– Глупая ты! Ребёнок – это не только обуза. Это ещё и радость, большая радость! – Светлана крепко прижала к себе своего малыша и, продолжая прерванную мысль, добавила: – Родишь – Павел ещё на руках тебя будет носить. Вот увидишь.

– Не знаю, не знаю, – засмеялась Лариса и перевела разговор на другую тему, словно, стараясь отогнать, шевельнувшиеся было воспоминания об оставленном сыне. Она иногда тоже подумывала о ребёнке, но, видя, сколько времени отнимают дети у подруг, сколько доставляют волнений и хлопот, гнала от себя подобные мысли.

Случалось, Лариса размышляла над тем, что было бы, если бы она не подбросила своего сына Марине. Представляла себе, как в ту встречу с Павлом рассказала бы ему о сыне, как обрадовался бы он и, как жили бы они теперь все вместе. Пожалуй, его отношение к ней было бы совсем другим. И кто знает, может, получилась бы у них настоящая семья. Но теперь, после стольких лет молчания, говорить ему о брошенном ребёнке нельзя. Лариса понимала, расскажи она сейчас Павлу о мальчике и о своём поступке, он совсем возненавидит её и, чего доброго, бросится разыскивать свою Мариночку. Нет, нет! Только не это.

* * *

Новый год встречали у новосёлов. Компания была прежняя. Снова был в ней и Михаил, всё ещё не женатый и одинокий. Но на этот раз Ларису сопровождал Павел, и ухаживать за нею Михаил не решился. Хотя танцевать он её приглашал и успел таки шепнуть пару горячих слов.

До весны они ещё встречались несколько раз, то на улице, то у знакомых. Перебрасывались многозначительными взглядами. Когда никто не видел, Михаил слегка пожимал её руку и срывал мимолётный поцелуй. Но дальше лёгкого флирта дело не шло.

Вскоре Светлана родила второго ребёнка, хлопот у неё прибавилось и, бывая у неё в гостях, Лариса уставала от детского плача и бесконечных разговоров о малышке. С новыми соседями продолжалась война, отношения с Павлом становились всё напряжённее, и женщина всё чаще раздражалась и скучала.

А экипаж Павла снова собирался в плавание и, на этот раз, оно намечалось на лето. В череде бесконечных ссор они всё же решили, что после ухода мужа в поход, Лариса поедет на лето к своим родителям и вернётся только к его возвращению.

В мае в их квартире стало пусто. Соседи укатили в отпуск. Павел появлялся редко, и Лариса совсем сникла. Её раздражала каждая мелочь, она всё больше придиралась к мужу, и Павел, раньше старавшийся отмалчиваться, стал отвечать ей довольно резко, а иногда и грубовато.

В последний день они совсем поссорились. Накануне приходил заместитель командира, и она отдала ему пару коротких и суховатых писем, написанных Павлу (такие письма вручались морякам во время боевой службы, чтобы они не чувствовали себя забытыми и оторванными от дома) и небольшой подарок ко Дню рождения, который ему предстояло встречать в походе. Письма получились равнодушными и какими-то казёнными, (как, впрочем, и их отношения). У неё не нашлось добрых сердечных слов для мужа, и заместитель, почувствовав её настроение, ушёл обеспокоенный.

Старый моряк, он хорошо понимал, как тяжело мужчинам в прочном корпусе под толщей воды без любимых людей, как ждут они встречи, как радуют моряков тёплые строчки, сказанные в письмах, как верят в то, что на берегу их любят и ждут. Но вот любят ли Павла и будут ли верно его ждать, в этом он здорово засомневался. Что-то было такое в Ларисиных глазах, что ему совсем не понравилось и насторожило. Но грехов за ней замечено не было и ему оставалось только уповать на то, что не приготовит она своему мужу удара в спину.

