Ещё на третьем курсе нас, 29 ребят и одну женщину (жену нашего старосты Бориса Филина – Галину) пригласили в деканат и предложили работать в одной закрытой организации, название которой не огласили.

Все мы этому обрадовались, потом собрались и отметили это дело, хотя ещё не знали, где будем работать.

На четвёртом курсе нас уже оставили только 25 человек.

Затем, осталось только 15 человек – все отличники, кроме одного.

В конце 4-го курса нас уменьшили.

А на пятом курсе нас осталось уже десять человек – все отличники.

А – Гришанина – круглого отличника с начала нашей учебы, решили оставить в институте на какой-то кафедре.

Потом было распределение, на котором председатель нам огласил только зарплату 1200 руб. и ежемесячно 50 % премия, и каждый получает сразу квартиру (может быть, комнату?), а всё остальное в листе распределения от нас председатель закрыл рукой, чтобы мы не знали, куда поедем. Мы только прочитали, что климат близкий к Московскому.

Шумно отметили это дело. Нам ничего не рассказали, но, как всегда, мы узнали, куда захотели нас забрать – в министерство атомной промышленности.

Дело в том, что в 1950 году И. В. Сталину доложили, что американцы не боятся соперничества с нами в области освоения атома, так как у нас слабо развито приборостроение.

Вероятно, он дал указание, исправить это отставание, и, как следствие, появилось постановление об открытии или расширении приема на факультеты приборостроения или институтов приборостроительного профиля, а также ряда льгот для студентов. Была повышена стипендия, которая выдавалась всем студентам, сдавшим экзамены с тройками. Так что, мы получали стипендию повышенную и с тройками.

Только две группы из девяти на нашем курсе не относились к прибористам – они были оборудовцами.

Ректор нашего института почти весь семестр добивался, чтобы и им давали повышенную стипендию (т. е. приравняли ко всем остальным группам факультета), но, к сожалению, этого ему не удалось сделать. (Кроме того, это было связано, вероятно, с дополнительным финансированием).

Но и программа обучения была разная: у нас, т. е. у всех прибористов, она была усилена как по математике, так и по специальным предметам. Преподаватели математики хвастались, что нам дается почти курс университета.

При распределении указывалась и зарплата – 1200 руб. и ежемесячная премия в 50 % от зарплаты.

У остальных же зарплата инженера колебалась от 800 до 1000 руб. Так что мы радовались возможности получать большую зарплату (но мы тогда не знали, что продолжительность жизни при этом, нам отводилась примерно до 40 лет, так как всё тогда делалось почти вручную с излучающим материалом).

Много лет спустя мы проезжали рядом с местом предлагаемой работы – г. Златоустом на Урале (или Миассом). И, хотя мы этого не знали, наверное, все равно поехали бы на новую работу. (Какая наивность – ничто не дается в этой жизни бесплатно: за все надо платить!!!).

Из-за такого засекреченного распределения, на преддипломную практику нас не послали на предприятие, на котором впоследствии будем работать, как это было у всех остальных студентов.

Я был направлен на преддипломную практику и написания диплома в ИАТ (институт автоматики и телемеханики) АН СССР, а руководителем практики назначили нашего зав. кафедрой – академика Б. Н. Петрова. Во время практики ИАТ лихорадило: организовывался ЦНИИКА, куда многие хотели попасть, и с которым позже НИХТИ вёл ряд работ.

Письмо в Брест Адамково ул. Добрая дом 1 кв 1.

Москва, 80-Д, Ленинградское шоссе 161 кор. 2, ком 43

Бате от Виктора.

Здравствуй дорогой папа!

Получил твое письмо, но ничего не понял. Так было написано, что я понял всего несколько слов.

Получил от тебя посылку с яблоками. Большое спасибо тебе от меня и всех наших ребят. Ты меня извини, что не поздравил тебя на праздники. У меня не было свободного времени, а основное – денег.

Поэтому я решил поздравить всех в уме – это и легко, и дешево.

