Итак, у меня окончательно началась новая жизнь. И у тебя тоже. На смену американской книжке для беременных пришла белорусская книжка 80-х годов об уходе за младенцами. И книжка Спока, тоже достаточно древняя. В смысле практических рекомендаций книга Спока была абсолютно бесполезна. Оттуда можно было почерпнуть разве что общие идеи об отношении к ребенку. Например, там описывалось, что если ребенок орет и требует взять его на руки, то вестись на это не надо. Постепенно он привыкнет, что ему ничего не светит, и орать бросит. Моя интуиция подсказала мне, что это какая-то ересь. Книг Петрановской о теории привязанности тогда еще не было. Была переведена книга Уильяма и Марты Сирз – наиболее известных пропагандистов «естественного родительства», но мне она почему-то не встретилась. Хотя там излагались более здравые идеи, чем у Спока и неизвестных мне белорусов, хотя тоже были некоторые перегибы в другую сторону. Книгу Сирсов я прочитала, когда лежала на сохранении с Ксюшей. И порадовалась, что большую часть этих идей я воплотила в жизнь, ухаживая за первым ребенком. Как-то сама дошла до этого. Кстати, это подтверждает, что эти методы действительно достаточно естественные, раз их можно не вычитать в книжках, а открыть своим умом.

Главными идеями естественного родительства были долгое грудное вскармливание, причем не по режиму, а по требованию ребенка, ношение детей в слинге (минимальное использование колясок и кроваток) и совместный сон.

Все три эти идеи были полным вздором с точки зрения традиционной советской педиатрии.

Режим дня

Советская наука требовала кормить ребенка раз в 3 с половиной часа, ночью делать перерыв часов на 6. Предполагалось, что если ребенка сначала будить в определенные часы для кормления, то постепенно его организм подстроится под придуманный кем-то безумный режим, и тогда ребенок сам начнет просыпаться в привычное время для кормлений. И сам же будет засыпать в положенное время. В общем, у него выработается режим, и всем станет проще.

Практика показала, что что-то вроде режима у детей действительно рано или поздно вырабатывалось. Но плюс-минус пара часов. То есть ребенок просыпался поесть, потом через какое-то время засыпал и просыпался к следующему кормлению через 3—4 часа от начала предыдущего. Режим определенно был, но относительный. Например, утром ребенок поел в 6 часов, потом поспал и проснулся в 9.30. А на следующий день случился праздник и он утром проснулся только в 7. Тогда второе кормление будет уже после 10.

Позже я познакомилась во дворе с мамами, которые сами по утрам будили детей. Как раз для соблюдения режима. Но их дети и спали по много часов, так что время сна ребенка не было для их мам такой уж ценностью, похоже. Ты же почему-то спала гораздо меньше, чем обещала книжка по уходу за младенцами. Сейчас ты бы, небось, не отказалась от способности спать меньше других и при этом нормально высыпаться? Но нет, теперь ты как все люди. А в младенчестве эта способность у тебя откуда-то была.

Этой своей способностью ты похищала у меня минимум пару часов свободного времени. Книжка обещала, что дети спят часов по 12 в сутки. А ты спала максимум 10. И то не подряд, конечно. А с кучей перерывов. Как минимум, совсем маленькие дети обычно спят очень подолгу, чуть ли не по 18—20 часов в сутки. Но ты этого делать не собиралась.

Наш типичный день

Наш типичный день в первые недели твоей жизни выглядел примерно так. Каждые 3,5 часа я тебя кормила. Перерыва ночью ты делать не собиралась. Потом я узнала, что это совершенно нормально и правильно. Но тогда книжки обещали мне другое. Да и в роддоме вас пытались приучить к 6-разовому питанию, а не 7.

Памперсами я вообще не пользовалась первые 2 месяца. Тогда еще сохранялось недоверие к ним в обществе. Считалось, что в памперсе у ребенка все перегревается, а также подвергается воздействию вредных химических веществ. Ну и не натурально вообще. Так что я зачем-то решила совершить подвиг и переодевать тебя перед каждым кормлением. Памперсы были еще и достаточно дорогими, но это соображение было, кажется, вторичным. Хорошо еще, что мне не приходило в голову менять пеленки каждый раз, как они становились мокрыми. Кажется, младенцы мочат пеленки раз по 20 в день. Тогда я бы точно сошла с ума. А так я выработала для себя систему – переодеваю перед кормлением, а в остальное время если она и мокрая, то что поделать – такова жизнь. Чем лежание в мокрых тряпках казалось мне полезнее лежания в относительно удобном памперсе – теперь уже нам не понять.