Ударов она наносить не собиралась. Во всяком случае, пока. И всё же накануне вечером у них разразился скандал. Павел был очень зол, да и она так разошлась, что готова была кинуться на него с кулаками. Ночью она решила наказать его и отвернулась к стене. Но разъярённый Павел грубо взял её, а потом, отдышавшись, сказал лишь:

– Спокойной ночи.

– Я тебя ненавижу, – прошептала она в ответ.

Утром он ушёл. Она даже не встала, чтобы проводить его. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, Лариса отправилась в душ. Она смывала его с себя, как будто хотела навсегда очиститься от его прикосновений. Но она не смогла смыть свою полыхающую ненависть.

Днём Лариса отправилась в кассу покупать билет домой. Отстояв в очереди несколько часов, ей удалось купить билет на самолёт, улетавший только через две недели. Она стала потихоньку собираться в дорогу. Знакомых в городе уже почти не осталось. Полярный день не давал спать. В дневное время женщина маялась от скуки, а по ночам томилась в своей холодной одинокой постели. Так пролетела неделя.

* * *

В этот вечер её потянуло на улицу, словно кто-то позвал. Молодая женщина прошлась по городу, сделав вид, что идёт по делам. Такие одинокие прогулки ещё не стали для неё привычкой, и ей было неловко под взглядами гуляющих мужчин. Она уже повернула к дому, когда натолкнулась на Михаила. Они игриво поболтали. Лариса, как всегда пококетничала, но час был поздний и они нехотя попрощались. Она направилась к дому. Михаил потоптался немного сзади, а потом повернул в другую сторону. Лариса с досады закусила губу, посетовав на себя за то, что не решилась пригласить Михаила в свою квартиру, (когда-то ещё увидятся). Но делать было нечего, и она лишь грустно вздыхала.

Дома Лариса едва успела снять плащ и сбросить туфли, как в дверь позвонили. Она посмотрела в глазок и торопливо повернула ключ в замке. Мишка обнял её прямо в коридоре, запрокинул ей голову, крепко прижал к себе и покрыл её лицо и шею жаркими поцелуями. Лариса не сопротивлялась. Она вся обмякла в его объятиях, и он ловко подхватил её на руки и понёс в комнату. Ушёл он только под утро, оставив её лежать на скомканной постели, разомлевшую и довольную.

До самого её отъезда он приходил к ней по вечерам и оставался до утра. У Ларисы никогда не было таких бурных ночей, и она горько жалела, когда пришёл день отъезда. Если бы Мишка попросил её остаться, она побежала бы в кассу и сдала билет, но он не попросил, и Лариса уехала, увозя с собой сладкие воспоминания о его руках и губах.

* * *

Но, оказалось, увозила она не только воспоминания. Через месяц выяснилось, что она беременна. Сомнений по поводу того, от кого ребёнок у неё не возникло. Отцом был Михаил. И у Ларисы закружились в голове новые планы. Она сообщит ему о ребёнке и разведётся с Павлом. Потом они с Мишкой, конечно, поженятся. Наконец-то она будет счастлива. Она села писать письма.

Послание Павлу, злобное и мстительное, у неё получилось быстро, и она отправила его на другой же день. А вот письмо Мишке она писала долго. Это письмо вышло трогательным и тёплым. Вот только не знала, куда его отправить. Михаил собирался к родителям в Петербург, и не оставил ей адреса. У Ларисы не возникало сомнений в том, что он обрадуется её известию о ребёнке и немедленно примчится делать ей предложение. Но тут из Питера пришло письмо от Светланы, в котором та писала ей, что они с Владом недавно отгуляли на Мишкиной свадьбе, что им понравилась его молодая жена, что всё было очень весело, здорово и… Лариса с остервенением рвала листок на мелкие кусочки.

Несколько дней её одолевало отчаяние. Снова рухнули её надежды. Снова ей грозило остаться одной с ребёнком. Лариса с ужасом подумала о письме, отправленном Павлу. Нельзя, чтобы муж получил его. Нельзя, чтобы узнал, что она ждёт чужого ребёнка.

