Наташа к этому времени окончила курсы связистов и ушла добровольцем в армию, аттестат попросила отослать матери и младшей сестре с грудным ребёнком, их эвакуировали в Сибирь.
Проблема выбора между претендентами на руку разрешилась сама собой, если, конечно, Наташа не встретит мужчину, которого полюбит.
С таким человеком она познакомилась на войне в момент, менее всего подходящий для выражения чувств, а другой возможности не представилось, его серьёзно ранили. Жив ли он, в каком госпитале лечился, Наташе не удалось узнать. Так было до дня, когда сильнейший западный ветер взбудоражил город.
Инженер, вернувшийся с войны, остался верен своей Наташе, она согласилась стать его женой, получила мужа без недостатков: неплохо зарабатывает, не пьёт, не курит, не засматривается на других женщин, признаёт её право задерживаться на работе и собирать у себя компании друзей. Милый, стеснительный человек подозревал, что Наташа – это подарок, который ему не по заслугам.
Предупреждение о затопленных открытых люках Наташа собиралась написать мелом в двух местах: на двери парадной, через которую люди попадали во внутреннее пространство дома и на стене рядом с чугунными воротами, выходящими на переулок, в котором пока было сухо.
По краю двора женщина прошла к воротам и истратила половину кусочка мела на царапанье крупными буквами по отколовшейся местами штукатурке стены, потом вернулась к парадной. Там, на ступеньке, спиной к ней, лицом на улицу, стоял мужчина, наблюдая буйство стихии, не решаясь ступить в поток. Высокий, плотный, в сером плаще и тёмной шляпе, он плечом прислонился к открытой двери, на которой Наташа собиралась писать.
– Простите, – обратилась она.
Ветер издевался над городом, гудели грузовики, перекликались и вскрикивали люди, прыгающие по тротуару, человек её не услышал.
Тогда, дотронувшись до его плеча, она произнесла своё фирменное: «Алл- л-оу», обычно оно не оставалось незамеченным.
Плечи вздрогнули, мужчина замер на секунду и обернулся.
Наташа не могла справиться с изумлением, дыхание прервалось. Кожа на его лице стала суше, появились морщины вокруг глаз. Но это был он, живой.
Четырнадцать лет назад, в октябре сорок первого, она, сотрудник кафедры университета, уже ощутившая на себе голод и бомбёжки, прибыла на зенитную батарею, прикрывающую небо города, для прохождения службы телефонисткой. Там служили молоденькие девушки, а командовали ими два дремучих малообразованных, по её мнению, парня. Обычные распоряжения сопровождал мат. Потом Наташа поймёт, что значит для командиров иметь в подчинении вчерашних школьниц вместо бойцов.
Оба мужчины были небольшого роста, один из них, главный, выглядел невзрачным, ни одной характерной черты, а второй имел большой крючковатый нос, светлые вьющиеся волосы и серые глаза с прищуром. Его фамилию женщина не забыла и не забудет никогда: Касьян.
В рязанской деревне, откуда переехали в город родители Наташи, матюгами изъяснялись только пьяницы и опустившийся сброд, не посещавший церковь. Батюшка не позволял грязно выражаться, называя это богоотступничеством. Папа и мама, верующие люди, каждое бранное слово воспринимали не как крепкое ругательство, а будто бы произносивший, и на самом деле, желает того, о чём говорит, так они воспитали детей.
Преподаватель древнерусского искусства, по возрасту старшая в небольшом коллективе, Наташа ощутила себя представителем культуры и взбрело ей в голову, что должна пресечь хамство грубых мужиков, которое вынуждены терпеть молоденькие зенитчицы.
Объявили построение.
«Прекратите сквернословие, – громко красивым голосом, как в аудитории, произнесла она, – война не даёт вам право оскорблять женщин, они – будущие жёны и матери ваших детей!»
Командир, фамилию которого Наташа забыла, подавился бранным словом, крякнул, кашлянул, и начал оторопело составлять приказание, подбирая слова. Без мата получилось очень длинно, это удивило Наташу, а Касьян, стоявший сбоку, посмотрел на неё зло.
Оказалось, что и девушки недовольны «выступлением» новой телефонистки. Какое-то равновесие в небольшом коллективе нарушила Наташа. В избе, где проживал женский контингент, все отодвинулись от неё.