Почему переодевать нужно было именно до кормления, а не после – теперь тоже не могу понять. Ведь если ребенок проснулся, то он скорее всего голодный. Почему бы не покормить его сначала? Но там был какой-то сложный комплекс мероприятий – раздеть, протереть складочки каким-нибудь маслом, сделать что-то вроде массажа и зарядки, одеть в чистое и сухое и только тогда уже кормить. И так 6—7 раз в день, и днем и ночью. Неудивительно, что я жутко уставала, и ни на что больше не оставалось сил и времени. С другими детьми я ничего такого не делала! Переодевала только если младенец покакал или если провел в памперсе уже очень много часов. Тогда уж и протирала что-нибудь маслом. Идеи с массажем и зарядкой я, кажется, тоже тогда уже забросила. А над тобой издевалась регулярно. Несколько месяцев точно. Есть куча фотографий, где ты голая лежишь на пеленальном столе, а я с тобой какие-то упражнения выделываю. И самое обидное, никак это не отразилось на твоем физическом развитии. Не вижу никакого эффекта. Может, разве что, умственное развитие это стимулировало. Есть же теории про то, что это тесно связано.

Пеленальный стол тебе тоже выделили огроменный. Остальных я переодевала или просто в кроватке или на маленькой доске, которую можно было сверху приделать на кроватку.

Накупили кучу детских кремов, лосьонов, масел и присыпок. Я так и не разобралась, в каких случаях что из этого надо было применить, хотя поначалу приставала к сестре и подруге, чтобы они меня научили. Но они к тому времени уже поняли, что это все излишество. А я возмущалась про себя, как можно было за 1—2 года забыть такую ценную информацию.

Итак, ребенок проснулся и орет. Я его раздеваю, протираю, делаю зарядку и массаж, если он орет не слишком настойчиво, одеваю и сажусь кормить.

Каждое кормление продолжалось минут по 30. Книжки, конечно же, предлагали кормить минут 10. Якобы младенец все уже высасывает за это время, а потом просто сосет грудь, как соску. Но я не верила – сосет же, значит ест. Тем более что это было мое законное время, когда можно было спокойно посидеть в удобном кресле, почитать книжку. И никто не смеет меня в это время отвлекать, потому что кормление ребенка грудью – это священный процесс.

Через 30 минут или тебе наконец-то надоедало сосать или мне все-таки надоедало сидеть, и начиналось время активного бодрствования младенца.

Книжки предлагали положить малыша в кроватку, повесить над ним игрушки, он будет на них смотреть и развиваться. Когда подрастет, будет их ручками трогать, они будут греметь.

Лежать в одиночестве и развиваться ты не желала категорически.

Какое-то время можно было заставить тебя полежать в переносной люльке от коляски в таком месте, откуда тебе было меня видно. Так я и таскала эту люльку за собой по квартире.

Мало того, что я не пользовалась памперсами. Первые 2—3 месяца я не пользовалась и ползунками. Твой рост при рождении был всего 50 см, это не очень много. И таких маленьких ползунков у меня просто не было. Все, которые нам отдали, были тебе велики, болтались или вообще сваливались. Поэтому я надевала на тебя распашонки, а нижнюю часть пыталась замотать в кулек из 2 пеленок.

Распашонку зачем-то надевала сначала тонкую, из очень нежной ткани. Типа майка, что ли. Потом более теплую байковую распашонку. Нижнюю распашонку еще надевали зачем-то швами наружу. Было поверие, что швы раздражают нежную кожу младенца. Или их так сразу шили, швами наружу. В общем, все было странное, ненормальное.

Так вот, пеленок зачем-то было тоже две. Трусов такого размера у меня, конечно же, тоже не было. Поэтому был просто марлевый подгузник, потом тонкая пеленка, сверху байковая.

