Кровь джунглей: партизанские войны в Азии

Когда в 1989 году в руководстве Коммунистической партии Бирмы начался раскол, Бао Юсян стал одним из лидеров внутрипартийного мятежа, предпринятого отрядами повстанцев ва. После распада Коммунистической партии Бирмы Бао Юсян вступил в ряды Объединенной государственной армии ва и стал одним из ближайших помощников ее командующего Чжао Нги Лая. Когда в 1995 году Чжао Нги Лай перенес инсульт и более не смог выполнять функции командующего и руководителя самопровозглашенного государства, Бао Юсян был избран новым председателем и командующим Объединенной государственной армии ва. В 2005 году на посту командующего армией Бао Юсяна заменил его брат Бао Юи, но Бао Юсян остался на посту президента Государства Ва, сохраняя в своих руках всю полноту политической власти на территории этого самопровозглашенного государственного образования.

На протяжении более чем двадцатилетнего пребывания во главе повстанческого движения ва, Бао Юсян постоянно обращался к правительству Мьянмы с требованием предоставить более широкую автономию для этнических меньшинств страны. В обмен лидер повстанцев предлагал обеспечить прекращение огня со стороны контролируемых им партизанских формирований и приступить к переговорам с целью заключения мирного соглашения. Одновременно, несмотря на имеющиеся противоречия и даже периодически случающиеся вооруженные конфликты, Объединенная государственная армия ва часто выступала в качестве союзника правительственных войск Мьянмы в борьбе с Шанской национальной милицией – вооруженными формированиями сепаратистов народности шан. В 2013 году мирный договор между центральным правительством Мьянмы и руководством Государства Ва наконец был подписан. Однако это не означало ликвидации вооруженных формирований и установления контроля Янгона над территориями компактного проживания народа ва. Государство Ва продолжает оставаться фактически независимым от властей Мьянмы. Официально руководители Государства Ва признают суверенитет центрального правительства Мьянмы над всей территорией страны, но самоуправляемый район Ва живет в соответствии со своим укладом и во внутренних вопросах практически независим от центральных властей.

Стремясь положить конец выращиванию опийного мака, бирманское правительство при поддержке международных организаций реализует в регионах проживания горных народов программы, направленные на переселение горцев в долины, вытеснение маковых полей плантациями чая и т. д. Гуманитарная помощь в обмен на отказ от производства опия-сырца – такова нынче официальная стратегия мирового сообщества во взаимоотношениях с повстанческими движениями Шанских гор. Другое дело – собираются ли последние в действительности, а не на словах, соблюдать достигаемые договоренности. Здесь очень много зависит как от самих повстанцев, так и от тех сил, которые продолжают использовать их в своих интересах.

Очевидно, что крестьяне Шанских гор, в силу своей экономической отсталости и исторических традиций хозяйствования, выращивающие опийный мак, стали заложниками серьезных политических игр, начатых великими державами еще в середине минувшего столетия. Соединенные Штаты Америки, пытаясь противопоставить коммунистической экспансии в Индокитае повстанческие армии национальных меньшинств и гоминьдановцев, фактически создали «Золотой треугольник» как один из центров мировой наркоторговли и спровоцировали многочисленные кровопролитные войны на территории региона, жертвами которых стали многие тысячи мирных жителей.

Война в «Нефритовом государстве»

Качины – один из самых известных за пределами Бирмы малых народов этой страны. На протяжении столетий качины, или как их еще называют, цзинпо, переселялись в верховья Иравади с территории современного Тибета. Воинственные горцы, качины занимали труднодоступные районы и всегда отчаянно сопротивлялись любым попыткам их покорения. Бирманские цари предпочитали не враждовать с качинами, а привлекать их на военную службу. В горном Качине издавна добывался нефрит, что делало этот регион очень значимым в экономическом отношении. За нефритом в Качин прибывали покупатели из соседних Китая и Сиама.

