Обернись!.. Часть первая

ГЛАВА 5 – Про легенду, зеркало и эльфа

– Король Аршалимэль-а-ша и королева Орбикаэлли-а-ша, – на их именах в голосе Фаарра скользнуло что-то… Нежность? Грусть? Скользнуло и исчезло. – Первые дети, родившиеся в Семигорье.

– А до них где рождались?

– Кто где. У эльфов долго не было собственных территорий. Маленькому народу нелегко построить и сохранить свой дом, они пару тысячелетий скитались по Аршансу.

– Говорили, кажется, о пяти.

– Пять – это от создания мира. Первое время здесь не было разумных рас. Потом все мигрировали с места на место.

– Даже русалки?

– Ещё как! Они по рекам носились, только держись.

– А дриады?

– А в чём проблема? Лишь бы земля была более-менее живая. В пустыни и болота они не лезли, а так чудненько бродили со своими лесами. Это сейчас всё изменилось. Так вот, когда все набродились и определились, где осесть, неприкаянными оставались только эльфы. Им просто не давали нигде зацепиться. С удовольствием пользовались всем, что те создавали, время от времени грабили и гнали прочь. А эльфы воевать не хотели, собирали свои пожитки и гордо удалялись. Пока не добрались до Семигорья. Земля там не очень, ландшафт для строительства неудобный, вода далеко, вот на него никто и не претендовал.

– А потом зачем полезли?

– Кто их знает? Натура такая. Решили, что, если эльфы там прижились, значит, не всё так плохо. А раз не всё так плохо, то нужно оттяпать себе. Но тот заход, с дриадами, был последним. После него на эльфийскую территорию уже никто не посягал. Где-то через полвека горы преобразились, на них выросли семь разноцветных городов и белоснежный дворец в центре. Своему государству эльфы дали имя Шорельдаль, Счастливая страна. Остальные прозвали его Радужным королевством.

– А короля с королевой выбрали за тот выстрел?

– Нет, королей не выбирают. На них указали Великие. В эльфийских летописях было древнее Пророчество, что как только скитальцы обретут свой дом, само Солнце даст знать, кто достоин занять престол. А до той поры все равны среди равных. Аршалимэль и Орбикаэлли вместе со всеми строили дома, возводили мосты, прокладывали каналы и растили сады. Заодно, у них было время повзрослеть.

– Повзрослеть? Они тогда были ещё детьми?

– Почти. В переводе на человеческие годы, им было около шестнадцати.

– Обалдеть! А эльфы долго живут?

– Дольше, чем люди, если ты об этом.

– Намного?

– В десятки раз. У них возраст от развития спектра зависит.

– На вид не определишь, да? Посмотришь, выглядит на двадцать, например, а на самом деле ему сто или двести или…

– Считать умеешь, – без насмешливости Фаарр решительно не мог. – Продолжай, интересно, до скольких дойдёшь. В тысячах сможешь?

– Фар! – а у Ваади, видимо, одёргивать его было добровольной братской обязанностью. – Маррия, если эльф выглядит на двадцать, то и ощущает себя на двадцать, со всеми присущими этому возрасту особенностями, и воспринимать его следует двадцатилетним. А система перевода эльфийских лет в человеческие довольно сложная, кратность пересчёта в различных циклах меняется. Тебе это не нужно.

Наверное, они были правы, мне это, действительно, не нужно, но интересно же! И другое интересно:

– А вам сколько лет?

Они переглянулись и засмеялись.

– Мар, а сколько лет огню? А воде?

Появившееся ещё на берегу и тщательно отгоняемое понимание, что с единственными моими здешними знакомцами всё очень сложно, совсем расхотело отгоняться, требовало озвучки и формального подтверждения их принадлежности к… Ой, мамочки!

– Вы… вы… – озвучка требовалась, но нужные слова никак не выговаривались. – вы…

– Мы… – Фаарр выдержал драматическую паузу. – Ты правильно понимаешь. Мы – Младшие Хозяева и Хранители, – он жестом остановил мою очередную попытку «выкнуть». – На этом – всё. Пока. И запомни – ничего не изменилось. Я – Фаарр, он – Ваади, мы остались такими же, с какими ты познакомилась уже почти сутки назад. Это я на всякий случай говорю, чтобы вдруг бояться начать не вздумала.