Кажется, еще бытовало жесткое пеленание, когда ножки приматывали параллельно друг к другу. Но уже ходили слухи, что это слишком ненатурально. Поэтому я практиковала свободное пеленание. Ножки разводились, как в памперсе, подгузником и пеленкой. А байковая пеленка создавала что-то вроде мешка, который заматывался примерно под грудью. Но в пеленании я всегда была не особо сильна. Поэтому, если я оставляла тебя в кроватке в этих пеленках, то ты довольно быстро научилась их сбрасывать и как-то из них выбираться, размахивая ногами. И если удавалось отойти, то я видела уже наполовину голого ребенка. Сверху распашонки, снизу голые ножки и попа. Но поскольку лежать в кровати ты соглашалась нечасто, то и из пеленок выбиралась тоже не так часто.

На распашонку я еще иногда надевала шерстяную кофточку. Потому что это была зима, панельный дом, и было довольно холодно. Идеи закаливания младенца мне тоже еще не были близки, так что я одевала тебя примерно как себя. Если я в кофте, то и тебе нужна кофта. Как я сочетала в своей голове шерстяную колючую кофту с идеей жутко нежной кожи младенца, не знаю. Когда ты наконец доросла до ползунков, я стала нацеплять еще и шерстяные носочки или пинеточки.

Итак, младенец бодрствует между кормлением и сном. А я пытаюсь в это время что-то приготовить или поесть, запустить стирку или погладить многочисленные пеленки.

Да, еще одна глупость в череде странных решений. Пеленки новорожденного надо не только кипятить (ежедневная стирка на 90 градусах), но и гладить! Так убьются все опасные микробы и бактерии. Соски и бутылочки тоже кипятить, конечно же.

Бабушка взяла на работе отпуск на 2 недели. Приезжала утром, часов в 10, и помогала мне с этими всеми безумными делами – готовить, стирать, гладить, кипятить. Нет чтоб сказать, что можно все это не делать! Кроме готовки, разумеется.

Папа уезжал утром на работу в издательство, возвращался часов в 7, каждый день.

Первые прогулки и развлечения

Первую неделю мы боялись тебя выносить на свежий воздух. Зима все-таки, вдруг ребенок с непривычки замерзнет, простудится.

Кажется, примерно через неделю после выписки мы решились. Может быть, морозы уменьшились. Или уже стало понятно, что не можешь же ты всю жизнь просидеть в квартире.

Завернули в толстое одеяло с мишками, завязали ленточками и торжественно вынесли этот кулек на улицу. Чтобы не замерзла, накрыли лицо белой тряпочкой, входила в комплект для выписки из роддома. Прошли небольшой круг вокруг двух ближайших детских садов. Минут 20, наверное, продолжалась первая прогулка.

Но потом я стала довольно быстро наращивать время, проведенное на улице.

Причем хотя бы одной полезной вещи меня мама научила – что необязательно выгуливать ребенка на улице. Для получения свежего воздуха отлично подойдет балкон. Ребенок будет там спать, а я дома могу тоже спать в это время. Или дела делать. Чтобы не пропустить, когда ребенок проснется и заплачет, дедушка Зяма соорудил самодельную «радионяню»: в коляску ставился микрофон, он подсоединялся к динамику в комнате. Впрочем, довольно быстро ты научилась орать так громко, что и без микрофона было отлично слышно в обеих комнатах. Разве что на кухне чуть-чуть похуже, поскольку она дальше всего была от балкона.

Первые недели я еще пыталась жить нормальной жизнью. То есть спать ночью, как нормальные люди, а днем делать какие-то дела.

Не помню, когда я сдалась и начала ложиться спать во время каждого твоего дневного сна.

Их было три, и каждый последующий был короче предыдущего. То есть первый мог быть и часа 3, если очень повезет. Второй, например, 2. А самый последний мог быть и минут 40. После вечернего кормления ты спать отказывалась, то есть где-то между 9 вечера и 12 ночи начиналось самое бодрствование. При этом лежать просто в кроватке или даже люльке ты не желала. Надо было или держать тебя на руках или хотя бы положить тебя сверху на кого-нибудь. Я такое не практиковала – лежать с ребенком на груди было мне как-то странно. Зато папу можно было применить таким образом. Он по вечерам все равно лежал перед телевизором. Можно было положить тебя сверху, тогда ты не орала. А сама я в это время гладила пеленки. И тоже поглядывала телевизор. Вот такой семейный досуг.