Сейчас очень занят. Работаю над проектом. Целыми днями черчу и у меня покраснели глаза. Питаюсь в последнее время весьма посредственно. У меня особых новостей не имеется. У нас только из 15 человек, в почтовом ящике 590, осталось всего 5 человек, в том числе и я. Что там будет – я ещё не знаю.

Вот, в основном, и все, что у меня нового.

Буду ждать от тебя ответа. Как твое здоровье? Как поживает Женя? Ходит ли он в школу и какую?

Передавай привет всем знакомым и А. Л.

С приветом, крепко – крепко целую.

Твой сын – Витя
20/Х1–56 г.

72 дня осталось до начала защиты дипломов.

Письмо в Брест Адамково Добрая дом 1 кв. 1.

Москва, 80-Д, Ленинградское шоссе 161 корп. 2, ком 43

Бате от Вити.

Здравствуй дорогой папа!

Извини, что долго не мог написать ответ на твое письмо. На днях хотел вызвать тебя по телефону по вопросу о распределении, но так и не собрался – дел по горло. Считаю сейчас проект и днем и ночью. Ведь до экзаменов осталось всего месяц с небольшим.

После экзаменов у нас будут лагеря. Всего каникул 20–25 дней. Буду у тебя приблизительно в начале или середине августа. Вообще, точно не знаю. У нас после лагерей будут гос. экзамены. Кончаем мы в конце февраля. Работать направляют в НИИ (научно-исследовательский институт) закрытого типа. Видеться будем лишь во время моего отпуска. Вот это, в основном, все мои новости по учебной части.

В остальном, всё осталось по-старому.

Трудно было с деньгами в феврале – марте, ибо пришлось последний раз платить за учебу. Сейчас пока всё в порядке. Здоровье пока неплохое. Питаюсь неплохо. Последний год в Москве – хотелось бы походить по ней, пофотографировать, побывать в театрах, но, увы, это сейчас невозможно делать.

Нет стимула. Да, 20 марта ходил в Кремль. Осмотрел соборы, в общем, всю внутренность сего создания архитектуры.

Жаль, не было аппарата!? Какие бы вышли снимки! Погода была чудесной. Пробыл там 7 часов. Мне хотелось, папа, чтобы ты прислал, если это возможно, на эти полгода фотоаппарат и обязательно с телеобъективом. Это можно организовать в малой посылочке. Ведь мы будем в лагерях.

Можно будет сняться в форме. Да и память о Москве надо оставить. Ведь, ещё может быть, удастся пройти в Кремль и всё хорошо снять. Если это можно сделать, то пришли, а я его привезу обратно летом, когда приеду отдыхать.

Вот, и все пока. Напиши, как ты живешь? Что делаешь? Как здоровье твое? Как чувствует себя Женя? Подрос, наверное. Скоро в школу пойдет.

Наверное, уже может читать и писать? Передавай ему мой горячий привет.

Работа, на которую направят меня и ряд товарищей, по всей вероятности, будет очень интересной и самой современной. Большего нам не сказали, да, и впоследствии я тоже не смогу уже говорить о ней. Направляют нас в почтовый ящик 590. Климат, сказали, уральский. Речка есть. Лес – тоже. Вот и всё. Я решил согласиться с этой работой. Распределение официальное у нас будет 9 апреля.

Вот, пока и всё. Пиши, буду ждать ответа.

С приветом, крепко, крепко целую.

Твой сын – Витя.
31/11–56 г.

(В 1980 году, проезжая из Челябинска по Уральским горам, мы проехали рядом с Миассом, где предполагалась моя работа, а ведь, это Челябинск 16 – и я бы до этих лет не дожил бы!!!)

Свадьба Бори Филина и Галочки Щупалеевой

На третьем курсе в нашей группе произошло чрезвычайное событие.

Борис Филин и Галочка Щупалеева сочетались законным браком.

