– Да, должность обязывает, Елизавета Андреевна. По службе часто с инженерной братией пересекаться приходится. А уж Выставка круг профессионального общения еще больше расширила. Хотя у Вересаева и профиль совсем иной, да все одно все в общем котле варимся.

– А Вы, простите, в детском магазине тоже за подарком? – Лиза оглядывалась, оценивая сколько посетителей осталось возле продавца.

– Скорее – за компанию. Вот и еще один мой знакомец, но очень старинный, позвольте представить, – к ним подходил Шульц с яркой коробкой в руках. – Антон Николаевич, мебельный фабрикант, мой друг и отец прелестной дочурки. Елизавета Андреевна Полетаева.

Шульц поклонился новой знакомой.

– Рад познакомиться, мадемуазель.

– У Вашей дочки праздник? – спросила Лиза.

– Годик исполнился. Первый юбилей, так сказать, – лицо счастливого папаши расплылось в горделивой улыбке.

– А от меня ты что-нибудь выбрал, Антуан? – Лева смотрел на одинокую упаковку в руках у приятеля. – Я же просил! Ты же знаешь – я ничего не понимаю в этих штучках.

– Да все я выбрал, – успокоил его приятель.– И от тебя, и от деда. Все здесь уместилось. Один Савва Борисович твой всегда сам всё – и выбирает, и делает, и дарит!

– Я думал, какого-нибудь медведя тащить придется, ростом чуть не с меня самого! – шутил Лева.

– С медведем пару лет обождать придется, – в тон ему продолжал Антон Николаевич. – Пока сама что-нибудь понимать начнет. Всему свое время.

– А Вас не было у Саввы Борисовича на Аринином благотворительном пикнике, раз вы с ним знакомы? – спросила Лиза. – Я могла Вас там не заметить?

– Нет, милая барышня, моя девочка еще слишком мала для таких сборищ, а меня самого не было в городе. Но я рад, что упустив тот случай познакомиться с Вами, сегодня я наверстал упущенное.

– Ну, не смею вас задерживать, – Лиза вспомнила о назначенном времени. – Вы тут уже все дела свои окончили, а я еще спросить у продавца хотела.

– Да мы можем вас подождать, Елизавета Андреевна, – предложил Шульц.

– Да-да, и подвезти куда скажете, у нас тут коляска за углом, – поддержал его Лев Александрович.

– Нет-нет, спасибо, господа. – Лиза уже начинала опаздывать. – Я только приехала, мне еще в нотный магазин надо зайти, а после может быть и в канцелярский. Простите, как-нибудь в другой раз.

И они раскланялись. Лиза спросила у продавца про зайца, оказалось, что сейчас такого товара нет, только на уличной витрине. Снимать с нее запыленный образец, хозяин, а в этот день он сам стоял за прилавком, посчитал невозможным для подарка ребенку, но обещал мадемуазель, что ровно через неделю ее будет ждать точно такой же заяц, а за неудобства он делает ей скидку. Лиза поблагодарила, попросила прислать игрушку на домашний адрес, оставила залог и ушла.

Войдя в нотный магазин Урусова, она огляделась и сразу заметила Сергея, вместе с продавцом отбирающего тоненькие нотные тетрадки. Она подошла к одной из выставленных в салоне этажерок и стала перебирать ноты. К ней подлетел один из младших продавцов и предложил помощь.

– Спасибо, я сама посмотрю, я знаю, что я ищу, надо только самой отобрать, – довольно громко поблагодарила его Лиза и на ее голос Сергей обернулся.

– Милая Елизавета Андреевна! Приветствую Вас! Вы как нельзя кстати! Не поможете ли мне в выборе? – и он сделал приглашающий к прилавку жест.

– Добрый день, Сергей Осипович, не знала, что Вы тоже музицируете. Здравствуйте, – она приветственно кивнула продавцу.

– Да вот все, что ни наесть новейшее, что уж тут выбирать! – недовольно пробурчал тот, перед этим отвесив поклон новой посетительнице. – Под Ваши предпочтения все, что есть выложил. Берите все, господин хороший, а Ваша дама сама уж дома отберет, – он видимо замучился с привередливым покупателем, который все перебирал, но ничего до сих пор не купил.