Но папа тогда не только лежал под тобой. Поначалу его посещали идеи и более активного взаимодействия с дочерью. Например, пытался читать тебе «Евгения Онегина». Кажется, он делал это во время кормлений (в другое время ты, по-моему, не склонна была слушать классику). Так что мне тоже приходилось слушать это чтение. И, похоже, меня это раздражало примерно так же, как в моем младенчестве попытки моего папы включать классическую музыку во время кормления грудью меня раздражали мою маму. Зато семейные традиции соблюдались: матери занимались чем-то приземленным и житейским, отцы возвышенно маялись дурью.

Купание как важный ритуал

Поскольку мы руководствовались советскими книжками и преимущественно опытом бабушки Наташи, купание младенца носило характер священнодействия. В оправдание могу сказать, что так же носились с купанием первенцев еще в двух семьях, родивших детей примерно в это время. Первый постулат этой религии – купать новорожденного необходимо каждый день. Дальнейшая жизнь показала, что ничего плохого не случится, если купать малыша через день или даже раз в несколько дней. Но тогда мне не приходило в голову усомниться в необходимости ежедневного купания. Вообще эта вера в то, что младенец не такой же человек, как остальные, и ему нужны какие-то особые условия – гуляния по пол дня, ванны каждый день, особая еда в особое время, эта вера здорово подпортила мне счастье первых лет материнства. То есть понятно, конечно, что новорожденный многого не может – например, ходить, говорить и есть шашлык. Но при этом очень многое он как раз прекрасно может – например, обойтись без свежего воздуха, утомительных купаний и строгого режима.

В общем, тебя мы купали каждый день. Кажется, сначала даже в кипяченой воде. Пока еще не заросла пуповина. Туда ведь могли попасть разные инфекции. Потом добавляли в воду марганцовку. Марганцовку к тому времени запретили продавать в аптеках. Потому что оказалось, что ее можно использовать в производстве взрывчатых веществ. Но бабушка где-то раздобыла несколько пузырьков. Марганцовка – это такой порошок, если его добавить в воду, она становится очень красивого розового цвета. Но сами кристаллы могут обжечь кожу. Поэтому порошок разводили в маленькой чашке, а уже этот раствор наливали в детскую ванночку.

Первая заповедь младенцекупальщиков – купание должно быть ежедневным.

Вторая – для этого нужны два взрослых человека. Эта заповедь оказалась еще большим бредом. Когда родилась Ксюша, я придумала, как купать ее самостоятельно. Но тебя мы купали вдвоем, наверное, первый год жизни. Если папы не было вечером дома, то помогала бабушка.

Один человек собственно держал ребенка в воде. Обычно это был папа. Второй намыливал ребенка, смывал мыло и потом держал полотенце, в которое первый человек клал вытащенного из воды младенца. И торжественно относил в комнату, где уже совершались всякие намазывания маслами, кремами и лосьонами. После вынимания из воды младенец частенько начинал орать, потому что уже вообще-то хотел поесть. Так что намазывания часто приходилось совершать в довольно нервной обстановке. С мылом и шампунем мыли, кстати, примерно раз в неделю. Потому что мыло типа сушит кожу. Да и вообще ребенок-то особо не пачкается. Остальные дни недели просто бултыхали в воде.

Кажется, мы пытались научить тебя плавать. Было тогда такое поверье, что раз ребенок в животе матери находится в воде, то фактически он изначально умеет плавать. Поэтому если в младенчестве его учить держаться на воде, то он эти навыки не утратит, и будет плавать чуть ли не с рождения. В новых поликлиниках строили бассейны, и некоторые наши знакомые носили туда своих новорожденных детей для обучения грудничковому плаванию. К счастью, наша поликлиника была достаточно старой, и там такой моды не было. Но мы пытались научить тебя плавать дома.

