Солнце над монастырём

Среди гостей я замечаю молодого священника явно не из этих краёв. Он периодически вздрагивает от холода, всё сильнее закутываясь в свою лёгкую куртку. Он ходит по монастырю, внимательно всё разглядывая, словно присматриваясь.

На следующую ночь я увидел его в алтаре. Он стоит сбоку от Старца, воздев очи к небу. Он, как и все присутствующие в храме, сейчас является свидетелем величайшего чуда, произошедшего две тысячи лет назад, но оставившего неизгладимый след на всём человечестве. Рождение Христа, явление Бога среди людей. Я чувствую его прямо здесь, сейчас, словно не было никаких двух тысяч лет.

– Рождество твое, Христе, Боже наш, воссия мирови свет разума…

Я ощущаю в глубине души какое-то давно забытое чувство, от которого становится так тепло и радостно, что хочется плакать и смеяться, хочется петь, и я пою вместе со всеми:

– В нем бо звездам служащии звездою учахуся…

Горят свечи и лампады, светятся лица молящихся, Старец будто помолодел: таким радостным и бодрым я не видел его ещё никогда.

– Тебе кланятися, солнцу правды, и тебе ведети с высоты востока…

Служба заканчивается, но Рождество не заканчивается никогда, оно продолжает жить в наших сердцах, согревая их своим теплом.

– Господи, слава тебе!

После службы все спускаются в трапезную, приведённую нами в порядок перед праздником. В воздухе витает домашняя семейная атмосфера. Каждый угощает тем, чем богат: старушки напекли пирогов, наготовили салатов. О таком изобилии яств я не мог и подумать.

– Так уж здесь у нас принято, – улыбается Инок, ставя на стол большой шоколадный торт собственного приготовления, – престол, как-никак.

Возможность видеть счастье у него на лице – настоящее Рождественское чудо. Улыбаясь ему в ответ, я понимаю, что научился радоваться за других людей, и впервые за долгое время чувствую себя по-настоящему счастливым.

Среди гостей я замечаю врача, которого видел однажды в городе. После празднования я подхожу к нему и прошу осмотреть Старца. Тот соглашается и после длительного и тщательного осмотра подходит ко мне.

– Батюшка совсем плох, – начинает он, но это я и так знаю, – то, что он сегодня был так бодр, настоящее чудо.

– Сколько ему осталось?

– Две недели… В лучшем случае месяц.

Праздничное настроение как рукой снимает. Я знал, что Старцу осталось немного, но не настолько. С этого дня ему действительно с каждым днём становится хуже и хуже. Он больше не ходит: лежит у себя в келье и горячо молится. Мы с Иноком поочерёдно дежурим у него. На Крещение он находит в себе силы отслужить Литургию. Все мы понимаем, что это его последняя служба, и от этого на душе становится так тоскливо и грустно, что хочется плакать.

На следующий день в монастырь приехал местный епископ вместе с тем молодым священником, который служил у нас на Рождество. Они долго сидели в келье у Старца и о чём-то беседовали. Затем тот исповедался и причастился Святых Христовых Таин.

Я вхожу к нему. Старец выглядит умиротворённо, однако на глазах блестят капельки слёз: он, как и любой человек, боится смерти. Я хочу у него что-то спросить, однако ком в горле мешает мне, и я лишь складываю руки для благословения. Он пристально смотрит на меня: это какой-то новый, необычный взгляд, он как будто видит меня насквозь. Я думаю, что сейчас Старец скажет что-то такое, что объяснит мне всё, но он лишь поднимает свою дрожащую старческую руку и благословляет меня. Я молча выхожу из кельи.

Он отошёл утром, когда первые солнечные лучи только показались из-за верхушек деревьев.

– В руци твои, Господи, предаю дух мой… – только и успел сказать он перед смертью.

Мы сидим в трапезной и молчим. Инок, опустив голову, вертит в пальцах вытащенную откуда-то зубочистку. На его глазах блестят слёзы.

– Сейчас Старец в лучшей жизни, там, куда всю жизнь стремился – вздыхает он.

В трапезную входит быстрыми шагами, почти вбегает, епископ и размашисто крестится на иконы:

– Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего! Хороший был старик… – вздыхает он, а затем, повернувшись к нам, говорит. – Ну, братья, знакомьтесь: ваш новый наместник, отец Никодим.

Отец Никодим приветствует нас кивком, а владыка продолжает:

– Мы монастырь с Божией помощью быстренько в порядок приведём. Монахов сюда переведём. А то какой же это монастырь без монахов? – он снова смотрит на нас. – Храм восстановим, туристы-паломники сюда потянутся. Хорошо же? Монастырь-то у вас вон какой древний, история с шестнадцатого века тянется. В общем, заживём! Согласен, отец Никодим?