– Это, любезный, не просто для дамы. Это – для моей сестры! Вы ее характер не знаете. Если ей не угодить, то… Ох! – Сергей продолжал перебирать разложенные перед ним ноты.

– Для Танюши? Романсы? – спросила Лиза.

– Именно так, Елизавета Андреевна. Вот на Вас теперь уповаю, может, Вы что подскажете?

– Вот это, пожалуй, возьмите. И это, – Лиза внимательно вглядывалась в надписи на обложках. – А этот романс она еще зимой разучила. Эти вот вообще не для ее диапазона. И этот тоже можно, я думаю.

– Зимой! А Вы говорите – «новейшее», – устыдил продавца Сергей и стал оплачивать отобранное Лизой.

– А что желает барышня? – расплылся в подобострастной улыбке продавец, приветствуя ту, что так сразу прекратила его страдания с нерадивым покупателем.

– Мне все для начинающих обучение на фортепиано. Возможно, вышло что-то новое, чего я не знаю. Песенки, пьески. Обязательно несколько ансамблей.

– Вот, пожалуйста, извольте.

– Еще, всенепременно, Петра Ильича. «Детский альбом» обязательно! Черни. Еще какие-нибудь этюды. Шуман, конечно. Кого еще посоветуете?

– Вот, барышня, рекомендую – композитор Гречанинов, сам преподает в училище сестер Гнесиных. Хвалят.

– Разрешите подождать и потом проводить Вас, Елизавета Андреевна? – прервал их Сергей.

– Да, да, Сергей Осипович, если Вы не спешите. Я недолго.

– Тогда подожду Вас на улице, – и Горбатов, прощально кивнув продавцу, вышел.

– Какой странный молодой человек, – позволил себе замечание в адрес клиента измученный торговец и отер пот со лба платком. – Пардон, барышня. Умаялся я с ним. Битых полчаса он меня мурыжил. А толком-то ничего не говорит!

Лиза понимала, что этим длительным мучением продавец отчасти обязан и ей, ее опозданию, и решила хоть чуть-чуть защитить Сергея от нападок.

– Вы несправедливы, сударь! – она смягчила замечание улыбкой. – По-моему забота о сестре – это так трогательно. Будьте любезны, дайте еще нотную тетрадь и, если есть, отдельно нотные листы.

– Забота! – продавец отвернулся, отбирая запрошенное. – Так он ни ее вкусов, ни уже изученных вещей не помнит. Это разве забота? Вы вот лучше него все сразу разобрали, а не скажешь, что близкая родственница.

– И снова Вы ошибаетесь, – Лиза приготовила кошелек, чтобы расплатиться. – Мы с его сестрой последние несколько лет жили и учились бок о бок в пансионе, а брат с ней воссоединился только с месяц как.

– Простите великодушно! – продавец, успокоившись и остыв, явно раскаивался. – Как неловко вышло. Вот это все моя порывистость – судить о людях поверхностно. И Басечка меня за это ругает всегда. Бася – это моя супруга, – доверительно сообщил он Лизе, пока та отсчитывала монеты для расчета. – Заходите, дорогая барышня, к нам еще! И товарку свою приводите. И вот! – он сбегал в подсобное помещение, и принес Лизе тоненькую нотную партитуру. – Из еще нераспечатанного тиража, на прилавок пока не давали. Передайте ей через брата. Новый романс! Только из Петербурга. В нашем городе еще ни у кого нет. Нет-нет, не надо платы, не стоит, это в качестве презента. Мне так на душе спокойней станет, а то зря человека осудил. Прощайте. Заходите.

***

– Куда изволите дальше? – Сергей предложил Лизе руку, и она, замявшись на мгновение и оглянувшись вокруг, взяла его под локоть. – Еще магазины?

– Да я, право, не знаю, – совсем растерялась Лиза. – Пожалуй, нет. Мне для занятий на первое время хватит, а моя подруга ничего толком не заказала, так что пока достаточно.

– Тогда прокатимся? Я кучера сегодня не брал. По Большой Покровской?

– Не знаю, удобно ли это? Сергей Осипович… Сергей! Я вообще не понимаю, как мне себя вести, – открыто призналась Лиза, которую двусмысленное положение «случайной встречи» начинало сильно тяготить. – Я уже повстречала сегодня знакомых, они хотели провожать меня, я кое-как смогла отказаться… Что мне отвечать на вопросы, если мы встретим еще кого-нибудь?