Бояться я почему-то не вздумала. Может, потому что всё это до конца в моей голове не укладывалось, даже с таким косвенным признанием своей принадлежности к не очень земным созданиям. Ну да конечно! Косвенным, как же! Всё равно не укладывалось и искало варианты более удобоваримые:

– Ты говорил, тогда… когда… ну, в смысле, когда тогда… Вас ещё не было!

– У тебя удивительный ораторский талант, Мар. Эти твои «тогда, когда» – просто вершина разговорного жанра.

Я совсем засмущалась и покраснела. Вечная моя проблема: от волнения теряются слова, а не потерявшиеся не успевают за мыслями и не могут их выразить. Вот и выходят подобные перлы. Спасибо, Ваади пришёл на помощь.

– Понимаешь, Маррия, мы не всегда находимся в нижнем мире. Особенно в оболочках. Приходим, когда в этом есть необходимость.

– А ты ещё говорил, вас все знают! – как-то обиженно у меня это прозвучало, даже немного обвиняюще, но вроде бы они это восприняли нормально.

– Естественно, знают. Я же говорю: мы приходим, когда нужно. А возраст… Уже объяснял, как мы выглядим, так и воспринимай, всем будет проще.

Возраст меня теперь волновал намного меньше, чем минуты назад.

– Если вы приходите, значит, и уходите. И можете уйти в любой момент. Да?

– Боишься остаться одна? Не переживай, Мар, не бросим. И это не потому, что мы такие благородные, хотя мы именно такие. Не можем мы уйти. Пока.

– Пока? Не можете? Фаарр, а…

– Ты слушать будешь или каждое слово переспрашивать?

Я притихла, а то, правда, передумают рассказывать. На окраинах подсознания мелькало что-то ещё, смутное, непонятное и тревожное, но в нормальный вопрос оформляться не спешило, и я постаралась отмахнуться от него. Пусть сначала прояснится, а потом уже пристаёт.

– Шорельдаль был достроен и заселён, – рассказ продолжил Ваади. – Пустовал только дворец. Эльфы содержали его в идеальном порядке, собирались на площади перед ним, чтобы отпраздновать какое-либо событие, но поселиться в нём никто не пытался. В день, когда Великие соединили Аршалимэля и Орбикаэлли, над дворцовой площадью установили Радужную Арку, видимую из всех уголков Счастливой страны. Она стала символом королевства и главной приманкой для туристов. Честно признаю, у них получилось уникальное произведение искусства, трудно было поверить, что подобное чудо создано без вмешательства Высших. Но эльфы не были бы эльфами, не вложи они в неё помимо красоты ещё и парочку полезных функций. Первая и главная – сигнал тревоги. Каждый из семи городов связывался со своим цветом, в случае опасности или каких-либо проблем в городе его полоса начинала моргать. Интенсивность моргания соответствовала уровню проблемы. А в спокойное время на этих полосах транслировались городские новости.

– А сейчас она ещё есть? Вот бы посмотреть!

– Есть. Только больше не светится. Не для кого.

– Ой… – я охнула и прикусила язык.

– Как только арка была установлена, через неё прошёл солнечный луч, оживляя и заставляя сиять каждую полоску. Потом он словно преломился, высветил только что соединённую пару и на глазах у всех свадебные венки на их головах превратились в короны. Пророчество исполнилось, Шорельдаль обрёл короля и королеву.

– И все их признали?

– Конечно. Эльфы ждали их тысячелетиями. Больше века Радужное королевство благоденствовало. Народы Аршанса пришли к выводу, что с эльфами дружить лучше, чем воевать. Эльфийские изобретения разлетались по всему миру. Их учёные считались лучшими из лучших. От любовной лирики таяли не только восторженные человеческие девчонки, но и суровые гномки. На концерты, спектакли и премьеры фильмов билеты раскупались чуть ли не на год вперёд.