Когда Бирма попала в колониальную зависимость от Великобритании, британцы переняли опыт бирманских царей и стали использовать горные племена северных районов в своих интересах. К качинам, как и к их соседям – чинам, устремились протестантские проповедники. В результате, значительная часть качинов была христианизирована, пусть и поверхностно. Многие качины остались приверженцами традиционных верований, некоторая часть сохраняла верность буддизму. В годы Второй мировой войны британское военное командование стало создавать из качинов специальные отряды «качинских коммандос», которые использовались для разведывательно-диверсионных операций против японских оккупантов. Поскольку качины всегда славились как превосходные воины, а в знании гор и джунглей им не было равных, со службой на британское командование они справлялись отлично. Перед провозглашением независимости Бирмы британцы пообещали качинам, как и некоторым другим народам региона, предоставление независимости. Однако, долгожданный суверенитет этот горный народ так и не получил. Тем не менее, центральным властям Бирмы удалось договориться с вождями качинов – последние согласились поддержать Рангун в обмен на признание незыблемости их феодальной власти в населенных качинскими племенами районах. Был образован отдельный штат Качин, вошедший в состав бирманского государства.

Некоторое время качины были союзниками центральных властей страны в гражданской войне, которая полыхала на землях Бирмы в 1940-е – 1950-е годы. На стороне центрального правительства воевали около 20 тысяч качинов, направленных своими вождями в ополчение. Кроме того, качинские батальоны коммандос входили в состав регулярной бирманской армии. Однако затем качинские лидеры постепенно перешли в оппозицию центральным властям Бирмы. Этому способствовало ужесточение политического режима в стране, предпринятое пришедшим к власти в 1962 году генералом Не Вином. Режим Не Вина нанес ряд серьезных ударов по коммунистическим повстанцам и по каренским сепаратистам. Судя по всему, в Рангуне, воодушевившись победами, решили не считаться и с прежними союзниками – качинами.

Следует отметить, что часть качинских националистов перешла в оппозицию центральному режиму намного раньше прихода к власти Не Вина. Так, еще в 1949 году капитан Хай Сенг, служивший в Качинском батальоне, перешел на антиправительственные позиции и вскоре ушел в подполье. С ним вышел на контакт молодой человек по имени Дау Сенг, учившийся в государственной средней школе в Лашо. Когда в 1951 г. Хай Сенг скрылся на китайской территории, где получил убежище от преследований бирманских властей, Дау Сенг продолжил организовывать антиправительственные группы в северной части штата Шан, где также проживали качины. На связь с Дай Сенгом вышел некто Ламунг Ту Джай, уволенный в звании ефрейтора из Качинского батальона. В 1960 г. была создана Качинская организация независимости. Дау Сенг стал в ней руководителем аппарата, а Ту Джай – заместителем руководителя. После того, как оппозиционеры приобрели оружие и боеприпасы, было образовано вооруженное крыло Качинской организации независимости из 27 боевиков – Качинская армия независимости.

5 февраля 1960 г. Качинская организация независимости провела свой первый рейд, напав на один из банков. Группа молодых качинов во главе с Дау Сенгом и Ту Джаем перешла на нелегальное положение и приступила к началу вооруженной борьбы против бирманского правительства. 5 февраля 1961 г. было официально объявлено о создании Качинской организации независимости. Ее главнокомандующим стал Дау Сенг. В десяти милях к востоку от качинской деревни Син Ли на севере штата Шан, был создан военный тренировочный лагерь Качинской организации независимости. Первая группа повстанцев начала подготовку 16 марта 1961 года. Вскоре были сформированы два батальона повстанческой армии – первый батальон в Монбаре в Бамо и второй батальон в Мон Хтан. Росту численности бойцов качинского сопротивления способствовало провозглашение буддизма государственной религией Бирмы. Поскольку большинство качинов исповедует христианство, такое решение центрального правительства не могло прийтись им по нраву. В Качинскую организацию независимости стало вступать все больше и больше людей – как учащаяся молодежь, так и крестьяне. К 1963 году Качинская армия независимости уже состояла из 1 бригады и 6 батальонов и насчитывала 1000 бойцов. В районе Лашо – Куткай размещалось около 300 боевиков организации, еще 380 боевиков находились в Бамо и Мьичине.