– Нельзя, нельзя, – твердила она себе, собирая чемодан и срываясь в дорогу, – только бы ничего не узнал, только бы не выгнал. Она успела вернуться днём раньше, достала из почтового ящика злополучное письмо и с облегчением сожгла его над газовой горелкой.

Потом она села на диван и долго размышляла о том, как будет вести себя с мужем, что станет говорить.

– «Может и хорошо, что в ту ночь перед морями всё получилось так. Легче будет внушить ему, что ребёнок его», – решила Лариса. Она взяла себя в руки, успокоилась и стала готовиться к возвращению мужа.

На этот раз Лариса не ходила встречать лодку, но дома всё же накрыла стол и поставила в центре бутылку любимого Павлом вина. Павел, не увидев её среди встречающих, не ожидал застать и дома, и был удивлён, когда она вышла из комнаты на звук открываемой им двери. Они застыли на миг, глядя друг на друга, потом он шагнул к ней и молча поцеловал в щёку.

Так же молчаливо они сидели и за столом. Павел удивился, когда Лариса отказалась от предложенного ей бокала вина.

– Мне теперь нельзя, – сказала она, поджимая губы и глядя в пол.

– Почему? – спросил он.

– Ты в последнюю ночь хорошо постарался, – ответила она с наигранной горечью.

– Я? Так ты…? У нас, что будет ребёнок? – глаза Павла расширились от удивления и неожиданной радости. Он вскочил, подхватил Ларису на руки и закружил по комнате, – Наконец-то, наконец-то, спасибо, – твердил он в счастливом угаре.

* * *

С этого дня его отношение к жене стало совсем другим. Он вдруг превратился в мягкого, нежного, внимательного мужа, спешащего по вечерам домой и во всём старающегося помочь и угодить жене. Лариса купалась в его заботе, позволяла баловать и оберегать себя, наблюдая за хлопотами Павла и думая со злорадством:

– «Ну вот, я тебе и отомстила. Твоего ребёнка растит другая женщина, а ты будешь растить и баловать чужого, и никогда не узнаешь, каким ты оказался ослом».

В начале марта она родила дочь. Назвали её Катюшкой, и Лариса неожиданно для себя привязалась к ней и полюбила.

Павел

Увидев выходящую из вагона вызывающе яркую блондинку, Павел вдруг почувствовал острый приступ отчаяния и бессилия. Ему захотелось повернуться и бежать, бежать от неё, закрыв глаза. Он глубоко вздохнул, на миг задержал дыхание и, изобразив на лице некое подобие улыбки, шагнул вперёд. Он суховато обнял Ларису, что-то сказал ей, еле выдавливая из себя слова, подхватил её вещи, и они медленно двинулись по перрону. Именно сейчас Павел по-настоящему почувствовал всю неотвратимость своего глупого супружества, и сердце защемило тяжёлой тоской.

Всю дорогу до городка он твердил себе, что Лариса не виновата в его глупости, что надо пощадить её чувства, не показывать своего равнодушия. Мужик он, всё-таки, или нет? Но сердце никак не хотело слушаться разума, и он с тоской подумал в очередной раз, что пришла пора платить за подлость, сделанную любимому человеку, и где-то в глубине сознания шевельнулось подозрение, что расплата ещё только начинается.