– Тут есть кино и книги?

– А почему их не должно быть? Есть. Итак, Шорельдаль процветал и потихоньку становился центром Аршанса. Королевская чета правила мудро, достойно и была любима своим народом. Великие подарили им двоих сыновей: Алдариэля и Аршориэля. Аршориэль с детства бредил открытием новых земель и, едва повзрослев, отправился на их поиски. С новыми землями принцу не повезло, весь Аршанс к тому времени был изучен вдоль и поперёк. Зато он смог найти портал в другой мир и провалиться в него. К слову сказать, не очень удачно. Мир оказался слегка первобытным и принца там чуть не съели. Вовремя успел прыгнуть обратно. С той поры Аршориэль заболел идеей иномирных путешествий. Обзавёлся компанией таких же увлечённых обол… единомышленников и за несколько лет они излазили каждую кочку в Аршансе. В результате им удалось обнаружить около десяти «окон». Три из них, включая первое, были сразу закрыты, как потенциально опасные. А остальными парни свободно пользовались. Аршалимэль-а-ша и Орбикаэлли-а-ша о маленьком увлечении младшего сына узнали, когда тот вознамерился жениться. Невесту себе он присмотрел в другом мире, в Леожаре. Семья Амайяэлли придерживалась старых традиций и отдавать дочь без знакомства с родителями жениха категорически отказывалась. Пришлось признаваться. Аршалимэль-а-ша сначала выспросил всё про миры и порталы, потом вспомнив, что он строгий отец, немного пошумел для порядка. И еле-еле дождавшись утра царственное семейство отправилось знакомиться с будущими родственниками и новым миром.

– Ваади, а в мой мир портал они находили?

– Трудно сказать, мы не знаем откуда ты пришла, вполне могло быть. Сейчас это не имеет значения, они все закрыты. Поэтому твоё появление в Аршансе более, чем странно.

– Жаль. Не то, что странно… Нет, это тоже, конечно, жаль, когда всё ясно, оно проще. Порталы жалко. Почему… – Фаарр посмотрел так, что вопрос не отпал, но сместился во времени. – Всё, молчу. А что со старшим принцем?

Ваади продолжил сказку, очень похожую на не сказку:

– Алдариэля путешествия привлекали мало, его больше интересовали история и девушки. О романтических похождениях старшего королевского сына складывали легенды. Впрочем, трудно осуждать молодого парня, которому особы женского пола сами пачками вешаются на шею. Равнодушными к Его Высочеству остались, кажется, только орчанки. Отвлечь Алдариэля от любовных похождений и кутежей в компании таких же шалопаев…

– Кого, Вад?

– У тебя есть другое слово? Из моих это самое мягкое. Сам продолжишь?

– От таких оценок воздержись и продолжай.

– Так вот, извлечь Алдариэля из его компании способны были только исторические трактаты и древние манускрипты. Над ними он мог сидеть сутками, а по дворцовой площади в это время бродили его поклонницы, страдали, вздыхали и вычисляли под какими окнами выгодней гулять. Аршалимэль-а-ша на эскапады сына смотрел сквозь пальцы, Орбикаэлли-а-ша искренне жалела «бедных девочек» и отправляла им корзины с лимонадом и пирожными. А потом всё вдруг изменилось. Алдариэль забросил свои древности, исчез из поля зрения многочисленных подружек и друзей…

– Приятелей, Вад. Друзей у него было двое.

С этим уточнением Фаарра Ваади согласился.

– Девушки, приятели и друзья понятия не имели, где целыми днями пропадал Алдариэль. Следить друг за другом эльфы всегда считали ниже собственного достоинства, и загадка, куда исчезает старший принц, нешуточно будоражила умы. Только королева загадочно улыбалась и продолжала слать несчастным покинутым девицам сладости. А объяснялись таинственные исчезновения просто: Алдариэль нашёл свою любовь. Неожиданно нахлынувшее чувство стало для него драгоценным даром, делиться которым и даже просто открыть его кому-то казалось заядлому ловеласу чуть ли не кощунством. Амарриэлли отвечала ему полной взаимностью. Им, потерявшим головы от любви, весь мир казался лишним. Где, в каких тайных местах скрывалась влюблённая пара, так и осталось их секретом.