Качинская организация независимости требовала от центрального правительства предоставить автономию этническим группам, установить частный суверенитет, не вмешиваться во внутренние дела качинского народа, и только после реализации этих требований заключить договор о дружбе между Рангуном и штатом Качин. В 1964 г. была сформирована вторая бригада Качинской армии независимости.

Однако, в том же 1964 году качины потерпели серьезное поражение от бирманских правительственных войск. В результате боевых действий 377 качинских боевиков погибли, 696 человек получили ранения и еще 2223 боевика были арестованы правительственными силами. Для того, чтобы обеспечить организацию финансовыми средствами, Дау Сенг выехал в соседний Таиланд, где постарался заручиться поддержкой таиландских спецслужб. Основным источником финансовых поступлений организации к этому времени стали торговля наркотиками и нелегальные добыча и экспорт нефрита, которым были богаты горные районы Качина.

В начале 1966 г. бирманское правительство было вынуждено вывести из Качина часть своих войск и перебросить их для участия в боевых действиях против Коммунистической партии Бирмы. Благодаря этому качинские повстанцы получили возможность реорганизоваться и восстановить силы. Однако Качинская организация независимости столкнулась с новой проблемой – проживавшие в регионе национальные меньшинства лису, лаши и мару не были согласны с тактикой качинской борьбы за независимость, прежде всего потому, что их представители не были включены в руководство повстанческого движения. Серьезные противоречия существовали у качинских повстанцев и с Коммунистической партией Бирмы, активизировавшейся в северных районах штата Шан. Тем не менее, как и бирманские коммунисты, качины смогли заручиться поддержкой китайского правительства. Китайские инструкторы занялись подготовкой качинских повстанцев. Оружие поставлялось из Таиланда – в обмен на нефрит, доставляемый качинскими контрабандистами. К концу 1976 г. Качинская армия независимости уже включала в свой состав 9 полков численностью около 1750 человек в штате Качин и еще 500 боевиков в штате Шан. Политическая концепция Качинской организации независимости в это время основывалась на качинском национализме, хотя руководители организации, с целью получения военной и финансовой помощи от Китая, декларировали симпатии к коммунистическому движению. Часть качинов стала сотрудничать с Коммунистической партией Бирмы, хотя большинство участников качинского национально-освободительного движения скорее относились к коммунистам как к противникам.

Руководители качинского движения большое внимание уделяли развитию внешних связей, пытаясь наладить сотрудничество со всеми, как им казалось, заинтересованными в ослаблении Бирмы сторонами. Так, в 1970 г. были установлены контакты с Организацией молодежи ракхайн, затем – с повстанцами мизо и нага в соседней Индии. В то же время, когда Коммунистическая партия Бирмы активизировалась в населенных качинами регионах, руководители Качинской армии независимости отправили делегатов к командованию бирманскими правительственными войсками, чтобы заручиться их поддержкой для противостояния с коммунистами. Одновременно качинские лидеры пытались заручиться поддержкой национальных меньшинств региона – мизо, нага, палаунгов. Так, 2 июня 1973 г. был подписан договор с повстанцами нага о прохождении последними подготовки в пограничных районах Индии и Бирмы. В штате Шан качины активно сотрудничали с повстанческими группами народов палаунг и па-о. Штаб-квартира Качинской армии независимости к этому времени находилась на территории Таиланда.

На протяжении двадцати лет территория Качина фактически была независима от центральных властей Бирмы. Экономика региона держалась на торговле опиумом и марихуаной и экспорте нефрита. Свою роль в сохранении этой ситуации играл Китай, которому было выгодно ослабить Бирму и утвердить свое влияние в регионе.

В 1994 г. было подписано соглашение о прекращении огня между бирманскими правительственными войсками и Качинской армией независимости. Тем не менее, качинские лидеры не собирались разоружать и распускать свою армию. Они продолжали набор солдат и их подготовку в тренировочных лагерях. Несмотря на сохранение режима прекращения огня, периодически вспыхивают новые вооруженные конфликты между качинскими повстанцами и центральной властью. Так, в 2010 г. правительство Мьянмы потребовало от качинского командования разоружить подчиненные вооруженные силы, так как согласно бирманской конституции в стране существует только одна армия. Однако, начальник штаба Качинской армии независимости генерал Гам Шаванг Гунхтанг отказался удовлетворять эти требования как неприемлемые для качинского народа.