– А что бы Вы ответили, если бы продолжили сегодняшнюю прогулку не со мной, а с теми самыми знакомыми? – Сергею надоедало играть в галантность. – Лиза, Вы же согласились, Вы пришли в назначенное место, мы уже встретились. Зачем Вы усложняете простые вещи? Кому какое дело – случайно мы встретились или нет?

– Вы правы, Сергей, я просто сама придумываю лишнее, – после его слов Лиза почти совсем успокоилась.

– Не хотите быть в людных местах, поедемте в какой-нибудь парк? – все время этого разговора они не стояли на месте, Сергей вел Лизу, сворачивая из переулка в переулок, и сейчас они остановились перед его коляской, оставленной в тихом месте.

– Поедемте! – Лиза приняла решение и даже рассмеялась своей смелости.

Сергей подсадил ее на пассажирское место, а сам сел за возницу. Они оба были теперь расслаблены и веселы, и, может быть, от этого совсем не обратили внимания на стеклянную витрину кофейни, из-за которой за ними внимательно наблюдали зашедшие сюда выпить чаю после окончания покупок, Шульц и Борцов.

– А у девушки-то, оказывается, свидание, – улыбнулся Антон.

– Да не говори ерунды! – отчего-то раздраженно оборвал его Лева. – Просто встретила случайного знакомого, и все. Я его уже где-то прежде видел… А! Это всего лишь брат ее одноклассницы.

– «Всего лишь»? – Антон с улыбкой всматривался в лицо друга, но, зная его характер, углубляться в тему не пожелал, опасаясь вспышки, но и совсем промолчать не смог: – С нами-то не больно согласилась ехать. Ну, все-все, молчу.

Коляска уехала, приятели снова вернулись к прерванному разговору и о виденном больше не поминали. Но у Льва Александровича осталась какая-то заноза на душе.

А тем временем Сергей привез Лизу к Александровскому саду. Они оставили лошадь внизу, и пошли бродить по дорожкам.

– Сегодня Вы не слишком спешите домой, Лиза. Вас не хватятся? Мы можем погулять?

– Сегодня можем. Папа на все выходные уехал в Луговое.

– Я после отвезу Вас до самых ворот. А что за закупки Вы совершали, если не секрет? Почему детские? – Спросил Сергей, скорее для того, чтобы завязать разговор, нежели из искреннего интереса.

– А я разве не сказала Вам тогда, у эллинга? – Лиза быстро посмотрела Сергею в лицо, но тут же снова опустила глаза, глядя себе под ноги. – Наши жильцы попросили заняться с их девочкой музыкой. Вот, чтобы начать уроки, мне и нужны были эти покупки.

– Вы собираетесь давать уроки?

– Да, а что в этом удивительного? Вы знаете, Сергей, после выхода из Института, времени оказалось так много, что я смогу, мне кажется, все совместить. Успею и давать уроки, и папе помогать секретарем. Я уже полностью выучила лекцию по…

– Вы продолжаете учить наизусть? – смеясь, прервал ее Горбатов. – Лиза, Лиза, Институт окончен, бросайте эти ученические привычки. Взрослейте, пожалуйста, быстрей, милая барышня!

Лиза покраснела.

– Так Вы еще и секретарствуете?! – сменил тему Сергей.

– Да, я помогаю отцу.

– Ну, это хоть понятно, Вам любопытно, а кто кроме родного отца даст поиграться во взрослую «службу». Но преподавание! Лиза, ведь Вы – дворянка! Зачем Вам это?

– А какое отношение имеет одно к другому? – Не поняла Лиза. – Моя мама тоже была дворянкой, но она же сама учила меня с детства. А теперь у меня есть возможность помочь кому-то и передать мои знания дальше. Разве это зазорно?

– Лиза! – Сергей продолжал нравоучения. – Как Вы можете сравнивать. Вы были ей родным ребенком, а тут – чужой. Это не просто передача знаний, это – работа.

– Ну да, работа, – Лиза искренне не понимала в чем разница. – Я считаю, что вне зависимости от своего положения или звания, любой человек должен по мере своих достоинств и способностей работать. То есть – не сидеть без дела. Так меня еще моя бабушка учила.

– Бабушка? Лиза, Вы неподражаемы! – и Горбатов закатил глаза к небу.