– Даже от друзей, – почему-то всё, связанное с друзьями эльфийского принца, очень задевало Фаарра.

– Жизнь в Шорельдале текла своим чередом, принцы устраивали личную жизнь, их родители правили королевством и немного всем Аршансом, Аршанс делал вид, что это не так, но особого недовольства таким положением дел не выказывал, снисходительно принимал советы и рекомендации и все их неукоснительно исполнял. Это были последние месяцы Добрых Времён.

– Потом пришли злые времена, да?

– Времена – для кого как, – Фаарр смял опустошённую нашими общими усилиями пачку сигарет и вытащил из воздуха новую. – А Мрачные Дни пришли для всех.

– Оставим пока Шорельдаль. Император Кастании, страны человеческой, Дерим II Умнейший прозвищу своему старался соответствовать. Главным принципом его правления было: «Десять раз посоветуйся, один – реши». Совет министров без работы не скучал. Любые вопросы от глобальных, вроде очередной локальной войны с оборотнями, до повседневно-бытовых, типа заключения договора с гномами о поставке трёх десятков хризолитовых пуговиц для нового платья императрицы, обсуждались неделями. Единственный указ, который Его Императорское Величество принял и подписал сам, был «Указ о предоставлении крова и покровительства магам, чей уровень силы выше третьего, откуда бы ни прибыли они в благословенную Кастанию и какой цвет магии ни пользовали бы, если возжелают они принять подданство Кастании и обязуются не причинять вреда ни ей, ни её гражданам». Сразу поясню, чтобы исключить недопонимание. Магия у жителей Аршанса в большинстве своём первого уровня, реже второго. Так сказать, зачатки силы, их хватит, например, чтобы зажечь свечу или слегка ускорить рост растений. Ничего более серьёзного основной массе недоступно. Собственно, магами признают, начиная с третьего уровня, он считается низким, четвёртый и пятый – средними, шестой и седьмой – высшими. Понятно? – я согласно кивнула. – Каждому вновь прибывшему предоставлялся в пользование дом, выделялась денежная дотация из казны и вменялась обязанность отработать не менее тысячи дней на благо государства. С одной стороны, принятие таких мер было понятно, даже маги среднего уровня рождались среди людей не часто, а сильные так и вовсе раз в столетие. С другой стороны, неудивительно, что подобной преференцией не преминули воспользоваться все отщепенцы Аршанса.

– Эти… как их… Черноцветы? Их тоже брали?

– Нет, не брали, ко времени правления Дерима все государства Аршанса пришли к выводу, что сотрудничество с ними связано с большими рисками и полностью от него отказались. Кастания пошла дальше, черноцветов не преследовали, но с каждого выявленного, если он не нарушил законы империи, бралась клятва о неприменении магии в её границах.

– А если нарушил?

– Следствие, суд и соответствующее преступлению наказание. Кроме запрета на использование магии ни в каких правах черноцветы не ущемлены.

– А их, вообще, много? И откуда они берутся? Рождаются такими?

– Нет, не много. И нет, не рождаются. Становятся, когда выгорает изначальный цвет.

– Почему выгорает?

– У кого как. Кто-то выжигает сам: подлостью, убийством, насилием. Кто-то действительно сгорает: от горя, от боли, от разочарования, от ненависти.

– Фигня это, Вад, – не согласился с братом рыжеволосый, очень резко не согласился. – Нормальный – не сгорит. Если почернел, значит, хотел этого.

– Фар, не начинай. Или мы никогда не закончим этот рассказ.

– Рассказывай, но ты всё равно не прав.

– Ещё бы! Всегда прав у нас только ты.

Не знаю, кто из них был прав, но то, что если они сейчас сцепятся в споре, то шансов дослушать эту легенду у меня не останется, я поняла сразу. И попыталась вернуть их в нужное русло:

– А что за отщепенцы тогда?

