перебивал и не отвлекал этого быка, все обращались с уважением, сразу даже Максим подумал, что это школьный учитель решил сопровождать учеников, но это был Иосиф, который и рассказал Максиму, что его сюда направил сам Лукин, потому что оставаться в новой стране, Сибирской Республике, сыну Мусаева очень опасно, и никакого Максима они не ждали, за ними придут люди Лукина, когда всё более-менее уляжется.

И всё он это рассказывал только потому что Максим «и так уже труп», но всё-таки несколько сотен разведчиков-убийц – это куда лучше, чем самые подготовленные и стойкие школьники. Прошло всего лишь несколько дней как их окружили и всё-таки вынудили сдаться. Чтобы никто не натворил глупостей. Так банду Иосифа и привели за несколько сотен километров обратно, естественно не пешком, по мере добирания до цивилизации рассаживали по машинам. Максим всё время находился около Иосифа, который теперь молчал, не подавая своего взрослого голоса, кажется всю дорогу он ненавидел себя, из-за того, что дал своей спеси верх над собой, ради обычных понтов он выдал всё этому ненавистному чернобородому человеку. Но чем ближе они приближались к Сибирской Республике, тем больше было непонимания в его глазах: он думал, что его точно теперь отвезут куда-то на юг, к Гронскому, чтобы тот его посадил в свинарник или может быть убил сразу, чтобы и следов от Мусаева не осталось, но они ехали туда, где Иосиф ходил в школу последние четыре года.

Не стоит забывать, что у поисков Иосифа было две версии, одна между Лукиным и Максимом, который «дезертировал», но на самом деле искал Мусаева-младшего, а вторая между Лукиным и остальными, это нужно было, чтобы предатели, которые могли быть и среди сибиряков не нашли Иосифа раньше и не сдали Гронскому.

Иосиф сказал, что он останется в районе Сургута, искать его больше не надо, как и афишировать, что он здесь, в лицо его никто не знает, он будет просто солдатом, а своим помощником, неожиданно для самого Максима, Иосиф выбрал его. Через какое-то время они и начали действовать так, как действуют до сих пор: маленькими отрядами нападают на такие же маленькие города, хотя там может быть и в несколько раз больше вражеских солдат, устраняют их, забирают пленных, раньше забирали мирных жителей, если была возможность, и отводят их в безопасное место.

– Поэтому вы так долго долбились, превышая нас числом, – сказал Максим, – мы привыкли биться в меньшинстве, а никто из пленных, не хочет обратно в плен, они настолько свирепые, что это даже немного пугает. Но Иосиф не такой, у него какой-то дар к лишению жизни и к избеганию смерти, да даже сегодня, он один попёрся в дом, забитый офицерами и вышел живым, там, что меня, что тебя пришлёпнули бы за секунду, а он вот без царапины, но это не только природный талант, он в любое свободное время тренируется, всё пытается ходить тише, доставать нож быстрее, стрелять точнее, всегда, посмотришь сам.

– А что это за девка белобрысая, которая командовала? – спросил я, – она с ним говорила так, будто он школьник до сих пор, это старшая сестра что ли?

– Нет, это его девка, Женя, она на год младше его кстати.

– Младше? – удивился я, – выглядит она не так.

– Она с его школы, прибилась вроде бы, когда её оба родители умерли от голода, всё старались ей жизнь сохранить, а в итоге сами померли, и вот не знаю, как она жила, но вроде бы почти год одна, ей тогда было лет одиннадцать, Иосиф говорит, что она, когда появилась в школе была похожа на щенка, истерзанного жизнью, худая, грязная, одежда на столько рваная, что даже те тряпки, что ей дали были царским нарядом, да и по-русски тогда говорила плохо.

– В смысле? А на каком она хорошо говорила?

– На французском, что думаешь только твои родители сюда приехали? У неё вот тоже, её тогда звали Жизель, но, чтобы избегать вопросов она себе сообразила русское имя, а ты, дурачок, до сих пор Тобиас.

– Будто у вас тут одни Иваны ходят, – усмехнулся я.

– Вот Тобиасов, кроме тебя, ещё не видел, – так же усмехнулся в ответ Максим.

– В общем так у Иосифа и Жизели как-то закрутилось, она сбежала с ним тогда в леса, но вроде всё позже началось, он постоянно просит меня отправлять её так, чтобы её не убили, но каждый раз с неопытными пацанами, чтобы они её тормозили, и она не могла физически залезть в слишком опасное место. Подруга бесится конечно, зато живая.

– Ну да, я видел, он сказал, что это ты решаешь, с кем она идёт.

– Во паскуда, – улыбаясь сказал Максим.

– Я тебе ничего не говорил, – на всякий случай внёс замечание я, – если что. За что кстати китайцы помогают самым слабым, почему не ЦРР, чтобы они добили нас до конца?