– И потом, я очень прониклась к этой семье, – доверительным тоном продолжала рассказ Лиза. – Девочка много болела, тяжело восстанавливается теперь, и многое упустила в плане учебы. И имя! Представляете, ее зовут так же, как…

Лиза хотела сказать «как и мою маму», найти подтверждение у собеседника, что это – знак. И знак добрый. Но взглянув на снисходительную улыбку Сергея, почему-то не решилась, и продолжила так:

– …так же, как сестренку моей подруги по Институту. Леночка.

– Это называется «тезки» – кивнул Сергей. – Знаете, Лиза, их раньше запрягали в плуг!

– Кого запрягали? – снова не поняла Лиза. – Девочек?

– Ах, какая Вы смешная, Лиза! Девочки в упряжи! – Сергей снова развеселился. – У вас забавное воображение. Нет, я имел в виду тезок. В старину, при угрозе чумы или иной болезни, людей с одинаковыми именами запрягали вместе, и считалось, что проложенная ими борозда вокруг селения не пропустит напасть внутрь, потому что у них есть некая сила, заключенная именно в совпадении имен.

– Как интересно! Вы так много знаете, Сергей. Вы такой…

– Какой? – Сергей остановился посреди пустующей аллеи и смотрел теперь прямо в глаза Лизе. Его лицо приближалось к ней всё ближе, и Лизино сердечко заметалось в панике.

– Ой! А я узнаю это место! – она фамильярно схватила его за руку и потащила по аллее дальше, к уходящей вверх многоярусной лестнице. – Наш класс водили сюда перед экзаменами на прогулку. Там наверху – замечательная смотровая площадка. Давайте поднимемся, там видно и Волгу, и далеко за ней. Очень красиво!

И она не отпуская его руки, стала резво взбираться. Преодолев первый пролет, их руки разомкнулись, и Сергей отстал, а на середине второго он начал задыхаться и на лбу его выступила испарина. Лиза заметила, что что-то неладно и остановилась. Сергей достал из кармана белоснежный платок и хотел отереть пот со лба, но тут почувствовал, что что-то еще течет и по его губам. Он рефлекторно провел тканью по этому месту и на платке остался ярко-красный след. Лиза испугалась.

– О, господи, господи! Что это? Сергей, Вам же плохо! Надо срочно вернуться к коляске, пойдемте. Или нет! Давайте сядем, пусть пройдет. Ах, как жаль, что не видно ни одной скамейки, наверху есть, я точно помню, но туда Вам не дойти.

– Лиза, ничего страшного, сейчас само пройдет, только не волнуйтесь так, – прижимая к ноздре платок, невнятно пробормотал Сергей, и сел прямо на ступеньки.

Они медленно шли обратно, и Лиза, теперь на правах помощи пострадавшему, поддерживала его под локоть. Деревья шелестели своими листьями, совершенно не мешая их безмолвному шествию. В какой-то момент Лизе захотелось, чтобы эта аллея никогда не кончалась…

– Я напугал Вас, простите, – сказал Сергей, когда они все-таки дошли до оставленной лошади. – Все уже прошло, у меня бывает так иногда, просто сосуды слабые. Ничего страшного. Садитесь, Лиза, и не будем больше вспоминать об этом.

– Как не будем? Вам же надо как-то помочь… Может быть, Вы сейчас поедете прямо к доктору, он лекарство какое-нибудь пропишет? – все еще переживала Лиза.

– Ни к каким докторам мы не поедем! Ну, а, чтобы только Вас успокоить, мы остановимся у первой же аптеки и лекарство я действительно куплю, – Сергей понукнул лошадь. – Но успокойте и Вы меня, Лиза. Скажите, что, несмотря на это досадное происшествие, Вам понравилась сегодняшняя прогулка?

– Так бы ехала и ехала! – Лиза откинулась на спинку коляски и мечтательно смотрела на проплывающие мимо стволы деревьев.

– А Вы, Лиза, мечтали когда-нибудь о путешествиях? О настоящем, дальнем вояже? Например, в Париж?

– В Париж? – удавилась Лиза. – Почему в Париж? Сразу так далеко? Это что-то из области грёз, Сергей Осипович. Нет, я не думала об этом.