Сработало! Ваади вернулся к объяснениям, Фаарр ушёл к ресторатору за свежим кофе.

– Те, у кого с цветом всё было нормально, а с законом – не слишком, или их по каким-либо причинам не устраивали условия проживания в собственных странах.

– Среди этих отщепенцев была Чёрная Невеста?

– Тогда она ещё не была Чёрной Невестой.

– А кем была?

– Магом земли седьмого уровня. Высшего. Единственная, за всю историю Аршанса.

– Какого седьмого, Вад, ты о чём? – про кофе Фаарр, кажется, забыл.

– Зеркало показало седьмой.

– Зеркало? Да у него диапазона такого и близко нет! Ты же видел её сам! Там уровень…

– Фаарр!

– Понял. Седьмого так седьмого.

– От такого подарка судьбы Дерим II ошалел настолько, что мысль поинтересоваться, как столь ценный экземпляр до сих пор оставался незамеченным, в его умнейшую голову если и заглянула, то была изгнана за ненадобностью. Моринде фер Терри тут же были предложены покои в императорском дворце, пожизненный пансион и место в Совете. Моринда согласилась только на пансион, выторговала себе право невозбранно пользоваться имперской библиотекой и поселилась в небольшом старом доме на окраине столицы.

– А откуда она взялась так и не узнали?

– Нет. Сразу, как я говорил, это никого не интересовало, самих по себе или с внешней помощью, что более вероятно, потом стало не до того.

– А порталы тогда уже открылись? Могла она прийти через них?

– Мы думали об этом. Может быть. Уже не проверишь. Положенные дни Моринда фер Терри отработала, в дальнейшей помощи Кастании никогда не отказывала, а, практически, всё свободное время проводила в библиотеке, где и увидела Алдариэля. Принц наведывался туда довольно часто. Выносить ценные рукописи ему не дозволялось, но изучать их на месте, по договорённости между странами и правящими персонами, он мог неограниченно и в полное своё удовольствие. Они познакомились. И с уже не слишком молодой дамой случился казус – она влюбилась. Сам предмет её любви, естественно, этого не заметил.

– А кто бы это заметил? – снова возмутился Фаарр. – Кому в голову мог такой бред прийти?

– Согласен, никому. И ему он тоже не пришёл. Как умный собеседник, оппонент в научных спорах, источник новых знаний, она была ему не только интересна, но и в какой-то мере дорога. Их многие видели вместе, говорят, общались очень тепло, по-дружески. Представить же, что она испытывает к нему какие-то чувства, юный эльф просто не мог. А через два года после их знакомства появилась Амарриэлли и Алдариэль перестал бывать в Кастании. Какое-то время Моринда ждала, но отсутствие принца затягивалось. Своего имени и происхождения он не скрывал, и почтенная дама отправилась прямиком в королевский дворец Шорельдаля. Поиски успехом не увенчались. У толпы дефилировавших по площади и грустно поглощавших пирожные девиц ей удалось выяснить лишь то, что никто не в курсе, куда исчезает Алдариэль. Сколько и где она ждала появления принца известно, видимо, лишь ей самой. И тем более никому не дано знать, что происходило в её голове. Фактом остаётся то, что однажды утром она предстала перед королевской четой и потребовала женить на ней их старшего сына.

– Обалдеть!

– Мягко сказано! – не мягко Фаарр тоже добавил: – Полный …!

– Полный, – в этот раз Ваади был полностью солидарен с определением. – Такой поворот точно никому в голову не приходил. Аршалимэль-а-ша и Орбикаэлли-а-ша от такого предложения сперва опешили, после попытались обратить всё в шутку, потом, поняв, что о шутке речь не идёт, тактично объяснили Моринде фер Терри неприемлемость её действий и вежливо проводили на выход. На следующий день она пришла опять. К исходу недели терпение короля лопнуло, Алдариэля перехватили на выходе из дворца, не дав улизнуть на очередное свидание, известили о явлении «невесты» и потребовали объяснений. Принц не поверил своим ушам. От своих юных поклонниц он мог ожидать чего угодно: уговоров, сладких клятв, слёз.