9 июня 2011 г. правительственные войска Бирмы нарушили режим прекращения огня и атаковали позиции Качинской армии независимости. Эти действия центрального правительства привели к новой эскалации конфликта в штате Качин. В 2012 г. вдоль трассы Мьичин – Бамо произошли крупные столкновения между правительственными войсками и силами Качинской армии независимости. В декабре 2012 и январе 2013 гг. бирманские правительственные войска были вынуждены использовать против качинских боевиков авиацию и артиллерию.

В июне 2014 г. качинские боевики захватили две гидроэлектростанции и взяли в заложники шесть бирманских солдат и несколько китайских работников. В результате штурма, предпринятого правительственными войсками, погибли 6 человек. 19 ноября 2014 г. бирманские правительственные войска совершили нападение на штаб-квартиру Качинской армии независимости в районе Лайза, в результате которого погибли 22 повстанца.

Качинская организация независимости пытается привлечь внимание мировой общественности к ситуации, сложившейся в штате Качин. По словам ее представителей, действия бирманских правительственных войск несут разрушительные последствия для качинского народа. В результате авианалетов и артиллерийских обстрелов не менее 100 тысяч мирных жителей были вынуждены стать беженцами. Сотни людей погибли. В свою очередь, мировые правозащитные организации обвиняют и бирманское командование, и руководителей качинского национального движения в многочисленных нарушениях прав человека, в том числе – в использовании детей – солдат. Действительно, в горной Бирме давно практикуется мобилизация на военную службу несовершеннолетних, можно встретить даже десятилетних солдат. Причем не только повстанческие отряды, но и правительственные войска не отказываются от использования юных автоматчиков в боевых операциях.

Следует отметить, что сельское население – качины и представители других этнических групп штата, – также оказывают вооруженное сопротивление правительственным войскам, так как заинтересованы в сохранении своего основного источника дохода – плантаций опийного мака. В Качине очень большая часть населения вовлечена в производство и торговлю наркотиками, поэтому жесткий курс на борьбу с наркобизнесом, который сейчас провозглашает бирманское правительство, в этом регионе неизбежно сталкивается с противодействием местных жителей. Единственный возможный путь – предоставление альтернативных источников дохода для качинских крестьян, однако пока центральные власти не уделяют этому направлению серьезного внимания. Недовольство качинов вызывает и плохо скрываемое стремление центральных властей поставить под контроль добычу нефрита в регионе, что также неизбежно скажется на благосостоянии местного населения.

Поэтому председатель Качинской организации независимости генерал Заунг Хра, выступая на торжественном мероприятии в честь 56-летия качинского национально-освободительного движения, оценил шансы на установление мира в регионе весьма пессимистично. По словам генерала, центральная власть стремится подавить качинское сопротивление исключительно силовым путем, добившись разоружения и демобилизации качинских военизированных формирований, а это ни к чему хорошему привести не может.

Судя по всему, качинский конфликт, как и другие вооруженные конфликты на территории Мьянмы, вряд ли когда-нибудь прекратится. Контроль за нефритовыми рудниками и плантациями опийного мака сулит слишком большие деньги, чтобы качинские полевые командиры нашли в себе силы от них отказаться. С другой стороны, бирманское правительство упорно не желает идти на уступки национальным движениям, не учитывая, что те же качины – это отдельный народ, отличный от бирманцев и имеющий точно такое же право на жизнь в собственном автономном или независимом государстве.

Часть 2. ОТ ГИМАЛАЕВ ДО ЦЕЙЛОНА

Наследники Мао в Непале и Бутане

Гималаи ассоциируются с альпинизмом и с буддистскими и индуистскими священными местами. Для многих отечественных и западных любителей Востока, интересующихся индийскими религиями и культурой, расположенные в Гималаях индийские штаты, а также суверенные государства Непал и Бутан, представляют собой очень привлекательные цели для путешествий. Многие вообще стремятся переехать туда жить или, по крайней мере, находятся там достаточно продолжительное время в течение года.