– Все так возможно в этом мире, Лиза, если только захотеть, – Сергей уже выезжал на шумную улицу. – Всего через какой-то месяц, или два, Вы могли бы уже вечерами гулять по бульвару Батиньоль… А проводить выходные ездили бы… ну-ууу… в Булонский…

– Нет, в Венсенский! – Лиза включилась в игру.

– Проводили ли бы досуг с молодым мужем в Венсенском лесу.

– С молодым мужем? Ого! – Лиза смеялась.

– Представьте, вы оба на лошадях. Под ним гнедой ганноверец, под Вами…

– Белая маленькая камаргу? – фантазировала Лиза Полетаева.

– Фи! – не одобрил Сергей Горбатов. – В них совсем нет изящества! Нет, Лиза, нужно что-то более красивое и благородное. Назовите масть, а я скажу породу.

– Изабелловая? – Лиза то ли старалась угадать, то ли припоминала что-то, – Нет, пусть лучше будет серая в яблоках!

– Арабская чистокровная! Йо-хо! Понеслись! – и Сергей, привстав на козлах, стегнул степенного рыжего французика, и от неожиданности тот вспомнил и Париж, и молодость, и прибавил ходу.

***

– А почему я не был на том благотворительном пикнике? – Лев Александрович и на другой день оставался в довольно раздраженном состоянии после случайной встречи с Лизой и сейчас допрашивал Савву.

– Лёвушка, окстись! – не придавая значения Левиным капризам, привычно отбивался от него Савва. – Ты же сам отказался и уехал в Балахну за изразцами! Деток-то у тебя нет, на что тебе тот пикник сдался? Ты ж в сборе поучаствовал, сироты твою долю получат. Что стряслось-то?

– Ты говорил, что собрание детским будет! – Лева смотрел на друга осуждающе.

– Детское и было, – согласно кивнул Мимозов.

– А Лиза Полетаева?

– Что – Лиза Полетаева? – не понимал Савва.

– Она – ребенок?

– Не понимаю. Она дочь Андрея Григорьевича. Да, она его ребенок. К чему ты клонишь, Лева?

– Она взрослая барышня! – злился непонятно на что Лев Александрович.

– Арина Мимозова тоже не дитя! – распалился и Савва. – Но мой ребенок! Она все устроила, Лиза – ее подруга. В чем ты нас винишь-то, друг любезный?

– Да не виню я, что ты, – остывал постепенно Лева, поняв, что его напор на пустом месте совсем не годится для выяснения того, что мучило его второй день. – Ты просто скажи, а этот Гоголь с трубкой там тоже был?

– Лева, что за шарады? Не пойму, о ком ты?

– И танцы, небось, были? – невпопад продолжал Борцов.

– Господи! Были и танцы, – Савва не понимал такой навязчивой настойчивости приятеля. – Вечером, как деток по домам развезли, так для молодежи и фейерверк, и игрища и шампанское даже было. Все честь по чести. Кто таков «Гоголь»?

– И она с ним танцевала? – не замечая вопросов, гнул своё Лев Александрович.

Савва замолчал, а после расплылся в улыбке и погрозил другу пальцем:

– А ведь ты, никак, ревнуешь, господин архитектор? – и раскатисто загоготал в полный голос, так что на шум вышла его супруга.

– Саввушка, что тут у вас? – она тревожно оглядела положение дел в гостиной. – Я уж испугалась, что вы ссоритесь. Все нормально, Лева?

Тот кивнул.

– Иди ко мне, вороненок, – потянул руки супруг к чуть располневшей Февронии и усадил по-домашнему к себе на колени, Лева был «своим», при нем было можно.

– Да тяжело тебе будет, Савва, отпусти!

– Ничего! Своя ноша не тянет, – и он обхватил расширившуюся талию жены железным кольцом рук. – Посмотри, Вронюшка, а наш Лева-то, кажется, увлекся Лизой Полетаевой. Гляди, как расспрашивает! Со мной она танцевала. Со мной! Арина с попечителем благотворительных заведений танцевальный вечер открывала, а Лиза – со мной. Такой расклад тебя устроит, Лев-Саныч? А потом и не уследишь – там полгорода молодых людей да офицеров было! Уж, прости, милый мой.

– Да ну тебя, Савва, ты все перевернешь вечно с ног на голову, – отмахнулся Лева. – Я за нее просто волнуюсь. В тот раз после их прогулки с ней черт знает что случилось, еле до дома довез, Андрея Григорьевича напугали, и Егоровну эту их замечательную. Вот и думаю теперь – обошлось ли все вчера?