Да, всё ещё только начиналось. Потянулись мучительные дни, недели, месяцы, годы. Время привыкания, притирания, ссор, примирений, обид, отчаяния. Павел чувствовал, что со временем растёт в нём ненависть и презрение к этой женщине, случайно ставшей его женой. Видел, как кокетничала Лариса с другими мужчинами, не ждала по вечерам его возвращения, радовалась долгому отсутствию мужа. Ей не были интересны ни он, ни его служба, ни его жизнь. Она не спрашивала о его настроении, и не замечала, каким усталым приходил он домой по вечерам. Он любил читать и, как многие мужчины, охотно смотрел футбольные матчи. Лариса никогда не обращала внимания на его занятия, отвлекала пустыми разговорами и могла в любой момент переключить телевизор на интересующую только её программу. Его робкие попытки найти что-то общее с женой оканчивались неудачей, и все его силы уходили на то, чтобы сохранять предельную вежливость в отношениях с Ларисой. Поэтому он всегда радовался, если в доме случались какие-то поломки. Тогда у него находилось занятие, и он не чувствовал себя чужим и ненужным в собственной квартире. Именно поэтому он старался реже бывать дома, реже видеться с ней, полностью погружаясь в свои служебные обязанности и отдавая всего себя службе.

Для Павла оставалось загадкой Ларисино отношение к нему. Чувствовал, что жена не просто не любит его, она его ненавидит. Именно ненависть читал он в её глазах, ощущал затаённую угрозу. Но почему, за что? Он никак не мог понять. Не мог вспомнить чего-то, что явно связывало его с этой женщиной. И ещё одно удивляло его.

«Почему она не уйдёт? Ведь могла бы найти себе другого мужа. Красивая женщина, а в гарнизоне много неженатых мужиков. Неужели ненависть друг к другу может так связывать людей?» – спрашивал он себя и часто повторял, что должен терпеть, что должен вынести эту кару, но так хотелось расстаться с ней навсегда.

Лелея в душе мысль о разводе, Павел решился подтолкнуть её к разрыву. Он стал отвечать на её грубости и, кажется, сделал всё, чтобы обидеть её и заставить уйти от него насовсем. Отправляясь в очередное плавание, он надеялся не застать её дома по возвращении. Какие только мысли не приходили ему в голову. Он перебирал в уме имена знакомых холостяков, которых можно было бы познакомить с женой. Дошёл до того, что сам готов был искать ей нового мужа.

А в короткие часы отдыха на корабле, лёжа в своей каюте, он думал о Марине. Доставал заветную фотографию, смотрел на её лицо, шептал ей что-то нежное и отчаянное и снова бережно прятал снимок, подальше от чужих глаз. Странно, но за годы разлуки она не ушла из его памяти, наоборот стала ближе, родней и дороже. Письма жены, переданные ему заместителем во время похода, он читать не стал. Сунул в карман нераспечатанные конверты и забыл про них.

Заместитель командира, Николай Сергеевич, наблюдал за Павлом давно. Видел, что не всё ладно у парня в семье, пытался побеседовать с ним по душам, но тот не шёл на разговор, замыкался в себе, и подступиться к нему было тяжело. Все попытки зама разобраться в ситуации оставались тщетными. Но однажды удалось ему проникнуть в тайну Павла, и Николай Сергеевич понял, какая трагедия разыгрывалась в душе молодого офицера. Он случайно увидел на столике в его каюте перевёрнутый снимок.

– Странно, что это он свою жену прячет, – удивился зам и, не справившись с любопытством, перевернул фотографию. С потрёпанной карточки на него глянули удивительные глаза незнакомой женщины.

– Несчастная любовь. Не к жене, и женился, видимо, от отчаяния, – понял он. С этих пор заместитель с особым вниманием наблюдал за его семейной жизнью.

А Павел думал о неотвратимо приближающемся конце плавания и был, пожалуй, единственным человеком на корабле, кто не желал возвращения и не хотел встречи с женой. Но встреча состоялась, и принесла она Павлу то, чего он совсем уж и не ждал.

* * *

Известие о ребёнке захлестнуло его неожиданной радостью. Он и сам не мог понять, откуда взялось это острое желание увидеть маленького плачущего человечка, взять его на руки и прижать к себе. Перед глазами почему-то возникал тот злосчастный ребёнок на руках у Марины. Он закрывал глаза и представлял, как обнимает Марину, держит спелёнатый свёрток и, как разливается по телу тепло. Его руки поглаживали её плечи, живот, он чувствовал толчки под ладонью, открывал глаза и видел перед собой злорадный взгляд колючих Ларисиных глаз. Тепло уходило. Видение исчезало.