Между тем, не стоит забывать и о сложной военно-политической ситуации, которая наблюдается в этом регионе. Ведь Гималаи – это, своего рода, естественная граница между двумя крупнейшими по численности населения странами мира – Китаем и Индией. Здесь сталкиваются интересы не только этих азиатских держав, но и США, Великобритании, Пакистана. Поэтому на протяжении многих десятилетий политическая ситуация в Гималайских горах не отличается стабильностью. Откровенно говоря – здесь идет вялотекущая война многочисленных и крайне разных в идеологическом отношении военно-политических организаций против правительственных войск Индии, Непала, Бутана.

Поскольку Гималайский пояс – регион крайне сложный и неоднородный в этническом и конфессиональном отношении, можно выделить в нем как минимум две основные зоны военно-политических конфликтов. Во-первых, это западная часть Гималайского пояса, где сталкиваются интересы Индии и Пакистана и где многие десятилетия действуют исламские радикальные организации. Во-вторых, это восточная часть Гималаев, где в качестве основных субъектов вооруженных конфликтов с индийскими и бутанскими правительственными войсками выступают сохраняющие влияние в регионе радикальные коммунистические партии, прежде всего маоистского толка, а также этносепаратистские армии и фронты многочисленных национальных меньшинств индийских штатов.

Надо сказать, что в отличие от многих других регионов планеты, где также идут гражданские войны, в Гималайском регионе они порой приводят к очевидному успеху. Так, в Непале – древней стране с уникальной культурой – вооруженное сопротивление маоистов в сочетании с активизацией мирных протестов, в конечном итоге привело к падению монархии и фактическому приходу коммунистических сил к власти в стране. Для современного мира это тем более уникальный феномен, что после распада Советского Союза и «социалистического лагеря», коммунисты еще нигде не приходили к власти посредством революции.

Дестабилизация ситуации в Непале в конце 1990-х – начале 2000-х гг. во многом была связана с курсом королевского правительства страны. В Непале фактически продолжала существовать кастовая система, наблюдалась чудовищная эксплуатация бедной части населения, рост которого существенно превышал возможности экономики страны в плане обеспечения молодых непальцев рабочими местами и достойной заработной платой. Вся полнота власти в стране находилась в руках высших индуистских каст – бахунов (брахманов) и чхетри (кшатриев). Поскольку практически все они были выходцами из этнической группы кхасов и составляли вместе лишь 30% населения страны, можно говорить о существовании в королевском Непале своеобразной кастовой этнократии. В ее рамках широкие слои населения, не относившиеся к высшим индуистским кастам, оказались изолированными от участия в управлении страной и, более того, фактически лишенными тех прав и свобод личности, которые в развитых странах давно признаются фундаментальными.

Нищета и бесправие толкали многих непальцев в ряды радикальной оппозиции, представленной в этой стране несколькими коммунистическими партиями. Наиболее непримиримые позиции здесь занимала Коммунистическая партия Непала (маоистская), возникшая в 1994 г. и опиравшаяся на поддержку наиболее угнетенных частей населения – низших каст и национальных меньшинств, не обладающих реальными политическими правами. При этом, хотя руководители маоистов сами могли быть выходцами из каст бахунов или чхетри, основная масса рядовых участников маоистского движения состояла из представителей угнетаемых горных этносов и низших каст.

Гражданская война в Непале продолжалась десять лет, с 1996 по 2006 гг. Коммунистическая партия Непала (маоистская), руководившая повстанцами, смогла взять под контроль целый ряд труднодоступных районов страны, фактически установив собственную власть во многих населенных пунктах. Полиции справиться с конфликтом не удавалось, что повлекло за собой вступление в боевые действия непальской армии. Разразилась самая настоящая война, вследствие которой погибло, по меньшей мере, 11—12 тысяч человек.