Свадьба Бориса Филина и Галочки Щупалеевой

На свадьбе у Бориса и Галочки Филиной

На их свадьбу из группы ездило несколько человек. Естественно – всю группу пригласить было не по карману. К тому же свадьба состоялась в комнате Галочкиной семьи, в коммуналке. Комната была большая, под стать семье. У Галки было несколько братьев и сестёр, из них часть уже – женатые и замужние.

Мебель часть вынесли, часть сдвинули в глубь комнаты, чтобы остановить место для столов.

И, хотя для танцев места практически не оставалось, все гости были довольны.

Что значит – для студента – попасть за праздничный, накрытый сытной и вкусной едой стол.

Мама и сёстры Галочки постарались на славу. Здесь уж было не до танцев…

Часть 13
Военные лагеря

Солдат – Виктор Дудко

Во время учебы летом мы дважды были в военных лагерях. Первый раз после второго курса.

Нам объявили, что такого-то числа, с небольшим количеством вещей к 10 часам вечера явиться в институт.

Мы все (вторые курсы факультетов) пришли почти без опоздания. Военная кафедра предупредила нас о том, чтобы мы не брали ничего в дорогу и не пили спиртного.

Нас собрали в 23 часа в институте. Причём, были все ребята со всех факультетов и с первых курсов. Нам не говорили, куда нас отвезут. Недалеко от института проходит Рижская железная дорога (рядом с метро «Войковская»), да и вблизи института проходит линия ж/д.

Наш взвод

Ждали почти до 12 ночи, когда подошли автобусы и довезли нас до какой-то станции внутри города. Там нас ожидало несколько товарных вагонов – теплушек, в которые мы все и уместились, прекрасно расположившись на полу вагонов, готовясь к долгому путешествию.

К 24 часам мы погрузились. Для офицеров – классного вагона, кажется, не подали. Хотя нам запретили брать с собой спиртное, некоторые принесли бутылки, кажется, вина, а водки почти не было. Правда, некоторые явились уже «навеселе».

Было весело, шумно, но драк не было. Разместились на соломе, улеглись спать. Наконец, мы поехали. Под мерный стук колес все заснули.

Рано утром нас будят: стоим на каком-то полустанке или разъезде. Кругом поля, нигде никаких строений. Заспанные вываливаемся из вагонов, еле протирая глаза. Встречают нас военные. Строят по факультетам. Звучит команда: «Построится повзводно!»

Дальше команда: «Все тяжёлые и другие вещи сдать на машину!» Конечно, нашлись такие, кто не хотел сдавать свои чемоданы или вещмешки. Некоторые ребята решили нести вещи сами, причём, иногда, довольно большие, не доверяя их старшине.

«Ребята! До лагеря 25 км, и мы сейчас совершим марш-бросок на 25 км. 40 минут бежим, 5 минут отдыхаем. Через два часа отдыхаем 15 минут. Бегом, марш!».

И вот мы, не выспавшиеся мальчишки, побежали. Заспанные, разношёрстно одетые, в самой разнообразной обуви, с вещами и без них. После первого привала понемногу появились отстающие, особенно те, у которых в руках были свои вещи, которые они в конце пути были готовы просто выбросить совсем. Все это напомнило фильм, который вышел много лет спустя – Максим Перепелица.

Так, растянувшись длинной цепочкой, по пыльной дороге мы бежали эти 25 км.

Наконец, вдали показались строения и мы дотащились до старинной церквушки, где нас уже ждал бравый старшина. Встали в очередь на получение обмундирования. Внутри церкви нам выдали «быушную» форму, которая была старой и, конечно, не по росту, что особенно наглядно было видно на нашем Лопушихине, гимнастерка на нём была маленькая, рукава доходили почти только до локтя, а, ведь, у него рост был где-то под два метра.

На ноги нам дали кому сапоги, кому ботинки и обмотки. После переодевания, мы спустились вниз, где нас распределили по палаткам. Нас в группе было 8 ребят, и мы составили одно отделение. Как мы разместились в палатке, я уже не помню. Кажется, мы договорились спать у края по очереди. Палатка была брезентовая и касаться полотна её не рекомендовалось, так как во время дождя в этом месте она начинала пропускать воду.