– Он им ничего не обещал, сами липли. А все эти страдания-рыдания… Сказал бы…

– Только что говорил. Факт в том, что от своих бесчисленных подружек Алдариэль это принял бы спокойно, но женщина, возраст которой превышал его собственный, минимум, в два раза, и то, если не учитывать замедленное старение сильных магов, та, кого он считал своим другом и учителем, та, которую, казалось, он отлично знает, просто не могла совершить ничего подобного. Эту его наивную убеждённость развеяла сама Моринда. Как ни пытался Алдариэль с ней разговаривать, слушать его она не желала. Только твердила: «Мы предназначены друг для друга». Наконец, принц не выдержал и объявил всем присутствующим, что у него есть любимая девушка и в самое ближайшее время они собираются просить Великих соединить их. Отвергнутая дама захохотала, грязно обозвала соперницу и поклялась никогда не допустить, чтобы Алдариэль и Амарриэлли были вместе. Не успел никто никак прореагировать, как она исчезла, продолжая хохотать. Алдариэль откровенно испугался за свою любимую и помчался к ней. Орбикаэлли велела ему вдогонку немедленно привести девочку во дворец. Аршалимэль приказал усилить щиты и охрану замка и созвал лучших магов, чтобы отследить перемещение Моринды. В том, что она сошла с ума, сомнений уже ни у кого не было.

– Удивительная догадливость! Всего неделя – и они это поняли.

– Эльфы. Они до последнего не верят в плохое. И помешательство у магов – вещь редчайшая.

– Ваади, я не знаю, но, по-моему, такая вера граничит с идиотизмом. Неделю чокнутая баба выносит всем мозги желанием выйти замуж за парня, которому в матери… Да ну, на фиг такое родство! А они в лучшее верят. Саму её бы в таком случае пожалели, оказали первую медицинскую. Как они её, вообще, впускали?

– А они всех впускали. Это к Дериму на аудиенцию нужно было месяцами пробиваться и через тридцать три детектора проходить, у Аршалимэля-а-ша вход свободный.

– То есть, кто хочет, иди, общайся с королём? Потрясающе!

– От своих они ничего плохого не ждали, чужим давно сумели объяснить, что не надо в гости с мечом лезть. Кроме того, Аршалимэль – сильный маг, Орбикаэлли и сыновья тоже. Да и других хватало. Но, вообще, расслабились, конечно, поверили в собственную неуязвимость. И заплатили такую цену, что… Фар, дальше ты.

– Алдариэль привёл Амарриэлли. Не так он хотел познакомить её с родителями, но уж как получилось. Моринда свалила, отследить её не удалось. Аршалимэль связался с Деримом, получил всю доступную информацию, предупредил о возможной опасности. По Аршансу разослали её изображения с просьбой немедленно сообщить в случае обнаружения. Ни хрена. Никаких результатов. А утром заморгала жёлтая полоса арки: в городе пропали три девушки. Свидетелей не было, отслеживание ничего не дало. Через час к жёлтой присоединилась красная. История повторилась: эльфийки вышли из дома и больше их никто не видел. Поисковые отряды безуспешно обыскивали окрестности. Аршалимэль отдал приказ охранять всех женщин королевства и никуда не отпускать их в одиночку. Не помогло. К вечеру моргала вся Арка. На площади перед дворцом собрались все, не участвовавшие в поисках. Король с самыми сильными магами продолжали попытки найти хоть какой-то след пропавших девушек или чокнутой су… Разговаривать с народом вышел принц. Не успел он ничего сказать, как, хрен знает откуда, на площадь вынеслась карета, запряжённая тройкой лошадей. Правила ей Моринда собственной персоной. Окончательно сбрендившей персоной. Она всегда строго одевалась, деловой костюм, причёска в соответствии, а тут вырядилась в человеческое свадебное платье, чёрного цвета, космы распустила. Короче, затормозила посреди площади, вякнула что-то, типа: «Вы все поплатитесь!». Выбросила сгусток мрака, превратившийся в плеть, и хлестнула этой хренью по ближайшей колонне дворца. Колонна рассыпалась в пыль, несколько эльфов, которых плетью зацепило, погибли. Всё заняло не больше пары минут. Отправленные вслед карете заклинания ушли в пустоту.