– А вчера-то что было? – спросила Феврония.

– А вчера я их двоих снова в городе видел, он ее увозил куда-то.

– Слышишь, вороненок? – теперь Савва поднял палец к небу. – Опять этот таинственный «он». Да тут не просто ревность, тут соперник объявился нешуточный!

– Совенок, дорогой мой, милый, – Феврония загнула палец мужа обратно. – Ты иногда теряешь чувство меры, остановись. Тут замешаны чувства, и не обязательно те, которые тебе грезятся. Остынь. Ты же сам переживаешь за Лизу.

– Простите. Всё. Молчу-молчу! – Савва прикрыл рот ладонью.

– А ты бы съездил к Полетаевым, Лева, да сам бы и удостоверился, что все нормально. Ты же вхож к ним в дом? – Феврония давала дельный совет.

– Да и съездил бы, конечно! – Леве явно эта мысль доселе не приходила в голову. – Но, милая Феврония Киприяновна, я не так близок этой семье, что бы вот так – без причины, без повода, без приглашения.

– Повод тебе? – Савва устал быть «немым». – А вот на что человеку друзья, скажи, Февроньюшка? Вот тебе повод! Вчера прислали из Москвы результаты исследования сплавов, без них Андрей Григорьевич свой доклад для купцов и промышленников никак не подготовит, в них – основной смысл. Скажешь, я замотался, просил тебя подвезти.

– Совенок! – Феврония потерлась носом о висок мужа. – Ты у меня самая умная и добрая птица на свете!

– Глянь, вороненок! Полетел, полетел, голубь сизокрылый! – рокотал не унимающийся Савва, хохоча над Левой, который засуетился и стал быстро собираться к отходу. Жена в шутку хлопнула его ладошкой по затылку. Туда же потом и поцеловала.

***

Лизе в эту ночь снилась верховая прогулка. Она ехала медленным аллюром вместе с каким-то спутником, но почему-то во сне не могла поднять глаз на него. Спутник молчал, так что и по голосу узнать она его не могла. Тогда Лиза решила определить хотя бы их местонахождение, и по этому догадаться, кто же с ней может быть рядом. Но опущенного взгляда хватало только на то, что бы рассмотреть песок на ровной тропе, по которой они продвигались вперед, траву, растущую по бокам и берег какого-то пруда или озера по левую руку. Лиза поняла, что едет слева от спутника. То, что это не спутница, было видно по верховому сапогу в стремени справа. «Булонский или Венсенский?» – для чего-то важно было узнать Лизе как можно скорее. Как это понять, не поднимая взгляда, она во сне знала очень хорошо – для этого всего лишь надо было определить, какой масти лошади везут седоков. Она стала всматриваться, но тут же была ослеплена отблеском солнца со шпоры спутника. Лиза проснулась.

– Дитёнок, встаёшь? – спросила няня, только что отдернувшая занавеску. – В церкву-то так и не сговорились, пойдем? В какую? Времени вдосталь, так может, до Косьмы с Дамианом дойдем? Ты ж ее еще не видела отстроенную? А помнишь, мама-то тебя туда совсем маленькую еще вокруг стройки водила? Только одна колокольня с тех пор и осталась.

Лиза наблюдала, как Егоровна подбирает с пола, сползшую за ночь со спинки кресла шаль, неизвестно откуда оказавшуюся здесь летом. Как она привычными жестами складывает в ровные стопки, разбросанные Лизой листки и книги, и вставать даже не думала. На душе было хорошо, а все ее существо было переполнено сейчас какой-то тягучей истомой.

– Няня. Сходи одна. Я сегодня поленюсь, можно? – и Лиза так сладко потянулась в постели, что Егоровна залюбовалась.

– А и ленись, доню! Раз душа позволяет, то чего б и не пропустить разочек. Папаша твой, благодетель, так совсем редко себя утруждает. Ну, да Бог ему судья, как кому лучше, пусть так и будет. Я тогда завтрак тебе сейчас сварганю, остужу, оставлю. Ты лежи. А сама после куда-нибудь тут поблизости схожу. Ненадолго.