Естественно, что поддержку королевскому правительству оказывала соседняя Индия и Соединенные Штаты. В свою очередь маоисты пользовались организационной помощью своих индийских единомышленников – «наксалитов», которые еще с 1960-х годов ведут гражданскую «народную войну» в ряде штатов Индии. В 2001 г. был создан Координационный комитет маоистских организаций в Южной Азии, ставящий своей целью консолидацию действующих на территории Индии, Непала, Бангладеш и других государств региона маоистских коммунистических организаций, значительная часть которых вооружена и давно ведет боевые действия против правительств своих стран.

Как ни странно, но даже при учете индийской и американской военной и экономической помощи, непальскому королевскому правительству не удалось подавить сопротивление маоистов и к 2005 году в руки последних перешла значительная часть территории страны. При этом правительство вело себя достаточно глупо, отказываясь от переговоров с «террористами». В этой связи интересна позиция соседнего Китая. Хотя в самой КНР уже очень давно произошел отказ от радикальной фразеологии маоизма и Китай не оказывает официальной прямой поддержки маоистским формированиям в Юго-Восточной и Южной Азии, тем не менее, его влияние в регионах деятельности маоистских повстанцев усиливается. Во многом, именно благодаря маоистам Индия остается ослабленной страной, разъедаемой гражданскими войнами в южных и восточных штатах. Что очень выгодно соседнему Китаю.

Весной 2006 г. стало ясно, что королевское правительство Непала не в состоянии нормализовать ситуацию в стране. В столице Катманду прошли массовые демонстрации, одновременно усилилось давление на короля со стороны парламента Непала. В результате король был вынужден отречься от престола, а маоисты получили места в правительстве и возможность включить формирования Народно-освободительной армии в состав вооруженных сил страны. Лидер маоистской компартии товарищ Прачанда некоторое время даже занимал пост премьер-министра страны. Показательно, что Прачанду на премьерском посту сменил лидер более умеренной Коммунистической партии Непала (объединенной марксистско-ленинской) Джала Натх Кханал, преемником которого, в свою очередь, стал маоист и соратник Прачанды Бабурам Бхаттараи. Таким образом, фактически в Непале произошла революция, в значительной степени трансформировавшая основы общественного устройства страны и положившая конец вековым монархическим традициям.

В то же время, поскольку современное республиканское правительство в Непале представлено не только маоистами, но и представителями умеренной Компартии (объединенной марксистско-ленинской) и центристского Непальского конгресса, вопрос о дальнейших преобразованиях в жизни страны остается открытым. Не исключено и повторное вооруженное столкновение, особенно в том случае, если не будет достигнут компромисс по вопросу федерализации страны. Ведь программа федерализации, предложенная маоистами, предусматривает формирование национальных автономий, которые смогли бы повлиять на улучшение положения многочисленных национальных меньшинств страны.

В июле 2012 г. в маоистской компартии, которая к этому времени, с 2009 г., носила название Объединенной компартии (маоистской), произошел раскол. Выделившаяся ультрарадикальная часть вернула прежнее название Компартии Непала (маоистской) и обвинила вождей ОКПН (м) Бабурама Бхаттараи и Прачанду в предательстве интересов революции. Радикальной частью непальских маоистов поставлен вопрос о продолжении «народной войны» и революции с целью достижения таких задач как реальное вовлечение беднейших слоев населения страны в управленческий процесс, создание этнических автономий и федерализация государства, распространение маоистской «народной войны» на соседние Индию и Бутан. Следует отметить, что только в первые дни существования левой КПН (м) удалось вывести из ОКПН (м) более 3500 активистов. Масштабы «полевения» непальских маоистов позволяют предсказывать очевидную угрозу возможности дальнейших вооруженных конфликтов, только уже с участием радикальных маоистов против более умеренной части непальского коммунистического движения.

Но если в Непале маоистской компартии все же удалось повлиять на ход политического развития страны и свергнуть короля, то в соседнем королевстве Бутан гражданская война продолжается до сих пор. В туристических справочниках Бутан позиционируется как уникальная страна, до сих пор сохраняющая едва ли не в незыблемом состоянии традиционный колорит тибетско-гималайской буддистской монархии.