Поэтому мы набирали не маленькую ванночку, где особо не поплаваешь, а настоящую ванну, предварительно помыв ее всеми имеющимися средствами от всех возможных микробов, и бултыхали тебя по поверхности этой ванны взад и вперед, поддерживая под голову и пытаясь научить держаться на воде. Впрочем, тут нас надолго не хватило, кажется. И потом все-таки вернулись к маленькой ванночке.

Но вообще в стремлении купать тебя каждый день потом обнаружились и плюсы. Когда ты наконец-то научилась сидеть, можно было посадить тебя в ванну, набросать туда побольше резиновых игрушек, и отдыхать. Можно было сидеть рядом часа пол, и даже книжку читать.

Грудное вскармливание

У нас в семье все женщины были достаточно «молочные». Бабушка Шеля параллельно со своей дочкой Наташей подкармливала каких-то соседских близнецов (сцеживала молоко в бутылочку), бабушка Наташка сцеживала молоко в бутылочку для моей молочной сестры Маши, они жили недалеко от нас. У тети Оли тоже было достаточно молока, хотя других детей она уже не подкармливала, времена изменились. У тебя тоже не было никаких молочных братьев и сестер. Но молока поначалу было навалом. Бабушка Наташа научила меня сцеживать молоко, оставшееся после каждого кормления. На самом деле так делать не надо было, но узнала я об этом гораздо позже. Организм вырабатывает примерно столько молока, сколько нужно ребенку. То молоко, которое осталось в груди, ребенок мог бы доесть в следующее кормление. А сцеживание стимулировало дополнительную выработку молока. Грудь думала, что младенец продолжает сосать. Так я тратила и ценные вещества, которые мог бы съесть младенец, и свое драгоценное время.

Кроме неправильной практики сцеживания я практиковала еще одну неправильную вещь: взвешивание ребенка перед кормлением и после кормления. Так я пыталась контролировать, достаточно ли ребенок ест. Сравнивала с возрастными нормами.

Неправильной эта практика была по трем причинам.

Во-первых, это просто были лишние телодвижения. Если уж мы завели весы (что само по себе было лишним, других детей мы не взвешивали), то достаточно было взвешивать ребенка раз в неделю, к примеру, и убеждаться, что в весе он худо-бедно прибавляет.

Во-вторых, весы были очень неточными. Это были не современные электронные весы, а старые, механические. Чтобы понять вес, нужно было долго их уравновешивать. И все равно иногда получалось, что после кормления ты весила меньше, чем до него. К тому же новорожденный младенец съедает меньше 100 грамм молока, и такая маленькая разница была просто меньше погрешности измерения. В общем, абсолютно бессмысленное было занятие, но я это поняла достаточно поздно.

Ну и, в-третьих, все эти измерения нервировали и без того нервную молодую мать. Я начинала волноваться, а вдруг у меня не хватает молока, а вдруг ребенок голодает.

Вот сейчас, конечно, смешно это все представлять. Типа новостной заголовок такой: «В Москве в 1998 году младенец умер от голода, потому что у его матери было мало молока!». Звучит абсолютно абсурдно! Никто не умирал от голода в нормальной семье и не в войну. Но мне почему-то такое тогда в голову не приходило.

Примерно через 3 недели после рождения сцеживать после кормления стало нечего. Я решила, что у меня уменьшилось количество молока. Потом, через много лет, я прочла, что на этот возраст приходится первый молочный кризис. И что количество молока может увеличиваться или уменьшаться, это в пределах нормы. В моем случае организм, похоже, решил подрегулировать выработку молока. Чтобы я прекратила маяться дурью и выливать в помойку ценные питательные вещества. Но тогда никакой качественной информации о грудном вскармливании и как устроена лактация человека у меня не было. Поэтому я начала взвешивать тебя и нервничать с удвоенной силой. Бабушка еще подлила масла в огонь. Я ей говорила: «Ну, она же спит спокойно, как раньше, значит она не голодная, молока ей хватает!». – «А вдруг она так много спит от голода, ослабела, вот и не орет?». Мысли о ребенке, ослабевшем от голода, меня доконали. Я рыдала целый день, что, конечно, не улучшало выработку молока.

Но постепенно угомонилась, какое-никакое молоко все-таки было, и от голода ты, как ни удивительно, так и не умерла.