– Это уже к Иосифу, Тобиас, если он пожелает нужным объяснить, он объяснит, я понимаю зачем он это делает и поверь, китайцы тоже не глупцы и потом получат свою выгоду.

– И в чём будет выгода?

– Вот в нём, например, – он кивнул на Мишу, который спал у меня на руках, – и миллионе других детей, и многих миллионах стариков, подростков, женщин и мужиков.

Глава 34

После того как я забрал обратно сына себе, в душе появился какой-то покой, но и разгорелся страх снова потерять его или умереть самому, зная, что в этом мире он не будет нужен никому, в таком возрасте он никак о себе не позаботится. Миша уже кое-как разговаривал, но я не мог быть рядом сколько хотелось бы – меня постоянно брали на задания, в этой армии у нас бои занимали намного больше времени, раньше-то меня только доставляли на передовую и потом увозили домой, здесь же нам приходилось очень много времени проводить в разведке. Надо было знать точно, как можно подъехать, в каких местах войти в город, в какое время, даже за небольшими населёнными пунктами, где было человек сто солдат надо было следить месяц.

За Мишей в основном следила Анна, он был единственным ребёнком в лагере для больных, а я не знал никого из солдат с детьми, чтобы попросить их жену последить за моим сыном, поэтому пришлось просить Анну. Она согласилась без расспросов, была даже рада, я только раз в месяц примерно имел возможность напомнить ему о себе, чтобы он вообще не забыл, что у него есть отец. И каким-то образом за эти визиты я смог сблизиться с Анной, она стала моей женщиной, примерно, когда Мише было два года, а его голова уже покрылась чёрными, но немного прямее чем мои, волосами, разговаривать он уже научился, не испытывая никаких проблем, а ещё через год от Анны у меня появилась дочь. В двадцать один год у меня было двое детей, я кажется вообще был уникальным человеком в нашем войске, потому что редко у кого был хотя бы один ребёнок, а тут сразу двое.

Теперь к двадцати одному году я наконец-то разбирался в окружающей меня ситуации, до этого я кажется был как слепой, не понимая вообще, что происходит, всё что я думал, так это то, что раз я солдат, то я должен воевать, а за кого, за что, вообще меня не касалось. Но не теперь. Теперь я знал, что я воюю за людей, и, хотя мы слабо продвинулись в плане отвоёванных территорий, у Иосифа был план, китайцы не торопили нас, поэтому мы действовали методично и спокойно, полностью слушаясь нашего главнокомандующего, за всё время ни разу не видел, чтобы кто-то усомнился в его решении, задавали вопросы, уточняли, но никто не спорил. И даже если казалось, что теперь-то Иосиф ошибается, но опять он оказывался прав, как например в том, что многие рвались в большие города, просили его об этом, но он раз за разом отправлял отряды на городки с сотней или около того солдат. Про земли за Уральскими горами он вообще будто забыл, хотя главный враг там, но он знал, что делал, и объяснял это нам, никогда не ленясь.

Тогда же он объяснял и мне, что мы не убиваем тех, кто не против присоединиться к нам. Всегда находится человек у нас, который знает кого-то из армии ЦРР, он с ним связывается и не выдавая себя предлагает перейти на нашу сторону, это конечно огромный риск каждый раз, но что нам делать? Тот «друг» из ЦРР проводит такую же работу среди тех, кому доверяет сам, это риск ещё больший, ведь мы предупреждаем их о том, когда придём в город, нас может заложить любой из доверенных лиц. Конечно иногда случалось и такое, но крысу быстро вычисляли свои же, а постовые и все хоть и были в боевой готовности, особо нам задачу не усложняли, разве что шума больше. Мы ведь не мародёры, а настоящие военные. Правда я пока себя в душе не мог отнести к военным.

На данный момент к нам перешло примерно двести солдат, при этом чуть более двух тысяч мы убили, пленных освободили под сотню, Иосиф, который до боя и во время его был сама собранность, говорил, что это только медленно начинается, скоро мы начнём нападать на города с тысячами солдат, при этом к нам будут переходить почти все. Как? Оказалось, что китайцы предоставят нам грузовые дроны, а с них мы начнём бомбардировать города листовками с предложением переходить на нашу сторону, но кроме листовок они так же эффективно могут доставлять и взрывчатку. Что ж так и случилось на самом деле. Сложность заключалась в том, что чем больше вреда мы наносим Центральной Республике, тем сильней она хочет уничтожить нас, они начали предпринимать серьёзные меры по поиску наших расположений. Иногда им получалось настигнуть и окружить наших людей, тогда все расстреливались на месте, а с телами, чтобы устрашить, делали такое, что не сделал бы дикий зверь в самой страшной своей ярости, но правда эти меры давали обратный эффект: те, кто выживал после налётов ЦРР, друзья, родственники, жены или мужья, все пропитывались неистовой ненавистью. Что и говорить о солдатах, которые видели повешенных и изуродованных товарищей, женщин, стариков.