Лиза нежилась в постели еще часа с полтора, но заснуть снова так и не смогла, а только все думала, представляла себе что-то, да так толком ничего и не надумала. Она поднялась, заправила кровать, оделась и отправилась посмотреть, что за завтрак оставила ей няня. Но отчего-то не дошла, отвлеклась, вернулась, стала глядеть во двор… Ни читать, ни делать что-либо осознанное совершенно не было желания. За окном дворник проследовал степенно от ворот, только что, заперев их за отъехавшей каретой, потом взялся поливать ее клумбу. Закончив, он начал мести двор, и Лиза подумала, что сейчас снова уснет, если будет наблюдать за этим монотонным занятием, но тут дворник отставил метлу и опять неспешно пошел к воротам. «Интересно, кто приехал? Я совсем не слышала повозки», – подумала Лиза и приплюснула нос к стеклу, чтобы увидеть решетку ворот, но ничего не разглядела.

Поспешно покинув дом Мимозовых, с пухлой папкой в руках, Лева взгромоздился на свою пролетку и поехал в сторону жилища Полетаевых. Не доехав пары дворов до их дома, он остановился, и сидел минут десять, никуда не трогаясь. Нет! Конечно, это не было робостью или нерешительностью. Но, не умея, или не смея самому себе объяснить такую поспешность этого внезапного визита, Лева выжидал время, когда его разум вернется в свое обычное состояние. «Здравствуйте! Я к Андрею Григорьевичу. По делу», – мысленно репетировал Лева свой внезапный приход. Тьфу ты! «Здра-ааа-авствуйте, милая Егоровна. А что, хозяин-то дома?» Еще хуже! Просто оперетка какая-то. Или, может быть, войти совсем просто: «Добрый день, я с посланием!» Нет, ну это, ни в какие ворота! Это уж какая-то греческая трагедия. Что вообще происходит-то?!

Лева наконец собрался с духом, привязал коня и перешел дорогу. Подойдя к решетке ворот, он, подергав, определил, что заперты и они, и калитка. Борцов кликнул дворника, тот подошел.

– Любезный, открой! Я к Полетаевым. К Андрею Григорьевичу.

– Не велено, – ответил подметальщик, коего краткость, видимо, была одним из достоинств.

– Что значит «Не велено»? Доложи! – Лева понимал, что скатывается к положению простого посыльного и не знал, что делать с этим.

– Кому? – резонно спросил привратник, зная, что хозяин в отъезде.

– Как кому? Полетаеву! Андрею Григорьевичу, – возмутился Лев Александрович, а дворник рассматривал посетителя, опершись на метлу, и молчал. – Да дома ли он?

– На что тебе, барин? – дворник почесал бороду. – Так я и стану докладывать про хозяев кому ни стало!

– Господи! – Лева подумал, что его преследует какая-то напасть при входе в этот дом, все время на него кто-то накидывается, в первый раз Егоровна, приняв неизвестно за кого, теперь вот этот несговорчивый страж. – Не докладывай мне. Доложи им! Егоровне скажи, что Борцов пришел к хозяину.

– Никак не могу, барин! – дворник знал, что Егоровна еще не возвращалась.

– Тогда доложи Вересаевым! – пришла ко Льву Александровичу спасительная мысль.

– Токмо отбыли, барин, – вздохнул дворник, сам закрывавший ворота за каретой горного инженера.

– Елизавету Андреевну позови, – безнадежно попросил Лева.

– Не велено! – дворник помнил просьбу не шуметь и не беспокоить молодую хозяйку – уходя, Егоровна предупредила, что барышня отдыхают.

– Ну, хоть скажи – дома она? Здорова? Все хорошо у них?

– Не велено!

Вот и весь разговор. Лева отошел на пару шагов и прислонился спиной к тумбе забора. Уехать? Ничего не узнав, выпрошенное у Саввы поручение не выполнив, цели визита не достигнув? Уйти, не солоно хлебавши, как докучливый проситель? Да он сам изведет себя после за такой позор! И он решил ждать. Если, конечно, бдительный страж не свистнет околоточного, с него станется! Солнце стремилось к полудню и начинало припекать со всей своей летней силой. «Эх, сейчас бы под деревце, в тенечек!» – размечтался Лева, страдающий от собственного упрямства. Ну, встань – и иди в тенечек, никто ж не неволит. Тут из-за угла выплыла солидная женская фигура и степенно стала приближаться к страждущему. Лева с облегчением узнал Егоровну и бросился ей навстречу.