Жили мы дружно и никаких конфликтов у нас не было. Находились мы у озера, которое называлось Плещеево, как нам рассказали: на нем Петр 1 впервые построил ботик – первый русский военный корабль – это было рождение русского военного флота.

Впоследствии, весь флот сгорел, а до нашего времени остались лишь останки единственного ботика.

Ещё озеро славилось своей особой селёдкой, которая поставлялась только к столу царя, а в наше время к столу Первого секретаря ЦК КПСС. У озера стоял старинный город Переяславль-Залесский, в котором мы ни разу не побывали за время нахождения в лагерях. Интересно и то, что через город проходит железная дорога, идущая с Ярославского вокзала и далее ведущая в город Ярославль. Но нас везли по другой дороге и, хотя до города Переяславля-Залесского от Москвы всего 100 или 150 км, нас же везли 5–6 часов.

Сама часть располагалась на окраине Переяславля-Залесского (исторического места). Основой пребывания в лагерях была строевая подготовка, которой руководил подполковник (у нас на кафедре был только высший офицерский состав) – строевик.

Он решил из нас сделать отличных строевиков и стал гонять нас по 2–3 часа на стадионе нашей части.

Среди офицеров особенно зверствовал один подполковник, ответственный за строевую подготовку. Он учил нас правильно ходить в строю: в ногу строевым шагом и с песнями. Однажды, он построил всех нас на стадиончике и стал гонять нас по кругу, готовя нас к торжественному маршу перед начальством части.

Сначала мы выполняли все его команды, а затем нам это надоело ходить – то строевым шагом, то простым, и мы стали левой ногой притоптывать – получился звук «шлёп – пусто – шлёп». Это делали все взводы. «Прекратить!!!» А у нас не получается прекратить. Тогда он велел пройти отдельно каждому взводу. Топот был у всех. Красный от крика и злой, подполковник заставил ходить по отделениям, а потом и отдельной шеренгой – топот сохранился и в этих случаях. Даже одиночный солдат – топот, хотя и слабый, сохранился. Даже, когда пели песню в строю, топот сохранялся! Подполковник в этот день гонял нас довольно долго, но своего не добился даже тем, что пригрозил, что все не пойдут ужинать. Ничего не получилось!

Притоптывание слышалось, даже, если мы пели строевую песню. Он гонял нас довольно долго, мы уже опаздывали в столовую, но он упорно хотел добиться своего – но молодые студенты уже нарочно не хотели уступить и продолжали притоптывать одной ногой. Подполковник сдался, а мы поняли, что масса – это сила, которую наказаниями не запугаешь. А потом на виду и смерть не страшна.

В первый день еда в столовой почти вся сохранилась. На второй – тоже. А на третий день – всё смели подчистую. А впоследствии, любая еда никогда не оставалась, а многие столы даже просили добавки. Так как Лопухин был ростом больше 2 метров, ему полагалась двойная норма, которую он, конечно, всегда поглощал.

Здесь я в первый и единственный раз стоял на посту. Кажется с 24 часов до 2-х ночи. Страшно хотелось спать, но я все-таки не заснул. По дороге, которая была где-то вверху, изредка проезжали машины, выхватывая фарами кусочек дороги. Было темно и немножечко страшно, хотя у меня в руках была настоящая винтовка, но были ли в ней патроны – я не помню.

Саша Смирнов напомнил мне эпизод с поиском пропавшего. Ночью нас всех подняли по тревоге: пропал наш товарищ. Его надо найти, а он не подавал условного сигнала. А мы целую ночь его искали: но и досталось ему на орехи, когда утром он появился в столовой. (Я этого не помню, но Саша напомнил.).

Приём присяги

К концу лагерей нас построили и в присутствии начальства части и наших офицеров мы поочередно в торжественной обстановке приняли присягу (перед строем прочитали текст присяги и расписались в ведомости). Однако, впоследствии её нам не зачли! (Это, вероятно, хорошо, так как нас можно было взять в армию в любой момент!)