И всё же Павел с нетерпением ждал появления новой жизни. И эта жизнь тянула его к себе и наполняла душу надеждой. Он беспокоился о маленьком существе, находившемся внутри чужой ему женщины, стал воспринимать её, как часть этого существа, и потому забыл о своей ненависти к ней и неприятии её. Он давно уже ни на что не надеялся, и вдруг оказалось, что надежда всё же есть, ему есть, чего ждать, к чему стремиться и ради чего жить. Он с восторгом принял рождение дочери и обрушил на неё всю свою давно сдерживаемую и не востребованную никем любовь.

За рождение дочери Лариса потребовала от мужа кольцо с бриллиантом и часто, потом хвасталась им перед знакомыми. Павел исполнял теперь все её желания и капризы, и она пользовалась этим.

Первый год Катюшкиной жизни прошёл довольно мирно и спокойно. В конце лета Лариса съездила в санаторий. Павел остался дома с маленькой дочуркой. Брать девочку с собой было ещё рано, и он отправил жену отдыхать одну, чему та была бесконечно рада. Кормить ребёнка грудью она перестала уже через месяц, считая это слишком хлопотным занятием. Павел научился готовить для малышки бутылочки со смесью, стирать пелёнки и ползунки и справлялся со всем этим ловко и быстро, лучше самой Ларисы.

В санатории Лариса отдохнула здорово, погуляв, что называется, на всю катушку. Хорошо, что обошлось без нежелательных последствий – она была осторожна. На обратном пути заглянула домой и, вернувшись назад, сменила Павла, который тоже съездил навестить родителей в конце своего отпуска.

* * *

Снова началась служба с редкими выходными и короткими вечерами, которые Павел полностью посвящал ребёнку. Конца очередного плавания он ждал с нетерпением. Интересно было увидеть, как подросла дочка, научилась ли ходить и говорить. О Ларисе он думал теперь спокойно. Его устраивало то, что она тоже любила Катюшку, и это примиряло его с женой. Ребёнок стал средоточием всех его мыслей и стремлений.

Следующим летом Лариса повезла дочку к своим родителям. Павла огорчало нежелание жены навестить и его близких и познакомить их, наконец, с его ребёнком. Но спорить с Ларисой было бесполезно, она упёрлась, и его отцу с матерью пришлось самим навестить городок, где жили её родители и познакомиться с внучкой. Утешило их лишь то, что в свой очередной отпуск Павел сам приехал к ним с дочерью, и бабушка с дедом вдоволь натешились с малышкой. Лариса же снова развлекалась в санатории, (такой вид отдыха ей особо полюбился: было, где себя показать, похвастаться нарядами, пофлиртовать и вдоволь повеселиться), а потом укатила на север, ждать возвращения семьи. В городке Павла она решила больше не показываться.

Скучать ей не приходилось. Красивая разбитная, не слишком строгая, она с удовольствием принимала любые ухаживания. Весело проводила время в ресторанах, и зачастую находился кто-то, всегда готовый согреть её постель. Старых знакомых она растеряла, но нашлись новые друзья, не такие правильные, и с ними Ларисе было гораздо проще.

Мужу до всего этого не было дела. Главным в его жизни была дочь, и только отношение жены к ребёнку занимало его. Но после отпуска Лариса стала всё чаще отлучаться из дома, подбрасывала девочку знакомым, и Павлу уже стали намекать на не тяжёлое поведение жены. Его это не задевало, расстраивало лишь то, что отношение Ларисы к дочери стало прохладнее. Они снова стали часто ссориться, и следующий год Катюшкиной жизни омрачился из-за их совсем разладившихся отношений.