– Это была Чёрная плеть, да? Которой и здесь?

– Да. Потом она с ней не расставалась. В тот вечер разнесла ещё несколько домов, исчезла так же бесследно и вернулась следующей ночью. Её ждали, но сделать ничего не смогли. Все пущенные стрелы падали в метрах от кареты, отражённые щитом охренительной мощи, заклинания пробивались к Моринде, но не причиняли ни малейшего вреда, наоборот, словно питали её силой. Треть Фиолетового города превратилась в руины, на следующую ночь такая же участь постигла Зелёный и Красный города. В Шорельдаль пришли горе и страх. Эльфы с их полным спектром оказались бессильны перед чудовищной силой Чёрной Невесты. Аршалимэль обратился за помощью к соседям. Первыми откликнулись дриады. У них с эльфами всегда всё зашибись было. Во всех отношениях. У дриад есть одна особенность, уже говорил. Рождаются они только в любви, а влюбляются лишь раз в жизни, они с эльфами и в этом похожи. Потерявшая своего избранника дриада и её дочери навсегда лишаются способности любить. Сами они будут жить отмеренный им срок, но продолжить свой род уже не смогут, а это для них равно самоубийству.

– А если любовь не взаимная? Или у них так не бывает?

– Наоборот, редко бывает взаимной. Но это для дриады не так важно. На роль жены она не претендует, довольствуется малым: был бы избранник жив и счастлив. Не важно с кем.

– Идеальные любовницы.

– Так и есть. Без шуток. Верные и преданные. Эльфы больше всех отвечали их требованиям. Оставить своих мужчин один на один с опасностью дриады не могли. Привели леса и глухой стеной поставили вокруг Шорельдаля. Чёрная Невеста не появлялась почти сутки. Было это заслугой дриад или она сама где-то шлялась, мандрагора его знает. Когда явилась, подняла чёрный вихрь и разбросала деревья менее чем за час, а остальные леса потеряли способность перемещаться. Как ни бились над этим дриады, ни одно дерево уже не сдвинулось с места. Правда, это вымотало и саму Моринду, подарив эльфам ещё день передышки. За это время подоспела подмога от Дерима. Понимал Умнейший, что эта свихнувшаяся чревата проблемами для всех, или просто решил помочь эльфийскому королю, с которым чуть ли не дружил, но магов и солдат он прислал. Моринда оказалась в ловушке собственной клятвы. Причинить какой-либо вред подданным Кастании она не могла.

– Да ладно! Что-то мне не очень верится, что для чокнутых клятвы имеют какое-то значение.

– Зря. Даже обычные клятвы не обходятся без последствий, а магическую нарушать… Что ответкой прилетит – не угадаешь, и насколько приложит – не высчитаешь.

– А расторгнуть?

– Можно. Если обе стороны согласятся.

– Так и случилось, да?

– Почему ты так думаешь?

– Селяне же люди? Они испугались меня. Если бы Чёрная Невеста их не трогала, страха бы не было.

– Логично, умеешь иногда, – одобрил Фаарр мои умозаключения. – Но не совсем так. Сначала, пока кастанийцы охраняли Радужное королевство, Моринда могла лишь скрипеть зубами от злости. За эти короткие дни условного спокойствия Орбикаэлли смогла нащупать след одной из пропавших эльфиек. До какой-то точки он тянулся единой тонкой нитью, и весь пропитался тоской, страхом и болью. Потом разделялся на две части и все чувства пропадали. Половина нити обрывалась в Океане, вторая – в Озере. Это ставило в тупик. Такого просто не могло быть. Не может след одного существа разделиться и уйти в разные стороны, как не может этого и само существо. Поисковые группы эльфов и людей были немедленно отправлены в обе точки, но кроме крайне взволнованных русалок и сирен никого не обнаружили. Из русалок ничего полезнее: «Она – ух! Вода – плюх! Мы – ах! Эй, красавчик, давай… Нет? Эх!» вытрясти не удалось. Сирены оказались ненамного информативнее: «Чужа-а-ая… Но-о-овая… Не та-а-к…».