Было у нас и еще одно мероприятие. Мы перед строем с винтовкой в руке и ещё раз торжественно принимали присягу, хотя нигде это не было зафиксировано, но имеется фото этого момента.

ПОСЛЕДНИЕ ЛАГЕРЯ

Последний раз мы ездили в лагеря после 4-го курса. Это было в 1956 году Кажется только наш факультет послали в действующую часть.

Она стояла непосредственно под Калининым, в верховье на берегу Волги. Со стороны летного поля берег был обрывистым, метров 30–50 резко вниз к реке. Говорили, что в этом месте снимали часть фильма про Чапаева, когда он переплывал реку Белая, погибая на ней. Несколько раз мы ходили на реку купаться, конечно, без спрос В принципе, нас должны были учить обслуживать оборудование самолетов, но кто отважится пустить необученных мальчишек к боевым самолетам. Поэтому старшина из местных, строил колонну и отводил нас в небольшую рощицу, где была травка и редкие березы, и отдавал приказ: отдыхать и никуда не разбредаться, а сам уходил по своим делам. Мы же в течение нескольких часов были предоставлены сами себе. Кто спал, благо от реки всегда дул ветерок, отгонявший комаров, кто читал книжку, кто травил анекдоты, которые быстро иссякли, кто играл в карты (правда, это было довольно редко почему-то). И никому не приходило в голову уйти в «самоволку», благо город был недалеко, вниз по течению всего несколько км..

Я у палатки

Наша группа: Борисов, Дудко, 2р-Иваньков,…, Васильев, 3р-Лопушихин, Филин, …(двое – не наши) – в лагерях под Калиныным. На отдыхе – лычки лётные.

На аэродроме базировались ИЛ-28 – истребители-бомбардировщики. В самолет садились: летчик, штурман и в хвосте стрелок-радист. Летали они днем и несколько раз были ночные полеты, когда и мы вынуждены были коротать время вместе со всеми. Самолеты, по тем временам, были уже устаревшей конструкции. У них было два реактивных двигателя. Некоторые ребята договаривались и летали на месте стрелка-радиста, иногда вместе с ним, иногда самостоятельно. Некоторых из них укачивало и они выбирались из самолета бледные и, иногда, облеванные.

Как и в первый раз, в первый день в столовой на столе осталась вся еда, но уже на третий день все съедалось подчистую, и, очень часто, мы стали просить добавки. За столом сидело обычно десять человек, а у нашего отделения (стола) нас было девять, так как Гере с его почти двухметровым ростом по армейским правилам положено было двойная норма. Когда мы входили в солдатскую столовую, на столах уже стояло две кастрюли (или другой посуды), с первым блюдом и со вторым. Дежурный раскладывал их по мискам, а мы, стараясь, перегнать друг друга, быстро опорожняли посуду, чтобы получить второе блюдо, а, иногда, и добавку.

Столовых в части было две: одна для технического состава, другая – для летного состава, в которой пища была разнообразней и намного вкусней.

В эту столовую нам запрещалось появляться, хотя в ней был буфет, в котором были вкусные вещи (и мясо, и курица жареная, и сметана, и сливочное масло и т. д.), и, особенно, для курящих – сигареты.

Я в ней был один раз с каким-то поручением, мне досталась белая булочка с летного стола и еще что-то. Летчиков кормили очень даже неплохо.

Часть 14
Защита

На фотографиях – я (Виктор Дудко) – со значком «МАИ» и поднимаю тост за окончание института с отличием!

Письмо из Москвы в Брест.

Бате от Виктора.

Здравствуй дорогой папа!

Извини, что так долго не писал: был очень занят первым проектом, а, когда сдал его, снова сейчас занят вторым проектом. Черчу дни и ночи. Сейчас выбрал время в момент передышки и пишу тебе. Живу по-прежнему. Деньги получил как первые, так и вторые. Питаюсь сравнительно неплохо.