Больше всего Павла беспокоила приближающаяся разлука с дочкой. Командование направляло его в Питер на годичные командирские классы. Жене предстояло остаться в городке одной с ребёнком. Сначала она загорелась мыслью пожить в большом городе, но, узнав, что поселиться придётся в общежитии, там всё будет на виду, и она не сможет так же свободно распоряжаться собой и своим временем, как дома, Лариса отказалась сопровождать мужа. Она уже привыкла к свободе и её радовала долгая разлука с Павлом. Женщина с нетерпением ждала его отъезда, предвкушая, каким замечательным будет этот год без него.

Решение жены обрадовало Павла, но вынести год разлуки с дочерью было тяжело, и он старался временами вырываться на север, чтобы повидать девочку. Лариса во время его визитов прекращала свои похождения и играла роль примерной супруги. Всё своё время Павел проводил с ребёнком, и друзья не успевали сообщить ему подробности Ларисиного разгула. Но он и сам догадывался обо всём и, в который раз, закрывал глаза на её измены. Общение с дочерью было для него важнее и дороже.

* * *

За этот год Лариса успела сменить несколько любовников, сделать два аборта и пристраститься к алкоголю.

Вернувшись с классов, Павел застал картину полного краха своей семейной жизни. Он даже не знал, на что решиться. Разведётся – Лариса заберёт ребёнка. А расстаться с девочкой он уже не мог. Даже, если бы после развода дочка осталась с ним, он не смог бы воспитывать её один. Служба не оставляла времени на детей. Вот и терпел он свою рухнувшую семейную жизнь, посвящая себя своему кораблю и экипажу, где был уже старпомом, да своей маленькой дочурке, единственному согревающему его душу существу. Всё катилось и двигалось вперёд как бы по инерции, и он не замечал времени, отмечая лишь некоторые, наиболее яркие события своей жизни и наблюдая, как подрастает Катюшка и всё более опускается его жена. За эти два года произошли события, которым суждено было стать роковыми в их с Ларисой истории.

Первым из них стал переезд в новую отдельную квартиру в только что построенном доме у большого озера.

* * *

Когда-то пологий берег озера был покрыт зарослями кустарника и невысокими деревцами. Жители городка выходили сюда погулять, полакомиться черникой, пособирать грибы. В его чистой воде водилась рыба. Крикливые чайки кружились над ним летней порой, высматривая свою добычу. Но городок рос, отвоёвывал и расширял свою территорию, и вот уже исчезла небогатая растительность на берегу, а к озеру подступили одинаковые белые панельные дома и голые дворы. За грибами и ягодами стали ходить в дальние сопки. Город с озером не церемонился. Трубы канализаций расположились там и тут, и потекли в его прозрачную воду грязные отходы, а жители добавили строительного мусора и домашнего хлама. Рыба то ли погибла, то ли ушла, и озеро осиротело. Обиженное, оно затаило свою злобу на людей, выжидая момента отомстить. И мстило временами. А месть его бывала жестокой и горькой.

Зимой, когда озеро покрывалось крепким льдом, (обычно уже после нового года, ближе к концу полярной ночи) по нему прокладывали лыжню, которая уходила в сопки и разбегалась потом многими тропками в разных направлениях. Жители городка высыпали толпами на озеро с лыжами и санками, и весь недолгий светлый промежуток времени мелькали по его глади разноцветные куртки и шапки, и слышались шумные голоса. В такие дни озеро казалось добрым и милым. Но в сумерках выходить на лёд было опасно. Прятались у его берегов припорошенные пушистым снегом, невидимые промоины, творение человеческого безрассудства. И не раз случалось кому-то попадать в эти ловушки. Хорошо ещё, если дело обходилось лишь промокшей одеждой и простудой.

Озеро обычно охотилось на детей, будто пыталось ударить по самому больному месту. Оно, словно гигантский спрут, притворно дремало, пряча свой коварный нрав, но всегда было готово выбросить щупальца и ухватить зазевавшуюся жертву. Однажды всю зиму искали мальчика, вышедшего вечером погулять с собакой. Нашли его лишь к лету, когда из-под растаявшего льда показалась на воде его яркая курточка.