– Лизонька! Ты уже встала? – из прихожей взывала няня. – У нас гости!

Вид Лизы, вышедшей на голос, так поразил Льва Александровича, что он не мог сказать ни слова – ни шутку, ни приветствие, тем более не мог поинтересоваться ее здоровьем. В легком домашнем капоте цвета топленого молока, с распущенной поутру косой – волнистой копной волос, лишь прихваченной атласной лентой, – Лиза была настолько свежа и хороша, что казалось, что ее кожа светится изнутри. К тому же какое-то внутреннее сияние лилось сегодня и из ее глаз, чего совершенно не было заметно при вчерашней встрече в полумраке игрушечной лавки. Лева остолбенел.

– Лев Александрович! Милый! – Лиза была переполнена сейчас любовью ко всему живому, ко всему миру. – Какой день нынче замечательный! Как хорошо, что Вы пришли. Няня! Хочу холодного молока. Ох, как хочу, все жду тебя!

– Так я ж тебе оставляла. Неужто все выпила уже? – Егоровна переобувалась в домашнее и еще не дошла до кухни.

– Да? – засмеялась Лиза. – А я не нашла. Да где же?

– Да где всегда, доню. Да что с тобой? Ты вроде как не в себе нынче? Да на столе же! – няня проследовала в столовую и увидела нетронутый завтрак, так и прикрытый салфеткой. Она покачала головой, собрала и понесла все обратно в кухню.

– Сейчас свежего налью, – Егоровна еще раз с недоумением посмотрела на замечтавшуюся воспитанницу. – Лиза, очнись, зови гостя в комнаты. Лев Александрович, может чаю? Или тоже молочка, за компанию?

– Да ну, какого чаю, жара такая! – Лева все смотрел на Лизу и впервые видел в ней не девочку, не ребенка, а вполне взрослую барышню.

Да, он сам говорил об этом сегодня утром Савве, да, он знал об этом умом, но впервые сейчас почувствовал и осознал эту данность всем своим существом. Увидел. Ощутил.

– Благодарю. Да я и на минутку. Я, собственно, к Вашему батюшке, Елизавета Андреевна.

– Ох, жаль! А он уехал в Луговое, и будет не ранее как дня через два, наверно.

– Действительно, жаль, – Лева протянул ей папку с документами. – Собственно, я с поручением от Саввы Борисовича, он просил передать результаты московских исследований. Могу ли я быть чем-то полезен Вам, может быть, нужна какая-то помощь в отсутствие Андрея Григорьевича?

– Да что, Вы! Спасибо. Мы замечательно справляемся вдвоем! – ответила Лиза, а Егоровна молча подтвердила.

– Значит, у вас все хорошо? – желая выполнить основную цель своего мудреного визита, удостоверился Лева.

– А ведь и хорошо! – развела Лиза руки широко в стороны, как будто хотела обнять весь мир.

– Ну, и, слава Богу! – Лева не мог почему-то остановиться на этом и уйти. – Но пообещайте, Лиза. Если вдруг что-то произойдет… Не сейчас! А когда-нибудь… Потом. Если вдруг станет не так хорошо… Обещайте, что Вы тогда вспомните о том, что у Вас есть друг и обратитесь ко мне. По любому поводу. В любое время. Хорошо?

– Хорошо! Хо-ро-шо! – нараспев ответила Лиза, то ли отвечая на Левино предложение, то ли не заметив его вовсе. – И у нас хорошо, и на дворе хорошо, и на улице хорошо, и везде хорошо!

– Вот-вот! – бурчала себе под нос няня. – Хорошо, а сидишь дома, со мной выйти не захотела. А там, действительно, благодать!

– Лиза! Так поедемте гулять! – неожиданно для себя самого выпалил Лева. – Раз такая погода замечательная?

– А и поезжай, дитятко! А к обеду и возвращайтесь, – Егоровна теперь полностью доверяла архитектору.

– Правда, няня? – Лиза по-детски захлопала в ладоши. – Как Вы это хорошо придумали, Лев Александрович! Подождите в столовой, я только переоденусь. Да ну его, не буду сейчас! – отмахнулась она от очередного бокала с молоком, только что налитого Егоровной и убежала к себе.