Очень тебя прошу прислать костюм посылкой, если это можно, а то никуда нельзя выходить в коричневом костюме – он же летний. Так, что если сумеешь, то вышли его мне.

Напиши, как твои дела в отношении службы.

Как здоровье твое и Жени. Как погода? У нас здесь очень холодно было одно время. Сейчас всего 20 мороза.

У нас в комнате батарея отказала, так что у нас температура 0–50! Спим под 2 одеялами и пальто. Ну, ничего. У нас впереди трудные экзамены. Сейчас кончу проект, и будет уже 1– ое число нового года. А ещё нужно, кроме того, сдать 7 зачетов. Так что я кручусь, как белка в колесе.

Ну, вот пока и всё. Пиши, буду ждать. Передавай привет Жени.

Крепко, крепко целую, твой сын – Виктор.

18/XII – 55 г.

Письмо в Брест из Москвы.

Бате от Виктора.

Дорогой папа, здравствуй!

Письмо твое получил и сейчас отвечаю на него. Поздравляю тебя, Женю и А. Л. с наступающим праздником 1-го мая и желаю здоровья и счастья всем вам.

Живу я по-прежнему. Трудно с деньгами и только-то осталось не больше года, как кончиться учеба и уже в это время я буду на работе. Где, как и над чем буду знать только на месте работы.

С 18 у меня начнутся экзамены и с 14 июля будут лагеря (военные), потом гос экзамен по ним.

Буду у тебя числа 16–14 августа. Практика у нас начинается 25 августа. С 1-го марта и по 1 апреля будет отпуск и потом работа.

Вот, и всё, что я знаю. Ну, кончаю. Пиши я жду.

С приветом крепко – крепко целую.

Твой сын – Витя.

27/IV – 56 г.

Письмо в Брест Адамкова ул. Добрая дом 1 кв 1.

Москва, 80-Д, Ленинградское шоссе 161 кор 2, ком 43

Бате от Виктора.

Здравствуй дорогой папа!

Прежде всего, поздравляю тебя с наступающим праздником – Новым годом и желаю тебе всего наилучшего в жизни и хорошего здоровья.

Посылаю тебе в подарок свою фотокарточку.

Письмо твоё получил. Ты пишешь о яблоках. Но здесь их цена невысокая 15 руб. за 1 кг. Правда, яблоки, которые ты посылал, значительно лучше и крупнее, чем здесь у нас.

Я так занят сейчас, что даже не могу выбраться в кино, а ты меня в чем-то обвиняешь. Сейчас у меня не ладится с проектом и я целые дни с утра и до ночи провожу в институте автоматики, где я делаю диплом.

Сейчас у нас не очень холодно. Пока я здоров.

Питаюсь сравнительно неплохо. Вот, пока и всё.

Пиши. Буду ждать. Поздравь от моего имени Женю и А. Л. Скажи Жене, чтобы он учился лучше. Ведь, когда-то в первом классе я учился отлично.

С приветом крепко – крепко целую.

Твой сын – Витя.

28/XII – 56 г.

Москва

Бате от Виктора.

Здравствуй дорогой папа!

Получил твое письмо, но ничего не понял. Так было написано, что я понял всего несколько слов.

Получил от тебя посылку с яблоками. Большое спасибо тебе от меня и всех наших ребят. Ты меня извини, что не поздравил тебя на праздники. У меня не было свободного времени, а основное – денег.

Поэтому я решил поздравить всех в уме – это и легко, и дешево.

Сейчас очень занят. Работаю над проектом.

Целыми днями черчу и у меня покраснели глаза.

Питаюсь в последнее время весьма посредственно. У меня особых новостей не имеется. У нас из 15 человек – в почтовом ящике 590 осталось всего 5 человек, в том числе и я. Что там будет, я ещё не знаю.

Вот, в основном, и все, что у меня нового.

Буду ждать от тебя ответа. Как твое здоровье? Как поживает Женя? Ходит ли он в школу и какую?

Передавай привет всем знакомым и А. Л.