– Они реально так разговаривают? – манера речи, спародированная Фаарром не укладывалась в сложившийся на основе книг образ обитательниц рек, морей и прочих водоёмов.

– Реальней реального. Вад, подтверди.

– Я сирен не слушаю. А русалки – да.

– Группы успели передать всё, что выяснили, но домой вернулись лишь те, что ходили к Океану. Тех, что были у Озера, перехватила Моринда. Выжил из них только один. Когда она снова вернулась в Шорельдаль, он сидел на козлах кареты и смеялся. Так появился Безумный Эльф, первый в её свите. Повредились его мозги от увиденного или это было какое-то заклинание, осталось тайной.

– Но люди… Как она смогла их обойти? Или они просто сбежали?

– Нет, они честно прикрывали эльфов и даже пытались сражаться с ней. Пока не появилась дрянь, прежде в Аршансе не водившаяся. Вампиры.

– Ой, бли-ин!

– Эльфов они не тронули. Чёрная Невеста объявила, что длинноухие проиграли войну и навеки теряют право на собственную самостоятельность, жизни их принадлежат ей лично. Каждый, осмелившийся посягнуть на её собственность, будет наказан сурово и безжалостно. Однако, любой может взять себе эльфа-раба, над коим не возбраняется как угодно издеваться, унижать и калечить, но не убивать самостоятельно, приносить их ей в жертву сюда, к этому Озеру, хозяйкой которого она теперь является. Слово было сказано, услышано и принято. Его и то, что произошло после, она заставила слушать весь Аршанс. А русалки ещё и видели всё. Вад, расскажешь?

– Да. Девочки показывали мне потом. Людей вампиры выпили сразу, они даже не кричали, ничего не успели понять. Эльфов накрыло чёрной сетью, парализовавшей их, блокировавшей магию, но не мешавшей всё видеть и слышать. Потом Моринда вытаскивала их по одному, возвращала голос, но не способность двигаться. Чёрной плетью, убивающей сразу, она в тот раз не пользовалась, била всякой другой тёмной мерзостью. Когда кто-то не мог сдержать крика, сумасшедшая тварь хохотала. Она никого не добивала сразу, бросала одного, загибающегося от боли, и принималась за новую жертву. Потом их всех, ещё живых, вампиры по её приказу скинули в Озеро, и вся свора во главе с Чёрной Невестой удалилась, прихватив с собой единственного оставленного в живых эльфа. Русалки пытались вытащить несчастных, но смогли это сделать лишь тогда, когда спасти их уже было невозможно. Сама поверхность воды не выпускала никого живого, кроме тех, кто всегда обитал в Озере, для них всё осталось по-прежнему. Русалки похоронили погибших на дальнем берегу и ушли в глубину, прятаться и плакать. Я был первым, кому они это показали, до моего появления девочки старались не попадаться никому на глаза. Я их понимаю. Веришь, Маррия, я многое видел, но это… У меня волосы шевелились.

Я верила. Меня от одного рассказа бросало в холодный пот, а увидеть такое своими глазами… Даже не сразу, потом… Потом?

– Ваади, а это «потом» как скоро случилось? Вы говорили, что можете вмешаться, если уничтожение грозит целому народу. И вампиры, они же пришли извне, тоже повод? Вы же вмешались, да? А ваши Старшие были тут тогда?

– Нет, Маррия, Старших тогда тут не было. В Добрые времена расслабились не только аршанцы, но и мы. Приглядывали, конечно, но так, слегка. А здесь всё развивалось слишком быстро.

– Ничего себе быстро! Уже сколько дней…

– Сколько, Мар? Это даже по вашим меркам очень короткий срок, а по нашим, вообще, мгновение. Когда обнаружили, что здесь творится, вмешались.

– Но было уже поздно, да?

– Ты нас обвиняешь, Маррия?