Летом озеро, как магнитом тянуло к себе мальчишек, желающих попробовать свои силы в плаванье. Из чего только не строились хилые плотики. Взрослые то и дело гоняли ребят от воды. Напрасно. Однажды какому-то герою удалось отчалить на своей посудине от берега. Плот понесло ветром, и мальчишка испугался и закричал. На его счастье рядом оказался старшеклассник. Он бросился в воду и с трудом подогнал плотик к берегу. В тот раз озеро отпустило свою добычу, но всё же сумело отомстить смельчаку. Выйдя из воды, спаситель не смог встать на ноги. Отнялись.

Случалось ещё много разных историй, связанных с озером, но люди, будто не слышали его предупреждений. Они всё ближе подступали к нему, и всё новые дома появлялись у воды.

А за озером открывался чудесный вид на сопки, зимой покрытые белыми снегами, робко зеленеющие летом и расцветающие к осени всеми немыслимыми красками. Они отражались в зеркальной воде яркими солнечными днями и хмуро нависали над ней в пасмурные и дождливые. Туда, за сопки убегало тусклое осеннее солнце, и там же начинал розоветь край неба в начале февраля. Холодное, ленивое светило всё выше поднималось из-за заснеженных вершин, сначала выбрасывая отдельные робкие лучики, затем всё больше и больше открываясь и ослепляя своим ярким искрящимся светом. Из-за сопок накатывалась полярная ночь и туда же уползала она, нехотя уступая своё место капризному, переменчивому, но такому же долгому полярному дню.

* * *

Без сожалений и грусти Павел и Лариса распростились с прежней квартирой, расположенной в старом районе, и перебрались на тихую пока окраину, понемногу разрастающегося городка. Переезд отвлёк Ларису от её похождений, она с прежней энергией начала обустраиваться на новом месте. Их жизнь в очередной раз стала налаживаться. У Павла снова затеплилась надежда на то, что они всё же станут настоящей семьёй. И, может быть, Лариса родит ему сына? Ему хотелось детей.

В тот день, уходя на службу, он почувствовал в жене что-то странное. Она вдруг поднялась рано, ещё до его ухода на службу и приготовила ему завтрак, чего никогда не делала. Павел удивился её неожиданной заботе, не зная радоваться ли ему этому, и вышел из дома с лёгкой тревогой.

Перед обедом его срочно вызвали к телефону.

– Ваша жена в тяжёлом состоянии, – услышал он голос в трубке.

Не понимая, что произошло, Павел бросился в госпиталь. К Ларисе его не пустили. Врач вышел к нему и, не поднимая глаз, объяснил:

– У неё был большой срок беременности. Для аборта поздно, и она решила сама спровоцировать выкидыш, но неудачно. Открылось кровотечение. Хорошо, что зашла соседка и вызвала «скорую». Её мы спасём, а вот детей у неё больше не будет.

Павел стоял ошеломлённый этим известием, и только одна мысль крутилась у него в голове:

– Детей больше не будет!

На другой день ему позволили зайти в палату к жене. Она лежала на белой постели почти такая же белая и совсем некрасивая.

– Зачем ты это сделала? – спросил он и получил неожиданно жестокий ответ:

– Потому, что это был твой ребёнок, а я не хочу больше детей от тебя. Я ненавижу тебя, слышишь, ненавижу. Так она впервые открыто заявила о своей ненависти.

Павел почти выбежал из её палаты.

Через две недели Лариса вернулась домой, бледная, осунувшаяся, со злым выражением в зелёных глазах. Муж встретил её, не спрашивая ни о чём, и у них началась уже другая, наполненная молчанием и обоюдной неприязнью жизнь. Они почти не разговаривали и не общались друг с другом.