С приветом, крепко – крепко целую.

Твой сын – Витя

20/Х1–56 г.

Письмо в Брест Адамково ул. Добрая дом 1 кв 1.

Москва, 80-Д, Ленинградское шоссе 161 кор 2, ком 43

Бате из Москвы.

Здравствуй дорогой папа!

Твое письмо получил и, вырвав несколько свободных минут, черкаю ответ. Не знаю, кто тебе сказал, что я приеду в конце января, но это твой вымысел.

Я сейчас готовлюсь к защите, которая состоится 22 февраля 1957 года здесь в МАИ. Дипломы мы получим не раньше 5 марта, так что приехать в январе я не могу. Вот, пока и всё.

Живу я паршиво, особенно сейчас. Немного прихворнул ангиной. Сейчас чувствую себя неплохо, но сильно раздражён этим проектом, который сидит у меня в «печёнках».

Он мне страшно надоел, времени отнимает много и ничего хорошего не приносит. В последнее время питаюсь плохо, даже отвратительно – ем всего один раз в сутки – 10 руб. и всё. Ведь надо экономить деньги на проезд, ибо денег у меня сейчас уже нет, а к концу проекта и совсем не будет ничего. Конечно, ибо нет больше времени и надо работать. Передохнуть некогда.

Жене постараюсь привезти то, что он просит, но не ручаюсь за то, что это будет выполнено.

Пиши, буду ждать ответа. С приветом крепко целую. Привет Жене от меня.

2.02. – 57 г. ВИКТОР.

ЗАЩИТА

В феврале защитил диплом на отлично (кажется, 9-го числа).

(В числе 9 отличников курса, из 9 групп курса.)

На защиту мы все представляли дипломный проект, который должен был включать в себя несколько обязательных частей: научную, технологическую, экономическую, противопожарную и другие части.

Кроме того, учащийся должен был представить на ватманских листах ряд чертежей, которые развешивались в аудитории перед членами экзаменационной комиссии.

Председателем комиссии был мой руководитель проекта Б. Н. Петров.

Члены комиссии задавали массу разнообразных вопросов. По окончании доклада и ответов на вопросы комиссия собиралась и обсуждала проект учащегося (конечно, оставшись в аудитории без студентов), выставляла отметку, которую доводили до всех только по окончании защиты. В моей дипломной работе мне удалось показать, что для самолёта, летящего в возмущенной атмосфере, лучше всего перед бомбометанием включить (или не выключать!) автопилот.

Система атмосфера – самолёт – автопилот хорошо демфирует все внешние возмущения и точность бомбометания существенно повышается.

(Это было для меня большим достижением. Работу я выполнял на аналоговых вычислительных машинах, которые были в ИАТе).

Хотя я не беспокоился за научную часть диплома, выполненную в Институте автоматики, некоторое беспокойство вызывали другие части диплома, так как они в какой-то мере повторяли ранее выполненные дипломы (нам их выдавали в деканате, чтобы мы не выдумывали что-то неприемлемое).

В целом, защита проходила на достаточно высоком уровне, а для меня ещё и довольно спокойно и быстро. Я защитился – на отлично, и потом, спустя некоторое время, получил «красный диплом», вместе с ещё девятью студентами нашего факультета.

Круглым отличником за все время учёбы был Гришанин, которого впоследствии оставили в институте на кафедре (он стал преподавателем института, защитил кандидатскую диссертацию). А все остальные отличники имели по несколько хороших отметок за всё время обучения, что не умоляет их достоинства.

Я не знаю, как другие отличники, но лично мне удалось впоследствии защитить диссертацию и получить звание доцента, поработать заведующим кафедрой.

Считаю, что знания, полученные в институте, заложили в моих мозгах основательную информационную базу и дали мне путёвку в науку, не раз помогали в работе, о чем я всемерно благодарен преподавателям МАИ. Я мечтал об этом институте ещё со школьной скамьи и счастлив, что поступил и окончил его, несмотря на многие трудности…