Однако не следует забывать, что этот колорит в то же время держится и на консервации феодальных порядков, вряд ли уместных в XXI веке. Тем более, в контексте общемировых процессов, которые в той или иной степени затрагивают и Бутан. Так, королевство давно потеряло моноэтничный характер. В стране проживает значительное количество мигрантов из соседних индийских штатов и Непала. Если у коренной народности бхотия молодой король Джигме Кхесар Намгъял Вангчук действительно пользуется несомненным авторитетом, то вряд ли чужие в этнокультурном отношении мигранты чувствуют его своим лидером. А ведь мигранты из Непала составляют не менее 35% населения страны.

В 2001 году была создана Коммунистическая партия Бутана (марксистско-ленинско-маоистская), которая состоит преимущественно как раз из непальских беженцев и переселенцев и вдохновляется опытом непальской «народной войны» и революции. Помимо маоизма, в основе идеологии партии – антииндийская позиция. Маоисты обвиняют Индию в стремлении аннексировать Бутан по образцу соседнего княжества Сикким. Княжество еще в 1947 г., после ухода из региона Британской империи, отказалось войти в состав Индии и осталось индийским протекторатом. Однако в 1975 г. подразделения индийской армии разоружили охрану чогъяла (правителя) Сиккима, захватили его резиденцию в Гангтоке, после чего Сикким был включен в состав Индии на правах штата.

Соседний Китай вплоть до 2003 года отказывался признать вхождение Сиккима в состав Индии и на китайских картах княжество изображалось в качестве суверенного государства. Ситуация изменилась вследствие фактического признания Индией китайской власти в Тибетском автономном районе, после чего КНР закрыла глаза на аннексию Сиккима. На официальном уровне, разумеется. В действительности Китай по-прежнему стремится к минимизации индийского влияния в Гималайском регионе и, в значительной степени, к дестабилизации политической ситуации в пограничных индийских штатах и буферных государствах вроде Непала или Бутана.

Бутанские маоисты, вдохновленные сценарием непальской революции, также призывают к свержению королевской династии Вангчуков и выступают за демократизацию политической жизни страны, в том числе и в сфере этнической политики. Ведь возникший конфликт между правительством и маоистами во многом имеет этническую подоплеку – возникновение маоистской компартии стало одной из ответных реакций непальских мигрантов на меры бутанской короны по ограничению потока мигрантов в страну и выселению значительной части мигрантов обратно в Восточный Непал, в лагеря беженцев ООН. Именно в лагерях беженцев в Западной Бенгалии, Ассаме, Сиккиме и Непале осуществляется вербовка активистов партии.

С другой стороны, маоисты стремятся заручиться поддержкой второй по численности после бхотия коренной этнической группы шарчоб, которая населяет Восточный Бутан и пользуется меньшими правами по сравнению с правящими в стране бхотия. Именно с районов, населенных шарчоб, а также с северных округов Ташиганг, Монгар и Янгцзе, которые в силу труднодоступности плохо контролируются центральной властью, бутанские маоисты планируют начать свою «народную войну» против королевского правительства.

Создав собственные вооруженные формирования под названием «Армия бутанских тигров», маоистская Компартия перешла к организации террористических актов и нападений на полицейских и военнослужащих бутанской армии. Партия также развернула тесное сотрудничество с индийскими маоистами и вооруженными сепаратистскими организациями в Ассаме и других штатах Северо-Восточной Индии, прежде всего – с Объединенным фронтом освобождения Ассама и Национальным демократическим фронтом Бодоленда.

В свою очередь, королевское правительство, опасаясь развития событий по непальскому сценарию, ориентируется на активное использование индийской военной помощи, причем не только в поставках вооружения, но и в непосредственном участии индийских подразделений в борьбе с повстанцами. Поскольку Бутан со всех сторон окружен штатами Индии, последней не остается ничего другого, как вмешаться в ситуацию в стране и не допустить ее дестабилизации. Ведь плохо контролируемая ситуация в Бутане повлечет за собой эскалацию действий сепаратистов в пограничных индийских штатах.